Abstruse

По возвращению в Новертаун, я, конечно же, пошла прямиком домой. На вопросы родителей я ничего не отвечала и просто заперлась у себя в комнате. Конечно, подсознательно я понимала, что не стоит беспокоить родителей своим детским поведением, но на тот момент я просто не хотела ни говорить, ни вообще двигаться. На завтрашний день родители оставили попытки связаться со мной, и когда они уходили на работу, я просто спускалась пару раз поесть. Так продолжалось около трех дней. Я даже не ходила в школу. Вскоре я, конечно, поняла, что я в выпускном классе, и Нил не хотел бы, чтобы я забрасывала учебу из-за его... из-за его смерти. Честно, я была человеком, который верил в худший исход, чтобы никогда не разочаровываться. Я не верила в оптимизм. Я пыталась повторять себе снова и снова: наплюнь на смерть, наплюнь и на жизнь. Смотри на все в масштабах Вселенной, и жить будет легче. Я пыталась поверить в его слова. Но я была всего лишь человеком. Я не могла смотреть на все в масштабах Вселенной. Жила в своем маленьком ничтожном мирке. Во всяком случае, Нил, наверное, был еще жив. Он был жив, но умирал. Медленно... Мне казалось, я и сама умираю. Меня мучила неизвестность. Наверное, все решили, что я сошла с ума, потому что я ни с кем не разговаривала, на вопросы не отвечала. Может, потрясение действительно что-то сделало с моей головой. Я только и делала, что читала статьи и книги про апластическую анемию. Везде было, конечно, одно и то же: единственный выход - это перенос костного мозга... 70% больных умирает, не найдя подходящего донора... Так прошло два месяца. Спустя время я немного успокоилась, начала учиться на уроках. Оценки мои слегка ухудшились, но меня это мало беспокоило. В один день я пошла к дому Аблеструзов. Вернее, к дому Аблеструз-Кангейлов. Я надеялась застать Янис и ее мужа, но их не было. Я не понимала, неужели они уехали? Бросили все? Я приходила к их дому в течение одной недели, но их все не было. Тогда я пошла в полицейский участок, где они работали. Там мне сказали, что супруги взяли отпуск. Я подозревала, что мне врут, но все же не могла поверить, чтобы Янис с мужем могли бросить работу и дом только чтобы я не узнала, что случилось с Нилом. Возможно, они и правда взяли отпуск. Но для чего? Курорт? Нет, какой курорт, когда твой брат смертельно болен? Может, для похорон? От этих мыслей мне стало плохо и снова захотелось заплакать, но слезы не шли, только острая боль в груди. Во всяком случае, Аблеструзы точно не могли уехать из Ливерпуля. У отца семейства там куча недвижимости. Я решилась снова наведаться туда. В субботу рано утром я пошла на автобусную остановку. По пути я лишь думала о том, как бы Нил отреагировал на мои действия, если бы мог видеть меня сейчас. Он сказал, что лучше мне не знать о его судьбе, что мне лучше забыть его. Но я предпочитала горькую правду, чем неизвестность или сладкую ложь. Неизвестность мучила меня, убивала. Нил мог бы меня понять. Он бы понял. Спустя пару часов езды, я вышла на знакомой остановке. Пошла по знакомому пути. Я вспоминала, как мы шли по этой дороге вместе, когда он вернулся сюда спустя три года. Я тогда мало его знала, только начинала узнавать. Но я уже тогда знала, что это самый непредсказуемый и необычный человек, которого только можно встретить. Оказавшись у дома Аблеструзов, я позвонила в домофон. Мне долго не отвечали, но, в конце концов, к домофону подошла горничная миссис Белл. - Здравствуйте, миссис Белл!- обрадовалась я. - Есть кто дома? - Прости, Кара, но никого нет,- голос женщины был поникшим. - Когда они вернутся? Миссис Белл? Но мне не ответили. Я звонила еще несколько раз, но тщетно. Мне оставалось только вернуться домой. Я думала, что если бы Нил остался жив, от меня не пытались бы ничего скрывать. Я уже почти на 100% была уверена, что мой друг скончался. Проходили месяцы. Сначала я время от времени ходила к дому Янис, но их не было. В конце концов, я начала мириться со всем. Нил сказал мне забыть его, и я решила таки послушаться. Он никогда не ошибался. До экзаменов оставался лишь месяц, и я усердно готовилась. Аблеструз хотел бы, чтобы я занималась именно этим. Я возвращалась к своей прежней жизни. И хоть в ней больше не было его заумных фразочек, лабораторного стола, ножа-бабочки, ветра в волосах и рева мотоцикла, я мирилась. Бывало, я думала, что если бы Нил остался жив, он бы связался со мной. Он сказал, что не вернется в любом случае, чтобы не было понятно, жив он или скончался. Но я уверена, что он бы вернулся. Он не возвращался. *** Экзамены я сдавала на автомате. Получила высокие баллы. Подала заявки в самые разные университеты. Вроде, жизнь налаживалась. Однако я не чувствовала того интереса к жизни и счастья, что я ощущала, когда Аблеструз был рядом. Мне было хорошо лишь от его присутствия. Неважно, что он делал - писал доклад, наблюдал за какой-либо химической реакцией, готовил или просто сидел. Я была счастлива просто осознавать, что вот он - мой лучший друг, сидит рядом. Я могла в любой момент сказать ему какую-нибудь чушь, которая приходила мне в голову, и он не делал недоумевающее выражение лица, а улыбался. "Это называется суфийской философией",- прокомментировал бы Нил. Сейчас я была одинока и чувствовала, как серость жизни поглощает меня. Я была маленькой частичкой огромной серой массы, и рядом не было его - того, кто скрашивал мои дни и заставлял меня чувствовать себя важной. Так что, получив приглашения от трех университетов, я не почувствовала особого восторга. Ну, проучусь, буду работать где-то, и что? Заведу семью? Я не чувствовала, что должна заводить семью. А зачем? Мне это совсем не нужно. Я не хотела воспитывать собственного ребенка. Чем бы занимался Нил? Чем-то более великим. Говорят, воспитать ребенка - уже подвиг. Так и есть, но только в небольшом масштабе. Я хотела совершить что-то более важное. Такое, что бы совершил Аблеструз. Впрочем, я выбрала университет в Бирмингеме, и ближе к осени уже собралась уезжать из Новертауна. Перед уходом я еще раз проверила, не вернулись ли Аблеструз-Кангейлы. Конечно же, их не было. Потом я вспомнила дом Нила. Почему-то я совсем не думала о нем. Наверное, я просто боялась. Боялась застать его пустым, холодным, серо-голубым. Боялась увидеть, как его вещи лежат на своих местах, и на них давно остыл его след. Боялась увидеть, что все покрыто толстым слоем пыли. Боялась увидеть испортившиеся продукты на кухне. Боялась включить его компьютер, прочитать недоконченный доклад. Я просто боялась снова почувствовать себя покинутой. Боялась понять, что он больше не вернется и боялась снова начать ждать. Но я решила все-таки зайти туда. Я вспомнила код отверстия под ковриком. Ключ еще был там. На улице было солнечно, и в дом Нила проникал золотистый свет. И вроде этот яркий свет должен был меня порадовать, но я наоборот расплакалась. Нилу не нравилось, когда солнце светило ему в глаза, потому что он страдал куриной слепотой. Так что он обычно закрывал занавески. Бывало, занавески стояли раздвинутыми, и тогда солнечный свет проникал внутрь. Но я никогда не замечала этого, потому что бывала занята разговором. Сейчас Нила не было, и заметив наконец этот свет, я расплакалась. Потому что он в очередной раз напомнил, что Нила тут нет. И, возможно, его нет больше нигде. Не думайте, что я только и делала, что убивалась от тоски по своему другу. Я жила вполне обычной нормальной жизнью - ела, общалась, читала книги. Моя жизнь была такой размеренной, что я начинала привыкать. Это естественно. Но время от времени, по ночам, я понимала, что такими темпами забуду, что такое счастье. Превращусь в серую лужу. Я вспоминала Нила в такие моменты. Почему он делал все обычное необычным? Когда он был рядом, я так же ела, общалась, читала книги. Но даже эти занятия с ним были чем-то особенным. Каждый раз он готовил какую-то непонятную иностранную еду, начинал рассказывать, откуда она родом и почему ее так назвали. Мы могли болтать о чем угодно, хотя в большинстве случаев говорил Нил, а я завороженно слушала. Он давал мне читать какие-нибудь свои книги, а потом я делилась с ним впечатлениями. Все это было мне дорого, но я осознала это только тогда, когда потеряла. Типичная глупая ситуация... Временами я воображала, что Нил где-то в Австралии или в Египте, а может и в Китае. Ему не скучно, как мне. Он занимается всем, чем только можно. Узнает что-то новое, радуется этому. Возможно, иногда вспоминает меня и думает: "Это понравилось бы Каре". Мне становилось лучше, когда я думала об этом. Но я уверена, что Нил все же связался бы со мной. Он ни за что не оставил бы меня одну. Иногда я поражалась тому, как сильно к нему привязалась. Я уже, можно сказать, перестала осознавать себя как отдельного индивидуума. Я и сама считала себя не Карой, а "подругой Нила Аблеструза". Это было неприятно и странно, потому что я была довольно нелюдимой и могла ужиться с одиночеством. Но не в этом случае. Может, это потому, что я впервые узнала настоящую дружбу, а если учесть еще и то, что Нил был превосходным объектом для наблюдений, моя тоска становится вполне объяснимой. У меня отняли не только друга, но и пищу для размышлений. Даже придя в незнакомый город, в Бирмингем, где у меня не было ни одного знакомого, где у меня была возможность начать все сначала, я чувствовала себя так, будто должна была быть с Аблеструзом, что без него моя личность неполна. Мне казалось, я схожу с ума. И меня пугало, что все это так потрясло мою психику. "Наплюнь на смерть, наплюнь и на жизнь. Смотри на все в масштабах Вселенной, и жить будет легче" Но я не ты, Нил, и в этом проблема. *** Прошло два месяца. Я училась в своем университете на психолога, хотя чувствовала себя сумасшедшей. И это меня смешило. Может, личный опыт сильной депрессии поможет мне в будущей карьере. Я подумывала сходить к профессионалу. Но моя нелюдимость не позволяла мне делиться с кем-либо чувствами. Не помню, чтобы я когда-нибудь раскрывалась перед кем-то, кроме Нила. Хотя и ему я не всегда рассказывала, что чувствую в определенных ситуациях. Ему я, скорее, рассказывала, что думаю. Я все ждала, когда мне будет легче. Старалась отвлечься, но все равно возвращалась к вопросам. Почему я не могу успокоиться? Почему я не могу перестать думать, что было бы, если бы Нил не умер? И умер ли он вообще? Ответы на свои вопросы я нашла. Это было в конце декабря. Все готовились праздновать свой глупый праздник Рождество, а я была на железнодорожной станции. По идее, я должна была отправиться домой еще вчера, 23-го, но проклятый преподаватель математики заставил меня задержаться, упрямясь и не ставя зачет. Сегодня, добившись своего, я ехала в Лондон. Дело в том, что мои родители до этого отдыхали в Японии, а возвращаясь, решили остаться на пару дней в Лондоне и отметить Рождество там. Я не особо спешила, потому что, как вы помните, я ярый атеист, и подобные праздники не отмечаю. Также у меня была еще одна причина не спешить в этот город - там умер Нил. Впрочем, поезд мои желания, естественно, не учитывал, и ехал так же быстро, как и всегда. Так, я через час или чуть больше оказалась в Лондоне. Как же было много людей! Все встречали своих близких, вся станция была красиво украшена к празднику. Деревья, укутанные в гирлянды, сияли, как и лица прохожих. Я зашагала к выходу из станции, чтобы выйти на автобусную остановку и поехать в отель к родителям. Пока я шла, в меня ударилась какая-то девочка. - Простите!- кинула она, и я успела увидеть только ее светлые косички и зеленый перстень на среднем пальце. Я вспомнила, что у Нила был похожий перстень, только синий, с инициалами Н.А.А. Это был семейный перстень, по традиции создаваемый на заказ каждому члену семьи. Нил его никогда не носил. Только в детстве, как он рассказывал, пока жил в доме Аблеструзов. Да и мал он ему стал, а новый он не получил. Я стояла, как столб, смотря вслед исчезающей девочке, потом, неожиданно для себя, крикнула: - Эмили! И побежала за девочкой. Я была уверена, что это она. Таская за собой спортивную сумку с вещами, я не могла угнаться за маленькой шустрой девочкой. Но, к моей удаче, она остановилась. - Пошли скорее!- услышала я, как она обратилась к своему спутнику. Это был высокий молодой человек, но я не видела его лица. Взявшись за руки, они зашагали к поезду, стоявшему позади того, на котором приехала я. - Эмили!- снова крикнула я, и побежала к девочке и парню. Я не могла больше ни о чем думать. Когда я добежала до них и тронула девочку за плечо, она испуганно обернулась, и я поняла, что это действительно она - дочь семьи Аблеструз. - Эмили?- на выдохе произнесла я. - Я Джейн,- захлопала ресницами та. - Кара, это ты? Я, дрожа от волнения, посмотрела на спутника Джейн. Думаю, в этот момент я забыла, как дышать, и чуть не захлебнулась воздухом. Знаете, какое это приятное чувство, когда туман неизвестности рассеивается? Будто опускаешься на твердую землю, избавляясь от чувства невесомости. - Нил!- я, плача, бросилась его обнимать. Это был он, Нил Аблеструз. Как же я была счастлива слышать его тихий смех, его слова: "Спокойно, спокойно...". Я не могла верить в происходящее. Это было похоже на мои сны, где я встречала Аблеструза. Такого же, каким он был всегда - худющего, бледного, но ухмыляющегося. Но сейчас он был другим. Он не был слишком тощим, цвет кожи стал чуть здоровее (но он все равно был очень бледен), волосы отросли, и теперь ему приходилось все время откидывать челку небрежным движением головы. - Ты знаешь, через что мне пришлось пройти? Почему все исчезли? Почему ты не связался со мной? Как ты поправился?- спрашивала я без умолку. - Стоп-стоп,- рассмеялся Аблеструз. - Прости, что не связался с тобой сразу. Ну, я думал, ты уже будешь в Новертауне, когда я приеду туда. Хотел сделать этакий сюрприз. Я пробудился от комы всего две недели назад, потом все это время лежал в больнице. Выписался только вчера. Обо всем я хотел бы рассказать в более свободной обстановке, потому что сейчас мы опаздываем на поезд. Уже во второй раз. - Я не виновата, что все нас забыли!- воскликнула Джейн. - Все сели на поезд час назад, а мы не успели. - Конечно, ты не виновата, милая,- ответил Аблеструз-старший сестре, прижав ее поближе к себе, чтобы уберечь от толчков прохожих. - А я остаюсь в Лондоне, разочарованно ответила я. - Вы едете в Ливерпуль? - Да,- кивнул Нил. - Может, поедешь с нами? - Да! Поехали с нами, Кара!- обрадовалась Джейн. - Ну, не знаю, родители...- развела я руками. - Ладно, ничего,- улыбнулся Нил. - Я понимаю. Увидимся в Новертауне. Я осталась, смотря им вслед. Я не хотела больше расставаться со своим другом ни на час. В моей голове витали мысли, что он снова может исчезнуть, или что эта встреча вообще была плодом моего воображения. Наплевав на все, я побежала за ними. *** - Как это ты в Ливерпуле?- воскликнула мама. - Доченька, ты ведь понимаешь, что твой друг... он... - ... вернулся!- радостно ответила я в телефон. - Нил тут. - Дочка, ты не в себе. Нил скончался, ты сама так говорила. Я дала телефон Нилу. - Здравствуйте, миссис Стеллер,- поздоровался он. - Я извиняюсь, что забрал вашу дочь. Понимаете, я лежал в коме почти год, поэтому не мог связаться с Карой. Сейчас я хотел бы скомпенсировать все, что ей пришлось вытерпеть. Они еще поговорили, и, в конце концов, Нил с улыбкой протянул мне мой телефон обратно. - Мое мастерство переговоров не пострадало,- сказал он. - Кстати,- сказала я. - А почему твоей семьи не было на месте? Мне сказали, Янис с мужем в отпуске, а миссис Белл... - Они жили в Лондоне все это время. Ждали, когда я проснусь. Представляешь, какое разочарование было бы, если бы я так и не проснулся? Янис и Дереку пришлось отказаться от работы, но я уверен, они смогут получить ее обратно. Отец так же оставил дела на своего заместителя,- ответил Нил. После некоторой паузы, он добавил: - Знаешь, только после этого я понял, что ужасно поступил со своей семьей, когда сбежал из дому. Я заставил поволноваться мать, расстроил сестер и отца, обременил своим приходом старшую сестру. Мои глупые выходки... Я был очень эгоистичен. Но они все равно заботятся обо мне. Я не знал, что семейные узы так крепки. Я легко улыбнулась ему. - А как ты поправился? И почему впал в кому?- снова спросила я. - Ну, мне искали донора среди членов семьи. Вся надежда была на трех сестер. Поиск подходящего донора длился несколько дней, и, в конце концов, меня выручила Янис,- начал Аблеструз. - Вроде бы все было хорошо, операция прошла успешно. Янис быстро выписали. Мой же организм пытался адаптироваться, новый костный мозг развивался. Видимо, адаптация шла с некоторыми осложнениями из-за поздней операции, и это вызвало кому. Вообще, кома - неожиданный и иногда необъяснимый процесс. Дальше я, конечно, ничего не помню. В памяти сразу всплывает картина, которую я увидел по пробуждению - заплаканное лицо матери и обеспокоенное лицо отца. Я пил некоторые витамины и лежал в больнице, чтобы врачи могли убедиться, что я в порядке. Потом меня выписали. Примерно так. - Я очень рада, что ты в порядке сейчас,- я положила руку ему на плечо, будто убеждая себя, что он действительно тут. - Я говорил, что не вернусь, если выживу. Конечно, ты поняла, что я соврал,- грустно и слегка виновато улыбнулся Аблеструз. - Я никогда не смог бы оставить тебя с мучительной неизвестностью. И ты это, я уверен, и сама знаешь. *** - А как вообще началась твоя болезнь?- спросила я, когда мы уже были в доме Аблеструзов и ждали, когда праздничный стол будет накрыт. Мы сидели в гостиной на диване, а Эмили и Джейн собирали большой паззл, лежа прямо на ковре. - В детстве я страдал железодефицитной анемией. Это совсем другие болезни, и сравнивать их - все равно, что сравнивать Солнце и Землю. Я говорил, что лечился когда-то целых два месяца, но болезнь время от времени возвращалась. Так что я не обращал внимания на свой нездоровый вид, ссылая все на недостаток железа. Однако, два года назад, когда я проходил медосмотр, врач посоветовал мне сделать тесты на апластическую анемию. Я был потрясен, но тесты все же прошел. Получив результаты, я был, конечно же, слегка напуган, потому что они были положительными. Я чувствовал недомогание, головную боль, усталость, но, по своей глупости и упрямости, просто начал тренироваться, желая победить физическую слабость. Но, в конце концов, мне пришлось сделать переливание крови. Я делал это регулярно, пил лекарства, и вообще все, что могло растянуть мою жизнь. Подсознательно я понимал, что лучше сделать трансплантацию, но, ты помнишь, что я в то время был в ссоре с родителями, и от гордости не смел просить у них денег. Это все меня губило. Я поражаюсь, насколько я был глуп... - Главное, что сейчас с тобой все хорошо. - Ну, да,- пожал плечами Аблеструз, усмехнувшись. Потом нас позвали к ужину. Я молча смотрела на эту счастливую семью, и думала о том, что в Рождестве все же есть плюс. - Кара, а ты куда поступила?- услышала я вдруг голос Янис. - В Бирмингемский университет, факультет психологии,- ответила я, и вдруг задалась вопросом: а что будет делать Нил? - А Нил...- начала было я, но мой друг прервал меня: - Придется снова идти в школу,- развел он руками. - По крайней мере, мне разрешили продолжить обучение уже с января, так как я прервал его как раз в такое же время. Удачно все совпало. - Значит, ты пойдешь в университет только следующей осенью? - Конечно,- кивнул Нил. - Даже если я гений, законы соблюдать должен, как и все. Я была рада видеть, что он не унывает. - Как думаешь, как ты смог победить болезнь?- спросила я вдруг у него, когда мы вечером сидели в его спальне, смотря на ноутбуке документальный фильм о Ниле Армстронге и Дэвиде Скотте. Мы смотрели об их миссии по стыковке, и то, как они смогли после неполадок с Джемини-8 благополучно вернуться на Землю, заставило меня задать этот вопрос. - Не думаю, что это я победил свою болезнь,- я увидела в полумраке, как он нахмурился. - Я только и делал, что губил себя. Я был глуп и надеялся, что все само пройдет, как это бывает с неожиданной простудой. Может, шок затупил мой разум. Мою болезнь смогли победить мои близкие, потому что они были в ладу со здравым смыслом. Я молчала, обдумывая его слова. Тем временем он со смешком добавил: - Иронично, не замечаешь? Вечно презиравший всех зазнайка оказался спасен теми, от кого он не ожидал помощи, и в итоге оказался дураком. - Перестань,- ответила я. - Все ошибаются. Тебе нужно быть терпимее к ошибкам. - Да-да,- вздохнул он. - На ошибках учатся... Жаль, что это так болезненно. Мне ничего не оставалось, только как ободряюще взять его ладонь в свои руки, и просто продолжить просмотр фильма, параллельно радуясь, что мой друг вернулся.