Сумасшедший союз...

Воскресенье. 19:53 – Нет. Нет. Нет. И ещё раз нет. – Да что нет? – не выдерживаю я этих отнекиваний Натальи Владимировны. Да так громко не выдерживаю, что чувствую спиной, как на меня смотрят футболисты. Тренируйтесь давайте. Хоффман кладёт свою руку на моё плечо, успокаивает. – Не ори! – Боже, как они меня все достали. Все. Абсолютно все. Головин, Черышев, Хоффман, Наталья Владимировна, Ксюша. Даже Ольга с Петром. И те задолбали. – Мне не нравится ваши движения со второй минуты. Вы забываете, что сами выбрали не просто контемп. А контемп с акробатическими движениями. Кроме того переворота Виталины в начале, и ещё пары поддержек, я не вижу ничего от акробатики. А здесь ещё и два прекрасных момента по мелодии. Вита, попробуй придумать какие-нибудь акробатические элементы. При чём, должна это делать только ты. Давид, ты же на заднем плане танцуешь эту придуманную вашу свзяку. Так ладно. Виталина, что умеешь? – Рондат + фляк? – Неплохо. Попробуй пока просто рондат. Встаю чуть подальше от ограждения, чтобы, не дай Бог, что-то не сломать. Не себе. Не на стадионе. За полторы недели до старта мундиаля. Кажется, ради этого шоу, даже Черчесов и его команда остановились посмотреть на меня. Делаю одной ногой шаг, поднимаю руки вверх, прыжок и делаю обычный рондат. Встаю ногами уже спиной к выходу, хотя пару секунд назад была лицом к нему. Но на удивление Натальи Владимировны я прыгаю назад, встаю на руки, секунда и я уже на ногах. – Прекрасно. А на вторую отбивку сделаешь маховое сальто вперёд без рук. – Нет! Я не буду это делать. Я... Я не смогу... – последнее говорю очень тихо. – Не сможешь ты в космос полететь без запаса кислорода. Я общалась с Сергеем. Он сказал, что ты умеешь. – Я давно не тренировала... – Тогда что ты здесь до сих пор делаешь? Иди тренируйся. Тренировка окончена. Через неделю 12, я жду готового танца. Полностью. Она удаляется. Я наглым образом ворую у парней бутылку воду. Отпиваю совсем чуть-чуть, закрываю и со всей силы бросаю её куда-то на трибуны. Выплёскиваю всё зло на этой несчастной бутылке. – Ты последнее время какая-то злая. Что происходит, Вит? – он приобнимает меня за плечи. – Всё прекрасно, Давид. Эта тварь скоро сожрёт меня. А я спокойно терплю это всё. А ради чего? Ради поддержки этих кривоногих? – указываю рукой на парней. – Ну почему же ради них? Ради меня. Ради наших отношений. – Да, конечно, – обнимаю его. Нужны мне твои отношения. И ты мне прямо-таки нужен.. Никто мне, вообще, не нужен. – Ладно, иди. Я, пожалуй, с парнями до занимаюсь. Глядишь получится у меня это маховое сальто. – Справишься без меня? – Думаю да. Но, возможно будет жертва. Или жертвы. Смеётся и уходит от меня. А я же начинаю вспоминать всё, что мне твердил Серёжа. Когда три с половиной года назад мы начали учить программу акробатики. Тогда-то я и поняла, что акробатика – это не моё. Сначала я пару раз ногой ударила по щеке бедного Серёжу. А вот уже на этом маховом вперёд без рук, я надорвала связки голеностопа. Но это другая история – Знаешь, я видел пару тренировок танцорок. И их всё время заставляли тянуть носочки. Попробуй тоже, – поднимаю голову на этого "советчика". Футболка с семнадцатым номером полностью промокла. Вот, что я называю – отдаёт себя всего любимому занятию. Я же просто отдаю себя всю занятию. Без "любимому". – Иди тренируйся, футболист. – Тренировка закончилась. И правда, все уже ушли. – Помочь? – Вообще, да. Помоги. Можешь поддержать мне спину? – Хорошо. Я делаю, ну или собираюсь делать, переворот вперёд на одну ногу. При этом поставить руки в самый последний момент. Не знаю насколько это хорошая идея. Но я тут не зря же два часа кипела. Над одним этим долбанным переворотом. – Всё хорошо? – Да. Просто голова закружилась. Точку не держала. – Садись. Пока ты тут не сломала себе что-то, – за локоть садит меня на траву. – Что происходит? – В каком смысле? – Что происходит с твоей координацией? – это интересует не тебя одного. – Всё с ней прекрасно. – Конечно. С ней всё прекрасно. Если не считать, что ты уже во-второй раз на моих глазах падаешь на ровном месте. – В первый раз я запнулась об камень. – Камень был два сантиметра, максимум, – закатываю глаза. – Это как-то связано с вашими вечными диетами? Вот чёрт. Мальчик-то смышленый попался. Киваю. – Ты бы знал как это сложно. Во мне просто нет кальция. От одного сильного нажатия на мою руку, например, кость может просто сломаться. Каждое движение отдаётся жуткой болью по всему телу. Каждый, чёртов, шаг. Ты понимаешь? Мне ходить, блять, больно, – обнимаю коленки, и утыкаюсь туда носом. Головин гладит меня по спине. – Вита, закончи это всё. Ты не можешь уже. Это всё не стоит твоих мучений. – Стоит. Я хочу этого. Теперь это уже дело принципа. – У тебя никогда не было наклонностей к суициду? – Нет, – сквозь смех говорю я. – А мне, кажется, они сейчас есть. Ведь это не принципы, а самоубийство. – Это называется самоотдача. – Тебе не кажется, что это одно и тоже? – Нет. – Ясно. Я тебе не смогу переубедить? – мотаю головой. – Я так и думал. У нас пятого, кстати, игра с Турцией. Контрольный матч. Приглашаю. – Ого, как официально, Александр Сергеевич. Но я, пожалуй, откажусь. – А я тебя и не спрашивал. Ты пойдёшь. – Ты меня бесишь. Знал бы, как достал меня за эти две недели моего пребывания здесь. – Взаимно. Завтра завезу билеты. – Пока. Хватаю свой портфель и ухожу. Сразу иду в машину. Мне лень переодеваться.

***

Понедельник. 19:43 Ещё в три часа дня мне пришло сообщение о предупреждение, что примерно в 8 ко мне объявятся гости. В лице полузащитника сборной. И из-за этого мне пришлось выбраться из своего убежища. И сидеть в зале, ждать звонка в дверь. Ибо, открыть должна я, а не Ольга. Через 15 минут звонок в дверь. Ого, ровно в 8. – Пунктуально, Александр Сергеевич. – Да-да. Добрый вечер, Виталина Юрьевна. – Откуда? – Черышев сказал, – улыбается. – Держи, – протягивает мне листок. – Спасибо. Ну и сколько же девушек получили билет на этот матч за секс с тобой? – говорю намного тише. Не дай Бог Ольга услышит. – Ты вторая, – смотрит в глаза. И во мне сейчас два чувство. Первое – полное безразличие к этому заявлению. А второе, очень странное, – это обида. Боже, надеюсь это ещё одна его не смешная шутка. – Но тебе приятнее. – О, мне это льстит. Но не стоило. Я, вроде, ещё не банкрот. Смогла бы купить себе билет. – Игра уже завтра. Билетов не так уж и много осталось. Тем более, мне не сложно. – Ну ладно. Если это всё, дверь сзади тебя. Можешь закрыть её снаружи? – Давай прогуляемся? – Если я откажусь, ты уйдёшь? – Нет. – Ясно. Оль, закройся, я пойду прогуляюсь. – Куда ты? О, это Вы, молодой человек. – Да. Здравствуйте. – Здравствуйте-здравствуйте. Я что-то вас уже во-второй раз вижу. А имени до сих пор не знаю, – ой-ой-ой. Мне конец. – Давайте вы потом познакомитесь. Нам уже пора. – А куда мы торопимся? Я вот, лично, никуда, – смотрю на него взглядом полной агрессии. Козёл. – Вот именно, Вит. Я же хочу познакомится с твоим молодым человеком, – таким же взглядом смотрю на Ольгу. Делает вид, что в моей жизни не существует Давида. И никогда не существовало. Меня, явно, тут ненавидят. Все... – Он мне не никто. – Да, конечно, – снова отзывается мой "молодой человек". – Александр. – Александр, – Ольга "пробует" его имя на вкус. – А я – Ольга. Домработница Виталина. Почти уже, как мама ей. – Всё? Познакомились? Пошли, пока я не передумала, – выхожу во двор. А через пару секунд и Головин. – Милая у тебя домработница. – У-у-у. Хочешь стать Галкиным? Она, кстати, не замужем. – Очень смешно. Зачем мне Ольга, когда у меня есть Виталина? – Ага, слюни подтери. Не для тебя моя роза цвела. – А для кого? Для Давида? Хочу напомнить, это не он с тобой переспал, а я. – Заткнись! То, что произошло между нами – это просто ошибка. О который мы забудем, окей? – Неа. – Какой же ты всё-таки мудак. – А ты такая милая, когда злишься. – О да. Давиду повезло со мной, – сжимает кулаки. Злишься, что повезло Давиду, а не тебе? Ну извини. Мы шли молча по улице. Солнце уже потихоньку садилось. И пейзаж был прекрасный. И как в фильмах, сначала сверкнула молния, гром, и начал лить дождь. Я до жути испугалась грома. Всегда его боялась. В первую же минуты мои волосы стали мокрые, и липли к лицу. У Головина тоже вся причёска испортилась. И волосы уже не так хорошо стояли. Поднимаю голову к небу, и закрываю глаза. Холодные капли падали мне на лицу. Красота. – Пошли в кафе зайдём. А то заболеешь. – Н-у-у, дай под дождиком постоять, – снова гром. Такой, что я подпрыгнула на месте. В детстве, когда был гром, меня обнимал брат. И было не так страшно. Но мне повезло с климатом. В Испании не так часто идут дожди. Хотя, до 4 лет я жила в Нижнем Новгороде. И там часто шли дожди. В среднем 180 дней в год идут дожди. А это, практически, полгода. Чуть меньше. Но бывали моменты, когда брат уходил играть в футбол с Черышевым, и я просто сидела у окна и плакала. И никто не мог меня успокоить. Ни мама, ни папа. Я просто сидела на подоконнике и ревела, пока не придёт старший брат, и не обнимет меня. – Тихо. Ты чего так шугаешься? – Всегда дождя боялась. Обнимает меня. Сейчас он очень сильно напоминает мне брата. Матвей был таким же тёплым и мягким. И мне на секунду показалось, что от Головина пахнет также, как и от Моти когда-то. Но лишь на секунду. Я схожу с ума. Знаете, каждая девушка твердит, что она обязана найти такого же мужа, как и её отец. Я же, наоборот, хочу найти такого, как брат. И есть один мой страх. Я боюсь, что я нашла... И это явно не Давид. – Пойдём, я кушать хочу, – возможно, я не хочу. Возможно, это лишь предлог, чтобы не стоять в этом тупом положение такое долгое время.

***

Вторник. 14:03 Только что закончилась игра с Турцией. Закончилась она, к сожалению, не победой России. Но и не поражением. Счёт 1:1. На удивление Черышев так и не вышел играть. Хотя, он не такой уж и прекрасный игрок. Получив сообщение от Головина «Жду на парковке около выхода», я пошла к выходу. Через огромную толкучку людей. – Ну и зачем ты меня позвал? – Как тебе моя игра? – Если это твой максимум, то у меня вопрос к Станиславу Саламовичу, за что он, вообще, тебя взял? – стервозная улыбка. – Вообще-то, я два раза пытался забить гол. – Ага, и в один из этих разов ты попал в игрока Турции. Браво, Александр Сергеевич. – Это не считает... – Сашенька! – "Сашеньку" обнимает сзади какая-то девушка, примерно моего роста и возраста. Она кратко целует его в щёку. – Привет, Ангелин, – он на пару секунд отвлекается от моего лица, чтобы посмотреть на эту девушка, а потом снова возвращается в моему лицу. А если быть точнее – к моим глазам. – Ангелин, знакомься, это Виталина. Одна из участниц группы поддержки сборной. Вита, это Ангелина. Моя... – Я его девушка, – протягивает мне свою руку. Которую я мило пожимаю. Так значит, те слова про постель и билет были вовсе не шуткой. – Приятно познакомится. – Мне тоже. Так вы значит из группы поддержки? Я вот тоже танцами занимаюсь, – так вот значит на каких тренировках ты узнал про то, что нужно тянуть носочки. – Я бы тоже хотела быть с вами в группе поддержки. Но Саша решил мне ни рассказывать про прослушивания. Видимо, со своими тренировками забыл. – Я и не помнил. Ладно, Ангелин, иди в машину, там меня подожди. – Хорошо, – снова целует его в щёку. Хмыкаю. – Вит... – отзывается он, когда Ангелина садится в машину. – Что "Вит"? Что ты хочешь сказать? Мне всё равно, с кем ты встречаешься. Сколько вы хоть вместе? – Два года. – Ясно. А она знает, что её парень изменил ей с другой, и ему не помешали даже два года отношений? – Ты как-будто лучше. Хочу напомнить, ты переспала со мной, когда была с ним в отношениях. – Нашим отношениям была неделя, а не два года, Головин. Короче, пока. Тебя там твоя пассия ждёт.

***

Четверг. 17:09 В общем, скрывалась я от Головина эти дни, как могла. Избегала всех его разговоров. Поняла, что не хочу я запутаться. У меня Давид. У него эта девчушка. Ещё месяц, и мы с ним больше не увидимся. Сегодня я решилась на бесстрашный шаг. Пойти к Давиду "на просмотр фильма". И я примерно знаю, чем это всё закончится. И я готова к этому шагу. Наверное... Хотя нет. Нихера я не готова. Сегодня же с ним расстанусь. Так, надо речь подготовить. Боже, до чего же ты докатилась, Михайлова. – Давид, мы должны расстаться. Нет, что за тупизм? Давид, милый... Милый, блять. Может ещё дорогой? Так, спокойно, Виталина, – вот это называется – тяжёлая стадия шизофрении. – Давид, прости, но нам лучше расстаться. Я изменила тебе. – Что?