Сердце Защитника (Heart of the Guardian)

— Эта часть не выглядит знакомой… в отличие от этой, — сказал Гарри поздним утром следующего дня, указывая куда-то. Снейп положил книгу перед собой, повернув её так, чтобы они оба могли видеть текст, оставив перевод мальчишки с другой стороны. В средней части можно было прочесть: «Manu mea est tuum… Manu tua meum est… Eligere». Северус освежил в своей памяти остальную часть, когда он забрал книгу с коленей Поттера в ту ночь.  — Это высокая латынь, — сказал он. — Почти всё, что мы используем в ежедневных заклинаниях и ритуалах — это производная латынь… в частности греческий, арамейский… даже английский. — Что такое «высокая латынь»? Снейп изучающе посмотрел на юношу, прежде чем ответить. — Высокая латынь, это древняя латынь. Производные от латыни, которые мы используем для повседневных заклинаний, могут быть изменены, так как меняемся мы сами, наши знания. Мы делаем это, в определенной степени, когда нуждаемся в новых словах, понятиях, описании открытий. Высокая же латынь, она… статична, неизменна. Там нет «сленга», например, в ней нет изменения значений или возможности разговорного использования. В некотором смысле, это делает её значение очень и очень конкретным… при условии наличия понимания того, что она призывает отголоски… крайне старой, древней магии. Поттер слушал в явном разочаровании.  — Так… это значит… что ритуал, проведённый на высокой латыни более… — Более мощный, да. Ритуалы Митры ещё более мощные. Мальчишка сглотнул. Снейп наклонил голову, наблюдая за ним через стол. — Я говорил тебе, что мы не должны этого делать, Поттер.  — Гарри, — поправил парень рассеяно. Северус вздохнул.  — Гражданское усыновление… связь наследования… — Нет. Я думаю, мы должны сделать это, — быстро перебил его Гарри. Зельевар протянул руку и приподнял пальцами лицо мальчишки за подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.  — Это неважно для меня, — сказал он мягко. — Это важно для меня. — Как хочешь… но… — Всё будет хорошо. Снейп с сомнением покачал головой, затем снова посмотрел в книгу.  — Ты можешь прочесть это? — Я работаю над этим.  — Нужна помощь? — Нет… я справлюсь.  — Я знаю. — Профессор?.. Он посмотрел со своего места туда, где лежал мальчишка, читая перед камином. — Что случилось? — Это единственный вид ритуала? Ритуал усыновления, я имею в виду. Есть ли ещё варианты этого? Другие, похожие ритуалы? Он отложил перо и сцепил руки, обдумывая вопрос Поттера.  — Нет, это не единственный вариант сделать это. Есть и другие… конечно же. Каждая культура и каждое общество имело свои собственные ритуалы усыновления, хотя нет, возможно, использовали, по сути, ритуалы связи. Исконные американские волшебники делают связующий ритуал, который предполагает обмен кровью. «Моя кровь твоя. Твоя кровь моя». Мне думается, такой тип, определённо, обладает некой внутренней силой, хотя, возможно, кто-то найдёт их примитивными. Остальные ритуалы включают обмен едой, когда нужно, скажем, съесть из тарелки друг друга — «Что моё, то твоё; что твоё, то моё, даже для вещей, которые дают мне жизнь». А почему ты спрашиваешь? — Можем ли мы сделать собственный ритуал? Снейп с любопытством взглянул на юношу.  — Безусловно. Есть определённая форма, которая должна быть соблюдена, но в остальном, мы можем делать всё, что хотим… О чём ты думаешь? Они разработали его вместе, каждый из них вложился в это, консультируясь с Кингсли, который настаивал на конкретном протоколе, чтобы убедиться, что такая процедура не вызовет ненужных вопросов, и с Бартли, тот заверил законность процедуры. Каждый из них с Поттером должен иметь двух независимых свидетелей, ритуал должен был быть переведён с латыни на английский, так что обязательные и необязательные свидетели могли подтвердить клятву. Также они должны были публично принять Веритасерум, чтобы продемонстрировать свои истинные намерения. Это предложил Снейп, а Кингсли с Бартли согласились, хотя адвокат снова выразил озабоченность нагрузкой на сердце Северуса. Тот лишь отмахнулся. Зельевар обнаружил, что наслаждается составлением ритуала, особенно латынью, которую всегда считал прекрасной, лирической и поэтичной. Он обнаружил Поттера, тщательно копирующего записи с их кусков пергамента в свой дневник, проговаривающего фразы на высокой латыни во время того, как писал их. Северус наблюдал за мальчишкой, в изумлении качая головой, видя такую концентрацию, что тот даже не заметил его присутствия. И хотя в груди что-то начало тянуть, она не болела так уж заметно. У них обоих были кошмары в ту ночь, когда Поттер, наконец, разобрал основу связующего ритуала, хотя сам Снейп уже прочёл её ранее. Он видел, как юноша понял, что именно будет включать ритуал… вероятный источник боли, о котором предупреждал Бартли. — Мы не должны делать этого, — в который раз повторил Северус напряжённо. — Нет, я хочу… Вы не хотите? — спросил Поттер, и его лицо при этом побледнело.  — Поттер…  — Гарри, папа. Зельевар вздохнул.  — Ещё пока нет, Поттер. Но… всё, что ты захочешь. — Да, но… Вы хотите это сделать? Снейп посмотрел ему в глаза, открыв свой разум, чтобы позволить Гарри видеть всю его уверенность, желание.  — Да. Он проснулся от криков Поттера этой ночью и помчался в его спальню, чтобы разбудить. Он успокоил его, проделал с ним успокаивающую медитацию и напоил своим зельем Сна без Сновидений, которое мальчишка всё ещё предпочитал собственному, после этого он сидел рядом с ним, пока тот не заснул. Потом он взял флакон с зельем Гарри, чтобы заменить тот, который отдал Поттеру, но не выпил его, желая проснуться сразу же, если появится необходимость. Позже он проснулся весь в поту и дрожа всем телом от собственных кошмаров, принял гаррино зелье (более светлое и сладкое, чем его) и мирно проспал оставшуюся ночь. Одиноким голосом протеста прозвучали возражения Поппи, чьи глаза тревожно распахнулись после того, как он упомянул предстоящие события, нарочито обыденным тоном, когда та потребовала прийти к ней на обследование в пятницу. — Северус, я запрещаю! — Что? — он почти рычал, его голос стал опасным. Хотя она и сделала шаг назад, но не отступилась.  — Твоё сердце не выдержит такой нагрузки! Тебе нужно отдохнуть, Северус! О чём ты только думаешь? Он взглянул на неё спокойно.  — Я думаю о Поттере, Поппи. Она фыркнула на это, но всё же смягчилась.  — Я знаю это, Сев, но…  — Всё будет хорошо. — Северус…  — Поппи, — предупреждающе начал он. Медсестра вздохнула и покачала головой, погладив его по руке, и проконсультировалась со Сметвиком, отправив Кричера в их комнаты в этот же день с немного изменённым зельем, которое Северус взял без возражений. Они выбрали Нору для проведения ритуала, сойдясь на том, что оба чувствовали себя там комфортно на фоне обширного клана Уизли. Молли и Артур, казалось, испытали облегчение от этого, хотя Снейп счёл своим долгом предупредить их, что ритуал может быть… изнурительным… для зрителей так же, как и для них с Поттером. Артур похлопал его по плечу и сказал: — Я понимаю, Сев… но уверяю тебя, Молли и я… Северус не был уверен в том, что мужчина действительно понял, и был разочарован, когда Артур отмахнулся от его объяснений. Тогда, он настоял, чтобы Артур прочёл их предполагаемый ритуал. Глаза Уизли наполнились слезами, пока он читал, и покачал головой. Снейп подумал, что тот собирается возражать, но вместо этого, Артур погладил его по руке и сказал: — Это так очевидно, что ты любишь мальчика, Северус. Я рад, что у него есть ты. Мы будем там, ради вас обоих. Рон и Гермиона не принимали всё это так безоговорочно. Снейп понимал это. Друзья были с Гарри на протяжении последнего необычайно трудного года. Они не только были рядом, но разделяли с ним все опасности. Эти трое создали неразрывную связь между собой, которая была сильнее любой из всех, что он или Поттер могли создать, и они хотели защитить его. Северус не только понял это, он хотел этого. Чтобы друзья мальчишки были с ним, помогли пройти через наиболее мучительные части ритуала… и подтвердить, что он, Снейп, поступает верно. Он хотел этого для себя так же сильно, как и для Гарри, и он кивнул, когда они выразили свою озабоченность. Зельевар предложил внести дополнительные процедуры в процесс проведения ритуала. «Я обещаю», — хотел он сказать. Но… что он мог пообещать? Что мальчишке не будет больно? Он не мог этого сказать. Всё, что он мог дать — это забота… он будет заботиться об их друге после этого… а также во время самого ритуала. При этом он не был столь равнодушен, как во время приёма у Поппи. «А что если, я не смогу сделать это?» — думал он. Это было совершенно несправедливо по отношению к мальчишке… рисковать этим. Он решил, что просто должен сделать это, и удвоил своё внимание к приёму зелья, присланного Сметвиком. Поттер должен был провести день и ночь перед церемонией в Норе, но не хотел расставаться со Снейпом. Когда они вернулись в свои комнаты после завтрака, парень ещё полтора часа откладывал свой отъезд под тем или иным предлогом. После третьего возвращения в свою комнату, Северус усадил его на диван, заняв кресло рядом с ним и облокотившись руками на колени. — Передумал, Поттер? — спросил он тихо, глядя в упор на юношу. Сердце глухо стукнуло в груди, но… «Я просто хочу, чтобы он был уверен. Ради него самого…» — Нет ничего страшного в том, чтобы изменить своё решение, — продолжил он. — Мы можем сделать связь наследования… Мальчишка отрицательно покачал головой и взглянул на него, зелёные глаза пристально рассматривали лицо зельевара.  — Что случилось? — спросил Северус мягко. — Я просто… Я не хочу, чтобы вы передумали, — ответил Гарри, и слёзы показались в его глазах. Снейп чуть не рассмеялся от этого. Он повторил жест мальчишки и покачал головой, его глаза блестели.  — Я не передумаю, Поттер. Но… это будет нормально, если ты это сделаешь. Ты понимаешь меня, мальчишка? — низко прорычал он. — Не делай этого, если не хочешь. Прислушайся к своим друзьям. И… Всё будет в порядке, в любом случае. Я обещаю, — зельевар держал свой разум открытым, желая, чтобы парень увидел правду там. — Всё, что ты захочешь, Поттер.  — Гарри. Северус протянул руку, чтобы помочь мальчишке встать с дивана, но Поттер схватил её и держал крепко, слегка дёрнув в свою сторону. Мужчина последовал за невысказанной просьбой и уселся рядом на диван. Гарри помедлил, а затем прислонился к плечу зельевара. — Я просто… я просто хочу, чтобы с вами всё было хорошо во время этого, — сказал парень дрожащим голосом. Снейп протянул руку и приподнял голову Гарри за подбородок, чтобы взглянуть прямо в глаза.  — Всё будет хорошо, Поттер, — сказал он. — А теперь иди, твои друзья ждут тебя, чтобы отговорить от этого. — Он улыбнулся, глядя на юношу. — Всё будет хорошо, — пообещал он. — В любом случае. Северус поднял Поттера на ноги. Хотя он, на самом деле, и не должен был, с учётом целей предстоящего дня, он всё же наложил защитное заклинание собственноручно на Поттера в этот раз, прежде чем осознал, что парень уже направился к камину. За его спиной висел рюкзак из драконьей кожи, который дал ему Хагрид, напичканный необходимыми вещами, включая флакон с зельем Сна без Сновидений, просто на всякий случай. - Ut custodiante Abeona in exitum, et custodiante in reditum Adeona, — пробормотал он. Гарри прижался к руке Снейпа, что лежала на его лбу, и Северусу пришлось подавить импульс обнять его. Вместо этого, подождав немного, он убрал свою руку, поправил воротничок его рубашки и резко кивнул.  — Нора, — сказал Северус. Поттер молча кивнул, повернулся и шагнул в камин, щепотка летучего пороха была в его руке.  — Нора, — произнёс он, не сводя с зельевара глаз, после чего вспыхнул зелёный огонь, и мальчишка исчез. Снейп вздохнул. Если бы кто-то сейчас был в этой комнате, то заметил бы, как смягчились от улыбки угловатые черты лица мужчины. Он тряхнул головой и направился в свою комнату, чтобы собрать некоторые вещи, прежде чем взять мантию и направиться из школы в Хогсмид. Профессор вошёл в деревушку не спеша, каждый шаг напоминал ему о том, как они ходили этим путём с Поттером, или о том, как сам ходил к Аберфорту, чтобы обдумать свои ошибки и поговорить… Вспомнил, как встретил у ворот мальчишку и Тонкс два года назад, когда Поттер и Малфой выясняли отношения в поезде, что в итоге и задержало прибытие гриффиндорца. Северус вспомнил, как дразнил Тонкс изменившимся патронусом, и решил, что задолжал ей напиток… и Люпину тоже. Он переключил свои размышления на Поттера, что привело к Джеймсу, а затем к Артуру. «Почему я это делаю?» — спрашивал он сам себя. И словно ответ, желание защищать Гарри появилось внутри него. Он пожалел, что у него не было с собой монеты, которую он зачаровал, чтобы быть на связи с ним, но это, опять же, разрушит весь смысл проведения дня отдельно друг от друга. Да и он на самом деле хотел, чтобы парень действительно обдумал всё как следует, услышал от своих друзей все причины, по которым он не должен делать этого. Чтобы наутро, в любом случае он уже не испытывал бы колебаний. Северус улыбнулся. Он был уверен, что Рон, по крайней мере, будет довольно деятельным в том, чтобы отговорить Гарри, тогда как Невилл, Артур и Грейнджер, скорее всего, наоборот. Розмерта окликнула его, стоя в дверях Трёх Мётел, и Снейп остановился на секунду. Просто… чтобы поговорить, подумалось ему. Просто сдаться. Плыть по течению. Ему так хотелось просто плыть. Хотелось прекратить борьбу, хоть однажды позволить чему-то случиться самому, а не способствовать этому свершению. Розмерта потрепала его по щеке, не прося зайти. Зельевар позволил ей это, даже не моргнув глазом, улыбнулся, пожелал хорошего дня и повернулся, чтобы пойти дальше, оставив её смотреть ему вслед довольно смущённо. Аберфорт встретил его у входа в Кабанью Голову, открыв её перед ним, хотя в этом не было необходимости, так как ритуал очищения должен был быть следующим утром. Тем не менее Северус посчитал это небольшими чарами, как… небольшой пред-ритуал, возможно. Он позволил всему этому течь вокруг него, вовлекая его самого в это. Они поднялись по лестнице в личные комнаты Аберфорта, старик поставил чайник закипать на огонь, и разместил на столе три чашки, мёд, молоко и печенье. Снейп снял свой мешок и ждал, пока трактирщик пригласит его сесть. Несколько минут прошли в уютной тишине. Северус уже готовился к молчанию, которое будет соблюдать до обряда, Аберфорт уловил его настрой и не мешал. Колокольчик внизу звякнул, и трактирщик спустился, чтобы закрыть дверь и проводить наверх МакГонагалл.  — Северус, — тепло поприветствовала она его, когда сняла мантию и передала её ожидающему Аберфорту. Она похлопала его по плечу и заняла стул рядом с ним.  — Спасибо, что пришла, Минерва, — сказал он.  — Не за что, — сказала она, улыбаясь ему со смесью тепла и веселья. Аберфорт уселся напротив Снейпа.  — Итак, — начал он, — ты разобрался со своими чувствами, не так ли?  — Или потерялся в них, — ответил Снейп, качая головой с сожалением. — Этот мальчишка выбивает меня из колеи больше, чем кто-либо или что-либо в моей прошлой жизни. Минерва тепло рассмеялась. — У него действительно есть такая способность. Это не его вина, бедный мальчик.  — Действительно, — сказал Северус. — В любом случае… Я бы хотел пройти ритуал завтра с вами двумя. — А… я понимаю, мы должны попытаться отговорить тебя от этого, или что-то типа такой же ерунды, — проворчал Аберфорт, качая головой и показывая тем самым своё несогласие с этой ролью. — Более важно, чтобы об этом поговорили с Поттером. Его настойчивость безосновательна. В этом нет необходимости, — зельевар остановился. Он казался раздражённым… и в этом тоже не было необходимости. — И он ещё не обдумал всё до конца. — Снейп покачал головой. — Я пытался поговорить с ним, но… Он вспомнил свою попытку… а потом Поттер посмотрел этими зелёными умоляющими глазами на него. Северус фыркнул. «Нечестно, Поттер». — Пытался сейчас? — спросил Аберфорт, басовито рассмеявшись. — Я предполагаю, что сильнейшим из нас будет трудно заставить мальчишку отказаться, даже если бы мы на самом деле этого хотели, — он посмотрел на Снейпа этим проклятым, абсолютно дамблдоровским взглядом. — Ты любишь мальчишку, Северус. Признай это. Молодой мужчина уставился в свою чашку с чаем, который был пока без молока и мёда. Ему подумалось, что надо исправить это до того, как жидкость остынет. Северус почувствовал руку Минервы на своём локте и взглянул на неё. Она улыбнулась ему, и в её глазах блестело что-то очень напоминающее слёзы.  — Я думал, что вы собираетесь отговаривать меня от этого, — пробормотал он без особого энтузиазма. — В любом случае мы нарушили твои планы, — сказал Аберфорт.  — Что думает Альбус? — спросил Снейп вдруг у Минервы. «Почему я думаю об этом?» — Это имеет значение? Он подумал об этом. «Не всё ли равно? Почему это должно что-то значить?» Северус неловко передёрнул плечами. Но… «Просто плыви по течению, Северус». Зельевар вздохнул. — Я не знаю, — признался он. — Раньше имело значение. Дамблдор… он был… Это… сбивало с толку… всё было ново… и потому смущало. — Раньше он был… мне кажется, вроде способа, которым я определял правильность или неправильность… Одобрит ли он… Та ночью на холме, когда ветер бушевал вокруг них, и Дамблдор создал защитный пузырь, чтобы Снейп мог излить свою вину и грех, снова обрушилась на него.  — Вы мне отвратительны… Был момент, когда это могло разрушить его душу, заставить живот сжиматься от стыда, ненависти к себе и сомнений. Прошли годы и годы прежде, чем он смог взглянуть на Дамблдора без чувства стыда. И годы, чтобы суметь посмотреть в ответ спокойно, с чем-то похожим на уверенность. И это было тогда, когда он доверял этому человеку, до того, как всё полетело под откос до того, как пришло осознание огрехов в построенной Дамблдором защите мальчишки… прежде, чем Поттер появился в школе и потряс его до глубины души — зелёные глаза матери, чёрные волосы отца. Но, всё же, несомненно, юноша был сам по себе личностью и неумолимо начал вить кокон вокруг упрямого сердца зельевара. Как это произошло? Как он допустил, чтобы это произошло? Северус вспомнил первый день Поттера в классе зелий… как он пытался спровоцировать ребёнка, как хотел, чтобы появились причины ненавидеть его… именно его самого, а не просто сына Лили и Джеймса… Он вспоминал свою ошибку, когда придвинул табурет, дабы усесться перед мальчишкой и пристально уставиться на него, потому что ему пришлось задуматься о том, чтобы наколдовать перед собой щит, который защитил бы его от силы собственной реакции на этого ребенка… который был так непохож на любого из своих родителей… Был ли он уже потерян тогда? Он машинально прикрыл от этой мысли глаза, но это вызвало лишь новую волну воспоминаний — его взгляд, обращающийся всё чаще и чаще к мальчику в Большом зале; юноша, сидящий склонившись во время отработки над картотекой наказаний или пишущий строчки на своём пергаменте. Снейп понимал его настолько, что это было почти болезненно; как он сам бродил по замку, зная, чем занимается Поттер, расписание Поттера, достижения и проступки Поттера, друзей Поттера. Северус практически рисовал у себя в уме карту Мародёров с одной единственной точкой — Гарри Поттер. Зельевар помнил каждый проклятый ужасный раз, когда что-то шло не так… и невольное восхищение, как мальчуган справляется со всем… и как он был неправ каждый раз, считая парня слабым, обманщиком или высокомерным… и, как если бы он должен был умереть, он хотел, чтобы это произошло, потому что он защищал Поттера больше, чем кого бы то ни было. Снейп поднял голову и обнаружил, что Аберфорт и МакГонагалл наблюдают за ним. «Кто-то спрашивал о чём-то?»  — Имеет ли значение то, что думает мой брат, Северус? — спросил Аберфорт — без капли тепла, гнева, обычного ехидства, с которым говорил о брате. Северус вдохнул и слегка покачал головой.  — Нет, — он посидел в молчании, а затем добавил: — Это перестало что-то значить уже давно. Касаемо этой темы, во всяком случае. Это касаемо Поттера. Это всегда о Поттере. — «Будь честен, Сев». — Почти всегда. Однажды это было о Лили. Но всё прекратилось в тот день, когда мальчик появился в школе… если не раньше, после той встречи в магазине, когда Гарри было семь, или после наблюдений, как издеваются над парнишкой, тому было тогда десять. Где-то в этот период всё сместилось, до сегодняшнего дня Поттер настолько заполнял его мысли, что там вряд ли находилось место для Лили… и он почти не скучал по ней, место в его сердце было отдано Поттеру… Видел ли тот кошмар, смеялся ли, когда Снейп попал в него мыльной пеной, читал ли вслух на латыни, лёжа на ковре перед камином, шёл ли в лес к своей смерти, постукивал ли Старшей палочкой по колену, сидя напротив могил Фреда, Тонкс и Люпина… Спорил ли со Снейпом в его кабинете, швыряя пузырёк с чернилами ему в спину… Он рассмеялся. И этот кокон окружил его снова, как будто он нуждался в подтверждении того, как сильно мальчишка въелся в его сердце. Зельевар взглянул на Аберфорта и Минерву, слёзы стояли в его глазах, но он улыбнулся. — Да. То есть, я люблю его… Фырканье Аберфорта перешло в смех, а Минерва пробормотала, гладя его по руке:  — О, Сев… конечно ты любишь! — Лучше пей этот чай, — сказал Дамблдор, и взмахом палочки подогрел его. — А теперь, что там с этими документами? Северус передал Минерве, как своему первому свидетелю, копию завещания, утверждённую накануне Артуром и Кингсли. Также он передал МакГонагалл и Аберфорту копию документа, подтверждающего, что он готов усыновить Поттера, подписанную им, Бартли и каракулями Поттера. Минерва и Артур должны будут подписать её завтра, после того, как закончится церемония. В их руки перешла ещё одна пачка документов, для подтверждения связи наследования, и того, что мальчишка сделал свой выбор. Снейп достал ещё три копии текстов ритуала, что составили они с Поттером, перевёл дыхание и начал объяснять, прерываемый, время от времени, их вопросами о причинах того или иного момента. — Северус… — Минерва резко выдохнула, когда они подошли к центральной части ритуала. — Ты уверен?.. Твоё сердце… Он ожидал этого.  — Я буду в порядке, Минерва. Она не согласилась с этим. Хотя он и не ожидал этого от неё. — Сметвик дал мне более сильное зелье. Оно не подходит для длительного применения, но безопасно, если пить его в течение недели или около того. Оно даст мне достаточную защиту, чтобы пройти через ритуал.  — А если нет? Снейп повернулся, чтобы посмотреть на неё.  — Тогда, Минерва, ты должна будешь присмотреть за мальчишкой. Пообещай мне, что ты сделаешь это, — настойчиво произнёс он, сердце довольно болезненно билось о рёбра. «Перестань!» — приказал он сам себе строго. — Пусть Артур и Молли примут его. Пообещай мне. Она сглотнула, глаза блестели от слёз, и погладила его.  — Ты знаешь, что я сделаю это, Северус. И Артур с Молли… — её голос надломился, и она не рискнула продолжить. Снейп вернулся к бумагам.  — Я не собираюсь умирать завтра, Минерва. Будь уверена, я буду здесь второго сентября, чтобы учить обычное беспорядочное стадо баранов, что поступит на первый курс, — он надеялся, что говорит правду. Смех Минервы был немного натянутым. Аберфорт хмыкнул, и они продолжили. Когда со всеми делами было покончено, Снейп и Минерва вернулись обратно через деревушку, договорившись с Аберфортом встретиться в комнатах Северуса завтра за полтора часа до церемонии. Повторение церемонии пробудило в зельеваре новый виток опасений, причём больше из-за Поттера, нежели его самого. Гарри уже через столько прошёл… «Мы не должны делать это, Поттер», — думал он, мысленно обращаясь к юноше… он примерно определил расположение Норы, следуя тяге своего сердца и удивляясь, было ли это как-то связано с мальчишкой. Он задумался, удалось ли друзьям Поттера разубедить его, и чем там занимался Гарри. Возможно, поиграл в квиддич, чтобы расслабиться… или шахматы… или миловался со своей девушкой. Северус улыбнулся. Минерва взглянула на него с любопытством. Он пожал плечами, но улыбка никуда не ушла с его лица. МакГонагалл улыбнулась в ответ и погладила по плечу, пожелав удачного дня, прежде чем отправилась в свой кабинет. Северус бросил сумку у стола и стянул мантию, повесив её в шкаф, после чего направился обратно, желая дойти до Чёрного озера и кладбища. Повинуясь сиюминутному порыву, он остановился у гробницы Дамблдора. Он не был тут с тех самых пор, как они с Поттером оставили в ней Старшую палочку. Хотя и до этого он тут тоже не был. В прошлом году это было слишком опасно, а после того, как он оправился от своих ранений, то был весьма зол. Снейп стоял на том же самом месте, где стояли они с Поттером, пытаясь разобраться в том, что он чувствовал по отношению к старому директору, ощущая только утрату и печаль, но сердце, прямо сейчас, было слишком занято другим. Его мысли и желания слишком сосредоточились на Гарри, чтобы пытаться сейчас разобраться со своими чувствами к Дамблдору. Это подождёт до иных времён. Мужчина шёл по кладбищу, останавливаясь у каждого надгробия, шепча молитву, похлопывая каждый камень, ощущая, будто у них было… права голоса или чего-то наподобие этого, хотя он, конечно же, знал, что это глупости. Наконец, он подошёл к Фреду, Тонкс и Ремусу. Северус вспомнил, что задолжал Тонкс выпивку, и посмотрел на небо, оценивая по солнцу который примерно час. Он должен будет поститься целый день, но время ещё не пришло. Снейп наколдовал бутылку огневиски и два стакана, бросив взгляд на двух других волшебников и покачав головой, он наколдовал ещё два. «С тем же успехом, можно было сделать это сразу». Мужчина плеснул с палец в каждый стакан. — Нимфадора, — сказал зельевар, вполне осознано, но поклонился, что выразило его уважение к ней. Он представил её с фиолетовыми волосами, фыркающую и качающую недовольно головой, а затем она улыбнулась ему своей светлой и хитрой улыбкой. — Я прошу прощения. Твой патронус был… превосходный. И я… я был такой задницей, так ведь? — она подмигнула и кивнула. Он повернулся к могиле Ремуса. — Я прошу прощения за оскорбление твоей жены, Люпин. Она не заслужила этого. Но в следующий раз… не заставляй даму ждать, — «Откуда это взялось?» Он тряхнул головой. «Будто я что-то знаю о любви!» — Я ухожу, чтобы… усыновить Поттера, вы, должно быть, знаете, — продолжил Северус. — Если он примет меня. В любом случае… Я буду заботиться о нём ради вас. Не придерживайте там для меня тёплое местечко. Я не собираюсь присоединяться к вам в ближайшее время. Это ясно? Ремус рассмеялся и кивнул ему. — Отлично. Мы… мы навестим вас через два дня, — он отхлебнул из каждого стакана, отсалютовал своим Фреду и вылил остатки на три могилы, оставив три перевёрнутых стакана на их надгробиях. Неожиданно он подумал, собирали ли домашние эльфы их каждый раз, потому что на утро уже стаканов не было. Ещё долго время Снейп стоял перед тремя могилами, ощущая их присутствие… желая очистить душу и открыть сердце. «Должен ли я сделать это?» Его лицо периодически вспыхивало, и он позволил себе и здесь плыть по течению, хотя ни одна слеза не пролилась из его глаз. Северус предположил, что завтра всё это компенсируется. Профессор прикрыл глаза, чувствуя, как солнце согревает его плечи, лёгкий ветер развевает волосы около лица. В Запретном лесу перекрикивались тестралы, и этот звук летел над всей территорией. Сова прочертила свой путь на небе, спеша с каким-то поручением. Он мог расслышать громкий голос Хагрида, зовущего где-то Клыка. Всплеск со стороны Чёрного озера говорил о том, что гигантский кальмар снова выплыл на поверхность. Северус вдохнул. Трава. Парящая земля, где-то вдалеке. Кора дуба позади него. Лилии. «Откуда это пришло?» Северус ждал, позволяя всему этому окружить его, пройти сквозь. Он снова чувствовал тепло Поттера, опирающегося на него, слышал его смех, видел его зелёные глаза… «Всё будет хорошо», — подумал он, несмотря на расстояния между ними. После чего сказал Фреду, Люпину и Тонкс своё обычное: «Счастливого пути», и направился обратно в замок. Он занял остаток дня уборкой, после чего провёл Очищение своей комнаты и спальни Поттера, выполняя каждый шаг медитации. Его пальцы задержались у стоящего на полке дневника мальчишки и Ордена Мерлина в его кабинете. Из-за того, что он не ел, ему пришлось принять меньшую дозу своего лекарства, следуя инструкциям Сметвика. Вечером он уселся перед камином, на его коленях лежала открытая книга по зельям, что он подарил Гарри на день рождения. Он хотел было почитать немного, но том распахнулся на внутренней обложке, и Северус провёл пальцем по имени юноши. «Гарри Джеймс Поттер» Джеймс «Джеймс, скажи мне не делать этого», — подумал он. Ответа не было. «Promitto. Я обещаю… Tibi custodium. Я буду оберегать его. Protegam eum. Я буду защищать его. Promitto tibi. Я обещаю тебе. Sic eligere… sic sumo». В полночь зельевар отправился спать, думая о том, спал ли сейчас Поттер, будет ли его ночь спокойной. Северус оставил дверь в комнату открытой на тот случай, если кто-то позовёт его из камина, нуждаясь в нём. Но мужчина проснулся от лучей солнца, пробивающихся через окно, не помня ничего, кроме мягкости подушки под его головой. «Это день, когда я стану отцом», — размышлял он. – «Или не стану… всё зависит от того, что решит мальчишка». Он чувствовал, как полностью принимает эту истину и замер на мгновение, чтобы удержать, дать этому чувству укрепиться. После чего Северус встал, чтобы подготовиться к наступающему дню, совершая всё будто в зачарованном состоянии, без сомнения, из-за того, что ничего не ел накануне. Он принял душ, учитывая ритуал, почти как в тот день, когда они клали Старшую палочку в руки Дамблдора, хотя медленнее и тщательнее, проговаривая про себя, пока совершал движения: «Lotus fuero mundus. Я очистил себя омовением». Когда он закончил, Аберфорт постучал в его дверь, придя через камин в кабинете Минервы, а не Снейпа. «Заходи», — подумал Северус и жестом снял защиту с двери. Аберфорт подошёл к двери в спальню, поворчав, когда увидел Снейпа всё ещё неодетым. Дамблдор облачился в официальные одежды: светло-голубая мантия, которая подходила его глазам. Его седые волосы венчала высокая богато украшенная парчой шляпа. Северус увидел контуры волшебной палочки на левом предплечье, которые плохо скрывала тонкая летняя мантия. — Вижу, ты ещё здесь, — заметил Аберфорт, опираясь на дверной косяк. — Не собираешься сбегать прочь от мальчишки, — хмыкнул он хрипло. Снейп фыркнул и покачал головой, натягивая чёрные брюки, носки и нагибаясь, чтобы завязать шнурки на ботинках. Зельевар указал на белую с высоким воротом рубашку, лежащую на кровати. Аберфорт вошёл в комнату.  — Ты делаешь всё согласно церемонии, не так ли? — спросил он. Снейп улыбнулся, его глаза сверкнули, когда он взглянул на старика. Аберфорт кивнул. — Иди сюда тогда, — сказал он, качая головой. Молодой мужчина смирно замер под критическим взглядом Дамблдора. Он видел, как тот разглядывает его шрамы. Двадцать семь парных укусов, рисующих цепочку от внутренней стороны правой руки, через шею и вниз по спине и вокруг талии, всё ещё не до конца заживший шрам виднелся на месте, где была Тёмная метка, и которую почти уничтожил один из укусов. Он инстинктивно тогда вскинул эту руку, пытаясь защититься от Нагини. Аберфорт фыркнул. Старик вцепился в левую руку Снейпа своей железной хваткой. Северус стоял неподвижно, даже не дёрнувшись, чтобы схватить палочку из чёрного дерева, что лежала на столе рядом с ним для спокойствия. Старик неожиданно сильно хлопнул по тому, что ещё напоминало Метку. Плечо зельевара дёрнулось от боли, но его рука осталась неподвижной в хватке Дамблдора… будто у него был выбор. — Лучше избавиться от этого, парень, — сказал Аберфорт. Снейп вдохнул, прикрыл глаза и выдохнул. Затем он открыл их и посмотрел в синие глаза Дамблдора. Северус кивнул. Аберфорт опустил руку, которую ещё жгло от быстрого удара, и взял пузырёк с лавандовым маслом с тумбочки. Капнув немного масла на ладонь, он окунул туда большой палец, а затем коснулся им век, лба, висков и сердца Снейпа, после чего воспользовался маслом, чтобы очистить место, где знак Мрака запятнал его кожу, и каждый из пятидесяти четырёх укусов. Он закончил с руками Северуса, которым он уделил столько же внимания, сколько в своё время сам профессор уделил рукам Поттера. Дамблдор был осторожен с его ранами, его прикосновения были на удивление нежными. — Mundabo vos oleo. Очищаю тебя маслом, — пробормотал Аберфорт, когда закончил с правой рукой Снейпа. Минерва и Аберфорт удивлённо посмотрели на него, читая эту часть накануне. Он не сказал ничего им, кроме: «Очищающий ритуал»… и был уверен, что не хочет объяснять… он всё ещё пытался отмыться от всего этого. Никто из живущих не может освободить его больше… Ну, может быть Поттер, но это то, о чём он никогда не попросит. «Лучше избавиться от этого, парень». — Potest me dignus. Пусть это сделает меня достойным, — ответил он, когда Аберфорт закончил. Этой части не было в копии ритуала Поттера. Снейп добавил это только в свою и Аберфорта. Старик фыркнул и покачал головой. — Болван. Снейп тихо рассмеялся, на сердце потеплело от трогательной заботы Аберфорта. Трактирщик повернулся, чтобы взять белую рубашку и надеть её на зельевара. С этого момента, он не коснётся ничего вплоть до самого ритуала, когда возьмёт Поттера за руку, при условии, что они зайдут так далеко. Северус задумался о том, как можно разделить ритуал. На заклинание наследования или заклинание усыновления. Как выбрал мальчишка, как настаивал Снейп. «Всё, что ты хочешь, Поттер. Всё, что тебе будет нужно». Он стоял смирно, двигаясь только, когда Аберфорт указывал ему. Он позволил старику надеть на него мантию, спокойно отреагировав на то, что кто-то был так близко в его личном пространстве. Это было легче, чем казалось, из-за Поттера, который опирался на Снейпа в поисках поддержки, прятал свою голову на груди зельевара после кошмара, цеплялся за его руку во сне или пинал ногой под столом. Северус ещё подумал, что также привык к постоянным поглаживаниям, которые ему приходится терпеть от, кажется, половины жителей замка с того момента, как он очнулся в лазарете в июне. Он даже не понимал до этого момента, как этот контакт менял его, ломал его защиту. «Смирись». «Ego sanctificabo me. Я подготавливаю себя», — подумал он и почувствовал, как поток заклинания пронизывает его с головы до ног, успокаивая. Минерва постучала в его дверь в тот самый миг, когда Аберфорт застегнул последнюю пуговичку на его сюртуке. Снейп стоял, разведя руки в стороны. Трактирщик впустил её. Она была одета в зелёную парчовую мантию, которая выглядела довольно плотной для этого времени года, но складки так легко колебались, будто были из шёлка, а не парчи. МакГонагалл остановилась, когда они вышли из комнаты, Северус старательно держал руки подальше от тела. Аберфорт выскользнул за ним, подходя, чтобы спрятать его палочку из левого рукава, в место между рубашкой и рукавом его другой одежды. — О, Северус, — выдохнула Минерва. Он закрыл глаза, гадая, что она увидела, и благодаря за то, что в его кабинете не было зеркал. Они вместе покинули его комнаты. Минерва и Аберфорт вели его под руки, пока они шли вниз по лестницам к большим дубовым воротам. К удивлению Северуса, большинство профессоров стояли у входа. Снейп почти остановился от этого вида, но МакГонагалл и Аберфорт тянули его вперёд. Они остановили его перед взглядами коллег, которые улыбались ему, некоторые даже со слезами на глазах. Флитвик откашлялся и пропищал своим высоким голосом:  — Это кажется единственно верным, Северус. Мы просто хотели, чтобы ты знал… ты и Поттер… мы поддерживаем и благословляем вас обоих. Остальные профессора одобрительно забормотали. Северус покачал головой, вдохнул и поднял голову, вглядываясь в высокие сводчатые окна под самым куполом зала, выдохнул и изо всех сил постарался сдержать слёзы. Он снова посмотрел на них, слегка улыбнулся, довольно нервно, и кивнул. После чего повернулся к МакГонагалл, умоляя взглядом и как бы говоря: «Забери меня отсюда!» Она погладила его по плечу и повернулась, чтобы идти. Флитвик, Трелони и Спраут похлопали его, когда он проходил, но они умышленно не трогали его за руки. Выйдя за ворота, Дамблдор взял его за один локоть, Минерва за другой. Снейп позволил себе расслабиться и не произносить самому заклинание. «Смирись. Пусть всё идёт, как идёт». Они крутанулись на месте и аппарировали на дорожку перед Норой, поймав его так, что он не смог бы шагнуть вперёд, когда они появятся. Джордж и Грейнджер… Гермиона… ждали их у ворот. Ребята мрачно смотрели на Снейпа, и он задумался неужели они действительно отговаривали Поттера от ритуала. Зельевар посмотрел на каждого из них и одобряюще улыбнулся. «В любом случае всё хорошо». Они вернули взгляд, не меняя выражения лица. — Сюда, — пробормотал Джордж, и повёл их к задней стороне дома, там была скамейка, где Снейп мог подождать. Кингсли и Хагрид были там. Но никто из них не подошёл к нему, но оставили его со своими двумя свидетелями. Северус задумался, где был Поттер, что делал, какие чувства испытывал от всего этого… Потом он подумал, что сам думает обо всё этом, и закрыл глаза, чтобы помедитировать: это состояние теперь достигалось легче из-за пустого желудка, делая его свободнее и даже немного легкомысленнее. Спустя несколько мгновений, или ему так показалось, Аберфорт коснулся его локтя, выводя от задумчивости. — Время начинать, — проскрипел ему на ухо старик. Снейп поднял голову и увидел Поттера, одетого в мантию, что подарили ему Рон и Гермиона, и поддерживаемого Невиллом и Артуром. Они стояли в другом конце сада, видимо, прислушиваясь к тому, что говорил ему Невилл. Парень не смотрел в его сторону, и Северус опустил глаза. «Всё будет хорошо», — говорил он сам себе. — «Пока с мальчишкой всё хорошо. Так или иначе. Promitto». Но он не позволил себе взглянуть, чтобы определить, что решил Гарри. Северус неожиданно понял, что тот также старался не смотреть на него, оба они были не уверены друг в друге сейчас, из-за проведённого порознь времени. Всё было так, как и должно быть. Неожиданно Снейп заметил, что теперь сад был переполнен, там был полный клан Уизли, Хагрид, Кингсли… Аберфорт, Невилл, Минерва и Грейнджер. Какая-то часть его мозга насчитала семнадцать человек. По каким-то причинам это число казалось правильным, успокаивающим. Всё равно, он чувствовал, как напряжение сковывает его плечи, и сел немного прямее, а затем встал, следуя подзывающему жесту Кингсли. Остальная часть группы образовала свободный круг, через который прошёл он со свидетелями и Поттер со своими. Они встретились в центре, и тогда он на самом деле взглянул на юношу. Тот был бледен, но, возможно, это было из-за пропущенного завтрака… или он боялся. Снейп рассмотрел его внимательнее. Нет, не боялся. Переживал… вероятно, это обнадёживало. «Всё в порядке, Поттер», — он почувствовал, что чуть машинально не произнёс это, прикусил язык и закрыл глаза, чтобы сдержаться. — Ami meum, — начал Кингсли, привлекая внимания группы. — Мои друзья, так как ритуал, который создали Гарри и Северус, требует высокой латыни, мы и они будем повторять каждую часть на английском языке, чтобы не возникло вопросов о том, на что они соглашаются и чему вы были призваны быть свидетелями. — Он оглядел группу. — Я знаю, все вы любите Гарри. Знаю, что многие из вас любят Северуса… Снейп почувствовал бы себя неудобно при этом, обращай он внимание на происходящее. Так как, с одной стороны, он старался успокоить себя, очистить свой разум, а с другой — следил за Поттером. Тем временем, Кингсли продолжал: — Этот ритуал будет болезненным для них обоих. Вы не должны мешать или прерывать его, если вам не отведена роль. Это ясно? Он посмотрел на каждого из них по очереди. Рон, Джордж, Перси и Чарли были бледны, Билл и Артур решительны, Невилл спокоен и уравновешен. Молли, Флёр и Гермиона уже были со слезами на глазах, но Джинни выглядела такой же спокойной, как и Невилл. Минерва и Аберфорт обменялись странными взглядами, полу нежными, полу ошеломлёнными. Минерва слегка покачала головой и фыркнула. Хагрид, стоящий возле Чарли, шумно высморкался. — Я хочу напомнить вам, что они сами выбрали это. Мы не будем им мешать, мы только поможем им пройти через это. Если вы не уверены, что можете сделать это, вам нужно уйти… сейчас. Никто не шевельнулся, хотя Рон выглядел неуверенным. Гермиона сжала его пальцы, а Джинни взялась за другую руку.  — Минерва… Аберфорт… — Кингсли кивнул им, и те передвинулись, занимая места по обе стороны от Снейпа. — Артур и Невилл, — ещё один кивок, и они встали около юноши.  — Начнём. Quis exigenti ritualem? Кто просит этот ритуал? Поттер, справа от Кингсли, повернулся к нему. — Ego exigenti. Я, Гарри Джеймс Поттер, прошу его. Снейп, слева от Кингсли, повернулся к Поттеру. — Ego exigenti. Я, Северус Алан Снейп, прошу его, — сказал он, глядя на Гарри.  — Глаза на меня, Северус, — сказал Кингсли. Снейп почувствовал, что не хочет этого, ему хотелось смотреть на Гарри, но… «Смирись»… Он подчинился.  — Qui est testimonium tuum? — спросил Кингсли Поттера. — Кто твой свидетель?  — Ego, Arthur Septimus Weasley, testimonium. Я его свидетель, — ответил Артур, стоящий справа от юноши.  — Gratias, Артур. Спасибо. — Спасибо, мистер Уизли, — сказал Гарри. — Gratias. — Ignoce mihi. Прости меня, Гарри, — сказал Артур, говоря за всех них, прося прощения заранее за то, что не остановит это, не вмешается, когда будет больно, а больно, безусловно, будет. — Nihil est ad ignoscendum. Здесь нечего прощать, — спокойно ответил Гарри, поворачиваясь, чтобы успокаивающе кивнуть мужчине и бросить взгляд на своих друзей. Кингсли повернулся к Снейпу.  — Qui est testimonium tuum? Кто твой свидетель? — спросил он. — Ego, Minerva Kathleen McGonagall, testimonium. Я его свидетель, — дрожащим голосом произнесла МакГонагалл. — Gratias, Минерва. Спасибо, — сказал Кингсли. — Gratias, Минерва. Спасибо. — Ignoce mihi. Прости меня, Северус, — сказал Минерва, и её голос надломился, а лицо побледнело. — Nihil est ad ignoscendum. Здесь нечего прощать, — сказал Снейп, глядя на неё со спокойствием, которого не испытывал на самом деле. «Позаботься о Поттере ради меня», — мысленно говорил он ей, позволяя прочитать это по его глазам. Она встретилась с ним взглядом и кивнула, он ободряюще улыбнулся. Жаль, что он не был столь же спокоен, как мальчишка перед ним. Грудь болела. «Нет». Он не позволит это. «Очисти свой разум. Контролируй свои эмоции». Кингсли передал чашу с Веритасерумом Снейпу. Северус настоял, чтобы он был первым в этом. Если он должен был сделать это, позволить мальчишке это же, то он обязан, чёрт побери, принять весь риск на себя… первым сделать себя уязвимым, прежде чем он позволит взбалмошному мальчишке броситься в пекло. Он сглотнул… и понял, что его раздражение происходило из… страха. «Успокойся», — приказал он, машинально подумав: «Сконцентрируйся на намерении. Dic Verum, Северус. Говори правду. Ты этого хотел?» «Этого» Это успокоило его. Он вздохнул и очистил ум. Сделав большой глоток сыворотки правды, он спокойно проглотил её. Veritas. Правда. Не имеет никакого значения, он не будет ничего скрывать, не сможет. У него не было желания скрывать что-либо от мальчишки, ни кусочка правды. Кингсли забрал чашу из его рук и кивнул Артуру. Тот подошёл к Снейпу и посмотрел ему в глаза. Северус знал, его зрачки расширены, потому что садящееся солнце причиняло боль. Артур прошептал ему вопрос, который его разум даже не заметил, хотя губы проговорили ответ. Мужчина кивнул Кингсли и вернулся на своё место, утвердительно прошептав, но Поттер всё ещё смотрел на Шеклболта. Следующей пришла очередь Поттера, который сделал почти такой же большой глоток, как и Снейп. Северус моргнул от света, когда Минерва подошла к юноше, а затем вернулась к нему. Она также прошептала утвердительно, что он почти проигнорировал. Это было неважно. Он доверял Гарри и ему не требовалось доказательства того, что зелье работает. Однако, он напомнил себе, что сам предложил эту часть ритуала, чтобы защитить парня и его свидетелей от любых вопросов невежд. Их свидетели развели их на дуэльное расстояние, хотя никто из них не будет доставать свою палочку для этого. Было более мощное оружие, чем палочки. Сначала Кингсли повернулся к Поттеру. - Certus es? Ты уверен, что хочешь сделать это? — отвечая, Гарри повернулся лицом к Снейпу.  — Dic mihi non facere hoc. Скажи мне не делать этого, — сказал Поттер, глядя в глаза Снейпу.  — Noli facere. Не делай этого. — «Не делай этого, Поттер. Мы не должны делать это. Не делай… Вот почему…» Глаза Снейпа наполнились слезами, когда он открыл разум, чтобы позволить мальчишке войти в него, Веритасерум не позволял лгать себе. Он не… а должен был… ожидать этого. «Вспомни», — мысленно сказал он Гарри. Он чувствовал, как проваливается, чувствовал, как Поттер падает вместе с ним, это так не походило на повторяющиеся вторжения Волдеморта в его разум, настолько отличалось от вторжения мальчишки в тот раз, когда тот сломил его защиту в этой пародии на урок окклюменции. Сейчас он размышлял, под действием Веритасерума, хотел ли он тогда этого на самом деле, чтобы мальчишка прорвался, потому что хотел, дабы тот знал… увидел его… и своего отца. «Это ваш отец, вы высокомерный, невежественный мальчишка… и это я… Пойми меня». Хотел ли он, чтобы Гарри увидел его, узнал его, даже тогда? Сердце трепетало при этой мысли, а разум работал (разум Поттера следовал за ним) его неоднократное снятие баллов с Гриффиндора, отработки, что он назначал парню. Почему это было? Так он мог провести с ним время… с сыном Лили… с Поттером? Отголосок разума Гарри чувствовался где-то на периферии его сознания, тогда как его разум вспоминал, как Поттера, перебирающего карточки с наказаниями, сам Снейп наблюдал за ним краем глаза. Его сердце одновременно болело и согревалось. Он почувствовал, что они проваливаются в другие воспоминания. «Возьми их», — снова предложил он. И его желание, его необходимость, чтобы его узнали, и стала известна вся его правда, переполняло его, и Северус практически направил воспоминания на Гарри, чтобы показать это всё… заставил Поттера смотреть, понимать, знать. Вот он я, Поттер. Ты думаешь, что хочешь этого? Тебе лучше быть чертовски уверенным в этом, Поттер… потому что я не совершенен. Я ошибался на счёт Люпина… «Кажется, а это почти невозможно, что Блэк смог проникнуть в школу без посторонней помощи. Я выражал свои опасения, когда ты определился…» Я осуждал твоего крёстного отца… «Дай мне только повод», — шептал он, направив палочку прямо между глаз Блэка. «Дай мне повод сделать это, и я клянусь, что я…» Я думал, ты высокомерный и посредственный. «Ты видишь то, что хочешь видеть, Северус». И я мелочен и жесток. Зубы Грейнджер, запугивание Невилла, растекающееся абсолютно верное зелье Поттера, уничтоженное из котла… проклятие Джеймса, Сириуса и Ремуса… его ехидные комментарии оборотню… его поддразнивания Сириуса… И я чёртов трус, Поттер. Не забывай это. «ТРУС!» — кричит Минерва ему. «Сражайся! Сражайся, ты, ТРУС!» И Поттер, едва не падающий со своей метлы, Снейп чуть не сошёл с ума, пытаясь спасти его, его сердце бешено колотилось, ледяной пот покрыл его от страха, пока он читал отражающий заговор так быстро, как только мог, даже не пытаясь вздохнуть… И падение на колени, на продуваемом ветрами холме, когда раздался треск от аппарации Дамблдора. — Не убивайте меня! — Вы мне отвратительны. — Я хочу умереть  — И какая польза была бы от этого кому-нибудь? — …никогда… никогда не рассказывайте, Дамблдор! Это должно быть между нами. Поклянитесь! Я не вынесу… особенно от сына Поттера… — Моё обещание, Северус, что я никогда не должен показать лучшее, имеющееся в тебе? Если ты настаиваешь… И вот он летит, чтобы предупредить Орден о том, что мальчишка и его друзья отправились в Министерство, в ловушку, его сердце билось в сумасшедшем ритме… Как помочь, чтобы Волдеморт не догадался, что это был он… Поттер с друзьями в ловушке в Визжащей хижине вместе с убийцей и оборотнем… «Нет…», - тогда он был неправ. Неизвестно где скрывающийся Поттер, в опасности, и беспомощность Снейпа… без единого способа помочь даже собственной коллеге… «О, Чарити, мне так жаль…» Поттер… где он был? Он был под водой в Чёрном Озере больше часа… Снейп дрожал, покрывался испариной от страха за мальчишку… Юноша, ныряющий в замёрзший пруд, поверхность покрылась рябью, когда тот обнаружил какое-то препятствие, мешающее добраться до меча… И вот Гарри исчезает из поля зрения Дамблдора, и он вместе с МакГонагалл и директором мчатся по замку, боясь опоздать и не спасти его… Его ужас и бессилие в момент осознания, что Кэрроу пытают учеников Crucio… Ужас, когда он вернулся к Волдеморту, зная, что это будет… должно… в конце неизбежно привести к его смерти. Ужас на Астрономической башне… «Северус… Пожалуйста…» «Я думал… все эти годы… что мы защищаем его…» «СРАЖАЙСЯ! СРАЖАЙСЯ, ТЫ, ТРУС!» И Поттер напуганный, ошеломлённый в Визжащей хижине, сердце Северуса снова билось в отчаянном ритме, пока он бежал сломя голову… отчаявшись спасти Гарри. И ужас от того, что мальчишка… будет ненавидеть его… Он попытался скрыть это, но Веритасерум не позволил ему. Это привело прямо в тот момент, когда всё пошло не так… в тот момент, когда он подслушивал под дверью, где Трелони прохрипела пророчество… когда он докладывал Волдеморту… когда с ужасом понял, что Тёмный Лорд собирается делать с этим… убить ребёнка, сына Лили… убить Лили и Джеймса… когда он умолял Тёмного Лорда оставить жизнь Лили… но не просил за жизнь её сына… или мужа. «Вы мне отвратительны». — Я хочу умереть.  — И какая польза была бы от этого кому-нибудь? Снейп не мог спрятаться… или утаить что-то от Гарри, и ему казалось, что он умирает от этого. «Мне жаль. Мне так жаль… Ты должен ненавидеть меня. Почему ты не ненавидишь меня, Поттер?» И в этот момент пришло понимание, именно здесь и сейчас, в моменте ясности с Веритасерумом: если Поттер будет ненавидеть его, откажется от него, хотя он, конечно, и заслужил это, то это причинит больше боли, чем смерть от руки Волдеморта… хуже, чем проверка и отказ принять его в Хогвартс, когда он уже был на полпути туда в первый раз… хуже, чем слова ненависти и презрения, что кричали ему родители… даже хуже, если это вообще возможно, чем «ТРУС!» МакГонагалл… хуже, чем потерять Лили. «Как это возможно?» Веритасерум лишил его контроля над эмоциями, и сейчас из его груди доносились бы всхлипы, если Северус мог хотя бы сделать вздох для этого. Он умрёт от этого. Теперь он видел это яснее, чем тогда, когда думал, что смерть Лили убьёт его. Его грудь болела, но он едва замечал это. Сердце болело… он не мог дышать. Но здесь ощущалось чье-то ещё присутствие, и если он не вернётся назад, то этот кто-то маленький потеряется здесь также, а этого Северус не мог допустить. Он обернул руки вокруг небольшого шарика света, который был искрой кого-то другого в его голове, защищая от водоворота мыслей, эмоций, воспоминаний, угрожающих раздавить его. Водоворот усиливался, а вместе с тем росла его решимость сделать так, чтобы этот кто-то был в безопасности… безопасности… безопасности… И он понял, что это разум Поттера он держал в своих ладонях, Гарри сейчас даже в большей опасности, чем он сам. Северус успокаивал его осторожно, обнимал, защищал от себя и водоворота, что Снейп сам позволил бушевать вокруг них. «Давай, Поттер… Я держу тебя. Всё хорошо, я держу тебя. Всё в порядке… ты в безопасности теперь… Вот выход. Всё хорошо, сын… ты в безопасности. Я защищу тебя… Я обещаю… Ты будешь в безопасности… Давай… Давай, выход там. Идём, Поттер… Идём домой». Мальчишка вынырнул из его воспоминаний… или это Снейп помог ему найти путь оттуда… или… В любом случае Северус понял, что плачет, сжавшись на лужайке позади Норы. Веритасерум стирал любую надежду взять эмоции под контроль. Те воспоминания, в которых он причинял боль Гарри и те, которые тот выбрал, причинили куда больше боли, чем он мог себе представить. Это прожигало его желудок, сжимало его грудь столь сильно, и он был уверен, что умирает, если уже не умер. Он старался удержаться на ногах, но едва мог стоять. Ему хотелось умереть. Но напротив него, на другом конце круга, Гарри упал на траву, сжавшись в комок от собственной боли, всхлипывая… перед всеми людьми, которых он любил, и которые любили его… никто не шевельнулся, чтобы помочь ему. Хотя это разрушило бы ритуал, Снейп не выдержал и побежал к юноше, отринув собственную боль. «Не имеет значения… всё не имеет значения». Поскользнувшись на траве, он опустился на колени рядом с Гарри и обнял его, поддерживая. Его собственные слёзы смешались со слезами мальчишки, который прижимался к нему, рыдая. — Мне жаль… Мне так жаль, — шептал он сквозь слёзы, снова и снова, укачивая Гарри. — Мне жаль… прости меня… — задыхался он, хотя знал, что недостоин прощения. — Прости меня… Сейчас он имел в виду не только всё, что делал раньше, но и то, что Поттер был вынужден пройти через всё это теперь. Просил прощения за то, что заставил пережить это, причинив тем самым новую боль, ибо отныне Гарри знал правду, всю правду… «Мне жаль… мне так жаль…» Две пары рук оторвали от него Поттера и оттащили его самого в сторону, несмотря на его хриплый крик: «Нет!». Артур и Невилл с глазами полными слёз поставили Гарри на ноги. Минерва и Аберфорт удерживали его от того, чтобы броситься назад к мальчишке.  — Вы ещё не закончили, сынок, — хрипло прошептал Аберфорт ему в ухо. «Что?» — Ignosce mihi, — прошептала МакГонагалл в пространство перед ней, её бледное заплаканное лицо повернулось к Артуру. Потребовалось время, чтобы Снейп понял, что она продолжает ритуал. — Nihil est ad ignoscendum, — ответил Артур дрожащим голосом МакГонагалл, всё ещё поддерживая Поттера. Невилл стоял с другой стороны.  — Ignosce mihi, — повторил, наконец, Снейп, безуспешно пытаясь проглотить застрявший комок в горле. — Прости меня, — сказал он, глядя прямо на Гарри, выражение муки на лице мальчишки принесло ему новую волну боли. Как он смеет просить прощения? Как он вообще может просить прощения, за всё, что совершил? Юноша медленно освободился от поддержки Артура и Невилла, и выпрямился. - Nihil est ad ignoscendum, — прохрипел он. — Здесь нечего прощать. Но слёзы на его лице выдавали ложь.  — Ignosce mihi usquam, — начал Снейп, и он не смог сдержать мольбы в голосе, слёзы всё ещё текли по его лицу. Он не пытался их стереть. — Прости меня всё равно, — умолял он. «Мне так жаль, Поттер…» - Ignosco, — хрипло прошептал парень. И хотя его глаза всё ещё были полны боли, в них также была правда. — Я прощаю тебя. «Что я делаю? Почему я делаю это с тобой? О, Боги, ты должен меня ненавидеть». - Dic mihi non facere hoc. Скажи мне не делать этого, — проговорил Снейп, но покачал головой, глядя на мальчишку. «Не делай этого, Поттер. Не делай этого с собой. Ты не должен». Но парень, кажется, становился всё сильнее в своей решимости, когда Снейп посмотрел на него и понял, что они всё ещё были в разуме друг друга. Он снова покачал головой. «Ты не должен делать этого, Поттер. Пожалуйста, не делай этого с собой. Прошу тебя…» И он действительно имел в виду каждое произнесённое им слово, не желая, чтобы Поттер почувствовал то, что испытал он, раскрывая себя перед Гарри. Но… — Noli facere, — дрожа произнёс юноша. — Не делай этого. «Вот почему…» И они снова провалились, на этот раз в разум Поттера, и хотя Снейп хотел сдержаться, не хотел, чтобы парень делал это, страдал от этого, Веритасерум не позволит, не даст держать дистанцию, отметить хорошо структурированный ум, удивительно яркие пятна знания, умений и потенциала, и тёмные участки невежества и непонимания. Именно к этим тёмным пятнам вёл его разум Гарри — его кошмары, страхи, неудачи… то, что мальчишка считал неудачами, так или иначе. Северус старался остановиться, но более молодой разум Гарри сжался вокруг его так, что он ощутил, как потерялся в этом вихре, чувствовал, будто этого его собственные воспоминания. Он/мы/я слаб, думал он… чувствовал. «Я не использовал Старшую палочку, чтобы спасти вас…» Северус постарался отмахнуться от этого, но сила неуверенности и страха Гарри не позволила. «Я трус». Он дрогнул перед лицом смерти, даже не мог подумать об этом, просто должен был сделать это, чтобы остатки мужества не покинули его и он не сбежал, потому что тогда Волдеморт обвинит его в этом. «Я мелочен и жесток». И он/они проклинали Драко, восхищались ударом Гермионы, издевались над Дадли, получали удовольствие над издевательствами Амбридж над Снейпом. «Я высокомерен, как вы и говорили». И Северус почувствовал, как сердце Гарри дрогнуло от страха при этом, страха, что Снейп осудит его за это и откажется от него. И он/они кричали на Дамблдора, разрушая всё, что подвернётся под руку в кабинете директора… Снейп почти смог выбраться, отголосок собственного разрушения был слишком силён, но мальчишка не позволил ему. — Нет необходимости называть меня «сэр», профессор. — Я никогда не поверю, что человек, научивший меня сражаться с дементорами… трус! — СРАЖАЙСЯ! СРАЖАЙСЯ, ТЫ, ТРУС! — Убейте меня тогда… убейте меня, как убили его, вы трус… «Я всегда неправ…» И он боялся, что Снейп будет ненавидеть его, отречётся от него, ибо он был, несмотря ни на что, сыном Джеймса… точно такой же хулиган, такой же высокомерный и напыщенный… не в состоянии… совершенно не в состоянии… защитить тех, кого любил, как и его отец… «Я ошибался насчёт вас… Я недооценил Сириуса, и я даже никогда не знал его. Я привёл Гермиону в ловушку. Я привёл Невилла, Луну, Рона, Гермиону, Джинни… и Сириуса… О, Мерлин, Сириус… в ловушку… я убил своего крёстного… Я почти убил собственных друзей, потому что был высокомерен». А потом был калейдоскоп образов… «О, Боже… это моя вина… моя вина… я во всём виноват… Я сказал Седрику взять Кубок… это я виноват, что он погиб». Образ двух мальчишек, схватившихся за ручки Кубка… Седрик, падающий на кладбище… «Это моя вина… Я привёл Сириуса в ловушку… Я не ушёл, когда он велел мне… Сириус… » Сириус падает через завесу, Avada Kedavra Беллатрис всё ещё раздаётся эхом в зале, удивлённый взгляд крёстного… «Это моя вина… Я заставил Дамблдора пить отравленную воду, и он был из-за этого слаб, чтобы защитить себя… и я ничего… ничего не сделал, когда он умёр». — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, нет… не это, не это, я сделаю всё что угодно. — Просто выпейте, профессор, просто выпейте… — УБЕЙ МЕНЯ! — Ещё… ещё один глоток! Просто выпейте это… «Это была моя вина, что нас поймали Егеря… я сказал имя. Я бы таким глупцом… глупцом!» — Волде… — НЕТ! — прокричал Рон. — …морт. «Это моя вина, что Добби… Гермиона…» «И если бы я не вернулся в школу… они были бы живы сейчас. Ремус… Фред…» Разлетающийся щебень… Перси склонился над Фредом, рыдая… тянущий тело брата в укромный уголок, чтобы защитить его… Фред, лежащий в Большом зале… рыдания Молли, Артура и Джорджа… Тела Ремуса и Тонкс рядом… «Они умерли… и это моя вина…» И мальчишка умирал от этой боли, желая умереть, хотя был жив только из-за страха, вины за то, что может случиться с остальными, если он позволит себе освободиться таким образом… Но разум Снейпа не мог видеть это… Он пытался, или пытался Гарри, но разум Северуса продолжал видеть Поттера, а не Джеймса. Да, мальчишка был импульсивным ребёнком, но только потому, что был любопытным… потому что хотел знать… Снейп понимал это. Только потому, что он хотел спасти кого-то… это мужчина понял также. И… он был неправ временами, но кто будет считать это, в самом деле? Да, он был иногда высокомерным… но разве это не было спровоцировано… более заносчивым Драко… или даже ещё более надменным Снейпом? И… что ещё мог сделать парень кроме того, что вернуться в школу и закончить дело? Кому он смог доверить помощь себе, если Снейп сам сделал себя угрозой мальчишке? «Это не твоя вина, Поттер. Всё это не твоя вина». Это подавляло юношу даже больше, чем Снейп… сам себя… а потом те события, что совершенно точно лежат вне предела его влияния на них… сама Земля должна начать вертеться в обратную сторону, а звёзды сменить своё положение, чтобы изменить их. «Это не твоя вина, Поттер. Это не твоя вина». Его убеждённость в этом была настолько сильной, что он почувствовал, как разум Гарри замер, задумался на мгновение, отчаянно желая получить прощение. «Давай же… Давай…» И Снейп напомнил ему. «Ты бунтовал против меня, когда я был несправедлив к тебе… ты пытался спасти своего крёстного, независимо от того, что это была ловушка — ты пытался. Ты дал возможность своим друзьям, научил их защищаться. Ты отправился на выполнение невероятного задания, и преуспел в этом. Ты шёл в этот чёртов лес, на смерть… по своему желанию… Ты спас их… ты спас всех их, почти всех». И сердце Северуса едва ли не оборвалось при этой мысли, отчаяние от потери Поттера, Лили, Ремуса, Грозного Глаза, Блэка, Дамблдора, Фреда захлестнуло его так, что почти действительно захотел умереть. Но когда он почувствовал, что Гарри испытывает то же самое, их общие потери также поглотили его, приведя его к той же мысли… Снейп постарался вынырнуть из этого омута. «Нет!» «Но вы чуть не умерли… и это была моя вина…» «Нет, Поттер. Ты спас меня. Почему тогда ты спас меня? Мы всё ещё здесь, чёрт возьми, мы оба… и нам обоим нужно научиться жить с этим. Давай, я помогу тебе. Давай, Поттер». Снейп неожиданно вспомнил обо всех тех людях, что стояли в круге около них, которые любили их, и это заставило его пробираться наружу. «Это выход, Поттер. Идём. Всё хорошо. Я всё ещё здесь… мы всё ещё здесь. Всё будет хорошо. Это не твоя вина! Идём, Поттер… пойдём домой». Он нашёл выход назад, потянув за собой мальчишку, мучительно расставаясь с воспоминаниями Поттера, и знал, что парень едва стоит, чтобы смотреть на него, знал его страх и вину. И слёзы теперь были из-за боли Гарри, а не его. «Посмотри на меня», — подумал он, и Гарри решился, осмелился посмотреть в его глаза. Он поднял руки, и мальчишка кинулся и прижался к нему, почти роняя их обоих на землю снова, но Снейп твёрдо стоял на ногах, и сильнее сжал объятия вокруг Поттера, когда тот зашептал:  — Мне жаль. Это моя вина… Вы почти умерли… Мне жаль… Вы должны ненавидеть меня… Вы были правы насчёт меня… Я заносчивый. Мне жаль. В ответ зельевар шептал в чёрные волосы: — Тише… тише… всё хорошо. Это не твоя вина, ты, глупый мальчишка… Всё хорошо. Я не ненавижу тебя, Поттер. Я никогда не смогу ненавидеть тебя… — «Я никогда не смогу ненавидеть тебя». — Это не твоя вина. Его сердце подтверждало это, почти разрываясь на части из-за мальчика, от всей той любви, что он чувствовал к этому ребёнку, и Северус прекрасно знал, тот мог чувствовать, слышать, понимать, потому что они всё ещё были в мыслях друг друга. Он сопротивлялся, когда руки попытались забрать у него Гарри, потому что он не хотел, чтобы тот снова прошёл через это, закончил это… не хотел, чтобы Гарри дальше шёл через всё это. «Для чего? Для меня? Почему я делаю это? Почему я позволяю тебе делать это с собой? Ты не должен делать этого, Поттер. Не делай этого. Не делай этого с собой». Но сильные руки, разделяющие их, одержали верх и потянули их друг от друга, это было так больно, что Снейп едва мог устоять, хватаясь за грудь. Артур прошептал что-то в ухо Поттера, затем сказал МакГонагалл, стоящей напротив, но Северус видел и слышал только Гарри. «Поттер…» Он жаждал подойти к нему, прижать его, напряжённо стоя в руках Минервы и Аберфорта. Они держали его за руки, заставляя остаться на месте. Он едва слышал, как МакГонагалл ответила Артуру. - Ignoce mihi, — прошептал юноша, жалобно глядя на Снейпа. — Прости меня. Он ответил без напоминания Минервы. — Nihil est ad ignoscendum, — сказал он в своём сердце и разуме также, как и вслух. Именно это он и чувствовал. — Здесь нечего прощать, Поттер, — и он позволил Гарри увидеть всю правдивость своих слов в своей голове.  — Ignosce mihi usquam. Прости меня всё равно, — отчаянно прошептал Поттер.  — Ignosco, — выдохнул Снейп. «Поттер… это не твоя вина» - Я прощаю тебя. Минерва пробормотала в его ухо.  — Стой смирно, Северус. Хорошо? Он кивнул, стиснув зубы и сжав кулаки, едва удерживая себя неподвижно: слишком сильно он хотел подойти к мальчику, чтобы утешить. Артур, стоя напротив, что-то шептал Поттеру. Руки, удерживающие каждого из них, отдалились, хотя Артур и Невилл стояли по обе стороны Поттера, а Минерва и Аберфорт около Снейпа. В этот раз Кингсли повернулся к Северусу. Его тёмные глаза были наполнены болью за них обоих, но его глубокий голос был твёрд.  — Ты уверен, что хочешь сделать это? — Снейп кивнул, даже не глядя на него.  — Северус, — Кингсли поторопил. Он посмотрел на мужчину, его глаза и разум были ослеплены блеском огней, солнце уже зашло, Веритасерум и связь с разумом Гарри удваивали эффект. — Certus es? Ты уверен, что хочешь это сделать? — Certus sum. Я уверен, — ответил он, пытаясь справиться с болью в груди, его глаза всё ещё были полны слёз, которые текли по его лицу. Кингсли дал знак Минерве и Артуру, и они дотронулись до локтей Гарри и Северуса, показывая, что они должны двигаться вперёд. Они встретились в центре, остановившись в нескольких дюймах друг от друга. Сердце Снейпа колотилось, болело из-за Поттера и того, через что тот прошёл, он хотел обнять его… но взгляд мальчишки умолял его не делать этого… довести всё до конца. Он протянул свою правую руку Гарри, и тот вцепился в неё, словно утопающий. Северус сжал предплечье парня и взглянул ему в глаза, желая придать ему сил. Зельевар держал свой разум открытым, и будь у него выбор… он выбрал бы это всё равно, желая, чтобы мальчишка узнал всё, всю правду, что он мог найти там, хотел, чтобы тот выбрал, действительно выбрал. Снейп был готов потерять всё, если это поможет ему защитить Гарри. Он хотел, чтобы Поттер знал. «Всё что угодно, Поттер. Всё, что ты захочешь». — Manu mea est tuum. Моя рука — твоя, — сказал он. «Всё что у меня есть — твоё… даже моя жизнь». — Manu mea est tuum. Моя рука — твоя, — ответил Поттер, прежде чем Северус смог продолжить, и кто-то, возможно, Гермиона, ахнул. Снейп дёрнулся и почти разорвал прикосновение, но мальчишка был готов и плотно вцепился в его руку. Северус уставился на Поттера, слегка качая головой. «Что ты делаешь?» Он снова покачал головой. «Не делай этого. Ты не должен. Не делай же этого», — в панике думал он, изо всех сил пытаясь вырваться, но Гарри устоял и отказывался сдаваться, его глаза застыли на лице профессора. Его рука дрожала… Или это тряслась рука Снейпа? Грудь мужчины взволнованно вздымалась. Он закрыл глаза. «Что ты делаешь, Поттер?» Затем он открыл их, чтобы увидеть твёрдый и уверенный взгляд мальчишки. Его озноб превратился в открытую дрожь. Он вглядывался в лицо Гарри. «Что ты делаешь?» Тот же просто смотрел на него в упор. «Дыши», — мысленно сказал ему Поттер, и его глаза блеснули. И Снейп дышал. Юноша сжал его руку, поддерживая. Северус снова взял его за руку. — Manu tua meum est, — сказал он потрясенно. — Твоя рука — моя. «Я даю тебе власть над всем, что у меня есть». Он снова покачал головой, глядя на Гарри, с одной стороны, предостерегая, с другой — словно говоря: «Не делай этого, Поттер… ты с ума сошёл?»  — Manu tua meum est. Твоя рука — моя, — повторил Гарри, твёрдо держа дрожащую руку Снейпа.  — Eligere, — выдохнул Северус. — Выбирай. — Eligere… Выбирай, — отозвался Поттер, почти подзадоривая его.  — Sic eligere, — произнесли они в унисон. — Я так выбираю. Кто-то вздохнул. Грудь зельевара тяжело вздымалась, дышать было трудно.  — Гарри, Certus es? — спросил Кингсли. Вот оно — точка выбора. «Выбирай, Поттер», — мысленно сказал ему Снейп, его рука была готова отпустить или держать. Он не сводил глаз с юноши, желая увидеть его выбор. «Ты знаешь меня. Выбирай. Это твой выбор. Всё, что ты захочешь…» «Связь наследования… связь усыновления… Смирись». — Certus sum. Я уверен, — сказал Поттер. «Уверен в чем?» Снейп стоял совершенно неподвижно, ожидая. — Ego te accipio in patrem meum, — продолжил Гарри, его невозможно зелёные глаза блестели, когда поймали взгляд зельевара. — Я принимаю тебя как своего отца, — и на последнем слове его голос надломился, а глаза снова наполнились слезами. — Eligere. Выбирай, — попросил он. Теперь Северус сильнее сжал руку мальчишки, поддерживая его, успокаивая. «Поттер…» Его сердце бешено билось в груди. - Sic eligere. Я так выбираю. Ego sum pater tuum. Я твой отец, — сказал Снейп дрожащим голосом, едва выдавливая из себя слова. Заставив себя говорить громче, он продолжил:  — Ego te accipio in filium meum. Я принимаю тебя как своего сына, — он прерывисто вздохнул. «О, Мерлин. Пожалуйста, будь уверен, Поттер», — мысленно взмолился он. — Eligere. Выбирай.  — Sic eligere. Ego sum filium tuum. Я так выбираю. Я твой сын, — ответил Гарри. «Как это возможно?» Они стояли и смотрели друг на друга в течение пяти ударов сердца. Снейп знал это, потому что мог почувствовать… почувствовать, как его сердце бьётся в одном ритме с сердцем Поттера… почувствовал, как приняло их слова заклинание даже до того, как они произнесли последние реплики на следующий удар сердца… знал, что они оба уже выбрали.  — Ego sic eligere. Ego sic sumo. Я так выбираю. Таков мой выбор. «Поттер…» Два красных луча обвились вокруг их рук, один шёл из сердца Снейпа, второй от Поттера, соединяясь в один, связывая их вместе, видимые несколько секунд, прежде чем погрузиться в них, пройти по венам, образуя связь их сердец и умов. — Ego sic testis, — вместе произнесли Минерва и Артур, им вторили Невилл и Аберфорт. — Я так свидетельствую. Остальные забормотали в знак согласия, но Снейп едва слышал их. Он и Гарри стояли, поражённые осознанием… что они дышали вместе, их сердца бились вместе, каждый из них задыхался, словно они бегом поднялись в гору. Северус сильнее сжал руку юноши, притянув того на шаг ближе к себе и, прищурившись, уставился на него. «Что ты наделал, Поттер?» Парень улыбнулся сквозь слёзы.  — Теперь, я могу называть тебя папой? — выдавил он. Сердце зельевара дёрнулось, и он почувствовал, как ответило сердце Гарри. «Поттер… Что ты наделал?» Он покачал головой и притянул мальчишку, прижимая его голову к груди, где сейчас билось его исцелённое сердце.  — Да… Поттер… Теперь можешь… — Гарри… папа, — сказал парень. — Гарри, — откликнулся Северус, обнимая мальчика… своего мальчика. — … Сын. — Чтоб мне провалиться! — воскликнул кто-то. Послышался звук удара и голос Гермионы:  — Рональд! Как долго они стояли там, Снейп не знал, Гарри просто вплавился в него, его сущность была как внутри, так и снаружи его сердца, будто она не была уже там до этого… всегда… Но всё же остальные голоса и руки вторглись, и оттащили их друг от друга в прочие объятия, хотя сейчас это не имело значения. Круг распался, и все собрались вокруг них, чтобы поздравить. Их обнимали, хлопали, их руки трясли, а по спинам стучали, а Снейп понял, что ему совершенно всё равно, радость Поттера… Гарри… чувствовалась через их связь, хотя зельевар знал, этот эффект исчезнет со временем, когда они привыкнут. Но сегодня это было очень ощутимо, практически подавляюще, так что он смеялся, когда смеялся юноша, и чувствовал каждое объятие и похлопывание по Гарри, словно это было его. Джинни, предусмотрительная девушка, воздержалась от поцелуев, ограничившись щекой Поттера, за что Снейп был ей безмерно благодарен. В тот момент, когда эта мысль посетила его, он почувствовал По… Гарри, давящегося от смеха, и посмотрел на него, встретившись с его смеющимся взглядом. Они сидели рядом с другом во время праздничного застолья. Молли сделала все любимые блюда Гарри, и, по всей видимости, тот сказал ей, что предпочитал Снейп, и его любимые лакомства были также на столе. Поттеру… Гарри… должно быть, понравилась история, которую рассказал ему Снейп, об обряде есть друг у друга из тарелки. И потому он постоянно выхватывал то над, то под его рукой, что-то с его тарелки. Снейп же, в свою очередь, периодически быстрым движением тащил что-нибудь с блюда Гарри, ведь так хотел его сын. Каждый раз, когда он делал это, мальчишка поворачивался к нему, ухмыляясь, и Северус качал головой и смеялся. «Моя рука — твоя», — сказало его сердце. И сердце Гарри ответило. В какой-то момент парень был так увлечён тем, чтобы миновать руку Северуса, несмотря на попытки того блокировать эти поползновения, что, наконец, зельевар, обняв Поттера за шею, силой наклонил его голову к столу. Гарри схватил его и уткнулся ему в грудь, вдыхая и выдыхая. Дыхание Снейпа перехватило в груди, и он прижался губами к тёмным волосам прежде, чем осознал, что делает. Он оглянулся. Почти все смотрели на них, но, прежде чем отпустить, он просто опустил голову, слегка покачал ею, и затем снова поцеловал макушку мальчишки, нежно, после чего зажал объятия. «Моя рука — твоя… твоя рука — моя… Я так выбираю…» Его сердце отбивало ритм. «…Сын». Потом, они с Минервой воспользовались каминной сетью, чтобы вернуться в Хогвартс. Минерва настаивала на том, чтобы путешествие закончилось в её комнатах, но они не задержались там, спускаясь по лестницам и проходя по коридорам к своим комнатам. Они шли нога в ногу, смеясь над этим. Хотя было довольно поздно, Снейп попросил домашних эльфов прислать чай и бисквиты, после чего они уселись рядом на диван перед камином, вытянув ноги, болтая о всякой чепухе. Поттер… Гарри… постоянно наступал ногами Северусу на пальцы, пока тот, наконец, не попросил юношу снять ботинки. После чего мальчишка свернулся клубочком на диване, облокотившись на плечо зельевара, и уснул. Мужчина же сидел, разглядывая юношу долгое время, убирая волосы с его лба, изучая лицо, слушая биение его сердца одновременно со своим. Он, знал, что со временем эти ощущения исчезнут, и хотел как можно дольше насладиться ими. «Гарри. Мой сын». Северус покачал головой и тихо рассмеялся. «Как это случилось?» В конце концов, он поднял их обоих и настоял, чтобы парень прошёл в свою комнату, переоделся в пижаму и лёг в кровать. Он подоткнул одеяло вокруг Гарри, положил руку ему на голову и пробормотал благословление. Мальчишка закрыл глаза. Когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты, тот пробормотал:  — Спокойной ночи, пап. Северус повернулся, чтобы взглянуть на гриффиндорца, а затем прикрыл глаза, чувствуя тепло, проходящее через него.  — Спокойной ночи… сын. К утру связь между ними, рождённая Веритасерумом почти исчезла, но это было неважно. Они улыбнулись друг другу, когда парень… его сын… вышел из своей комнаты всё ещё в пижаме, в поисках Северуса. Снейп протянул руку, чтобы взъерошить и без того взлохмаченные волосы Гарри, и тот, нырнув под его руку, атаковал его рёбра. Они боролись, пока Гарри, наконец, не сумел обхватить зельевара руками и обнять. Мужчина быстро вернул объятия, снова взлохматил волосы мальчика, а затем отодвинулся от него, наказав идти умываться перед завтраком. Они направились на завтрак, идя нога в ногу, и, войдя в Большой зал, обнаружили свои места заваленными подарками от преподавателей и сотрудников, все из которых присутствовали. Восторг Поттера… Гарри… эхом пронёсся через их связь, в то время как Снейп был ошеломлён и растерян, что определённо было из-за благодарности и радости его сына. Профессора продолжали улыбаться и переводить взгляд с него, на мальчика, оставляя его растерянным, пока он, наконец, не обратился к Минерве и с вопросом: — Я должен выглядеть как-то не так? Она рассмеялась и погладила его по руке.  — Северус… После завтрака они направились на кладбище, чтобы проведать Фреда, Ремуса и Тонкс, и любовь, царившая в их сердцах, каким-то образом отражалась от надгробий так, что им вспомнился смех Фреда и Доры, тёплые объятия Ремуса, шутки близнецов и школьные шалости Тонкс, Ремуса, Джеймса и Сириуса… Они отсалютовали всем этим троим дорогим людям тыквенным соком. Снейп отказал своему сыну, когда тот спросил об огневиски, объясняя это тем, что их организм всё ещё находился под влиянием Веритасерума и лучше не смешивать. Вернувшись в их комнаты, Северус позвал Гарри к себе за стол, вынув небольшую коробку из ящика, и протянул её юноше. Гарри поднял брови.  — Что это? — Открой её, глупый мальчишка, — сказал Снейп, улыбаясь. Гарри снял крышку, и его взору предстала длинная цепочка, на которой висел серебряный амулет, размером с сикль. На нём было изображено Древо Жизни. Парень бросил на Северуса вопросительный взгляд.  — Я хочу, чтобы ты носил его, — сказал зельевар, вынимая амулет из коробки и надевая его Гарри через голову. Он спрятал её под рубашкой гриффиндорца, подвеска была на уровне груди. — Если ты дотронешься до неё своей рукой, или даже только подумаешь об этом, я буду знать, что нужен тебе, — мягко сказал он. — Я смогу найти тебя, независимо от того, где ты будешь. И я приду. Гарри судорожно улыбнулся.  — Спасибо, папа, — прошептал он. Губы Снейпа дёрнулись, и он покачал головой.  — Пройдёт немало времени, пока я привыкну к этому, — сказал он. — Я не подарил тебе ничего, — проговорил Гарри, прижав руку к тому месту, где висел амулет.  — Ты уже сделал это. А теперь, давай поговорим насчёт завтрашнего дня.