Прости

Мягко дотронувшись до плеча засыпающей за столом девочки, Сакура улыбнулась, когда услышала ответное сонное бормотание. — Я пойду уложу её спать, — она бережно подхватила Ханами на руки — та оказалась неожиданно легкой — и встала, с тяжёлым скрипом отодвигая стул. Крохотный нос ребёнка уткнулся в её шею, и вся она — тёплая и беззащитная — выглядела настолько спокойно, что Сакура полностью отпустила переживания этого дня. Она разберётся со всем потом, сейчас всё, что важно — это живой человек, сопящий в её руках. Ужин затянулся на несколько часов: за окном уже давно стемнело и пришлось зажечь люстру под потолком. Где-то далеко шумели ночные насекомые, но их было почти не слышно за негромким разговором, переодически прерываемым смехом. Закатавший рукава кофты Наруто выглядел непривычно расслабленным, откинувшись на стуле, и рассеянно слушал неспешную речь Гаары, рассказывавшего о новом тренировочном полигоне Суны. — Нужна помощь? — он запоздало отреагировал на брошенную Сакурой фразу, и та, обернувшись, остановилась у подножья лестницы. По-прежнему одетая в спортивно-удобную форму она выглядела слишком собранной для этого вечера, но лёгкая улыбка и ласково поглаживающие шею сидящего на её руках ребёнка пальцы напоминали Наруто о чём-то давно прошедшем и важном. Контраст между дёрганной, напряженной Сакурой днём и этой, расслабленной и почти нежной, заставил сердце болезненно замереть на долю секунды. — Нет, — в её взгляде промелькнуло короткое «спасибо». — Я справлюсь сама, но на тебе Шиначику. Мальчик, отчаянно делающий вид, что ни капли не устал, дёрнулся при звуке своего имени. Последний раз посмотрев на удаляющуюся спину женщины, обвитую детскими ножками, словно пытаясь отпечатать в памяти этот несуществующий момент, Наруто выпрямился на стуле, избавляясь от налёта небрежности в позе. Он провёл весь день в резиденции, занимаясь проблемами, которые в сущности своей мало отличались от его повседневных задач хокаге. Это было просто и понятно, несмотря на застывшую в мыслях фотографию их с Сакурой семейной идиллии — он старался выкинуть её из головы, но при всей своей колоссальной силе воли не мог (или не слишком сильно хотел: им всё равно было не избежать неловкости). Работа помогла уйти от каких-либо контактов с детьми, но его везение закончилось сейчас. Что он мог сказать этому мальчику, которого даже не знал? Во взгляде Шиначику он не видел привычной затравленной агрессии и боли, свойственной голубым глазам Боруто, а значит, скорее всего, здесь у него получилось выстроить здоровые отношения с сыном. Но как? Наруто не выдали пособие по общению с (его?) детьми, когда он проснулся в чужой постели рядом с чужой женой. Вряд ли Сакура осознавала всю глубину проблемы, которую без задней мысли на него скинула. — Я не хочу уходить, — тихо пробормотал Шиначику, с силой сжимая искусанные губы. Только вернувшийся днём с задания, он был очевидно измотан, но, как истинный шиноби, старался этого не показывать. Наруто был не уверен, чувствовал ли он раздражение из-за его упрямства или гордость — скорее всего, комбинация обоих. Лицо прорезала улыбка: в зеленоглазом мальчике он, как и Харуно, без труда увидел себя. — Боюсь, это не обсуждается. Ты слышал Сакуру: я за тебя отвечаю. Все за столом — Наруто, Шиначику и Гаара, внимательно наблюдавший за другом — понимали, что маленький шиноби заочно проиграл этот спор. Нарочито тяжелый вздох и: — Хорошо, пап, — Шиначику, отвернувшись, с облегчением прикрыл глаза. Не хотелось выглядеть слабым при пятом казекаге: он мысленно поблагодарил менее выносливую сестру, давшую маме повод уложить детей по кроватям. Спать хотелось безумно. Пожелав двум каге доброй ночи, мальчик потопал на второй этаж, концентрируя всё внимание на попытках не упасть — организм абсолютно отказывался работать. — Когда-нибудь он превзойдёт нас обоих, — отстранённо заметил Гаара, когда ребёнок оказался вне зоны слышимости. На кухне повисло недолгое молчание: Наруто обдумывал слова друга. — Не уверен, что хочу этого, — прохладный ночной воздух почти звенел тишиной. — По моему опыту, сильным шиноби редко везёт в жизни. Они осознавали правдивость этих слов лучше большинства других людей. Несчастливое детство, долгий путь к своей цели и порой неизбежное одиночество, — в каком-то смысле, всё это было последствием их военного потенциала. Именно это их и сближало. — Ты считаешь, тебе не повезло? Мгновенная вспышка мысли: нет. — Нет, — повторил вслух Узумаки. Он уверенно встретил цепкий, словно зыбкие пески Суны, взгляд Гаары. — Но многого из того, что я пережил, я бы не пожелал испытать своему сыну. — Я говорю не о прошлом. Что происходит между тобой и Сакурой? Тело рефлекторно напряглось прежде, чем Наруто смог взять себя под контроль. Что у них происходит? Хороший вопрос. Годы, проведённые на посту хокаге, помогли отполировать выражение спокойствия на собственном лице, но это не отменяло рвущейся из-под него бури эмоций. В единственный более-менее разгруженный день недели Седьмой был похищен — иначе это и не назовёшь — и оказался на вражеской территории, заполненной знакомыми лицами чужих людей. За короткие мгновения он лишился своей семьи: кроткой, любящей жены, их общей дочери, Химавари, так на неё похожей, импульсивного сына с его ярко-голубыми глазами. Несмотря на видимый разлад, вызванный ненормированным графиком работы хокаге, у Наруто не было никого ближе их; он, выросший сиротой, особенно ценил семейные узы. Гаара бы понял. Он бы понял, помог — но Узумаки не мог принять это решение, не обсудив с Сакурой. — А что-то не так? — ленивая заинтересованность в голосе была так ему несвойственна, что Наруто почти скривился. Конечно, всё было не так — Гаара не был слепым. — Ты назвал её по имени при детях, — просто пожал плечами казекаге. — Ты так никогда не делаешь, даже если вы в ссоре. Кроме того, Сакура сегодня за весь вечер перекинулась со мной парой общих фраз, не больше, а ты для неё как будто вообще перестал существовать, — помолчав, он добавил, — обычно Сакура много смеётся. Это не было правдой; по крайней мере, не в их реальности. Наруто не помнил, когда в последний раз слышал её беззаботный смех до сегодняшнего утра. Неделю? Месяц назад? Год? Смешливая девочка, какой Сакура осталась в его памяти, давно выросла в задыхающуюся под тяжестью госпиталя женщину, одинокую даже в счастливом браке с ребёнком. Как он мог это упустить? Вглядываясь в едва заметные морщинки на лице Гаары, который, казалось, лишь вчера был озлобленным подростком с монстром внутри, Узумаки знал ответ: время. Его катастрофически не хватало. — Она устала, — он бессознательно прокрутил в ладони вилку на манер куная. — На неё рассчитывают сотни людей, но это большая ответственность. Иногда мне кажется, что цена, которую она платит за неё, слишком высока. Казекаге, сидевший перед ним, не мог не понять. — Общественное давление на вас не ослабевало ещё с конца войны, Наруто. Это никогда не было настолько серьезной проблемой. Что изменилось? Что изменилось? Между ним и Сакурой — ничего; между ними и остальным миром — абсолютно всё. Но этого сказать он не мог, и с губ сорвалась неполная правда: — Мне становится всё труднее и труднее балансировать работу и дом. Седьмой безвольно скользнул мыслями обратно к Хинате, такой родной и нужной. Она никогда не упрекала его в открытую, как делал Боруто, но в её глазах всё равно читалась тихая боль, и Наруто её понимал. Когда он надевал на её палец тонкое обручальное кольцо, она выходила за улыбчивого героя войны, будущего хокаге, а не появляющегося через день в доме трудоголика с кофеиновой зависимостью. Хината по-прежнему его любила — но заменять собой обоих родителей для их детей ей было сложно. — Я провожу все время в своей резиденции, забываю об ужинах, почти не вижусь с детьми. Не знаю, как она всё это до сих пор выдерживает, — мягкая усмешка сорвалась с губ Седьмого. Его самая-самая лучшая жена, посвятившая всю свою жизнь ему. Какая-то часть Наруто надеялась, что он просто спит: лежит сейчас на диване, свесив ноги, и тихо сопит, видимый в бьякугане Хинаты. Ками, он даже на кому согласен, коллективную. Всё что угодно, лишь бы не представлять потерянное лицо жены, когда она не нашла его утром в доме — или где-либо ещё в деревне. Этого он себе не простит. — Сакура любит тебя, — из уст Гаары это прозвучало как аксиома, и Наруто вскинул на него непонимающий взгляд, мыслями по-прежнему цепляясь за образ Хинаты. Точно. Сакура его любит. — Я не говорю этого вслух, но меня восхищает партнёрство в ваших отношениях. Многие люди любят друг друга и всё же не могут найти достаточно компромиссов, чтобы ужиться вместе. А вы... Даже ваши ссоры, по крайней мере те, о которых я знаю, всегда были лишь бытовыми. По напряжённо сжатым вокруг стакана с водой пальцам было понятно, что казекаге некомфортно озвучивать оценку его с Сакурой отношений вслух, но он продолжил, не встретив недовольства: — Помню, в первый год, когда ты стал хокаге, она почти ночевала в твоём кабинете, хотя сама еле справлялась с управлением госпиталя. Я тогда останавливался в Конохе буквально на пару дней, у Темари был день рождения, и зашёл к тебе. Ты растянулся на своём столе, мне даже показалось, что ты совсем не дышал, а Сакура сидела на полу среди бумаг. Не думаю, что она меня заметила в тот день, она выглядела очень сосредоточенной на документах. Но я после того случая никогда не сомневался в твоём выборе. Сакура способна выдержать многое, — взгляд Гаары стал серьёзным. — Пока ты готов встретить её на полпути и приложить усилия, чтобы ваши отношения работали. Наруто знал, что этого не происходило. Что та сцена в его кабинете, которую так легко представить перед глазами, не была частью его реальности. Но убежденность в голосе друга и его искреннее желание помочь на секунду подействовали: Седьмому захотелось найти Сакуру и извиниться за всё то, что пришлось пережить Хинате. Откровенный бред. От необходимости отвечать его избавили почти неслышные шаги Харуно, спускающейся по лестнице. На её лице блуждала улыбка, плечи были расслабленно опущены, и сама она казалась воплощением спокойствия в ореоле светло-розовых волос. Оба мужчины замерли: Гаара — от собственных воспоминаний о том дне и уважения, которое он испытывал по отношению к этой внешне хрупкой женщине, Наруто — от непривычки. Вряд ли он когда-либо видел её настолько домашней, как сейчас, в этот вечер. Он и не должен был. Эта привилегия принадлежала Саске, даже если он ей и не пользовался. Седьмой почувствовал себя подглядывающим за подругой мальчишкой, и это ощущение ему не нравилось, но он физически не мог отвести глаз от прошедшей (почти проплывшей) к своему стулу Сакуры. — Я что-то пропустила? — пальцы, казалось, до сих пор ощущали мягкий шёлк волос Ханами. — Без тебя здесь не происходит ничего интересного, — абсолютно спокойно заверил её казекаге, и улыбка Харуно стала более осознанной. — Льстец. Вести себя подобным образом с человеком, которого буквально пару часов считала чуть ли не смертельной угрозой, было странно, но Гаара, кажется, искренне наслаждался семейной атмосферой и даже изредка позволял себе шутливый тон. Сакура никогда не слышала, чтобы пятый казекаге шутил — это оказалось приятным открытием. — Поверь мне, это чистая правда, — подал голос Наруто. — Как только ты уходишь, всё, на что мы способны, это считать минуты до твоего возвращения. Появившееся после разговора с шиноби Суны напряжение рассеялось при виде Харуно: она была для него ближе, чем семья, в конце концов. Родной человек. Этого ничто не сможет изменить, и не стоит ей знать о словах Гаары, к ним не относящихся. На неё и так многое свалилось за один день. — Я сделаю вид, что поверила. — Всего лишь сделаешь вид? — казекаге усмехнулся. — Видимо, ты растерял остатки своего дара убеждения, Седьмой. — Да ты не смог добиться от неё даже этого, льстец, — беззаботно фыркнул Наруто, позволяя другу мастерски свести всё в шутливый спор. Куноичи бы никогда не добилась от него прямого ответа. Не сводя глаз друг с друга, каге не сразу услышали приглушённый женский смех. Они повернули головы почти синхронно — и Сакура окончательно рассыпалась в лёгком хохоте. — Зато коллективными усилиями мы рассмешили Сакуру-сан, — подытожил казекаге. — И не это ли самое главное? Наруто посмотрел на крохотные ямочки на щеках смеющегося медика — редкое явление в Конохе — и про себя согласился: это. Это самое главное. * — Точно не хочешь остаться на ночь? Закрепив плащ на широких плечах, Гаара поднял голову и мягко улыбнулся в ответ на заботу в голосе. — Думаю, что сегодня я буду лишь мешаться, — отказ прозвучал с недвусмысленным намёком. Сакура кинула вопросительный взгляд на Узумаки, но тот лишь передернул плечами — потом. — Тебе в любом случае всегда рады в этом доме, — Наруто пожал протянутую руку. — Я знаю, — Гаара коротко кивнул. — Спасибо за ужин, — он склонился в вежливом полупоклоне перед главным поваром, — и прекрасную компанию. Увидимся завтра, Сакура. Когда дверь за казекаге закрылась, куноичи, прислонившись острыми лопатками к поверхности двери, встретилась глазами с Седьмым. Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга. — Чему бы мешался Гаара? Наруто неожиданно весело улыбнулся. — Он считает, что наш брак дал трещину, и нам нужно срочно выяснить отношения. Поняв смысл его слов, лицо женщины прорезала слабая ответная улыбка. — Ты узнал, что у меня уже есть муж? — уютная атмосфера вечера пьянила не хуже алкоголя. — Хуже: я знаком с твоей дочерью, — Наруто не делал ничего, чтобы сократить комфортную дистанцию между ними, и это успокаивало. — Она состоит в одной команде с моим сыном и совершенно на меня не похожа. — У неё твои скулы, — пожала плечами Сакура. — У неё шаринган. Куноичи подняла вверх ладони, капитулируя. — И почему он решил, что что-то не так? — испытующий взгляд впился в усталое лицо хокаге. Теперь ей была понятна причина, по которой мужчины затихли так быстро при её появлении. — Я назвал тебя по имени перед детьми. Глупо. Какой же глупой была вся эта ситуация и их разговор, но стоящий напротив неё мужчина лишь молчал, засунув руки в карманы широких штанов. — Может, к чёрту его тогда? — полушутя, спросила Сакура. Наруто приподнял бровь в немом вопросе. — Зачем мы вообще играем по правилам? Это не наши дети, не наш дом. Я не хочу застрять здесь, — последнее предложение она почти прошептала. — Поэтому давай перестанем притворяться, что всё нормально, и просто сосредоточимся на поиске решения нашей проблемы. Он не собирался делать вид, что подобные мысли не посещали его при разговоре с Гаарой. Необходимость врать незнакомцами с лицами и — как выяснилось — воспоминаниями его близких друзей убивала, а чужая помощь могла оказаться неоценимой, но... — Нет. Непривычная сталь в голосе Узумаки была по ощущениям похожа на пощечину. — Я понимаю тебя и, если быть честным, сам долго раздумывал над этим, — его тон смягчился, словно извиняясь за прошлую резкость. — Но это было бы эгоистично. Если есть хоть один шанс, что эта деревня — не иллюзия и вполне реальна, мы не можем оставить её без хокаге и главы госпиталя. Вспомни спящих наверху детей, — Наруто неосознанно надавил на болевую точку. — Они могут быть настоящими, живыми людьми. Ты готова нанести им такую психологическую травму? Сакура сильнее вжалась спиной в холодное дерево: она сама осознавала все приведённые им доводы и глубоко внутри понимала их правильность, но это было тяжело. — Ты знаешь, что нет, — во взгляде из-под ресниц (чертова разница в росте) читалась мрачная решимость. — Знаю. Ему захотелось протянуть руку и дотронуться до складки между её бровями, придающей ей странное сходство с Цунаде. Харуно — он так и не привык называть её Учиха — выглядела на несколько лет старше, когда хмурилась, но Наруто по-прежнему видел в ней девочку-подростка, героиню войны. Она бы, не задумываясь, пожертвовала свою жизнь ради других, но и ей порой было страшно. Он это знает. — Я предлагаю выбрать несколько доверенных людей и обьяснить им ситуацию, — уверенный голос человека, привыкшего командовать, не предполагал возражений. Сакура не злилась, не могла злиться на него за то, что он взял контроль над ситуацией: в конце концов, Наруто заслуженно носил звание седьмого хокаге Конохи. Но стрессу, вернувшемуся за время их разговора, нужен был выход, и было проще считать Узумаки деспотичным лидером, чем признать, что все его слова были в равной степени отражением её собственных мыслей. Уловив перемену в её настроении, Наруто внутренне сжался, как пружина, готовый к сопротивлению, но на спокойном лице не дрогнул и мускул. Он умел держать себя в руках. — Согласна, — усилием воли Сакура подавила эмоции. Как бы ни пугала неизвестность, Узумаки не заслужил её нервных срывов. — Думаю, Шикамару будет очевидным выбором. Он сможет прикрыть тебя с работой если что и способен трезво оценить ситуацию. Тихий выдох. Седьмой и не заметил, как задержал дыхание. — Да, ты права. Тогда Шикамару... — Ино. — Почему она? — инстинкт подсказывал, что список должен быть коротким, иначе не избежать утечки информации. — Техника переноса сознания её клана может помочь понять происходящее, у них достаточно обширная библиотека. И она проводит много времени с Ханами, — произнеся её имя вслух, Сакуре стало стыдно. Как она вообще могла предложить Наруто бросить этих детей одних? Осознание собственного эгоизма окончательно отрезвило её. Да, ситуация была паршивая, но у неё не было права даже мысленно винить в ней Узумаки, который был такой же как она жертвой — это было бы слишком нечестно. — Хорошо. Я предлагаю добавить в список Гаару. У него есть доступ к информации Суны. — Хорошо. — И Саске. Имя Учихи ожидаемо отозвалось цепной реакцией: ярко-зеленые глаза расширились, пальцы неосознанно сжались в кулак, выдавая её напряженность. — Ты видел его? — в голосе Харуно прорезались нервные нотки. — Нет, — Наруто, как и подобает хокаге, не изменился в лице. — Но если он по-прежнему выполняет удалённые миссии, то вполне мог столкнуться с чем-то похожим. Сакура с силой, почти до крови вжала ногти в хрупкую кожу ладоней, пытаясь прийти в себя. Что-то было не так. Она могла часами оперировать сложных пациентов в госпитале, выдерживала несколько дней без сна и еды, прошла через чёртову войну, сохранив все жизненно важные органы на месте. Сейчас же тело как будто затопило вязкое, тягучее чувство усталости, заставляющее забыть о том, что она должна держать себя в руках. Наруто не стоило быть настолько лояльным по отношению к ней: подобное поведение было достойно истеричной девчонки, но никак не главы системы здравоохранения Конохи, и он не мог этого не понимать. — Прости, — было непривычно слышать от неё это слово. Сакура редко извинялась, в больше части случаев уверенная в своей правоте, что лишь подчеркнуло значение момента. — Я знаю, что должна собраться, но мне впервые в жизни настолько страшно. У нас нет ни малейшего представления о том, что происходит, и для других мы, возможно, будем казаться сумасшедшими. Я только что спела колыбельную ребёнку, которого сегодня увидела впервые в жизни, но должна считать своим. Ками, я почти уверена, что слышала, как Гаара шутил пару раз за ужином, — неловкая попытка разрядить атмосферу провалилась под нечитаемым взглядом Седьмого. — Я вряд ли способна сейчас трезво мыслить, как ты уже понял, так что просто скажи, что тебе от меня нужно, — выдохнула женщина, с упрямством вглядываясь в темные — из-за тусклого освещения — глаза. Разделявший их метр дистанции на секунду показался ей непреодолимой чертой, отделявшей её от хладнокровного, собранного хокаге, но это ощущение исчезло, как в замедленной киносъёмке. Вокруг её плеч сомкнулись тяжёлые, обжигающе тёплые руки, с силой вжимая в чужое тело. Сакура не видела его лица — и ей показалось, что в этом и был смысл. Она нерешительно положила ладони на спину Наруто. — Мне тоже страшно, — вполголоса признался Седьмой, позволяя ей прочувствовать собственную уязвимость. Он мог бы и дальше прятаться за маской непоколебимого хокаге, но это задавало неправильный тон их отношениям: Сакура не была одной из его подчинённых. Ему не стоило делать вид, что её более чем впечатляющая выдержка — нижняя планка для человека в подобной ситуации. — У меня просто лучше получается прятать эмоции. Сакура не шевелилась, уткнувшись лицом ему в грудь. — Никогда бы не подумала, что услышу это от тебя, — её дыхание приятно грело кожу под кофтой. Запоздало поняв иронию собственной фразы — казалось, только вчера он был вспыльчивым мальчишкой, — Наруто коротко улыбнулся. — Я тоже. Она шагнула назад почти ровно в тот момент, когда он разжал руки. Всё вернулось на исходную точку — и полностью изменилось. — Прости, — повторила Сакура, но в этот раз в её голосе не было той противной ему покорности. Она не могла просто взвалить всю ответственность принятия решений на него, предлагая себя в качестве молчаливого исполнителя, и они оба это понимали. — Мы — команда, — снова убрав руки в карманы, Узумаки внешне казался образцом расслабленности. — Если тебе тяжело, скажи, и я сделаю всё возможное, чтобы тебе помочь, — он на секунду замолчал, сверля её твёрдым взглядом. — Но ты никогда не относилась ко мне, как к хокаге, и я не хочу, чтобы ты начала сейчас. — Значит, ты одобряешь моё полное нарушение субординации? Наруто чувствовал, что в этом тихом, почти насмешливом вопросе крылся важный подтекст, но за прошедшие годы ему стало гораздо труднее считывать стоящую перед ним женщину. — Приветствую, — с коротким кивком. — Я не позволю тебе об этом забыть, даже когда мы вернёмся обратно. Её уверенное «когда» перевесило по важности все возможные трактовки подобного заявления (похожего на угрозу?). — Не помню, чтобы ты нуждалась в моем одобрении и до этого, — он поддержал шутливый тон, но это никак не отразилось на скопившемся внутри напряжении. Этот день длился слишком долго. — Ты прав, — уголки её губ слегка приподнялись. Заметив, как судорожно дёрнулся глаз непобедимого Седьмого хокаге, Сакура предложила вполголоса: — Пошли спать? В его взгляде промелькнуло четкое «она умеет читать мои мысли?» — как будто Узумаки забыл, что имел дело с профессиональным медиком. Быстро справившись с собой, Наруто кивнул. — Да. Я уже тоже перестаю мыслить трезво, с самого утра голова болит. Женщина рефлекторно протянула ладони, левой поддерживая его грудь, как будто он едва стоял на ногах, а другой бережно касаясь лба. В этом отточенном жесте не было ничего интимного — всего лишь привычка врача при словах о боли, — но Наруто ощутимо обмяк в её руках, утыкаясь носом в плавный изгиб чужой шеи — совсем как Ханами. Сакура замерла от запоздалого осознания, что она — и его дочь тоже. Помимо голубых глаз и упрямства в девочке, казалось, не было ничего от Узумаки, и было несложно представить, что Ханами — обычный ребёнок, опеку над которым временно доверили им. — Прости, — прошептал Наруто, понимая, что тело, всё это время державшееся на одной силе воли, отказывается больше работать. Тонкие руки медика подхватили его за торс, перекинув кисть за шею Харуно. — Всё в порядке, — уверенность, прозвучавшая в её голосе, эхом отозвалась в гудящей от напряжения голове Седьмого. — Но тебе придётся двигать ногами, иначе так и останешься лежать на лестнице. Наруто с усилием кивнул. Зная Сакуру, она бы не оставила его, однако на последних ступеньках вполне могла отправить в полет ударом кулака с чакрой — не самый приятный опыт, даже если позже куноичи залечит все ушибы. — Это так глупо, — по-детски буркнул Узумаки, злясь на себя за беспомощность. Конечно, он не собирался делать вид, что неуязвим, но и висеть на подруге, как безжизненный мешок, не хотелось: ноги слушались с трудом. — Если ты испытывал хотя бы толику той усталости, с которой я проснулась, и при этом тратил энергию на клонов, я удивлена, что ты вообще смог продержаться так долго, — пальцы на талии сжались сильнее, и Наруто почувствовал себя мягкой игрушкой, стиснутой в руках ребёнка. Они шли: вернее, шла Сакура, чудом удерживая мужчину от падения. — Недостаточно долго. Остановившись, медик смерила его тяжелым взглядом. В этом нахмурившемся Узумаки чувствовался надрыв, которого она раньше не замечала. Да, он — глава деревни, но ведь это не отменяет того, что Наруто по-прежнему всего лишь человек? У него есть право уставать. — Мы тут одни, бака. Что бы ты ни сделал, скорее всего я это уже видела, так что прекрати распускать сопли, — Сакура сделала шаг вперёд, поняв, что он не собирается ей отвечать. — Ты пять минут назад говорил, что мы с тобой команда. Команда поддерживает друг друга, в том числе и в прямом смысле этого слова. Непроницаемое лицо Седьмого не дрогнуло, но мысленно он вернулся к их разговору с Гаарой. Партнёрство. Наверно, именно этот аспект их с Сакурой отношений и помог им построить такую крепкую дружбу (и брак?). Сейчас было не время им пренебрегать. — Согласен, — хриплый голос Узумаки прорезал воцарившуюся тишину. Женщина выдохнула: на секунду ей тогда показалось, что он потерял сознание. Каким бы безумным ни был этот день, они были командой (номер семь). Семьей. Наруто — даже такой: потрёпанный и уставший — внушал уверенность, что они со всем справятся. — Ты в порядке? — слышать этот вопрос от полуживого шиноби было странно, но Сакура лишь улыбнулась воспоминаниям. — Конечно. Двигай ногами.