И вместо дорог - направления

Ризе не часто снились сны, вернее, она их совершенно не помнила. Удивительное везение при учёте биографии. Ей доводилось слышать о тех, кто не выдержал ночных кошмаров и предпочёл пулю в голову. Однако исключения случались. Как в ту ночь. Сначала сон был не интересный, она куда-то ходила, что-то делала, при этом не узнавая привычных мест. Штаб во сне имел совсем не те размеры и планировку, нежели в реальности, вопросы служебного характера были исключительно глупыми и имели какие-то близкие к фантастике решения. Незаметно сон поменял свой ход. Девушке теперь снилось, что она не успевает сделать нечто важное, от чего зависит успех неизвестного, но очень важного дела. В этом новом сне абсолютно всё было словно замедленным: стоило ей спросить дорогу у прохожего, как тот сначала вставал истуканом, а после раздражающе медленно принимался говорить на отвлечённые темы. И так весь сон: Риза бежала куда-то не туда, не те люди говорили бессмысленные вещи, машины прекращали ехать, стоило ей сесть в любую из них. Сквозь круговорот этого бесполезного движения — тянущее ощущение, что она не просто опаздывает, она уже опоздала. Куда и почему она опоздала, Риза так и не выяснила — сон снова сменился. Теперь она сидела за столиком кафе в обществе своей одноклассницы, которую не видела в реальности почти десять лет. Одноклассница была такой, какой Риза её видела последний раз: пятнадцатилетней школьницей с вечно растрёпанными кудрями и неровным румянцем на пухлых щеках. Сама же Риза, она была в этом уверена, сохранила собственный возраст. Общались при этом они на равных, на серьёзные темы. Второй странностью было то, что их столик, словно прибывший из ближайшей кофейни, стоял посреди пустыни. Той пустыни, что была Ризе, к сожалению, знакома, именно в тех местах расстреляли группу ишварских диверсантов. И точно, стоило подумать об убитых — они появились, лежащие чуть поодаль от столика. Как некогда было и в реальности, тела уже вздулись, и с ними началось отвратительное пустынное действо: под влиянием газов убитые словно шевелились. Одноклассницу ничуть не смущало подобное соседство, она заливалась соловьём о способности человека ко всему привыкать, о гибкости психики, превращающей что угодно: ужас ли, роскошь ли — в обыденность. Покойники зашевелились активнее, уже совсем не так, как им положено страшной игрой химических процессов: одни пытались встать, опираясь на трясущиеся руки, другие — ползти, вдобавок появился новый звук — отвратительное чавканье, словно кто-то что-то жрал. Риза изо всех сил пыталась проснуться — она не желала знать подробностей. Хорошо, что в этом сне сохранилось осознание нереальности происходящего, часть рационального мышления, которая твердила: «Это сон!» Видения последний раз поразили своей яркостью, и вот она сидит в собственной постели, созерцая зашторенное окно, за которым занимался блёклый рассвет. Чавканье, тем не менее, не пропало. К нему добавилось тихое шуршание, но факт остался фактом: в её квартире кто-то жрал! Девушка на секунду замерла, усилием воли подавив панику, после встала и пошла на звук. Увиденное в равной мере и утешило и расстроило: собака как-то ухитрилась открыть дверцу напольного кухонного шкафа и добраться до куска сыра. Что ж, значит, дверь на кухню теперь придётся закрывать всегда. Пёс зачавкал активнее, прекрасно осознавая присутствие хозяйки, но делая при этом вид, что никого рядом нет. — И что это такое?! — спросила Риза. Хаятэ с усилием проглотил последний кусок, для приличия поворочав носом опустевший пакет. — Тебя спрашиваю, между прочим! Не игнорируй! Пёс завилял хвостом, преданно глянул в глаза. В собачьем взоре тоска смешивалась с обожанием. Риза вздохнула, подавив желание погладить питомца, хоть и не в сыре счастье, но выговор сделать следовало: — И кто тебе, морда собачья, позволил по шкафам шариться? Собака продолжала вилять хвостом, но как-то подавленнее, словно извиняясь. После показательного тыканья пса мордой в пакет и в закрытую дверь шкафа, лейтенант посчитала воспитание законченным и отправилась собираться. Следовало выгулять пса, позавтракать и отправляться работать. Несмотря на очень ранний час, полковник был уже на месте. Он пришёл самым первым, что с ним бывало нечасто. «Явно не просто так», — подумала Риза. — Приготовилась? — поинтересовался он, разливая по чашкам кофе. — Да, — она понимала, о чём речь: ещё пару дней назад, после неприятного инцидента с Хавоком, полковник сообщил, что именно ей поручит объяснять полицейским основы взаимодействий с алхимиками. — Есть какие-нибудь вопросы? — Нет, я не думаю, что кто-либо из полицейских сможет меня озадачить. Хотя, нет, есть вопрос: почему я? — Ответить сейчас или чуть позже, когда все соберутся? У меня есть одна задумка, не хочу портить интригу, если честно. — Я подожду, — Риза отпила кофе. До восьми утра оставалось двадцать минут. Полковник тоже посмотрел на часы, внезапно сообщив: — Через две минуты придёт Фарман, без десяти минут — Фьюри, ровно в восемь — Бреда, Хавок опоздает на пять минут. Через двадцать пять минут стало очевидно, что при желании полковник может записаться в ближайший цирк предсказателем. — Всё очень просто, лейтенант, — Мустанг обратился к Хоукай, словно продолжая прерванный разговор. - Нужно уметь предвидеть, вы сами понимаете… Риза понимала, в её деле способность правильно рассчитать была гарантом если не успеха, то выживания уж точно. Полковник продолжал: — Когда есть приказ, можно не волноваться. Тут всё же армия — шаг вправо, шаг влево карается, как говорится. Когда приказа нет, всё становится интереснее: Фарман всегда придёт сильно заранее — он слишком чтит субординацию и множественные правила, он не потерпит такой вещи как проступок на ровном месте, где можно было его избежать, Фьюри просто вежлив и воспитан — тут приличия прежде всего, Бреда показательно в последний момент играет по правилам, как в карточной игре — заставит противника понервничать и задуматься, — полковник замолчал, понимая, что все его слышали. — А я? — поинтересовался Хавок. — Ты? Вечно выясняешь, как далеко простираются твои границы вседозволенности и моего терпения. Лейтенант хмыкнул. — Да-да, фиг бы ты опаздывал, имей я обыкновение выписывать по наряду за каждую минуту опоздания. Лейтенант хмыкнул вновь, не то согласно, не то, имея плохоскрываемые возражения. — Впрочем, однажды ты доиграешься, помяни моё слово. Чувствовалось, что Мустанг был в ударе, в прекрасном настроении — уж точно. — Сегодня у меня будет некоторое количество заданий. Хватит на всех, — начал алхимик наигранно серьёзно. — Итак, первое: отправиться к нашим коллегам-полицейским и максимально доходчиво объяснить им, что алхимики не являются демонами, что умения алхимиков строго подчиняются своим законам, и что не нужно впадать в панический ужас, выяснив, что в условной банде есть алхимик. Желающие? Полковник окинул взглядом подчинённых. Желающих не было. Впрочем, не совсем. Фарман явно страдал, испытывая желание вызваться и попытать свои силы в качестве учителя. — Ладно, думайте. Второе задание у нас от подполковника Хьюза — отправиться в Университет, прикинувшись вольнослушателем, и там осмотреться, оценить обстановку. Желающих вновь не было, никто не хотел ввязываться в игры подполковника. — И третье, — невозмутимо продолжил Мустанг, — пришли обещанные грузовики, нужно разгрузить, солдат выделю, и убедиться, что нам причитающееся никто не уведёт. Желающие? — Я! — тут же среагировал Хавок. — А вот и нет, — в тоне полковника мелькнуло сдерживаемое злорадство. — Я, помнится, упоминал, что не стоит испытывать моё терпение? Поэтому ты отправляешься в университет. В помощь тебе выделю Фьюри. Одеться в гражданское! Инкогнито не раскрывать, — глядя на удивление на лице Хавока, полковник был полностью доволен эффектом. — Теперь вернёмся к машинам, ответственными назначаю Бреду и Фармана. Фарман как-то сразу поник, понятно, что не этого ему хотелось. Бреда же остался совершенно невозмутим. — В отдел с разъяснениями отправится Хоукай. Вопросы и предложения? Чувствовалось, что ответить на вопрос стоило, как ни странно, полковник действительно ожидал возражений. Но спорить никто не стремился, потому Риза не выдержала: — Полковник, как минимум насчёт Университета я не согласна! Насчёт полиции — тоже. Во-первых, Фарман явно собирался предложить свою кандидатуру. Так? Фарман кивнул, Риза продолжила: — В его компетентности я не сомневаюсь, поскольку задание важное, то в помощь ему можно направить Бреду, для установления контакта, так сказать. У лейтенанта это получится много лучше, чем у меня. Во-вторых, в разгрузке машин никакой сложности и ответственности нет, туда за глаза хватит сержанта, заодно он сможет отточить свои навыки работы с солдатами. Фьюри покраснел, его отсутствующие навыки командования были его личным позором. — С Университетом сложнее. Мы ведь там должны отыскать не только агрессивные группы студентов, но и тех, кто над ними, в том числе — иностранцев, и если Хавок справится с молодёжью, то я готова проработать преподавателей или, что важнее, студенток, со мной они охотнее станут секретничать. Вроде и не сказала Риза ничего особенного, но Хавок порывисто вздрогнул. С опозданием она поняла, что в чисто практических её рассуждениях Джин услышал невольную издёвку. Полковник усмехнулся, не то ожидаемому возражению, не то реакции Хавока. — Итак, по порядку. В полицию идёте вы, Хоукай, и только вы. Почему не Фарман? Потому что ему следовало самому вызваться и доказать, почему он готов. Он выступил? Нет. К тому же там не нужна академическая лекция, нужно кратко и по делу. Почему не Бреда? В его способностях объяснять я не сомневаюсь, однако я не уверен в готовности лейтенанта заодно увидеть множество мелких нюансов и любыми путями разузнать как можно больше об убийце, который «бьёт одним ударом». В-третьих, я хочу посмотреть, как означенный лейтенант справится с солдатами, а то читал я его личное дело… Увы, то что Хайманс был прирождённым штабистом, тоже знали все. — Теперь Университет, — полковник по своей привычке подпёр щёку кулаком, — ваша, старший лейтенант, мысль о девушках очень верна, как и о преподавателях, однако вас призвать на помощь мы с подполковником успеем, к тому же, мыслится мне, что Фьюри лучше сольётся с учащимися. Хотя бы в силу возраста. Пожалуй, я всё сказал, приступайте… — Нет, подождите, — прервал Хавок, — я так и не услышал, чем моя кандидатура подходит для посещения лекций. — Ничем, — с ледяным спокойствием ответил алхимик. — Сугубо воспитательная работа. Или наряды вам предпочтительней? — ответ не был полностью честным, но полковника это мало волновало. Иногда Мустанг искренне поражался своей вредности. Или же это было чутьё? Лиза отправилась в Управление без какой бы то ни было охоты. Не самое противное задание, бывают хуже, но что-то такое в этом было… неправильное. Руднев её уже ждал, на удивление быстро собрал всех своих в зале для совещаний. И случилось то, чего Риза ожидала: её не воспринимали. Шепотки, хихиканье, не то, чтобы обидно, но злило.Стала понятна привычка многих на подобные мероприятия надевать награды, и она бы надела, но Ишвар — не повод для гордости. Впрочем, не все полицейские были настроены легкомысленно, во втором ряду она увидела сержанта, смутно знакомого парня, который, похоже, знал, кто она. Сидящий рядом с ним молоденький полицейский и вовсе смотрел на неё с удивлением и уважением на грани обожания, но его она видела впервые. В последнем ряду Риза увидела крайне нежелательного человека, там за спинами притаился вредный капитан Майер, смотрел на неё в упор, не отводя холодного недоброго взгляда. «Чушь, — оборвала себя Риза, — офицер просто пришёл послушать, и должность обязывает быть в курсе всего». Когда Руднев её представил залу, смешков стало меньше, шепотков — больше. Риза ясно расслышала: «Та самая!» Значит, знают, стало быть — сработаемся. — Добрый день, — начала она, — итак, я здесь по приглашению вашего начальника. Наш отдел занимается учётом и выявлением алхимиков в Восточном округе страны, потому я сейчас объясню вам особенности взаимодействия с людьми, обладающими подобными способностями. И первое, что я сообщу — это ваши действия в случае выявления неучтенного алхимика: вы связываетесь с нашим отделом. По ситуации: до, во время или после задержания подобного человека. Это ваша прямая обязанность. Теперь к делу, алхимик, как вы понимаете, человек… И по заранее придуманному плану: мрёт от пули, психологически не отличается от остальных людей, может впадать в панику или сохранять спокойствие, боевые навыки редки, и так далее и тому подобное. Что удивило — некоторые конспектировали. Через час Риза поняла, что сказала всё. Вопросы были, как в школе — поднятая рука — но затем уставное «разрешите обратиться», некоторые вопросы были дельными: как догадаться по виду жилища, где могут быть нанесены круги, может ли алхимик действовать удалённо. — Большое вам спасибо, — искренне поблагодарил Руднев, — я в восторге. Лейтенант, если не затруднит, зайдите ко мне в кабинет, есть разговор. Третий этаж, комната триста десять, направо от лестницы, я буквально на минуту к полковнику нашему, доложусь о выполнении и сразу к вам. — Конечно, вас поняла, — Риза нутром чуяла, что речь пойдёт о маньяке. Не успела закрыться за Рудневым дверь, как к лейтенанту подошёл тот сержант, которого она сразу отметила в зале. — Позвольте обратиться, — неуверенно начал он. — Говорите, — Ризу по-прежнему интересовало, где же она его видела? — Четвёртая рота, мы захватывали старую крепость. Там ишварский снайпер был… — Я помню вас, в то время ефрейтор, правильно? — Да, хочу спасибо сказать, если бы не вы, я и ещё пятеро бойцов не выжили бы, — сержант и сам не очень понимал, зачем подошёл, но был польщен до глубины души, что его помнят. — Не за что, служба такая, — общими пустыми словами ответила Риза. - Смотрю, вы в полицию перешли? — Ага, с повышением. Не смог без оружия, но армия как-то не моё оказалось, хотел дома жить, а не по казармам, и вот, нашёл работу. Звучало как оправдание. Перебросившись ещё парой фраз скорее для вежливости, они разошлись. Хоукай было направилась искать триста десятую комнаты, как её нагнал Майер. — Мисс, простите, старший лейтенант, — капитан оговорился будто бы случайно, — я и представить себе не мог, что среди ваших талантов затесался еще и лекторский дар. Вы были великолепны, честное слово, мало кто смог бы с вами сравниться! Вам не говорили, что вы созданы выступать перед публикой? — заливался соловьём Майер. «Оставьте дешёвые комплименты себе,» — подумала Риза, но ответила: — Благодарю, но я не ищу дешёвой популярности. — Вы так серьёзны. Редкость! Такая редкость! Простите, если задел вас — я полон восторга. Быть может, зайдёте на чашечку кофе? — Вынуждена отказаться, дела, — Риза чувствовала себя неуютно. Что на уме у этого человека? Похоть? Она бы так и решила, если бы не тот случай со злой шуткой по телефону. — Простите меня, это было несколько двусмысленно, — казалось, Майер читал мысли. — Я, как и уважаемый майор — вы ведь к нему идёте — строго по делу. Совет дам. Опасайтесь его. Я-то знаю, что ситуация с убитыми — случайность, но он — беспринципный карьерист, ему бы только виновных найти, он не посмотрит на очевидное, поверьте. Кому есть дело до заслуг героя войны или честного офицера, когда прямо под носом маячит кресло начальника Управления и причитающиеся к нему генеральские погоны? Только, тс-с-с, это секретно, только потому, что я вижу, какая вы на самом деле! До свидания! Майер, почти прижавшийся к ней, шепча на ухо обличительные речи, отпрянул и свернул в коридор. Чуткий слух Ризы уловил пошлое «прекрасный цветок Армии». Девушка была в замешательстве. Ну и кто после этого полковник? Провидец, что ли?! Какая неловкая сцена, и сказано многое, и стыдно рассказывать будет. Руднев передал документы. Сказал, что нащупал важную ниточку в деле убийцы, да такую, что это перевернёт всё расследование. Подробностей не обозначил, лишь упомянул, что всё больше убеждается, что убийц двое. Риза почувствовала липкий холод под рёбрами. Игры полиции начали её пугать. Когда Хоукай вернулась в штаб, в их кабинете обнаружился Хьюз, словно у себя дома расставлявший на столе взятую в кафе на вынос еду. — Идёмте за стол, — позвал он. — Я знаю, что служебный долг не позволил отвлечься на столовую. После обеда Риза рассказала всё, что с ней произошло в Управлении, хоть и не хотелось ей вдаваться в подробности разговора с Майером, но она решила, что важна каждая деталь. Полковник разозлился. Риза не сомневалась, что теперь он ненавидит Майера всей душой, зато Хьюз был спокоен, даже весел. — Руднев против Майера, или Майер против Руднева — вот в чём вопрос! И второй вопрос, вытекающий из первого — кто из них за справедливость? Делайте ставки, господа и дамы. я ставлю свой опыт на Руднева. — Почему? — спросила Риза. — Майер — бездарный завистливый ставленник, который хочет стать генералом. Я очень не люблю, когда у человека кругом влиятельные дяди и тёти, — ответил Маэс. — А у него это так? — А то! Папа — адвокат, дядя — банкир, тётя — любимая художница фюрера, — я уже всё проверил. И в то время, пока Руднев пашет без продыха, этот на балы и приёмы отпрашивается. — Странно, по поведению он не похож на человека света, — заметила Риза. — Либо дурак, либо двуличный, — пожал плечами Хьюз. — Двуличный дурак, — вынес вердикт Мустанг. Вскоре из Института явился Фьюри. Один. — Где Хавока потерял? — поинтересовался полковник. — Он куда-то делся почти сразу. Мы решили пойти в лекционный зал, смешавшись с толпой. Я сразу пошёл в первый ряд садиться, а лейтенант отстал. Я его потом не видел больше, — оправдывающимся тоном сообщил Каин. — Может, оно и к лучшему, — заметил Хьюз. — Что интересного увидел? — Прошу прощения, — Каин потупил глаза и даже слегка покраснел, — там три подряд лекции были для факультета истории и факультета философии. Я сидел, слушал, записывал. Вот, — сержант показал тетрадь с конспектами. — Потом разговорился с соседом, тот спросил: кто я такой. Я сказал, как вы советовали, что вольнослушатель, только недавно в город переехал из Централа. Расспросил его про порядки на факультете. Ничего странного он не сказал. Наверное, я не справился, да? Вместо ответа, Хьюз попросил посмотреть тетрадь с конспектами. Фьюри безропотно протянул её, с опаской косясь на подполковника. Сержант понимал, что сделал не так практически всё, что только можно было — он даже отдалённо не представлял, как вычислить шпионов в учебном заведении. Подполковник молча читал, опасно раскачиваясь на стуле. Даже Мустанг безмолвствовал, глядя на приятеля, не то ожидая его вердикта, чтобы съязвить, не то дожидаясь, когда тот всё-таки упадёт. Но Хьюз не упал, сказывался огромный опыт, ругать сержанта тоже не стал, сообщив: — Вы действительно слушали лекцию профессора Лестер? И как? — Знаете, своеобразно. Она позволяет себе весьма резкие суждения и замечания, — ответил Каин. — Лестер? Это которая археолог? — уточнил полковник. — Ага, — кивнул Хьюз. — Икона науки: «Девочка из деревни стала профессором к тридцати пяти годам. В нашей стране открыты все пути», — процитировал он недавний заголовок газеты. — Да, она упоминала на лекции своё происхождение, во время очередного отступления от темы лекции. Время шло. Хьюз не уходил, занял стол Хавока и принялся без устали что-то писать, что-то исключительно секретное. Через пару часов напросился позвонить жене. Риза не выдержала шума и ушла в архив. Вернулась она к интересной сцене — к возвращению Фармана и Бреды со складов. — Вы ведь обещали солдат! — воскликнул лейтенант в тот момент, когда Риза вошла в кабинет. — Неужели ни одного не было? — не поверил полковник. — Было! Три человека! И четыре грузовика! — Значит, это семь, если прибавить шофёров. — Эти ваши шофёры вчетвером работают как один! — Бреда был возмущён. — Как один с четвертью, — поправил Фарман. Полковник хмыкнул, сказал нравоучительно: — Вы просто не умеете организовывать. Как вышли из положения? — Сами разгружали, — буркнул Хайманс. — Ваше право, конечно, но я бы, — начал Мустанг, но его прервало появление Хавока. — Ладно, отставить шофёров. Это обещает быть интересней, — сам себе сказал алхимик, после чего обратился непосредственно к лейтенанту: — Ну-с, чем порадуешь? Надеюсь, не очередным конспектом лекции? Лейтенант в ответ усмехнулся, ясно было, что намёк им понят, ответил: — Конспектов в наличии не имею. — Уже радует. Тогда докладывай. В вольной форме, хочешь — с того момента, как сержанта потерял, хочешь — с той компании с которой алкоголь распивал. Хавок сразу как-то поник, он наивно полагал, что маскировал свой нетрезвый вид качественно. Но тут же собрался с мыслями и ответил чуточку более нагло, чем обычно позволял себе: — Сержанта я не терял. Я намеренно от него отделался, для сохранения маскировки, как своей так и его. — Резонно, — отметил Хьюз. Ободрённый Хавок продолжил: — Он сразу в первый ряд побежал к таким же заучкам четырёхглазым, — лейтенант упёрся взглядом в Хьюза и осёкся: — Ой, простите! — Ничего-ничего, продолжай, внимательно слушаю, — подполковник улыбался чему-то своему. — Я огляделся, значит, и вижу группу товарищей, собирающуюся сыграть партию в карты. Ну, и пристал к ним, напросившись в игру. Мы сыграли чуть-чуть, как раз прошло две лекции… Тут вышла профессор, пришлось прерваться, так как парни её очень уважают. — Почему уважают? — спросил Хьюз. — Они историки? — Нет, философы. Уважают, потому что она знает об их организации по интересам, и не только молчит, но и советы раздаёт, — лейтенант прикурил. Не иначе, как табак вступил в реакцию с алкоголем, окончательно разрушив хрупкую субординацию, потому что Джин продолжил: — Она что-то вроде вас: всё знает, понимает, ехидничает, а на кой ей это — фиг разберёшь! Подполковник расхохотался, даже очки снял, утирая слёзы. Зато Мустанг сидел чернее грозовой тучи: — Ты сколько выжрал?! — почему-то шёпотом спросил он. — Много, очень много. Нормальный человек бы упал. И это было чистейшей правдой. Подполковник отсмеялся, водрузив очки на нос, пересел поближе, разместившись на столе Фьюри, сдвинув широким жестом с него бумаги. Спросил серьёзно: — Значит, ты влёт попал в ячейку? Я правильно понял? — Ага, в ту самую, походу, что вы ищете. После лекции профессора, как её там? — Лестер, — подсказал Фьюри. — Она самая! После неё мы пошли на квартиру к одному парню. Пообщаться. — О чём? — снова встрял полковник. — О моих политических воззрениях. — И каковы они? — вкрадчиво спросил Хьюз. — Сегодня, как и всегда, уместны случаю. Парней устроили. В общем, я сказал, что родом из пригорода Лиора, зовусь Мартин Адамс, учился некогда в Университете Норд-Сити, два года, пока не отчислили за пьянки и дебош, потом армия, южный рубеж, где мозги поправило, потому хочу доучиться в этом Университете. Я им подробней загнал, конечно, слушали, уши развесив! Риза была потрясена. Во-первых, она в первый раз видела, чтобы Хавок напился до такого состояния, во-вторых, она даже представить не могла, что у него такие способности к работе в пользу Хьюза. — На трезвую голову, завтра, вспомнишь, что говорил? — Хьюз выглядел и встревоженным и заинтересованным. — Однозначно. Я историю этого Адамса на всю жизнь запомнил. — То есть, ты назвался именем реального человека? — догадался Мустанг. — Да, был такой парень в моей роте. Думаю, что он бы не обиделся на меня за то, что им назвался. Наверное, его бы это даже развеселило. — Сойдёт легенда, — под нос проворчал Хьюз. — Затем мне предложили сотрудничество: их помощь по учебе в обмен на мои боевые навыки. — Так сразу? — Ну, да. Ребята акцию затевают на ярмарке через две недели. Погрязли в склоках, насколько радикально нужно её проводить, я им советов дал… Вроде, нормальных. Обещали познакомить с девчонками из Драхмы и ещё кем-то из Ксинга, кто очень интересуется вопросами восстаний и революций. Вам же это было надо? — Имена? — Я не запомнил, если честно. Могу адрес дать. Имена наших помню, с кем пил, это человек десять, а вообще их под шестьдесят в этом заведении, — лейтенанта повело в сторону, выровнявшись, он сел на стул, закрыв глаза рукой. — Совсем плохо? — спросила Риза, в ответ получив слабый кивок. — Что пил-то? — не удержался Фарман. — Домашнее вино, просто вино, какую-то настойку и ксингское пойло, просто убойное… — Так, ладно, собрание на сегодня считаю законченным, — объявил Хьюз. — Я удаляюсь думать. Хотя, Мустанг, будь другом, выдели мне лейтенанта на пару недель, такой талант зря пропадает. — Забирай эту пьянь хоть сейчас. Мне не сдалось его до дома тащить. — И заберу. Пошли, друг мой, адрес свой, надеюсь, помнишь? — спросил подполковник. — Впрочем, неважно, я-то помню. Стоило им уйти, как полковник в задумчивости принялся расхаживать по кабинету, с каждой минутой мрачнея всё сильнее. — Не волнуйтесь вы так. Он ещё сильнее напивался, но ничего важного не сдавал, — высказался, не выдержав, Бреда. — Ах, это, — полковник вернулся из своих размышлений. — Я не об этом совсем. Просто мне как-то душно, не знаю даже, словно мышеловка. А! К чёрту всё, по домам! Надоело! Риза отлично понимала, что значило это «душно», когда-то в детстве ей довелось читать про линии судеб, которые словно спутанные нитки тянуться от человека к человеку. И сейчас она практически наяву видела эти нити, узел из которых сплетался с каждым днём всё сильнее.