И вместо дорог - направления

«Спасибо, хоть по роже не дали», — примерно так мог высказать свою благодарность полиции младший лейтенант Хавок. Впрочем, в какой-то мере та благодарность была искренней. Будь он на месте этих патрульных, то себе подобного обвинять в умерщвлении несчастного, конечно, не стал бы, труп хоть и свежий, но уже остывший, убийство случилось не ранее, чем пару часов назад, во время грозы. С другой стороны стоять над трупом, не имея при себе никаких документов, — плохая примета. Как же его угораздило забыть дома даже паспорт?! Впрочем, известно как: положил сохнуть и позабыл. Давно следовало отучиться таскать при себе разом все удостоверения: сегодня они все разом вымокли и были забыты, а завтра, допустим, он их потеряет… Второй плохой приметой было наличие пистолета при отсутствии вышеозначенных документов. В итоге никакие убеждения на патрульных не подействовали.Форма аместрийской армии тоже не произвела впечатления: мало ли кто может притворяться офицером — документ покажи, тогда поверим. Хавок попытался уговорить патрульных отпустить его на пятнадцать жалких минут дойти до дома и забрать документы, предложил одному из них проследовать с ним вместе. Но все попусту. Как со стеной разговор. Чувствовалось, что патрульным доставляло удовольствие это представление, наконец-то им подвернулся повод самоутвердиться, отыграться за свои унылые служебные будни и традиционное отсутствие всякого уважения со стороны армейцев. Пришлось лейтенанту стоять, дожидаясь прибытия всех положенных служб, попутно обтекая, как в прямом, так и в переносном смысле. Службы вскоре прибыли, занялись своим делом, что неприятно удивило Хавока, так это то, что на его скромную персону никто никакого внимания не обращал, хоть патрульными и было доложено. Полицейскими руководил весьма странный офицер, одновременно надменный и суетливый, много раз зло упомянувший, что работа в городе — не его должностные обязанности, и лишь по причине кадрового беспорядка он здесь. Складывалось впечатление, что офицер надеялся на бурные овации в связи со своим «подвигом». Ещё более странным было то, что перед ним действительно заискивали, словно он какой-то высокий чин, однако по погонам получалось, что всего лишь капитан. Внешне капитана можно было охарактеризовать как изо всех сил пытающегося выглядеть респектабельным, но образ получался каким-то неполным, что-то всё время выбивалось: случайное слово, неловкая поспешность движения — словно капитан играл роль самого себя. Вскоре капитан обратил-таки на Хавока внимание, показательно обратил: подошёл, окинул взглядом и поинтересовался вроде бы вежливо, но с затаённой издёвкой: — Мне из доклада не очень понятен ваш статус: объясните, что произошло и почему вы задержаны? Джин объяснил, вполне вежливо, хоть и хотелось от души нахамить. — Шестой отдел, значит, — протянул капитан, назвавшийся Юстасом Майером. — Кто командует? — Полковник Мустанг. — До чего же тесен мир! — практически с восторгом воскликнул Майер. — Только вчера я выслушивал от коллег хвалебные оды ему, как снова судьба подбрасывает мне это имя. Но в подробности Майер вдаваться не стал. Вместо этого совсем мирно, почти по-приятельски поинтересовался: — Как командир он нормальный? — Не жалуюсь, — уклончиво ответил Хавок, поражаясь слишком резким перепадам настроения полицейского. — Тогда поступим так… Вам большие неприятности не нужны, мне тоже, — Майер умолк на полуслове. Джин было понадеялся, что его сейчас отпустят, но не тут-то было: от погруженного на носилки тела подбежал парень, на вид едва старше двадцати, в слишком большом по размеру белом халате. Парень секунду помедлил, переминаясь с ноги на ногу, поправил очки, этим неуловимо напомнив Фьюри, и слегка подрагивающим от волнения голосом произнёс: — Разрешите доложить, — и выразительно покосился в сторону Хавока, всем видом показывая, что информация конфиденциальная. Майер величественно-покровительственно кивнул и отошёл на пару шагов, парень принялся полушёпотом докладывать. Джин почувствовал себя по-дурацки: стоит тут в мокрой и грязной одежде, мёрзнет, а они работают, словно всё идёт по плану… С тоской выяснил, что зажигалка в кармане намокла — не покуришь. Парень тем временем забыл шептать и говорил почти в полный голос: — Рана не аналогичная, а схожая, подробности потом, после аутопсии. Последнее слово, обозначавшее всем известное вскрытие, парень выделил голосом, произнеся с особой гордостью и значительностью. Майер злобно что-то спросил, но совсем тихо, получил ответ: — Говорю же, похоже на того, предыдущего, но точно сказать не берусь. Удар в шею один — это факт, но тут есть разница… — Есть разница, нет разницы — не твое дело, один удар ножом в шею — вот что тут ключевое! Парень явно хотел что-то возразить, может быть, и возмутиться, но капитан уже повернулся к нему спиной, возвращаясь к Хавоку. — Ситуация изменилась, увы, не в вашу пользу, — Майер усмехнулся, — дело такое: вы стоите над покойником, у которого перерезано горло, а пару дней назад над схожим убиенным стояла ваша хорошая знакомая. Некрасиво выходит, да? Как же хотелось лейтенанту ответить коротко и максимально по-хамски! Но нельзя. Пришлось смириться. Ровно до того момента, пока не прибыли к известному зданию на площади Независимости. Тут всё снова пошло совсем не по плану. — Мы пойдём другим путём, — почти пропел Майер, добыв из кармана связку ключей. Отпер ими небольшую дверь, располагавшуюся в боковой части здания, далеко от проходной. Хавока посетило подозрение, что сейчас следовало бы Майера остановить и оттащить на проходную, чтобы пройти мимо всех возможных дежурных. По городу давно ходили упорные слухи, что проходить в разные «управления» через чёрный ход, под конвоем и без оформления — очень и очень плохая примета. «Ну не убьют же меня здесь! Вроде, не за что…» — утешил себя лейтенант и сопротивляться не стал — зашёл в дверь. Любопытство продолжало бороться с плохими предчувствиями: он-то, может, и не имеет врагов, а полковник? Не нарваться бы на какого изощрённого мстителя из походя обиженных начальством. Пустые коридоры, закрытые двери, смутное ощущение человеческого присутствия: здание полицейского управления в вечерний час было неотличимо от такого знакомого штаба. Когда Майер направился по лестнице вверх, у Хавока словно камень с души свалился — почему-то ему казалось, что самые неприглядные вещи должны происходить в подвалах. Кабинет, куда привели лейтенанта, был стандартным до омерзения: проходная большая комната с множеством столов, из которой вела дверь в начальственные «покои». В первом помещении нашлась всего одна живая душа — девушка при погонах младшего лейтенанта. Она быстро печатала на машинке. По вошедшим лишь мазнула взглядом сквозь очки, отстранённо и незаинтересованно, чтобы секунду спустя вновь погрузиться в работу. Хавок понимал, что ему следует идти дальше, в кабинет, отмеченный табличкой «заместитель начальника отдела координации капитан Ю. Майер». Должность, занимаемая капитаном, удивила: координатор — не тот человек, что шастает по вызовам, это кабинетный человек. Майер казался всё более неправильным. Что немедленно подтвердилось. Войдя в кабинет, капитан вмиг растерял все те замашки, так не понравившиеся Джину чуть раньше. Он стал поразительно приветлив, сначала по отношению к подчинённой: — Виктория, солнышко, вы всё трудитесь? Или дежурите? — спросил он доброжелательно, хоть и несколько свысока. — Дежурю, — тихо и безэмоционально. — Ну и умница, не буду отвлекать, работай. В кабинете Майера выяснилось, что его приветливость распространяется и на Хавока, словно не Майер совсем недавно вёл себя как последняя скотина. Капитан начал говорить без остановки, сетуя на нехватку кадров, на неудобоваримые графики, в это ловко вклинивая истории из жизни, часть из которых могла бы быть забавной… В любой другой ситуации. — Слушайте, как неловко вышло-то, что вы в реку полезли, не надо было туда лазить, что бы бабки ни голосили! Сейчас я добуду, где-то тут валялось, — Майер с головой залез в шкаф, что-то там перебирая. — О! Вот оно. Держите, — капитан протянул аккуратно сложенный комплект полицейской формы. — Переодевайтесь. Погано же в мокром. Ещё немного поисков и из шкафа явились сапоги. Хавоку стало неловко. — И это тоже вам. Совсем новые, мне велики оказались, но не возвращать же. Не волнуйтесь, можете насовсем эту одежду забрать, это моя собственная, а можете когда-нибудь вернуть — не принципиально. Я же не зверь какой, так, при патрульных взрыкиваю иногда, или когда работой по уши завалит. Сейчас я вас покину, нужно пояснить кое-что Виктории, вы переодевайтесь, как раз чайник вскипит. И вышел за дверь. Хавоку даже стыдно немного стало от того, что он этого Майера такими оборотами про себя крыл и чёрт знает в чём подозревал. Замотался человек, психанул — бывает. Спустя десять минут капитан вернулся, зачем-то прихватив с собой Викторию. Девушка села как можно дальше, отодвинув стул почти за шкаф. Майера это не устроило, и он за руку провёл её за стол, придвинув ещё один стул. — Девушка, вы не стесняйтесь, лучше чаю попейте, работа никуда от вас не сбежит, — улыбаясь во весь рот, произнёс он, внезапно перейдя в обращении к подчинённой на вы. Виктория же смотрела в пол и изо всех сил незаметно пыталась отодвинуться, избегая прикосновений своего начальника. Хавоку стало слегка неловко. Складывалось впечатление, что пока Майер где-то шастал, он успел приложиться к чему-то горячительному и теперь являл перед случайным свидетелем в лице лейтенанта яркий пример неуставных отношений. Насильно пересаженная ближе Виктория сидела, не шевелясь. Джину представилась возможность рассмотреть её. Ничего запоминающегося, она была неким усреднённым вариантом молодой женщины: обычная внешность без изъянов сглаживалась и терялась за формой и слишком крупными, тяжёлой оправы очками, короткая стрижка — самая-самая уставная для женщин, уставное отсутствие косметики, ничего такого, что могло бы запомниться, не дать забыть её через пятнадцать минут. За чаем Майер болтал, этим весьма напоминая Хьюза, рассказывал, что любит живопись и посещать выставки. Зазывал Викторию в галерею в ближайшие выходные, предлагая той лично познакомиться с художниками. Девушка шептала едва слышно, что подумает над предложением. При её попытке тихо ускользнуть в кабинет, Майер весьма нагло обнял её за плечи, удерживая. Хавоку показалось, что на лице девушки смешалась целая гамма эмоций из непонимания, удивления и страха. Остро захотелось сделать замечание, но Майер что-то почуял и отошёл, вернувшись в своё кресло. — Простите за вольность, Виктория. Просто вы сегодня сама не своя, что-то случилось? — Никак нет, — на сей раз девушка не шептала, а ответила во весь голос и чётко. Когда чай был допит, капитан предложил перейти к делу. Виктория, едва скрывая радость, едва не бегом ушла мыть чашки. Лейтенант не понимал: если твоя подчинённая — твоя любовница, то зачем её так компрометировать перед незнакомым офицером, если нет, то что тогда вообще произошло?! Додумать не дал Майер, приступив к опросу. Не было ни одного некорректного или провокационного вопроса, ни одного вольного домысла, ни единого намёка на угрозу. Хавок не ожидал подобного, наоборот, ждал от капитана какой-нибудь особой хитрости. Но нет, протокол был составлен идеально. Постучавшись, вернулась Виктория, доложила: — Звонили с поста. К вам пришли. Пропустить? — Кто? — Старший лейтенант Хоукай из Восточного Штаба. — Пропустить. Хавок обомлел: зачем тут Риза? Как она поняла, что нужно прийти именно сюда или же Майер во время отлучки вовсе не злоупотреблял алкоголем, а звонил в Штаб? Риза была взволнована, это чувствовалось, но внешне она была само спокойствие. — Добрый вечер, капитан Майер, — сказала она, окинув Хавока сложным взглядом. — Добрый, старший лейтенант. Вы так вовремя! Мы как раз закончили, сейчас я задам несколько вопросов вам и можно расходиться. Или сначала чаю? — Перейдём к делу, — отрезала Риза. — Или кофе? Старший лейтенант смотрела на Майера почти враждебно, и чем больше он говорил на отвлечённые темы, чем больше задавал вопросов о том мертвеце, что нашла Риза, тем больше она злилась. — Капитан Майер, позвольте кое-что прояснить… Майер с улыбкой покачал головой, словно делая одолжение. — Вы вызвали меня отнюдь не давать показания. Вы хотели, чтобы я подтвердила личность сотрудника нашего отдела. Я подтверждаю. Дайте бумагу — напишу это в письменной форме. Для всего остального, что касается дела, извольте вызвать как положено. Майер вновь улыбался, даже извинился многословно и едва не подобострастно. Но Риза гнев на милость не сменила. Написав положенное, скомандовала: — Пойдёмте, лейтенант, нужно вернуться в офис, — и, холодно глянув на хозяина кабинета, уточнила: — Он ведь свободен? — Конечно! До встречи, мисс Хоукай. Майер встал, чтобы открыть дверь, пропустив Ризу вперёд, шепнул Хавоку почти на ухо: «Сурова!» Вслух же вновь повторил, едва не поклонившись: — Всего вам доброго! В кабинете Виктория продолжала печатать, отчего-то Хавоку было за неё боязно. — До свидания, — лейтенант решил попрощаться с девушкой. — До свидания, — неожиданно приветливо ответила та.