***
20:58 Музыка заполняет всё моё тело. Именно в такие моменты забываю о всех. Мой телефон вибрирует. Но я не принимаю уже, наверное, пятнадцатый звонок. То Давид, то Ольга, то Пётр. Но я о них даже не думаю. Так легче. – Добрый вечер. И чего это вы к нам завалились в такое позднее время? – Добрый вечер, Артём Сергеевич, – я лишь на секунду отвлекаюсь от танца. До уже через мгновение, я снова танцую. – Как ты вообще меня увидела? – Дзюба проходит вглубь зала и садится у стены, сзади меня. А за ним Головин. – Зеркало. А-а-а-а! Вы пришли, я ноги стала путать, – выключаю музыку, и поворачиваюсь к парням. – Зачем пришли? – Станислав Саламович попросил посмотреть есть ли здесь кто-то, и свет выключить. Сказал, типа, опять вы не выключили, – отвечает Головин. – Всё, посмотрели? Свет выключать не надо. – Н-у-у-у-у, не выгоняй нас. Там делать нечего. Телефоны отобрали, спать заставляют. – Вот именно, Дзюба, спать идите. – Ты же вроде с Давидом должна быть? – Должна быть. Но как видишь я здесь. – Так, как я понимаю, я здесь лишний. Пойду жене напишу. – Телефоны же отобрали, Тёмыч, – смотрит мне в глаза. Что ты всё время пытаешься в них отыскать? – Да. Ну значит пойду посплю. – Не. Пойду-ка лучше я. Завтра тренировка. Вытыкаю телефон из динамиков, и боковым зрением вижу как Головин с Дзюбой переглядываются, кивают, соглашаясь на немой договор. И Дзюба сваливает. Всё футболисты козлы. Так и знайте. И я вот, честно, до последнего молилась, что Головин уйдёт за Дзюбой. Глупо было надеяться. – Ты тогда меня не дослушала. – Были тому причины, Головин. А точнее причина. – Да, Боже. Я не понимаю. Ответь, я тебе нравлюсь, нет? – Нет. Что ещё за глупости? – Тогда какого хера ты себя так ведёшь? Как-будто... – осекается. – Как-будто что? – подхожу вплотную, и смотрю в глаза. – Как-будто влюблена. – Что? Не надейся. Просто эту девчушку... – Ангелина. – Вообще всё равно. Вот её жалко. Но знаешь, что меня удивляет? – выключаю свет и выхожу на крыльцо. Смотрю на Головина в ожидании, что его тельце соизволит выйти из зала, и я закрою дверь. Что он впрочем-то и делает. – Где она была на твоём дне рождение? – подпираю дверь ногой и закрываю на ключ. – Я бы тоже хотел это узнать. Теперь ты понимаешь, что это нельзя отношениями назвать. Она даже в важный мне день не появилась. Вот, посмотрим, что будет на матче с Саудовской Аравией. – Слушай, но это же не повод ей изменять, – убираю ключи в карман куртки. – А всего какая-то неделя отношений – повод? – закатываю глаза. – Ладно. Раз уж ты не хочешь идти спать, давай о чём-то другом поговорим. Я даже уже знаю о чём. – О чём же? – Чё у тебя за фигня с Черышевым? – Представляешь, у меня к тебе такой же вопрос. Это знак, Вит. – Ты достал. На вопрос ответь. – Да какая фигня? – Миранчук сказал, что вы чуть не подрались. Что случилось? – Да так. Мячик не поделили. Не знаю, что там Миранчук придумал. – Врать не умеешь, кстати. Так что? Вопрос ещё актуален. – Да блин. Он просто не смешно пошутил. – Про меня? – он открывает рот, чтобы, видимо, возразить, но не произносит ни звука. Через пару секунд снова открывает рот. – Да. Довольна? – Нет. Как пошутил? – Тебе дословно рассказать? Закатываю глаза. – Ладно пока. Не дожидаясь его ответа, отдаю ключ охраннику, и ухожу в машину Петра.***
Воскресенье. 13:32 – Стоять! Куда пошла, – мне приходится остановиться. – Как куда? Домой. Тренировка же окончена, – смотрю вопросительно на Наталью Владимировну. – Я тебя просила подойти ко мне. Но ты что-то не торопишься. – Когда вы просили? – Перед тренировкой. Ты рассеянная сегодня какая-то. Исправляй это. – Да, конечно. Просто не выспалась. Так что вы хотели? – Что у тебя там с акробатическими движениями? – мы начинаем двигаться к воротам. – Ну как вам сказать. Вроде получается, но не идеально. – Я надеюсь ты успеешь, – киваю. – У вас завтра тренировка есть? – Да. В час. – Отлично. Приеду, посмотрю, что у вас там. – Хорошо, – мы подошли к машине Петра. – Ладно, пока, Михайлова. – До свид... – Что значит до свидания? – откуда не возьмись появляется Пётр. – Может вас подвезти? – Будет неплохо, – отвечает Наталья Владимировна, и я ухожу, садясь на переднее сиденье. Пётр с Натальей Владимировной начинают разговаривать, и что-то искать в навигаторе. Видимо, её дом. Я смотрю на футбольное поле. Там уже который час идёт тренировка парней. Я сразу же замечаю Головина. Он так заинтересовано бьёт пенальти Лунёву. Головин не отвлекается ни на один из окружающих его факторов. Как-будто существуют только он и ворота. Он даже не посмеялся над шуткой Миранчука. Но возможно, что Миранчук пошутил настолько смешно, что посмеялся лишь Лёша, Смолов и Алиса, которая смотрит на тренировку с трибун. Машина начинает движение. И мне приходиться перестать смотреть на него так. Как только мы высадили Наталью Владимировну, мне пришло сообщение. Хоффман:Привет. Ты можешь приехать ко мне? Мы должны поговорить. Я:Окей. Когда? Хоффман:Сейчас. – Петь, можешь меня к Давиду привезти? – Да, хорошо. За двадцать минут мы подъехали к дому Хоффмана. – Мне ехать? – Не. Подожди меня. Я здесь надолго не задержусь. Не думаю, что наш разговор займёт большое количество времени. Ввожу код в домофон, и поднимаюсь на 11 этаж. Привычные три стука в дверь, и передо мной стоит Давид в одних домашних штанах. – Вита? А ты здесь зачем? – Как зачем? Сам же написал, давай встретимся. Впустишь? – Да, конечно. Проходи. Прохожу глубже в квартиру, и сажусь за стол. – Ну так что? Зачем звал? – Вообще-то я тебя не зв... Где-то из ванной слышится чих. – Это что? – смотрю на Хоффмана. Дверь ванной отворяется, что заставляет меня развернуться. – Ну здравствуй, подруга, – в глазах всё плывёт. Но я отчётливо вижу силуэт Ксюши в одном полотенце. – Весело. Это то, о чём ты хотел поговорить? – Зай, это не то, что ты подумала, – его рука касается моего плеча. Резко встаю со стула. Смотрю в глаза Макаровой – Не трогай меня! – Вит, у Ксюши просто горячую воду отключили. Вот она и попросила меня ей помочь, – от этой истории смешно не только мне, но и ей. – Сам то в это веришь? – даже не повернувшись к нему, спрашиваю я. – Ладно. Не посмею больше вам мешать. – Виталина. Прошу, останься, – какая двусмысленная фраза. – Прости, не могу. Я плохо отношусь к "оргии", – и пусть, он имел не этот смысл той фразы. Пусть. – Виталина, пожалуйста, – хватает за руку, и больно сжимает её. – Отпусти! – Отпущу только когда выслушаешь. – Да пошёл ты, – проходит буквально три секунды, и моя рука свободна, а он держится за больную щёку. Останавливаюсь около Ксюши. – Какая же ты жалкая шлюха. – А ты как-будто лучше. Скажи, а какого это переспать с Головиным? – Откуда? – Потише надо с Натальей Владимировной говорить. Окидываю их двоих взглядами, и ухожу. Сук-а-а-а. Блять, как же сильно я хочу сейчас почувствовать то, что обычно в моём положении чувствуют девушки. Боль... Но мне не больно. Мне хочется смеяться и танцевать от счастья. На одну проблему меньше. – Всё нормально, Вит? – Всё прекрасно. Домой.***
15:23 Я смотрю на себя в зеркале. Ну заебись, Витусь. Уже второй парень предал тебя, потому что ты не даёшь им секса. Довольна? Чувствую себя тошно. Особенно когда ты даже реветь не хочешь. Он не стоит моих опухших глаз, которым навряд ли даже патчи помогут. Я бы так и простояла в ванной. Если бы не вспомнила о том, что хотела позвонить Наталье Владимировне. – Да, Михайлова. – Отмените завтра тренировку с Хоффманом, – передёргивает. – А что случилось? – Я что-то не то съела. Тошнит. – Ну ладно. Но это последняя поблажка. – Да, хорошо. Спускаюсь по стенке вниз. И снова я прихожу к выводу, что отношения это не моё.