Отражение

Первые учебные недели прошли весьма сумбурно. Гарри знал, что Клайд повсюду таскается с Роном, и, судя по всему, считает рыжего своим лучшим другом, но также брат с удовольствием проводил время с другими мальчишками-гриффиндорцами. Сам же Гарри все так же общался с мальчиками, с которыми делил комнату, хотя близкими друзьями они не стали, скорее, хорошими приятелями. Мальчишки вместе ходили на занятия, делились друг с другом сладостями, которые им иногда присылали родители из дома — именно так Гарри впервые попробовал батончики «Марс», присланные Майклу его матерью-магглой, сидели рядом на обеде, разговаривая о всякой ерунде или обсуждая школьные занятия. Любимыми предметами Гарри определенно стали зельеварение и чары. Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был деканом факультета Когтевран, и с первого взгляда производил впечатление чудака, такого же, как и профессор Дамблдор. Крошечный рост Флитвика, унаследованный от предка-гоблина, из-за которого профессор на занятии вынужден был вставать на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола, и писклявый голос только усиливали первое впечатление. Тем не менее, Филиус Флитвик был самым лучшим мастером заклинаний из ныне живущих, а также превосходным деканом: его двери были открыты для любого когтевранца. Так же Гарри нравилась астрономия — все же изучать ночное небо было весьма увлекательным занятием, хоть и последующее утреннее пробуждение было попросту невыносимым. Что же до зельеварения, то с профессором Снейпом у Гарри сложились ровные рабочие отношения. Поттер прекрасно знал от Сириуса, что Нюнчик, как за глаза величал профессора Блэк, всегда обладал на редкость паршивым характером, и сам Бродяга с Сохатым и Лунатиком искренне не понимали, как Лили могла дружить с ним столько лет, а потом еще и простить Северуса после той отвратительной выходки возле Черного озера на пятом курсе. Тем не менее, по официальной версии Снейп был другом семьи — этаким противным пятиюродным дядюшкой, которому перемывают кости на всех праздниках. Гарри знал, что профессор зельеварения всегда снисходительно относился к ученикам факультета Слизерин, деканом которого он являлся, и нарочно занижает баллы остальным — в особенности гриффиндорцам. И когда Поттер шел на первый в своей жизни урок зельеварения, он был готов ко всему. Вернее, Гарри так казалось. Кабинет Снейпа производил гнетущее впечатление: расположенный в подземелье, холодный класс, вдоль стен которого стояли полки с заспиртованными существами в банках, это место напоминало лабораторию сумасшедшего ученого. Сам же профессор Снейп, которого за глаза прозвали Ужасом Подземелий, был властителем этого холодного неприветливого места. Это был первый совместный урок когтевранцев и пуффендуйцев, ученикам определенно было неуютно в подземелье, все молчали, во все глаза глядя на профессора Снейпа, не рискуя делать ни одного лишнего движения. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — говорил Снейп тихо, почти шепотом. Профессору не нужно было повышать голос на учеников, чтобы завладеть их беспрекословным вниманием: все же определенную репутацию Снейп себе нажил, пускай и не очень хорошую. И не было понятно, из-за чего никто в классе не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами: из-за признания авторитета профессора или из-за страха перед «Летучей Мышью». — Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Признаться, Гарри растерялся настолько, что не смог выдавить из себя ничего, кроме сиплого: — Простите? На лице Снейпа появилось презрительное выражение. — Неужели вы думали, что известность вашего брата является оправданием вашего безделья? — едко произнес профессор. Почему-то это не на шутку задело Гарри, все же неприятно было слышать подобное от человека, который невольно привил у мальчика интерес к этой науке. Поттер собрался с мыслями, вспомнил информацию из учебника, которую он успел прочитать и запомнить на каникулах, и неуверенно ответил: — Напиток живой смерти… верно? — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? — продолжал допрос Снейп, пытливо глядя на мальчика. — В желудке козы, — уже увереннее ответил Гарри, с азартом включаясь в «игру». — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — Это одно и то же растение, — ответил когтевранец. Снейп удовлетворенно хмыкнул и отошел от стола Поттера, начиная лекцию. Терри тайком показал Гарри большой палец и чуть неуверенно улыбнулся, а сам Поттер перевел дух — ему повезло, что профессор задавал именно те вопросы, ответы на которые мальчик уже знал. Помимо голоса Снейпа в классе не было абсолютно никаких посторонних звуков, кроме негромкого скрипа перьев. После краткой вводной лекции профессор разбил учеников на пары, дав задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Гарри хотел работать вместе с Майклом, но Снейп поставил Корнера с какой-то девочкой из Пуффендуя, кажется, с Сьюзен, и Поттеру пришлось работать в одиночестве. В конце урока профессор зельеварения оценивал получившиеся отвары и указывал ученикам на ошибки. Остановившись на несколько секунд около котла Гарри, Снейп пробормотал что-то несомненно одобрительное и даже одарил Когтевран пятью баллами — неслыханная щедрость! Как потом рассказали Гарри другие ребята, Клайду Северус устроил ту же проверку. Которую Поттер, на удивление многих, не прошел. И несмотря на то, что зелье от фурункулов у Клайда получилось очень хорошим, это в дальнейшем не спасло гриффиндорца от придирок профессора зельеварения. Гарри же Снейп больше не трогал, хоть и симпатии особой не высказывал. Занятия по травологии проходили в оранжереях позади замка. Преподавателем была декан Пуффендуя, Помона Стебль, которая рассказывала о свойствах растений и под руководством которой ученики пытались ухаживать за этими грибами и травами. С теорией у Гарри проблем не было, но копаться в земле он не очень любил. Самым утомительным предметом оказалась история магии — этот урок, который вел призрак, профессор Бинс, который говорил ужасно монотонным голосом, не останавливаясь не замечая ничего вокруг. На первом занятии мальчики честно пытались конспектировать лекции, а вот со следующего, не сговариваясь, отправились в царство Морфея, что оказалось куда полезнее скучных лекций. Тем более, что история магии по расписанию стояла как раз после ночи астрономии. Профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора и преподаватель трансфигурации, была строгой, не давала спуску никому, даже ученикам собственного факультета. На первом занятии с учениками Когтеврана и Пуффендуя профессор МакГонагалл произнесла весьма суровую короткую речь, в которой обозначила участь нарушителей дисциплины. Потом профессор МакГонагалл продемонстрировала возможности трансфигурации, превратив свой письменный стол в свинью и обратно, чем вызвала общий невольный вздох восхищения, все же это было весьма эффектно. К сожалению, на этом хорошие стороны закончились, потому что вся теория состояла из нескольких продиктованных профессором МакГонагалл очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть, а оставшаяя часть урока прошла в бесплодных попытках первокурсников превратить спички в иголки. С особым нетерпением Гарри ждал урока профессора Квиррелла по защите от темных искусств, однако занятия этого странного профессора в огромном тюрбане разочаровали когтевранцев еще больше, нежели уроки трансфигурации. Кабинет Квирелла насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира из Румынии. Огорченный таким положением дел Гарри даже написал на скорую руку коротенькую записку для Ремуса с просьбой подать заявление на должность профессора защиты от темных искусств. Люпин, несмотря на свою «пушистую проблему», обладал явным талантом к преподаванию, отлично разбирался в предмете и хорошо ладил с детьми. Ремус в ответном письме обещал подумать над этим, но что-то подсказывало Гарри, что это было написано, скорее, из вежливости. Оба близнеца Поттера писали длинные письма домой каждую неделю, получая ответы от родителей и иногда сладости или домашнюю выпечку матери. Гарри также не забывал о Сириусе, периодически узнавая от крестного интересные новости из дома, которые по каким-то причинам замалчивали родители. О том, что профессор Снейп, поддавшись уговорам Лили, сообщал о текущей успеваемости братьев, Гарри узнал как раз от Сириуса. Не сказать, что это было неожиданным ударом — Гарри прекрасно осознавал, что родители наверняка хотят знать больше, чем каждый из братьев описывает в письмах, но боятся слишком сильно надавить. Поттер думал, что родители бы все равно узнали обо всем, о чем захотели, не через Снейпа, так через кого-нибудь другого. Но все же было очень неприятно получить письмо, в котором родители сравнивали его успехи с результатами Клайда. Как выяснилось, в копилку Гриффиндора из первокурсников больше баллов, чем близнец Гарри, принесла только Гермиона Грейнджер. В отличие от брата-когтевранца, который демонстрировал высокий для своего возраста уровень владения чарами, а так же блистал на зельеварении и вполне сносно разбирался в травологии и астрономии, Клайд успевал буквально везде. Несмотря на небольшой конфликт со Снейпом у брата-гриффиндорца не возникало проблем с варкой зелий, он хорошо отвечал даже на таком нелепом предмете, как защита от темных искусств в исполнении Квиррелла. На уроке трансфигурации его обгоняла разве что Грейнджер, но тем не менее профессор МакГонагалл хвалила своего подопечного заявляя, что он уже достиг определенных успехов. Клайд определенно мог бы побороться с Грейнджер и старостой Гриффиндора, Перси Уизли, за звание главного зубрилы школы, да вот только никому не приходило в голову, что этого первокурсника можно выдвинуть на подобную «должность». Это же был Мальчик-который-выжил, тот самый Поттер, с которым все хотели дружить. Расстроенный Гарри в тот вечер бродил по коридорам Хогвартса, пока совершенно случайно не набрел на кабинет Флитвика. Профессор охотно принял Гарри, налил чай, достал из ящика письменного стола банку с крошечными кексиками, заставив выпечку немного потанцевать. Признаться, это несколько подняло настроение Гарри — джайв в исполнении кексиков вышел презабавнейший. — Как тебе первые дни в Хогвартсе, Гарри? — поинтересовался Флитвик. Вероятно, профессор пытался сделать свой голос более внушительным, но у него ничего не вышло. — Хорошо, — ответил Поттер, делая глоток горячего ароматного вкусного чая. От второго старосты Когтеврана, Роберта, мальчик знал, что профессору Флитвику можно было говорить все, что угодно, будучи уверенным, что дальше этой комнаты информация не выйдет (если только кто-то не решится прочитать мысли преподавателя). Поэтому, сделав еще несколько глотков, Гарри продолжил: — Мои любимые предметы: чары и зельеварение, — Поттер заметил польщенную улыбку декана. — Астрономия очень интересная, но у меня с ней есть некоторые проблемы. С полетами все в порядке, хоть летать кругами достаточно скучно. А с остальными уроками просто беда: мне не очень нравится трансфигурация, и она мне очень тяжело дается. Еще и эссе эти бесконечные! На уроках защиты от темных искусств я не узнал ничего нового, хотя я не могу сказать, что я сильно углублялся в эту науку. Мне не очень нравится возиться с растениями, а уроки по истории магии я вообще проспа… ой. Флитвик негромко фыркнул, а затем заговорщически подмигнул Гарри: — По правде говоря, профессор Бинс и при жизни был жутким занудой, — Поттер неуверенно улыбнулся. — Но тебя ведь беспокоит не это, верно? Гарри кивнул и снова сделал глоток ароматного напитка из небольшой фарфоровой чашечки. — Я хорошо разбираюсь только в двух предметах, — начал загибать пальцы Поттер. — Может быть, в двух с половиной. Еще два я знаю средненько, и в двух не разбираюсь совсем. В то время как мой брат, Клайд, хорошо знает все предметы. Разве так должно быть? Ведь это я учусь в Когтевране. Профессор Флитвик придвинул к Гарри банку с кексиками. — Мисс Грейнджер была бы достойной ученицей нашего факультета, — задумчиво произнес преподаватель чар. — В ней есть тяга к знаниям, она любит учиться. Но, к сожалению, я не могу то же самое сказать о мистере Поттере. — Почему? — изумился Гарри, от удивления едва не выронив чашку. — Видишь ли, тяга к знаниям не определяется хорошими отметками, — объяснил мальчику профессор. — Волшебник может разбираться хорошо только в чем-то одном, но если ему искренне нравится этот предмет и он, пусть даже невольно, пытается разобраться в нем, то поверь, ему прямая дорога в Когтевран. Что касается мистера Поттера… его влечет лишь сама оценка, которая совершенно не показывает знания человека. Если мисс Грейнджер сочетает в себе тягу к знаниям и желание получить высший балл, то у мистера Поттера я, увы, вижу только второе. Гарри задумчиво кивнул. — То есть, если я буду стремиться узнать больше только по тем предметам, которые мне нравятся… — То это охарактеризует тебя, как достойного когтевранца, — подтвердил профессор. — Но остальные предметы тоже лучше подтянуть, в конце года нужно будет сдавать экзамены. Ты ведь не хочешь остаться на второй год? — Нет, — ответил Гарри допивая чай. — Можешь попросить кого-нибудь из студентов помочь тебе, — предложил Флитвик. — Например, мисс Кристал. Гарри кивнул и встал из-за стола. — Большое спасибо, профессор Флитвик, — произнес Поттер. — За чай, кексы и… за разговор. — Всегда рад помочь, — улыбнулся преподаватель. — Ты можешь заходить ко мне в любое время. Гарри кивнул и вышел за дверь. На душе стало легко и спокойно. А еще Поттеру вдруг очень захотелось написать письмо Сириусу.

***

Единственным минусом гостиной Когтеврана был, пожалуй, вход в нее. Загадки каждый раз были новыми, и если с некоторыми Гарри, пусть и с трудом, но справлялся, то для решения других ему приходилось ждать учеников, которые смогли бы дать ответ. Поттер даже однажды, отчаявшись попытался поговорить с привидением башни Когтеврана, красивой молодой белокурой девушкой по имени Серая Дама, но та оказалась не очень разговорчивой и, пробормотав что-то про нерадивых учеников, скрылась с глаз, попросту пройдя сквозь стену. Сейчас был один из тех неудачных дней. Гарри сидел на ступеньке, читая учебник, пытаясь разобраться в ненавистной ему трансфигурации. Получалось не очень хорошо. — Привет, — услышал мальчик звонкий девичий голос. — Ты не можешь войти? Гарри поднял взгляд от книги и увидел симпатичную девочку с черными блестящими волосами и темными глазами. Она тащила в тонких руках достаточно тяжелую метлу. А еще у когтевранки была очень красивая улыбка. — Привет, — пробормотал мальчик. — Да, не знаю ответа на вопрос. Я Гарри Поттер. — Я знаю, — хихикнула девочка. — Я Чжоу Чанг, второкурсница. Какой вопрос? — «Что принадлежит вам, однако другие им пользуются чаще, чем вы?» — процитировал Гарри вопрос бронзового орла. — Это просто, — произнесла Чжоу, с минуту подумав. — Имя. — Правильно, — мелодично откликнулся орел, и дверь открылась. — И как это я сам не догадался? — чуть смущенно пробормотал Гарри, запуская руку к себе в волосы. — О, не переживай, — засмеялась девочка. — Ты не представляешь, сколько времени в прошлом году я провела под этой дверью. — Охотно верю, — фыркнул Поттер, внимательно глядя на метлу в руках девочки. — Это Комета–260? — Да, — кивнула Чжоу. — Я ходила на отборочные испытания в команду по квиддичу. — Здорово, — искренне ответил Гарри. — И как? — Меня не взяли, — улыбнулась девочка. — В следующем году буду пробоваться еще раз. А ты чем занимался? Поттер перевел свой взгляд на учебник. — Учил трансфигурацию, — честно ответил мальчик. — У меня с ней, вроде как, проблемы. — Могу помочь, — предложила Чжоу. — Правда? — Конечно, — ответила Чанг, прислонив метлу к стене. — Что тебе непонятно? Чжоу оказалась вполне неплохим учителем. Конечно, она не сделала за один вечер из Гарри мастера трансфигурации, но какие-никакие азы ей удалось донести до уставшего Поттера. После импровизированного урока Чжоу, видимо, решив отвлечь Гарри от огромного количества свалившейся на него информации, завела разговор на более отвлеченные темы. Пока их идиллию не прервала невесть откуда взявшаяся подружка Чанг, Мариэтта. Тогда Гарри поспешил удалиться, чтобы не ввязываться в «девчачий» разговор. Настроение стремительно улучшалось. Теперь, когда он немного разобрался с трансфигурацией, когда у него появился еще один «если не друг, то хороший приятель». Точнее, появилась.