И вместо дорог - направления

Полковник Мустанг был горд собой: хитрое дело, подкинутое Рудневым, оказалось таким простым! Если, конечно, приложить некоторые мыслительные усилия. Чувство превосходства своего ума пьянило. И не было в задачке ничего сложного, достаточно было просто внимательно приглядеться. Две сестры-сироты занимали дешевую меблированную комнату и жили себе вполне благопристойно, хоть и очень бедно. Однажды, как в сказке, жизнь блеснула ярким светом: появился никогда ранее не виденный отец-благодетель, человек обеспеченный и в некотором роде влиятельный. Не успел свежеобретённый отец проявить всех своих отцовских чувств и искупить накопившуюся за почти два десятилетия вину, не успели девчонки прочувствовать новую жизнь без бедности на грани нищеты и с сильным близким человеком за спиной, как сказка закончилась столь же внезапно, как и началась: отец погиб от доказанного несчастного случая. Мало было бед, так ещё и младшая из сестёр внезапно, как сказали бы врачи, на фоне полного здоровья, начала болеть. Какое мнение у обывателя? Понятно, какое: беда случается, чахотку ещё никто не отменил, например. Какое мнение у полицаев? Никакого! Наследство девчонкам не светило никак, следовательно, повода у старшей избавиться от младшей не было. А нет повода — нет и вопросов. У алхимика вопросы возникли в тот момент, стоило ему увидеть больную девушку. Почему она, пардон, лысеет? Из-за чего спокойная все предыдущие годы жизни, она внезапно стала истеричкой? Если к этому добавить её жалобы на здоровье: головные боли, слабость, проблемы с животом, обмороки, то стала очевидна, как белый день, причина — ртуть! Именно вдыхание паров этого металла будет убивать человека таким способом. Вторая сестра здорова, а ещё она давно не живёт в их общей комнате — переехала к жениху. Что и спасло. Оставалось только узнать, кто и как в комнату ртуть подсунул. Ответ нашелся слишком быстро, стоило отодвинуть от стены тяжеленный шкаф. В стене зияла дыра в соседнее помещение, в комнату соседей. Соседушки оказались на редкость неприятными людьми: мать и подросший сынок. Мать спала и видела тот день, когда сёстры съедут из своей комнаты — ей давно хотелось арендовать ещё одну, третью, комнату, душа просила в придачу к спальням гостиную, а съезжать с нажитого места в поисках более просторных апартаментов не хотелось, как и отпускать сына от себя в свободное плавание. Сын же был некогда влюблён в младшую сестру, но был категорически отвергнут и затаил обиду. Стоило открыть письменный стол молодого человека, как взгляду явился десяток ртутных термометров. Мальчишка же начал каяться, мститель малолетний, сначала он думал, впрочем, не об убийстве. Мечталось ему привязать к себе объект своей страсти совершенно изуверским способом: искалечить девушку, плеснув ей в лицо кислоты, чтобы не осталось у неё выбора кавалеров. К счастью, не хватило смелости. Потому злодей и решил поступить заезжено-книжно: «Не достанься ты никому!» И, вычитав в какой-то книге про ртуть, принялся за дело. Мать же парня, поняв, какое чудовище породила, пыталась неумело врать, что это не сын, а она решала вопрос по аренде комнаты зверскими методами. Впрочем, кто из них больше виновен, теперь выяснять Рудневу и его людям. Никакой магии, мистики, злого рока, даже алхимии — обычные нелюди. История со вдовой отца девушек выглядела изначально глупо. Женщина узнала, что её благоверный стал много времени проводить у молоденьких девчонок. Невдомёк ей было, что это его родственницы, по непонятным причинам мужчина ничего не рассказывал о своей прошлой семье. Женщина обратилась к некой колдунье с просьбой сделать что угодно, чтобы муж к любовнице остыл. Даже заплатила частному детективу, чтобы раздобыть фото разлучниц. Колдунья профессионально навела ужаса: сказала колоть иглой палец и кровью подписывать контракт, дала выпить сомнительное варево, а в финале заставила перепуганную женщину проткнуть фото девчонок огромным ножом, с которым до этого долго проводила всякие ритуалы. В тот самый миг и случилось страшное — по бумаге фотокарточки заструилась кровь. На этой части рассказа Мустангу потребовалось всё самообладание, чтобы выдержать серьёзное выражение лица и не засмеяться в голос. Страшный магический ритуал оказался банальным фокусом, а потомственная колдунья — сотрудницей ближайшей лаборатории, решившей подзаработать. Шуточка с хлоридом железа широкого распространения не имела, но иногда на ярмарках можно было увидеть ловкачей, якобы разрезающих свои руки. Простенькая химическая реакция, оформленная в нужном антураже, пугала необразованных обывателей исправно. Таким образом всё расследование заняло жалкие часы. Руднев едва ли не дольше рассказывал в своём кабинете, что к чему. Теперь же полковник Мустанг наслаждался заслуженным триумфом, сидя с Рудневым в маленькой забегаловке неподалёку от «мистического салона», где промышляла ведьма-лаборантка. — За это нужно выпить! — воскликнул Руднев, подавая знак бармену. — Только очень умеренно, — согласился Мустанг, — завтра праздник — День железнодорожных и авто войск. — Понимаю, чисто символически, за удачное начало сотрудничества. Бармен принёс гнусное яблочное пойло неимоверной крепости. Полковник скривился, но выпил, про себя проклиная вкусы полицаев. — Теперь, Игорь, нам следует вернуться к разговору, начатому в кабинете, как помните, нас прервали, — Мустанг вспомнил капитана Майера, координатора, который всё время шлялся рядом с ними в Управлении, не давая серьезно поговорить. — Понимаю, о чём вы. То тело, что нашла ваша подчинённая… К лейтенанту Хоукай у меня нет вопросов и претензий, и быть их не может. А история такая: последние полгода с завидной периодичностью находят мертвецов, убитых одним единственным ударом в шею. Я знаю о пятнадцати случаях… — Слов нет! — воскликнул Мустанг, удержавшись от крепкого ругательства. — Вы подождите, это не всё, к сожалению. Пятнадцать — это те, которых я смог объединить в серию, есть ещё десять, которые похожи, но не совсем. Это, повторюсь, за полгода. Есть еще более десяти более ранних, за два года. — Вы сейчас утверждаете, что некто зарезал свыше тридцати человек? И тишина? — Да, именно. Раньше не было такой активности, теперь практически каждую неделю, порой несколько раз. — Кто убиенные? — Кто угодно. В основном те, кого не жалеют: бродяги, алкоголики, искатели сомнительных приключений, бандиты. Но среди сброда были и достойные люди: честные трудяги, один учёный, два инженера. — Только мужчины? — Не только, есть и женщины, но много меньше, детей и подростков среди погибших нет. Мустанг помолчал, обдумывая, произнёс медленно: — Знаете, это возмутительно. Почему мы не в курсе?! Где хоть какие-то данные? — Приказ свыше. Моё прямое начальство не верит в серию. Упёрлись в идею о случайности. — Почти сорок раз случайность? — Вы знаете, как упрямы генералы. В случае почти третьей части этих убийств виновные якобы найдены, — произнёс Руднев с тоской и отпил из своего стакана. — Понимаю. Могу чем-либо помочь? — вопрос был больше данью вежливости, однако Мустанг был достаточно возмущён, чтобы действовать. — Я пока не знаю, слишком недавно подключился. — Если буду нужен, вы знаете как меня найти. — Спасибо, но попытаюсь обойтись своими силами. — Ну, как знаете, — протянул полковник. — Да, пока что так, — сказал Руднев больше самому себе, чем собеседнику, помедлил, упершись взглядом в стакан, и продолжил: — Всё же есть одна вещь, с которой вы можете помочь. Я уже упоминал об этом: мои подчинённые боятся алхимии, я бы даже сказал — впадают в панику при самом подозрении на неё. — Неожиданно. — Отнюдь, ожидаемо. У меня многие прошли Ишвар, сами понимаете, что они там видели или, ещё хуже, слышали в виде россказней, добавьте сюда городские легенды и заявления правительства. В результате этого коктейля из слухов, бредней и официальных сведений у людей в головах создался весьма устрашающий образ алхимика. — Что и требовалось, — Мустанг усмехнулся. — Быть может, от обычных граждан и требовалось, но не от полиции. Хорош полицейский, который верит, что его душу отправят напрямую к демонам, а тело расщепят на молекулы! Догадываетесь, к каким последствиям подобное может привести? Полковник задумался: Руднев дело говорил, и если такое в головах полицейских, то схожая ситуация и в армии. Одним словом — плохо дело. — И чем я могу помочь? — спросил он, уже догадываясь об ответе. — Напишите рекомендации. Строго для личного состава. С указанием, что от пули средний алхимик мрёт, как любой смертный, что в преступности, как правило, алхимики слабые, промышляющие взломами, там, или мошенничеством. Что больше шансов при задержании банды напороться на нож, чем на Багряного алхимика. — Знаете, Руднев, вы гений! Только есть проблема, меня за самовольные рекомендации такого толка под трибунал за разглашение могут отправить… — А вы официально. Если обосновать необходимость ликвидации безграмотности личного состава, то плюсик в послужной список гарантирован. К тому же «нетленная» печатная работа, знаю, что вам они очень нужны. — Это время, — полковник сдался, мысленно уже прикидывая, какие разделы будут в будущей методичке. — Две-три недели мне, чтобы написать, до месяца, чтобы одобрил командующий округом, а потом оно и вовсе может потеряться в бюрократии Централа. — Год или два, но оно того стоит. У меня ещё идея появилась, поскольку меня заботит только мой отдел, я своих соберу, а вы им объясните что к чему, с официального разрешения командующего и разведки, конечно. Я напишу запрос. — Не позволят. Я под подпиской. Хотя… есть вариант. Я попрошу сотрудников своего отдела неформально побеседовать, подойдёт? На них подписки о неразглашении нет, так как они не алхимики, но в общих чертах о проблеме рассказать смогут. Устроит? — Более, чем. Лучше побыстрее, а то вопрос стоит остро. — В алхимии подозревают этого вашего «бьющего одним ударом»? — Полковник, вы удивительно проницательны. На протяжении всего Праздника железнодорожных и автомобильных войск Мустанг искал взглядом Хьюза. Жутко хотелось похвастаться детективными успехами и обсудить остальные вопросы. Но как назло, Хьюз был где угодно, но не рядом, мелькал временами на периферии зрения, но не подходил. Ощущения от праздника сводились к короткому: «Я выстоял», особенно от последней его части с неофициальным банкетом. К счастью любое утомительное событие имеет свойство заканчиваться. Стоило военному выйти из малого зала, где проходил банкет, как рядом привычно очутился Маэс. — В честь нашей стойкости, пошли пить кофе! — бодро воскликнул он. — Пойдём, у меня в кабинете припрятан… — но похвалиться редким сортом кофе полковнику не дали. — В другой раз. Сейчас мы пойдём в кофейню через дорогу. — Почему туда? — Просто так. В жизни ведь есть место этому «просто так»? Хотя бы ради пирожных. — Уговорил. В кофейне, несмотря на поздний час, было всё ещё людно. Хороший кофе, уютная атмосфера и вкусная выпечка не первый год приманивали сюда людей. Прав был Хьюз, пирожные оказались вкусными, а кофе — крайне уместным для искоренения лёгкого опьянения. Полковник рассказал о своих успехах в разгадывании такой на первый взгляд таинственной истории сестёр и вдовы их отца. Он, конечно, понимал, что оваций от друга не дождётся, но и ехидства в ответ никак не ожидал. — Поздравляю, ты блестяще сдал экзамен на право помогать Рудневу. — Не понял?! — полковник даже поставил чашку на стол, чтобы в порыве чувств случайно не облить парадную форму. — Всё ты понял…  — По-твоему Руднев меня испытывал? — Ну да. Сдаётся мне, что он и сам давно о многом догадывался, про ртуть точно. С ведьмой-лаборанткой, думаю, ты его удивил, он явно ожидал увидеть в магическом салоне слабенького алхимика-мошенника. Теперь Руднев с тебя не слезет, вот увидишь. — Ты не прав. Руднев отказался от моей помощи в другом, крайне неприятном деле. — Это в каком? Мустанг рассказал. — Не хило! — Хьюз был поражён. — А почему я не знаю о тридцати с лишним покойниках? — Так захотели генералы. — Да хоть небеса! Полиция хочет паники в трёхмиллионном городе? Так получит! И мы за компанию получим. Ладно, я понял, что пришла пора брать Руднева за жабры. Офицеры обсудили перспективы подобного предприятия. Перспективы, как ни крути, выходили безрадостными. Тут-то и обмолвился Мустанг об отменной идее с методичкой. — Вот, а говорил: «Не припашет!», — с иронией протянул Хьюз. — Но мне-то в перспективе выгодно, — парировал Мустанг. — Никто и не говорил, что будет невыгодно. Я говорил, что работать придётся. К слову, мысль о лекции мне нравится. Я бы на твоем месте отправил бы Бреду профессора из себя изображать. Он адекватен, эрудирован, объясняет хорошо и доходчиво. — Подумаю над этим. А пока пошли по домам, час поздний, — полковник подавил зевок. Порция вечернего кофе не придала ни капли бодрости. Около Штаба подполковнику пришла в голову идея взять машину — он-то не пил. Мустанг идею одобрил, но дойти до парковки они не успели. — Смотри-ка, у тебя в кабинете свет горит. Кто там полуночничает? Риза, похоже. Пойдём заберём её. А то до утра там работать будет. Полковнику стало неловко. Он просто не подумал о том, куда после посещения вокзала могла направиться девушка. Он судил по себе, сам бы пошёл домой, однако Риза — не он. Хьюз подёргал дверь офиса. — Закрыто, наверное, она отлучилась на пять минут. — Или Риза тут ни при чём, а кто-то безалаберный не погасил свет, — предположил полковник, отыскивая в кармане ключ. Замок словно нехотя щелкнул, дверь отворилась, и сразу второе предположение стало доминирующим: на вешалке не было ризиного плаща. — Уши пооткручиваю завтра. Что за люди, — бурчал под нос полковник. — Раз уж я сюда поднялся, возьму документы, почитаю перед сном, — это алхимик сообщил в полный голос, направляясь к своему столу. — Хм, записка. Почерк, вроде как, Ризы, — полковник вслух зачитал послание о подтверждении личности, глянул на часы и зло выругался. — Она уже там, — с ледяным спокойствием заметил Хьюз. — Кого опознавать? Что это значит вообще?! — а в голосе Мустанга звучала, конечно, не паника, но волнение — точно. — Спокойно, если бы «опознавать», то это в морг, а тут — в Управление. Кто-то из твоих во что-то влез. Есть предположения? — Хавок, больше некому. — Зачем так сразу. Давай номера телефонов, будем звонить. — Чьи? — Людей твоих. Спустя пять минут было установлено, что Фьюри и Фарман в казармах, а у Хавока и Хоукай не берут трубки. — Остался Бреда, — сказал Хьюз, набирая номер. Лейтенант взял трубку на пятом гудке. Сонным голосом протянул: «Алло!» — Это Хьюз беспокоит, — начал подполковник, но Мустанг забрал у него трубку, чтобы без предисловий вопросить: — Где ты крайний раз видел Хавока? — На площади перед грозой, когда трибуны разобрали. Я домой пошёл, а он на стрельбище собирался, или что-то в этом роде. С ним всё в порядке? — Ещё не знаю. Зато знаю другое, чтобы в семь утра ты был тут с внятным объяснением, почему с площади ушёл домой, вместо того, чтобы вернуться в офис и отчитаться. — Мне стало дурно от жары… — Тогда с объяснением, почему ты пошёл домой, а не в санчасть! Спокойной ночи! — не слушая дальнейших оправданий, полковник повесил трубку. — Что мог натворить лейтенант? — спросил Хьюз. — Что угодно. Я даже примерно не могу вообразить все варианты. Едем в Управление? — Идём. Тут пешком быстрее, чем машину прогревать. Далеко отойти от Штаба военным было не суждено. Сразу за углом они увидели Хавока и Хоукай, о чём-то споривших. Ушей достигла лишь малая часть их разговора. — Куда я в штаб пойду: в полицейской форме и без документов! Снова же разборка будет, — доказывал младший лейтенант. — А по городу так ходить, значит, безопасно. Ну нет, я сейчас возьму машину, — Риза не договорила, увидев подошедших офицеров. — Полковник! — воскликнула она. Алхимик долгим взглядом посмотрел на Хавока, благо тот удачно стоял под фонарем. Лейтенант однозначно был жив и здоров, но почему-то в полицейской форме: не по размеру и без знаков различия, в руке он держал объемную сумку и выглядел совершенно не виноватым. Полковник перевёл дыхание, посчитал мысленно до пяти и произнёс максимально спокойно: — Лейтенант Хоукай, молчите. А у тебя есть ровно минута, чтобы объяснить мне какого чёрта тут происходит. Время пошло! Сбивчивый эмоциональный рассказ лейтенанта терялся и тонул в густой тёплой ночной мгле, накрывшей Восточный Город. В этой тьме четверо военных были всего лишь крошечными искрами жизни. Одними из многих, которые спешили домой или бесцельно бродили, измеряя в алкогольном дурмане город шагами, или вершили будущее, или же чётко двигались к самым безумным целям, или творили мелкое каждодневное зло, или… Этой ранней ночью многие не спали, были и те, кто смотрели из тьмы холодным взором, за которым не стояло ни единой эмоции.