О футболе и Венерах

      Тёма терпеливо подождал, пока для него разблокируют двери, и подсел к бледной подруге, которая попыталась выдавить улыбку, но получился лишь вымученный оскал. Футболист аккуратно приобнял Софи за плечи, и она удобно устроилась на его плече. Молча. Тогда Дзюба невесомо коснулся открытой для всего мира метке, и всё тело журналистки пронзила колючая вспышка. — Мне неприятно, — едва слышно шепнула она, и Артём понятливо убрал руку подальше. Ему не нужно было читать кучу книг про соулмейтов — ему и так ясно, что происходит. Перед тем, как выехать к Архиповой, он столкнулся с Игорем, который порывался поехать с ним, со всей силы вцепившись в рукав его олимпийки. Выглядел он, мягко говоря, неадекватно. Пришлось сдать его медикам — Черышев с Марио кое-как подхватили Акинфеева под руки и увели в корпус, пытаясь вразумить его. — Ты потеряла браслет? Из-за этого ты так… стрессуешь? — Я оставила его дома. — Почему? Сейчас Софи больше походила на маленького уставшего от долгой и бесцельной прогулки ребёнка или на ту пятнадцатилетнюю школьницу, которая страдала от неразделённой любви к одиннадцатикласснику Ваньке Суслову. Помнится, они вот точно так же сидели в раздевалке: Архипова — уткнувшись ему носом в плечо, Дзюба — мягко перебирая распущенные каштановые волосы. — Потому что я лицемерка. — Почему? — Потому что вчера вечером я сняла браслет перед сном, а когда пришёл Игорь, я забыла его надеть, мы спали в одной кровати, он проснулся раньше, я спросила: «Сколько времени?», он ответил, а мне зачем-то вздумалось его проверить — он увидел мой рисунок и сбежал, — протараторила Софи как на духу и шумно задышала куда-то в шею нападающему. — Акинфеев что, приходил к тебе ночью? — Значит, он не сказал, — это был не вопрос, а грёбанная констатация факта. — Ты бы поступила точно так же. Вы оба до того фанатики личных границ, что аж тошно. Софи готова была признать, что конкретно в этот раз скрывать свою метку среди футболистов было… глупо. И теперь это выглядело в глазах Игоря как-то неискренне, как будто бы она специально подстроила и своё интервью, и каждый взгляд в его сторону. — Ты же понимаешь, что произошло? — Нет. Я чувствую себя отвратительно и ни о чём не могу думать дольше двух минут. — Я не эксперт, но, по-моему, вы с Игорем слишком много проводили время вместе и при этом не признались в очевидном. Метка дана не просто, как красивый рисуночек, она способна доставить кучу проблем, если ей не следовать. Софи хмыкнула: — Ты говоришь, как занудный старичок-профессор, читающий лекцию молодёжи. — Плевать, я просто хочу, чтобы ты поняла меня. — Я поняла. — И что ты собираешься делать? Архипова ненадолго задумалась, больше для виду, чем всерьёз. Она так не увидела рисунок Игоря, который тот, по-видимому, не счёл нужным показывать его, поэтому ответ в тот момент был очевиден. — Я буду держаться от Игоря подальше.

***

      Игорь не понял ни слова из того, что говорил склонившийся над ним врач. Он молчал, как на допросе, и его в конце концов отпустили, прописав для галочки постельный режим хотя бы на остаток вечера, потому что завтра команде предстояло ехать на стадион «Лужники» и отпахать последние тренировки перед матчем с Саудовской Аравией. Черчесов почёл своим долгом довести Акинфеева до его номера, а затем, прикрыв за ними дверь, прямо спросить, что происходит. — Ничего не происходит. — Довольно смело с твоей стороны это утверждать, когда десять минут назад врач чётко высказался: «Это связано с его соулмейтом». Или ты меня совсем за идиота держишь? — Простите, Станислав Саламович, такого больше не повторится, — Игорь мечтал в тот момент лишь о том, чтобы его все оставили в покое. Голова до сих пор предательски кружилась, и Акинфеев тяжело осел на кровать. — Ладно, Игорь, отдыхай, — отметив его неважное состояние, смягчился Саламыч и уже в дверях попросил: — Попробуй выкинуть из головы всё, что не относится к предстоящему матчу, это важно не только для меня, но и для всей твоей команды, капитан. Как ножом по сердцу. С самого начала сборов голкипер мысленно повторял себе, что он ни за что не должен подвести команду. Команда превыше всего. А теперь на вершине Олимпа находилась Софи Архипова с рисунком в виде футбольного мяча. Софи Архипова, от которой пахло земляникой и чистыми листами бумаги. Софи Архипова, которая так доверчиво прижимались к нему ночью. Софи Архипова, которая так предательски подходит ему со своей обезоруживающей улыбкой и умилительной путаницей в правилах футбола. Акинфеев и хотел бы соблюдать постельный режим, но его в районе сердца жгла мысль о том, что именно Дзюба поехал на помощь к Софи, что он не пустил его, Игоря, вместе с ним. Нападающий оставил его в подвешенном состоянии, в абсолютном неведении и заставил без конца мерить шагами их совместный номер. Нужно было решить, что делать дальше. Он не мог больше игнорировать связь с Архиповой, не мог забыть её рисунок, да и вернуть время вспять. Даже не зная о её метке, он всё равно сходил с ума от шквала чувств, обрушившихся на его голову с той самой встречи в «Пятёрочке». Всё-таки радовал тот факт, что Игорь не слетел с катушек, а просто обрёл свою родственную. Но сбежал. Потому что на чаше весов балансировали любовь и футбол. Футбол, о котором Акинфеев знает всё с самого младшего возраста. Футбол, ради которого он восстанавливался после двух тяжёлых травм и снова выходил на поле. Футбол, которым он дышал. Однако Игорю некому было подсказать, что ему не нужно было выбирать. Что Софи Архипова прекрасно его понимает, и она готова жить на грёбанном поле, только если рядом с голкипером. Что простой разговор по душам тем судьбоносным утром спокойно расставил бы всё по местам. А вместо этого они спят порознь, страдая от прошибающего до костей холодка даже под тремя одеялами, и упрямо зажмуривают глаза в попытке провалиться в сон. Чёрт возьми, почему им никто ничего не объяснил? На следующее утро сборная в полном составе отбывала на стадион «Лужники». Никто уже не интересовался, где же журналистка, потому что Артём был каким-то чересчур мрачным, а Игорь — раздражённым. Команда решила заткнуться хотя бы на время, а затем всё-таки подослать шпиона, которого точно не побьют Фернандеса, который, возможно, мало что поймёт, но сможет запомнить и передать. Дзюба не разговаривал с голкипером, это заметили сразу же по приезде в центр Москвы. Они молча сосуществовали на разных концах поля, пересекаясь с переменным успехом, и оба, казалось, были так поглощены своими проблемами, что не замечали недоумённых и даже взволнованных взглядов сокомандников. — Знаете, всё это нехорошо пахнет, — буркнул в отсутствие нападающего и капитана Головин. — Вначале Артём подрывается посреди ужина, взяв машину Саламыча, Игоря же приходится буквально силком оттаскивать от него, а затем они оба ведут себя так, как будто между ними чёрная кошка пробежала. — Думаете, они не поделили Софи? Внезапный вопрос со стороны Антона Миранчука заставил всех вначале недоверчиво фыркнуть, а затем по-настоящему задуматься. Но ненадолго, потому что Саламыч разнёс всех и вся и пинками выпроводил на поле. Сборная чувствовала приближение какой-то логической кульминации, хотя никто и не мог предугадать, хорошей она будет или не совсем…

***

      Артём не стал спорить с журналисткой — себе дороже. Она не хотела его слушать и не послушала бы, поэтому Дзюба только отвёз её в мини-отель и, проследив за тем, чтобы она приняла душ и легла в постель, вернулся на базу. Он не сразу пошёл в номер. На трибунах было прохладно, но там ему никто не мог помешать позвонить Аньке Соколовской, которая так нагло проигнорировала его последнее сообщение. В отместку Артём позвонил ей в FaceTime и рассмеялся, когда вызов был сброшен. От Тёмы: «Бери трубку, Соколовская» 19:58

От Анюта: «Я выгляжу, как зомби» 19:58

От Тёмы: «Не поверишь, мне всё равно» 19:59 «Я звоню ещё раз» 19:59 Через два гудка Артём увидел на экране телефона родное лицо со светившимися в искусственном свете ламп голубыми глазами. Аня выглядела восхитительно, отчего Дзюба не спешил начать разговор, а Соколовская в недоумении постукивала ноготками по столу. — Итак… о чём ты хотел поговорить? — Ты приедешь на матч? — У меня куча работы, Тём, и моя начальница… — Детка, хочешь, я ей лично позвоню и договорюсь? — мягко улыбнулся нападающий, наблюдая за тем, как Анька окончательно заливается краской и бубнит в камеру: — Не нужно. Я сама. И не называй меня так, я замужем. — Нифига ты не замужем, Соколовская. Ты же от меня без ума. Артём не до конца осознавал, откуда в нём столько уверенности — наверное, он вдохновился неудачным примером Софи и Игоря. Ему не хотелось похерить Аньку только из-за какой-то выдуманной неопределённости. Дзюба уверен, что судьба не стала бы тратить столько времени на то, чтобы сводить всё время его и молодую дизайнершу из «Beautiful Venus», если бы они не были предназначены друг для друга. Просто всерьёз задуматься об этом Артёма заставили обстоятельства в виде измученных друзей. — Ты, правда, хочешь, чтобы я приехала? — Думаешь, у меня такое отстойное чувство юмора? — Я едва могу различить твоё лицо в темноте — вдруг ты там хитро лыбишься и смеёшься надо мной! «Какой же она всё-таки ребёнок, эта Анюта». Двадцатипятилетний ребёнок, который вначале кажется таким недоступным и невинным, а потом может заставить в смущении отвести глаза. Правда, она была такой только рядом с Тёмой. Ему она доверяла свою непоседливость и дерзкий юмор, который нападающий с лёгкостью парировал. — Я уже достал для тебя билет, так что жду тебя ровно в полшестого возле входа на стадион. Аня широко улыбнулась: — Окей. Будет шанс поцеловать тебя на удачу. Всё казалось таким простым под покровом ночи и холодным светом, исходящим от фонарных столбов, окружавших поле. Артём чувствовал, что сделал правильный шаг навстречу своей родственной. Все те встречи, которыми он довольствовался раньше, показались ему настолько оскорбительными по отношению к Анюте, которая понятия не имела, к чему это приведёт, что стыдно было делать вид, будто бы всё нормально. Не было ничего нормального в том, что Соколовская соглашалась на свидание по первому звонку Дзюбы, наперёд зная о его скором исчезновении с радаров; что она доверяла ему каждый свой секрет, а он всё время молчал; что она вышла замуж за первого встречного в попытке сбежать от недосказанности, сквозившей между ней и Артёмом. Их отношения вообще были нереальными и расскажи кому — не поверили бы. Но Тёма был полон решимости начать всё заново — без разделяющих километров, без коротких смс, без монотонного пролистывания ленты в надежде зацепиться взглядом за любую новость, касающихся его или Аню. В их с Игорем номере свет не горел, создавая впечатление, будто бы вратарь давно крепко спал. Но Дзюба видел, как напряжены его плечи, но не нашёл в себе никакого желания устраивать ему допрос или читать лекцию. Пусть сами разбираются — не дети уже.