Abstruse

Весь май Нил был ужасно нервным и раздражительным, предпочитал пребывать в одиночестве, на любые вопросы просто огрызался. Даже его сухой тон преобразовался в ворчание, а грустные раньше глаза были такими сердитыми и равнодушными, что мне становилось не по себе от одного его взгляда. Причиной тому было, наверное, то, что ему нужно было готовиться к тому семинару, на который его пригласили НАСА. Хотя, это оказался не семинар, а целый фестиваль, посвященный астрофизике. Все бы ничего, но все будто нарочно настроились против моего друга: родители говорили ему заниматься только программированием, раз он выбрал эту область, а разные преподаватели все норовили заграбастать его себе и заставить заниматься всякими проектами, которыми они могли бы руководить. Помимо этого, ему пришли приглашения на две разных конференции, которые состоялись примерно в одно время, и Аблеструз не мог решить, на какой поехать, и поехать ли вообще. Из-за всего этого Нил снова перестал следить за здоровьем, и начал напоминать себя, больного апластической анемией - абсолютно белая кожа, синяки под глазами, ненормальная худоба. Однажды, не выдержав, я сказала Аблеструзу, что ему необходимо отдохнуть. - Как я могу прохлаждаться, если мне нужно сдать 5 зачетов, закончить 2 доклада и хорошо подготовиться к этому чертовому фестивалю, ведь я не хочу опозориться?- снова огрызнулся Нил, не переставая хмуриться. - До фестиваля еще месяц, Нил, и ты не опозоришься,- мягко сказала я. Я уже ожидала, что Аблеструз накричит на меня, но он молчал, то ли задумчиво, то ли в ступоре глядя на меня. - Ты права,- вдруг сказал он, и я на секунду почувствовала было облегчение, но следующая фраза чуть не заставила меня упасть: - Я не опозорюсь, если не поеду. - Но я не это имела в виду. - А я вот имею в виду одно: я не поеду ни на какой фестиваль и ни на какие конференции,- ответил сухо Нил, отворачиваясь от меня на компьютерном кресле. Мы сидели в его комнате. Его сосед, тоже айтишник, полулежал на своей кровати, судорожно что-то печатая, но вдруг остановился, покосившись на Аблеструза. Неодобрительно покачав головой, он вернулся к своему делу. - Если только ты действительно так хочешь,- пожала я плечами. - Естественно!- бросил Нил и, резко встав с кресла, удалился из комнаты, оставив меня в компании своего соседа. - Хоть он и гений, но все же невыносим,- услышала я ворчание айтишника. - С ним что-то не то в последнее время...- ответила я тихо. Меня действительно беспокоило поведение моего друга. - Впрочем, удачи с этим, а я собираюсь насладиться тем, что он ушел, и нормально поработать...- снова проворчал недовольный сосед. - Надеюсь, он не слишком быстро вернется... Оставив недовольно бормочущего парня наедине с ноутбуком, я вышла из комнаты. Люди часто удивлялись моему терпению по отношению к Нилу. Несмотря на свою воспитанность и мирный характер, в дни, такие как этот, он будто становился другим человеком. Он на все огрызался, иронично и грубо отзывался о чужих ошибках, в общем, вел себя очень некрасиво. Но я понимала, что он это не со зла. Я знала, что он не хочет на самом деле никого обижать, просто ему хотелось побыть наедине с собой и обдумать то, что его беспокоит. А если у него нет такой возможности, конечно, он будет не в духе. И хотя Нила нужно было бы не беспокоить, я старалась все время быть с ним, чтобы отводить от неприятностей. Я предполагала, что в плохом настроении он может и прибить тех несчастных, которые попадутся под горячую руку. А про физическую силу его напоминать нет нужды. Впрочем, я надеялась, что его мрачное лицо станет намеком для окружающих, чтобы не подходили. Как бы бесчеловечно, наверное, это ни звучало, подобные ситуации позволяли мне наблюдать за Нилом, за его состоянием, отличным от обычного. Я раздумывала обо всех мыслительных процессах, происходящих в его замечательном мозгу. Ладно, буду честна, не всех, а только тех, что происходят, так сказать, в эмоциональном диапазоне. Что так сильно злит его? Возможно, он устал от ожиданий со стороны окружающих. В лучших людях разочаровываются быстрее и сильнее всего. И потом какие-нибудь зеваки фыркают: "Не возносить высоко, чтобы не пасть глубоко". Нил, я думаю, боялся этого. Хотя, мне почему-то не кажется, что это слово подходит. Возможно, Нилу просто надоели не только ожидания, но и оценки окружающих. "Да, этот малый действительно умен", "У него большое будущее", "Он из тех, кто совершит великое дело во имя человечества" - вот что ему приходилось слышать всю свою жизнь. Поначалу, наверное, это было даже приятно, но с каждой победой люди начинали ждать еще более великого дела, и с каждым делом предыдущее несправедливо обесценивалось. Сейчас мало кто вспомнит, что, например, он участвовал в создании самого мощного увеличительного стекла, с помощью которого можно увидеть атомы. А в свое время этой новости хлопали. Подумав обо всем этом, я решила, что и сама была одним из этих невежд, все заставлявших Нила копать глубже. Даже несколько минут назад я была готова начать уговаривать его не упускать никаких возможностей. Даже если для Нила в жизни главное - познание, у него тоже есть предел. Он не машина. Я нашла Аблеструза во дворе. Он сидел в тени на скамейке, мрачно уставившись на голубей, ходивших у его ног. Я осторожно подошла к скамейке, но птицы все равно испугались и разлетелись во все стороны. Я села рядом со своим другом, но он не обратил на меня внимания. - Нил,- позвала я его тихо. - Знаешь, насчет фестиваля... - Всем от меня что-то нужно,- произнес Аблеструз, не сводя глаз с прилетевших обратно голубей. - Даже они. Ждут, что я им дам хлеба. А у меня его нет. - Так это же птицы,- улыбнулась я. - Им бы только поесть да деток нарожать. - И чем они отличаются от людей? Ах, да, люди берут гораздо больше. Даже то, что не имеет материальной оболочки,- с отвращением ответил Нил. - Прости, Нил, что не уважала твоего решения,- сказала я, помолчав несколько секунд. - Я поняла, что тебе совершенно необязательно доказывать миру, что ты можешь больше. Ты не должен стараться ради одобрения этих людей. Не им тебя судить. Нил посмотрел на меня смягчившимся взглядом, какого я не видела последние пару недель. - Ну, я рад, что ты пришла к такому выводу,- ответил он. - Тебе не надо извиняться. Я знаю, что ты всегда желаешь мне только хорошего. Я готова была поклясться, что на его худых щеках показался румянец. А может, мне это показалось из-за света заходящего солнца.