Прости

Сакура тяжелым взглядом сверлила поблекшие стены поместья Учих. Оно стояло на том же до боли знакомом месте — разрушающийся памятник великому клану, обвешанный паутиной. Где бы ни была сейчас эта версия Саске, дом явно не входил в его список приоритетов. Женщина поджала губы, вспоминая, как лично приводила это место в жилое состояние, сколько нервов, пота и слез было вложено в реставрацию. Поместье напоминало ей их с Саске отношения — над обоими Сакура старательно работала, выстраивала медленно, с нежностью, получив наконец шанс воплотить в жизнь детскую мечту. В этих стенах она видела редкие искренние улыбки мужа, в том дворе она учила Сараду правильно метать кунаи, видя в темноволосой, темноглазой дочери призрак её отца, каким он был в Академии. А теперь перед ней лишь полуобвалившиеся крыши и прогнившее дерево забора. В разросшихся кустах рядом со стенами послышался шорох; Сакура дёргано обернулась, вспомнив, что должна была вот уже как десять минут назад быть в госпитале, и, так и застыв со сжатыми кулаками, растерянным взглядом проводила выкатившегося из листвы тощего мяукающего кота. Нервы стали ни к черту в последнее время. Впрочем, устало покачав головой, Сакура не могла не признать, что поводов для этого было более чем достаточно. Женщина усилием воли разжала пальцы, приказывая организму расслабиться. Никто в здравом уме не решится напасть на героиню войны в её родной деревне. Даже если деревня не совсем та, а героиня войны этим утром чуть не отравила собственную дочь грибами, на которые у той, как выяснилось крайне вовремя, аллергия. Эта непривычная, чужая ей жизнь затянула так сильно в своё течение, что Сакура только этим утром, по дороге в госпиталь, поняла, что до сих пор не навестила свой дом. Отчасти, наверно, потому что боялась увидеть, что стало с жизнью Саске без неё и их брака. Остановившись ровно за поворотом, который в родной жизни проходила тысячи раз, куноичи тогда спросила себя, а что было бы хуже: увидеть мужа одиноким, не впустившим никого в свою жизнь отшельником или же счастливым отцом рядом с другой женщиной? И поняла, замерев перед заброшенным поместьем, что неправильно поставила вопрос. Худшим вариантом было не увидеть Саске вообще. Сакура не хотела смотреть на физическое доказательство отсутствия её семьи в этой деревне, но не могла отвести взгляда. Все изменения в Конохе, отмеченные ею за прошедший день, меркли в сравнении с пустотой места, которое она привыкла звать домом. Над головой, громко каркая, пролетела ворона, блестя ярко-чёрными перьями на солнце. В отдалении слышался приглушённый гомон голосов. Деревня, казалось, не замечала заброшенности некогда величественного поместья и продолжала свою жизнь как ни в чём ни бывало. Сакура ощутила прилив неуместной злости. У неё была дочь и счастливый брак. Оба исчезли как по щелчку пальцев, а вокруг никто, кроме Наруто, даже не осознавал масштаба её потери. Она сама за прошедшие двадцать четыре часа не сумела полностью разложить собственные эмоции по полочкам. Растерянность, страх, чувство вины — всё сплелось в плотный клубок и тяжелым грузом лежало на сердце, мешая думать трезво. Контроль над чакрой был по-прежнему безукоризненным, но ощущение своей силы сейчас лишь добавляло к потерянности, которая переполняла Сакуру, создавало иллюзию нормальности. Женщина отвернулась от пугающей своей опустошенностью резиденции клана Учиха и направилась в сторону госпиталя. Чем дольше она смотрела, тем больше пустота казалась ей настоящей. ** Откинувшись на спинку кресла, Наруто несколько секунд молча сверлил взглядом потолок. В своём решении — поставить Сакуру под круглосуточное наблюдение — он не сомневался, это позволяло ему быть уверенным в её сохранности, физической и ментальной. Насчёт последнего мужчина беспокоился больше всего, осознавая всю тяжесть их обстоятельств. Узумаки устало прикрыл глаза. Пальцы в привычном движении сжали переносицу, пытаясь облегчить головную боль, что давно стала константой. Ему не нужен был медик, чтобы поставить диагноз — чрезмерный стресс. Когда от тебя зависят жизни десятков тысяч людей, расслабляться нельзя. Сквозь всё утро встреч, совещаний и копаний в бумагах у Наруто начало создаваться впечатление, что он теперь ответственен за две одинаково масштабные деревни шиноби. Всё это, и тот факт, что ему приходилось притворяться кем-то другим, не способствовало расслаблению. Как никогда прежде Узумаки ощущал себя бомбой замедленного действия: приложи ещё давления — и рванёт. Сакура заземляла, успокаивала, даже когда сама находилась на грани взрыва. Её вспыльчивый характер лишал её ощущения тихой гавани, но для Наруто — мальчика-парня-мужчины, который провёл большую часть своей жизни беспокоясь за сохранность Сакуры — сам звук её мерного, спокойного дыхания был безмятежнее морского бриза в этой ситуации. Необходимость в постоянном уверении, что с Сакурой всё в порядке, была отчасти причиной для приставленного к ней сопровождения. Ему не нужно было думать о ней, среди прочих вещей, и это расслабляло. По крайней мере до того, как Седьмому не сообщили о её кратком визите к поместью Учиха. Он не был удивлён; скорее, это было ожидаемым действием после всего случившегося. Сам Узумаки пробил Хинату по базе данных в первую же секунду, когда удалось ненадолго избавиться от компании Шикамару. После прочитанной информации ему не захотелось посещать её дом лично. Это не было бы чем-либо, помимо проявления мазохизма, и хокаге не собирался спускаться в эту спираль. Спираль, которая сейчас — он был в этом более чем уверен — закрутила в себя Сакуру. Узумаки неспешно опустил взгляд на семейный портрет, украшавший угол его стола. Женщина, в этой реальности бывшая его женой, счастливо улыбалась на фотографии: ямочки на щеках, растянутые малиново-розовые губы, обнаженный ровный ряд зубов. Так, что он не смог сдержать отстранённой улыбки ей в ответ, понимая, что не сможет не переживать за Харуно. Рывком поднявшись из кресла, Наруто схватил с вешалки плащ и размашистым шагом вышел из кабинета. Голова начинала болеть с новой силой. Из опыта с этим более-менее помогал свежий воздух и холодная вода, о которой Седьмой попросил секретаршу, направляясь на следующую встречу. У него со временем сделки со своим предательски человеческим телом стали получаться почти эффективными. С глотком минералки боль перешла в категорию фонового шума — неприятно, но терпимо. Узумаки мысленно пообещал себе открыть окно в следующем помещении, где он задержится дольше чем на несколько минут, и посчитал это более чем честным компромиссом. Где-то в глубине души он даже почти в это верил. ** Белоснежный больничный халат сел на ней как влитой, и Сакура, поправив задравшийся рукав, ощутила необходимый ей прилив спокойствия. Больница — место, для многих означающее страдания, боль и смерть — была для неё вторым домом; по количеству проведённого в её стенах времени так точно. В качестве главы госпиталя Харуно могла быть уверена в каждом своём действии — продукт многолетнего опыта и обширных профессиональных знаний. В данной ситуации у неё не было роскоши жертвовать любым моментом эмоциональной устойчивости. Её кабинет — относительно большая комната с окном, размер которого шиноби внутри Сакуры отметил как тактическую угрозу — был залит пробивающимся сквозь полупрозрачную тюль светом. Вся немногочисленная мебель: три стула, письменный стол, шкафы-стеллажи вдоль левой стены и тумбочка, заваленная потрепанными медкартами, — была выполнена в темном дереве, усиливая ощущение покоя, переполнявшее помещение. Харуно в три размашистых шага оказалась у окна, открыла его, позволив затопить комнату бодрящим, свежим воздухом. Кабинет был схож с её разве что только своим местоположением и рекордным количеством стопок документов на каждой доступной плоскости, но Сакуре было плевать. Здесь она была полезной и нужной. Пальцы сами потянулись к сложенным на подоконнике папкам. Когда глухой стук отвлёк её от параграфов медицинских терминов, настенные часы уже отсчитали два с половиной часа. — Войдите. Дверь, массивнее чем её привычная, с тихим скрипом открылась, и в проеме появилась темноволосая макушка. Последовавшее за ней лицо девушки лет двадцати показалось Сакуре отдалённо знакомым, но не более. Она так и осталась стоять в проеме, нервно прикусив губу; сквозь приоткрытую дверь в кабинет доносился гулкий больничный шум: переговоры медсестёр вполголоса, грохот каталок, варьирующийся по громкости топот. Словно ощутив немой вопрос, повисший в воздухе, девушка выдавила из себя: — Прошу прощения за беспокойство, Сакура-сан, я лишь хотела удостовериться, что с вами все в порядке. Вас не было на собрании персонала и на утреннем обходе... Сакура вежливо улыбнулась в ответ на очевидное волнение собеседницы. В голове пульсировала единственная четкая мысль: чёрт. — Засиделась за отчетами, совсем забыла о времени, — скороговоркой. — Напомни, что следующее по расписанию? — Мистер Шику, пересадка сердца. Вы разрешили мне ассистировать. — Конечно. Операционная готова? Девушка коротко кивнула, ободрённая профессиональным тоном главы госпиталя. — Тогда я встречу тебя там через десять минут. Найти фамилию пациента в расписании операций не составит особого труда, а вот лишних глупых вопросов хотелось бы избежать. Дверь захлопнулась, лишившись человеческой подпорки, и Сакура глухо выдохнула, перебирая папки под руками в поисках нужной. На поле боя у неё не было бы и десяти минут, поэтому волнения были бессмысленны, но ступня, не слушаясь, начала сама по себе отстукивать нервный ритм. История болезни, аллергии, сердечный порок, — информации было много. Отложив в сторону бумаги, медик сделала глубокий вдох. Она — профессионал. По очереди согнула каждый палец, прокрутила несколько раз кисти, убеждаясь в их подвижности. Поток чакры был стабилен, выдрессированная стрессоустойчивость — непоколебима. Сакура напомнила себе, что она — лучший шанс любого пациента этой больницы на выздоровление. Глаза непроизвольно стрельнули в сторону улыбчивого лица Наруто на семейном портрете, скромно спрятанном между толстым томом по анатомии и стопкой отчетной деятельности госпиталя. Если в неё верил Седьмой хокаге Конохи, разделяя это мнение с Шестым, кто она была такая, чтобы сомневаться. ** На встречу с Гаарой Сакура, потерявшая счёт времени во время осложнившейся операции, ввалилась потная, уставшая и покрытая мелкими каплями крови на щеке и голенях. Казекаге — само воплощение спокойствия — и Наруто, сидевшие в стульях напротив её письменного стола, почти синхронно обернулись на звук распахнувшейся от резкого движения двери, прерывая свой разговор. — Я извиняюсь за опоздание, — выдохнула женщина, только что нарушившая собственное правило «никакого бега в больничных коридорах». — Моя операция затянулась. Не замедляясь, она сбросила халат на подоконник, грузно плюхнулась в своё кресло и подтянулась к столу, запоздало пытаясь придать своему виду солидности. Два бывалых политика, у одного из которых, помимо прочего, была вспыльчивая старшая сестра, не дернули и бровью. — Ничего страшного, — заверил её Гаара. — Наруто составил мне компанию. — Значит у меня два повода для извинений, — отстранённо заметила Сакура, упорядочивая документы на столе так, чтобы те приобрели хотя бы отдалённо организованный вид. Наруто, поднявшийся, чтобы налить ей стакан воды, с наигранным недовольством повернулся к казекаге: — Никакого уважения к старшим по званию. — У меня есть приказ не подчиняться субординации от самого хокаге, — отмахнулась женщина, принимая стакан из его рук. Возмущенное выражение лица Седьмого потеряло свой эффект, окрасившись теплотой, исходившей лучами от ярко-голубых глаз. Подушечкой большого пальца стерев каплю засохшей крови ровно над светло-розовой бровью, Наруто отошёл за её спину, облокотившись поясницей о подоконник. Немая перестановка фигур в ограниченном пространстве кабинета не осталась незамеченной Гаарой; мужчина, до этого миролюбиво наблюдавший за друзьями, посерьёзнел. — Судя по тому, что Наруто здесь, речь пойдет не о медицинских отношениях Конохи с Суной, — в прищуре казекаге мелькнуло что-то хищное, напомнившее Сакуре о призраке жестокого мальчишки. — Не о них, — согласился Седьмой, сложив руки на груди. Цепкий взгляд Гаары скользнул по напряженному Узумаки и вернулся к Харуно, которая сидела, слегка ссутулившись, в кресле, нервно постукивая ногтями по подлокотнику. Морщинка, пролёгшая между его нахмуренными бровями, резко разгладилась. — Я промолчал на ужине, опасаясь показаться бестактным, но я не мог не заметить изменения в твоей внешности, Сакура... Я рад и благодарен, что удостоился чести услышать такие счастливые новости лично от вас. Наруто, сообразивший курс мыслей друга первым, поспешил вмешаться: — О ками, нет, ты ошибся, Гаара. Сакура не беременна. Женщина мгновенно выпрямилась в кресле, когда она осознала, какие выводы сделал казекаге, и придвинула стул ближе ко столу — так, что тот упирался ей чуть ниже солнечного сплетения, полностью скрывая живот. Повисшее неловкое молчание стремительно затопило комнату. Изначально непростой разговор в секунды стал казаться Седьмому невыполнимым. — То, что мы хотели с тобой обсудить, требует не меньшей дискретности, — осторожно начал Наруто, понимая, что ни Сакура, ни Гаара еще не отошли от первичного конфуза. — Пока я не вижу угрозы другим людям, я обещаю, что наш разговор не покинет пределов этой комнаты. Уклончивая формулировка не обманула Седьмого, но он не стал на ней зацикливаться: казекаге он доверял. — Я хочу, чтобы ты отнёсся ко всему сказанному нами без скептицизма, который может у тебя возникнуть. — Эти слова определённо внушают доверие, — фыркнул Гаара, но под неожиданно жёстким взглядом Сакуры притих. — Хорошо. Я слушаю. Наруто прикрыл глаза, пытаясь выбрать нужные слова, которых, как назло, не находилось. Объяснить другу, что они принадлежали другой реальности, казалось невозможным, потому что на его месте Узумаки бы себе не поверил. — Вчера мы проснулись в нашем доме, моём и Сакуры, — предупреждая ответную реплику, Седьмой продолжил, — но заснули мы в мире, где этого дома не существует. На бесстрастном лице казекаге не дрогнул и мускул. — В реальности, которую знаем мы, я и Сакура связаны узами брака с другими людьми. Остальное, насколько мы можем судить, не изменилось, но это не меняет того факта, что мы здесь чужаки, случайно занявшие места других версий себя. Сакура сохраняла молчание: отчасти из-за нежелания повторять опыт барахтающегося в словах Наруто и отчасти потому, что добавить ей было нечего. Их ситуация не была концептуально сложной для объяснения. Вопрос заключался в том, насколько Гаара доверял своему старому другу и его (не) жене. — У вас есть что-либо, что могло бы подтвердить твои слова? — ожидаемо. Повернув голову в пол-оборота, медик столкнулась с тяжелым, раздумывающим взглядом Седьмого. То, что они были на одной стороне, вселяло в неё иррациональную веру — всё будет хорошо. Наруто — мальчик-беспорядок, парень без тормозов, мужчина с мощью армий в своих руках — всегда находил выход. Каждый шрам на его теле — отчаянное отвержение самой мысли о поражении. Сакура моргнула. — Мы. В молчании, царившем в кабинете, полуслово-полувыдох прозвучало чересчур громко. Гаара, до этого испытующе наблюдавший за тишиной собеседников, перевёл взгляд на загоревшуюся своей идеей Харуно. — Ты сам сказал, что заметил во мне изменения. Я не подумала об этом сразу, потому что мне было не с чем сравнивать, но я точно знаю, что мое тело не изменилось. Каждая отметина, каждый шрам — все они на месте. Длина волос и мешки под глазами тоже. — Я не видел вас месяцами, — нахмурился казекаге, раздумывая, но пока не принимая её аргумент. — И тем более не разглядывал настолько пристально, чтобы знать местонахождение каждого шрама. Сакура встала, чуть поморщившись от боли в уставших ногах, и открыла ближайший шкаф. Пальцы методично начали перебирать десятки папок в поисках нужной. Подошедший Наруто замер ровно за её спиной, наклонившись к основанию шеи. — Что ты делаешь? — в его приглушенном голосе промелькнула настороженность. — Пытаюсь доказать, что мы не сошли с ума. Больничная карта с прописным «Наруто Узумаки» на обложке нашлась на самом верху, в своём собственном полупустом ящике. Сакура не знала точно, что искала, но надеялась увидеть хоть что-то достаточно масштабное, чтобы убедить Гаару. В качестве личного медика она досконально изучила не только свои отметины, но и Наруто, чью историю военных увечий она знала наизусть. Папка была массивной, и женщина открыла её на моменте после войны, стараясь не тратить время впустую. Подходящий шрам нашёлся быстро, пусть и слегка смутил. — Вот, здесь, — Сакура тыкнула пальцем в заметку внизу страницы. Гаара поднялся со стула и замер справа от медика, скользя взглядом по строчкам кривых медицинских определений. Стоящий слева Седьмой бессознательно напрягся подобной близости: в экстренном случае он не успел бы защитить Харуно. Доверия, предоставляемого казекаге, не хватало, чтобы Наруто расслабился, когда одно движение — и рука Гаары могла насквозь пронзить её живот. — Наруто упал и рассёк себе правый висок, пришлось накладывать швы. Сакура не стала озвучивать, что случилось это в приёмной родильного отделения, когда Узумаки настолько переволновался, что позорно упал в обморок. — Да, это не абсолютное доказательство: я могла подделать справку, специально состарить её для достоверности, но ты сам видишь, — медик подцепила пальцами подбородок Наруто, повернув его голову так, чтобы ровная кожа виска была видна казекаге, — шрама нет. Как и смысла нам идти так далеко, чтобы попытаться убедить тебя в настолько абсурдном вранье. Гаара молчал. Он понимал, что его рациональная часть, отказывавшаяся верить в этот бред, проиграла ещё минуту назад. Подсознательно казекаге согласился с доводами Сакуры как только он их услышал: другой язык тела, другой взгляд, то, как Наруто назвал её по имени, — мелкие детали, которые для шиноби его ранга были кричащим красным флагом. — Допустим, что я вам верю, — из уст Гаары это было равносильно капитуляции. — Вряд ли вы поделились этой информацией со мной ради эмоциональной поддержки. — Нам нужна помощь, — в голос Наруто вернулась командирская твердость. Сакура, будучи на голову ниже обоих мужчин, оказалась зажатой между ними и ощутила, что обсуждение превратилось в диалог двух каге — старых друзей, разделявших политическое положение и лидерские замашки. Зародившееся раздражение она подавила на корню, понимая, что помимо задетой гордости у неё не было ни малейшей причины пытаться встрять в дискуссию, и поэтому лишь молча плюхнулась в стул за своей спиной, полностью убирая себя из разговора. Больничная карта Узумаки представляла из себя интересное чтиво. — Наша главная задача сейчас — найти способ вернуться домой, — продолжил Седьмой, осознав, что Сакура предоставила объяснения ему. — Помимо того, что я доверяю тебе, у тебя есть доступ к информации Суны. Я ни в коем случае не прошу разглашать конфиденциальные данные, но если бы ты мог просмотреть ваши свитки в поисках чего-то, похожего на наш случай, я был бы тебе очень признателен. Параллельные реальности, перенос сознания, телепортация... — чем больше он перечислял, тем больше понимал, насколько безумно звучит. — Я тебя услышал, — коротко кивнул Гаара. — Я уезжаю завтра, постараюсь начать поиски как только вернусь. Медик вскинула голову. Новость о том, что казекаге уезжает, не была шокирующей в своей натуре, но почему-то выбила из колеи. Сакура только привыкла к идее, что Гааре можно доверять, как тут же лишилась даже этой иллюзорной поддержки. Осознание того, сколько таких же трудных, странных разговоров-объяснений им предстоит, добавляло напряжения больше, чем четырёхчасовая операция. Наруто, словно почувствовав, какой оборот приняли её мысли, положил руку на её плечо, слегка сжав его. Я с тобой, — читалось в коротко брошенном взгляде. — Спасибо, — Седьмой протянул ему свободную руку, которую казекаге пожал почти машинально. — Я зайду попрощаться утром. — Гаара, — подала голос Харуно. — Пока ты не ушёл. Программа обмена, о которой ты говорил... Я просмотрела документы, она ведь была налажена ещё несколько лет назад. Мужчина внезапно усмехнулся, одним звуком разряжая всю напряженность атмосферы. Сакура непонимающе выгнула бровь, и казекаге объяснил: — Это был наш с тобой код. Каждый раз, когда я был в Конохе, я заходил к тебе, и мы говорили. Обычно о твоей семье, иногда о политике и моем племяннике. Это началось с действительных переговоров о программе, потом переросло в дружеское чаепитие раз в несколько месяцев. Поэтому я так удивился, увидев Наруто в твоём кабинете. Решил, что единственная причина, почему ты могла нарушить традицию — новости о беременности. Сакура моргнула, осмысливая сказанное. — В вашей реальности мы ведь не друзья, да? — ровно предположил Гаара, и женщина лишь кивнула, подавив иррациональное желание оправдаться. — Как видите, у меня есть два значимых повода сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь вернуть вас обратно. Поднявшись со стула, Сакура замерла: она не знала, как передать свою признательность, — и в итоге протянула ему свою ладонь. Гаара спокойно улыбнулся — явление все ещё не до конца привычное, но от этого не менее приветствуемое. В рукопожатии — твёрдом и почти профессиональном — остались все неозвученные сантименты. ** Проводив взглядом дверь, захлопнувшуюся за казекаге, Наруто обратил всё своё внимание на осевшую в кресле Сакуру. За время их разговора пропитанные потом волосы успели высохнуть, застыв в наспех собранном хвостике, её дыхание полностью восстановилось, и только пальцы, сжатые вокруг стакана с водой, чуть дрожали, выдавая степень физической усталости медика. Достав из ящика стола салфетку, женщина, смочив ту в воде, стала методично оттирать запачканные каплями крови ноги. — Это был лучший исход, — отрешенно заметила Сакура, не прерываясь. — Согласен. Как прошла операция? Женщина на секунду остановилась, словно застигнутая врасплох, и лишь проследив за взглядом Седьмого, застывшим на её ногах, вспомнила. Кровь. На её икрах. От операции. В больнице любые телесные жидкости были таким частым явлением, что Сакура иногда забывала о том, что для не врачей видеть кровь на ком-то было ненормально. — Пациент восстанавливается, я оставила ассистентку наложить финальные швы. В процессе произошло небольшое осложнение. Долго меня ждали? Наруто покачал головой, облокотившись плечом о шкаф. — Я минут десять, Гаара был тут до меня, но не думаю, что долго. Кивнув, Сакура отложила в сторону салфетку, ставшую коричневой, и в упор посмотрела на Узумаки. — Каждый раз будет так тяжело? Мужчина понял, о чем она, с полуслова. Люди, которым уже десятилетие как не было необходимости что-то доказывать, сейчас застряли в ситуации, где за чужое доверие приходилось бороться. Их репутации — ответственного хокаге, профессиональной главы госпиталя, героев жестокой войны — в нынешнем положении максимум давали им пять минут внимания, прежде чем собеседник объявит их сумасшедшими. — Скорее всего, — пожал плечами Наруто. — Мы точно не можем носить с собой мою больничную карту и каждый раз тыкать в мой висок в качестве доказательства наших слов. Сакура невесело улыбнулась подобной перспективе. — Интересно, насколько сильно мы отличаемся от них, — задумчиво пробормотала медик. Она сжала в руке толстую папку, которая с трудом умещалась в её пальцах. История каждого его шрама, каждой отметины — вся задокументированная и дважды прошитая. — Ты всегда можешь проверить, — Сакура непонимающе хлопнула ресницами. — Я ведь обещал тебе медицинский осмотр. Наруто смотрел серьезно, и Харуно, вспомнив их утренний разговор-спор-примирение, расправила плечи, принимая профессиональный вид. — Хорошо. Снимай кофту, — в её голосе прорезались назидательно-врачебные нотки. Проследив за тем, как плащ хокаге приземлился на её, лежавший на подоконнике, Сакура задернула занавески ровно в момент, когда вслед за ним полетел голубой свитер. Изредка пробегавшие по крышам шиноби были лишней публикой. Наруто, несмотря на сидячий род работы, был в относительно хорошей для своего возраста форме. Медик, прищурившись, скользнула взглядом по белесым полосам, расчертившим в нескольких местах живот и грудь. — Не ноют? — пальцы провели по самому крупному из них, чуть выше печени. — Нет. Руки засветились приглушённо-зелёным, в искусственном освещении лампочки под потолком казавшимся почти волшебным. Она, не касаясь, исследовала его внутренние органы. Седьмой, знакомый с подобными процедурами, молча смотрел на сосредоточенное лицо Харуно. Рутинный осмотр не занимал много времени. Они оба это знали, из-за чего недовольство Сакуры, пытавшейся заставить Узумаки его пройти, росло с каждым годом экспоненциально. Наруто был готов поспорить, что если бы он не согласился на него в следующие лет пять, женщина бы лично пробила дыру в его животе. Её самообладание улучшилось, но от этого не стало безграничным. Словно прочитав его мысли, Харуно вполголоса спросила: — Почему ты так усердно этого избегал? Наруто прикрыл глаза, бессознательно пытаясь уйти от ответа. Он знал причину. Он также знал, что эта причина её разозлит. Чакра в чужих бледных ладонях приятно холодила. — Потому что у меня не было на это времени. Движение рук замедлилось. Сакура посмотрела на него снизу вверх — на таком минимальном расстоянии разница в росте ощущалась особенно четко. Зелёные радужки, подчеркнутые свечением чакры, столкнулись с чужими ярко-голубыми. Наруто видел всё, что она хотела сказать, и поэтому глухое, усталое «бака» прозвучало так органично, что ему на мгновение показалось, что он его додумал. Её пальцы скользнули по искусственной руке — касаясь, без чакры. В этом жесте Сакура была не медиком, а обычным, переживающим человеком. Наруто перехватил её свободной ладонью. — Я в порядке, — женщина вскинула голову, и то, как полыхнули её глаза, заставило его разжать руку. Усталость, сквозившая в каждом движении медика, смешалась с эмоциональным надрывом, который он ощущал в ней с самого утра. Молча толкнув его так, что он осел в стул за своей спиной, Сакура достала из дальнего шкафа шприц и пробирки для набора крови. Ему не нравилась повисшая тишина, резкость её движений, то, как она, протерев кожу спиртовой салфеткой, проткнула его вену с такой силой, что, казалось, пыталась заставить иголку выйти с противоположной стороны его предплечья. Наруто сдержал рефлекторный крик, застрявший в горле, и лишь поморщился. — Завтра в этой деревне ты останешься единственным, кто понимает нюансы нашей ситуации, помимо меня, — с обманчивым спокойствием в голосе сказала Сакура, меняя пробирки. — Ты в самом буквальном смысле этого слова — всё, что у меня есть сейчас. И я знаю, что ты не веришь в здоровый личностный эгоизм, что для тебя вся деревня — семья, но я верю в избирательность привязанности. Поэтому если не ради меня, то хотя бы ради своей семьи, сделай над собой усилие и прекрати строить мученика. Ежегодные медицинские осмотры — твой долг как хокаге. Они занимают пятнадцать минут и для благополучия нашей деревни значат гораздо больше, чем какая-нибудь перепроверка уборки сточных каналов. Я не собираюсь спорить с тобой на одну и ту же тему всё то время, что мы вынужденно живем вместе. Когда Харуно заполнила шестую пробирку, Седьмой понял, что если продолжит молчать, она вполне может выкачать всю оставшуюся в нем кровь. — Хорошо. Светло-розовая бровь дернулась, но выражение её лица по-прежнему осталось отстранённо деловым — как будто она не услышала. — Хорошо что? — Сакура решила его добить. — Хорошо, я буду следить за своим здоровьем. Похлопав Наруто по плечу, женщина извлекла шприц из его вены. — Вот видишь, это было совсем не сложно. Узумаки, вполне уверенный, что произошедшее только что можно было классифицировать как шантаж, решил не комментировать её победный тон. Сегодня Сакура впервые видела развалины, занявшие место её настоящего дома. Это, и тот факт, что она скорее всего убила бы его, узнав о приставленной слежке, заставляло быть более снисходительным к её напористости. Мужчина натянул через голову свитер, закатав левый рукав так, чтобы тот не испачкался кровью, и взял в руки плащ. Прилетевшее в него яблоко он поймал только благодаря натренированным рефлексам. — Боишься, я упаду в обморок от того, сколько крови ты из меня выкачала? — насмешливо поинтересовался Седьмой. Сакура лишь пожала плечами. — Дневная норма — пять порций фруктов и овощей, а ты только что пообещал мне следить за своим здоровьем. И лишнее железо тебе сейчас не помешает, — последнюю фразу она почти что пробормотала. Улыбнувшись, Наруто неожиданно для себя понял, что его не раздражала её победа в их маленьком споре. Возможно потому, что он до сих пор ощущал себя виноватым после утреннего словесного спарринга — или потому, что не видел в этом проигрыше оскорбления своему эго. Харуно спорила не из желания доказать свою правоту, а из-за стойкой приверженности его собственным интересам, даже когда Седьмой не приоритизировал их лично. — Ладно, мне пора. Уборка сточных каналов не ждёт, — отсалютовал Узумаки, застыв в оконной раме, и лишь дождавшись её улыбки мощным движением оттолкнулся от подоконника. Сакура постояла ещё пару секунду, прежде чем отвернуться от окна и перевести взгляд на рассыпанные по столу пробирки, которые нужно было срочно отнести в лабораторию. И чем ему не понравилась дверь?