Прости

Коноха была той же — и неуловимо другой одновременно. На привычных улицах, по которым Сакура ходила каждый день, пятнами мелькали незнакомые магазины. Люди, которых она не знала, дружелюбно улыбались ей, здоровались, девушка из случайной цветочной лавки умудрилась всунуть ей в руки букет полевых ромашек со словами «хорошего вам дня», и женщина долгие пару секунд недоуменно моргала, провожая взглядом незнакомую девушку, но выкидывать цветы не стала. Её любили, неожиданно осознала Сакура, заметив очередные промелькнувшие на периферии нежно-розовые волосы. Это не было чем-то непривычным: в конце концов, она была героиней войны, членом легендарной команды номер семь, главой госпиталя, ежедневно спасающей жизни. Но в реальности все её заслуги перечёркивались браком с шиноби-отступником. Ко всеобщему уважению, которое она заработала тяжелым трудом, примешивались нотки жалости (бедная девочка, растит дочь совсем одна, как вдова) и неприязни к клану, знак которого она носила на спине. Сакура рефлекторно распрямила лопатки, сжав в ладонях покачивающиеся на ветру ромашки. Она знала, что Наруто видел в людях лучшее. За это его любили — в том числе и она, окунаясь в его солнечное отношение к жизни, как в океан. Именно поэтому юноша, всей душой презиравший политику и принцип меньших потерь, стал хокаге. За ним хотелось идти даже в безжизненные пустыни Суны. Хотелось смотреть на мир его полными надежды глазами. А в этой реальности его глаза всегда были устремлены на неё. Сакура обвела взглядом гудящую, наполненную людьми центральную улицу, и почувствовала себя героиней детской книжки: со свежими цветами в руках, окружённая мимолетными улыбками людей, среди которых выросла, она была искренне и безоговорочно любима. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сердце сбилось с привычного ритма, когда Сакура поймала отрывок ускользающей, опасной мысли: Я не хочу, чтобы это заканчивалось. *** Ино открыла дверь ещё до того, как бывшая Харуно успела занести руку, чтобы вежливо постучать. — Ты как раз вовремя, Лобастая, — в голосе подруги прозвучали знакомые беспечные нотки. — Цветы мне? Яманака выглядела по-прежнему безупречно, несмотря на обёрнутый вокруг талии фартук и украшающую правую щеку каплю теста. — Кому же ещё, Свинина? — коротко улыбнулась Сакура и позволила забрать из рук свежие ромашки. Они, как и всё вокруг, были ненастоящими. Часть окружающего её с утра безумия, кошмара, из которого хотелось сбежать при первой же возможности. Только отдавать их Ино почему-то не хотелось. — Проходи уже, Ханами отвлекает Иноджина, а мне нужна его помощь на кухне. Искренне посочувствовав мальчику, Сакура не смогла удержаться от насмешливого: — Без него ты определенно не справишься. В следующую секунду её щеку украсило сырое мучное пятно. — Нельзя быть такой вредной, — поучительно заключила Яманака, отряхивая ладони. — К тому же, не моя вина, что Ханами унаследовала твои кулинарные навыки. Думаю, даже Наруто готовит лучше тебя. Это было настолько наглой ложью, что Сакура поперхнулась, готовая яростно отстаивать свою честь, но Ино уже оперативно взяла её под локоть, проходя в дом. Перед глазами смазанным пятном мелькнула розоволосая девочка, порывисто обхватившая её за талию. Сакура на мгновение оцепенела, ощущая чужие крошечные ладони, вжатые в её спину, а потом нерешительно положила руку на голову ребёнка. Ничуть не изменившись в лице, Ино про себя отметила странность в поведении подруги и решила спросить позже, не при детях. — Я в домике! В гостиную через пол секунды ввалился тяжело дышащий Иноджин. — Она в домике, а ты отправляешься на кухню, — моментально подытожила Яманака, разворачивая сына за плечи. — Не стоит заставлять Сакуру-сан ждать. Мальчик поднял голову и кивнул Ино, взглядом прося убрать руки, что та сделала, при этом аккуратно поправив волосы сына. Ханами тут же отлипла от мамы, делая шаг навстречу. — Увидимся позже, — серьезно попрощался Иноджин, в этот момент ужасно похожий на своего отца. Ханами широко улыбнулась и коротко обняла его, безнаказанно нарушая личное пространство. — В следующий раз будь быстрее. Небесно-голубые глаза Наруто, занимающие по меньшей мере половину округлого девичьего лица, наполнились тёплой привязанностью при взгляде на сына Ино. Сакура, не самый чуткий психолог, но человек с прекрасной памятью, не могла не узнать взгляд. Именно так на неё теми же глазами когда-то смотрел Узумаки. Её дочери нравится Иноджин. — Спасибо, что присмотрела, Ино. — Ханами всегда рады в этом доме, — проворковала блондинка, подталкивая замершего сына на кухню. — Когда не нужно готовить, — вполголоса добавил Иноджин. В отличии от Сая, тот прекрасно знал, какой эффект производят его слова. Ино слегка покраснела, но Ханами лишь тихо рассмеялась, прижимаясь к боку матери. Она, очевидно, уже привыкла сглаживать бестактности друга. — Всё в порядке, Ино-сан, — девочка и правда ничуть не обиделась. — В нашей семье готовить умеет Шина-чан. Губы Иноджина непроизвольно скривились, как будто он вспомнил нечто поистине отвратительное. Заметив это, Ханами добавила: — Что он готовит, это уже другой вопрос Сакура вспомнила утренний бутерброд, куда помимо стандартных ингредиентов было одновременно добавлено арахисовое масло, джем, мёд — и содрогнулась. — Шиначику просто родился без вкусовых рецепторов, — мальчик пожал плечами. — А ты — без чувства такта, — безжалостно отрезала Ханами и развернулась на пятках, готовая уходить. Его взгляд упёрся ей между лопаток. — Я не пытался оскорбить вашего сына, Сакура-сан, — тон у Иноджина был извиняющимся, но обращался он не к ней. — Мои дети не обидчивые. Мальчик повернулся к куноичи, поняв подтекст, и слегка приподнял уголки губ. — Вам повезло с детьми. * Сакура не знала, как себя вести. Она была дома, в деревне, где родилась и выросла. С огромной скалы на неё взирали семь лиц, чьи выражения отпечатались у неё на подкорке, привычное напоминание о силе Конохи. Но миниатюрная ладонь девочки, которую она сжимала в своей руке, была чужой и требовала от неё того, чего Сакура дать ей не могла — материнской любви. Ханами ни капли не была похожа на Сараду. У неё были крохотные, словно кукольные, пальцы, пружинящая походка и колышущиеся на ветру розовые волосы, которые лишали её какого-либо сходства с дочерью Учиха. До сих пор не решив, стоит ли вообще играть свою роль в этом фарсе, Сакура не могла отделаться от мысли, что всё это всего лишь гиперреалистичный сон. Что будет, если она сейчас остановится посреди улицы и скажет девочке, что она не её мать? Что будет, если она закричит о том, что эта реальность — неправильная и не её? Будет ли поместье Учиха на месте, если она сейчас сорвётся с места и побежит туда? Будет ли Саске там? Будет ли он один? Может быть, в этой реальности у него другая жена и другие дети? Последняя мысль напугала её меньше, чем должна была, но Сакура лишь отмахнулась: сейчас было не время сомневаться в себе и своих целях. Главное — вернуть Сараду и ту жизнь, что была привычной. На фоне этих мыслей розоволосая макушка девочки, по-прежнему крепко сжимающей её руку, вызвала в ней почти панический страх. Сакура почувствовала, что слишком расслабилась в стенах светлого дома, слушая с детства знакомую сбивчивую манеру речи мальчика, который каким-то образом должен был быть её сыном. Её захлестнуло желание выдернуть ладонь и сбежать, исчезнуть в лучших традициях шиноби, дать себе время продумать план действий. Вчера Сакура заснула в своём доме, в своей постели, поцеловав на ночь любимого — единственного — ребёнка. Сегодня её как в водоворот затянула жизнь другого человека, который должен был быть ею. Даже по меркам седьмой команды это было сумасшествием. Словно почувствовав перемену в чужом настроении, Ханами подняла голову, встречаясь взглядами с Сакурой. Ярко-голубые глаза Седьмого смотрели на неё с такой неподдельной нежностью и немым вопросом в глазах, что Харуно стало на мгновение стыдно за мысли о побеге. — Всё в порядке, мам? — как отрезвляющая пощечина. Нельзя травмировать ребёнка даже не разобравшись, настоящий ли он. Подавив необъяснимое чувство вины перед Сарадой, Сакура беспечно улыбнулась, стараясь убедить девочку в собственном (лживом) спокойствии. — Конечно, дорогая. Твой брат вернулся с миссии полчаса назад, и его окровавленный рукав до сих пор не даёт мне покоя. Он проткнул себе руку веткой, представляешь? — Как будто ты не знаешь, что это ещё успешный исход, мам. Не знает. Но Сакура не ощутила и толики удивления; думать о Шиначику как о зеленоглазой копии Наруто стало ещё проще. — Успешный. Это все ещё не значит, что я когда-либо буду нормально относиться к виду крови на своих детях, — это было правдой. Любая царапина на Сараде, которая сама их почти не замечала, вызывала у Сакуры, пережившей целую войну подростком, легкую панику. Лучшая ложь основана на правде, и Сакура планировала и дальше придерживаться этой простой истины в общении с людьми здесь. Всеми, кроме Наруто, которого сейчас почти наверняка пытают в его собственном кабинете. Узумаки, такой же непонимающий и напуганный глубоко внутри, как и она сама, был единственным настоящим человеком в этой реальности. — Тогда я обещаю, что ты никогда-никогда не увидишь на мне кровь, — звонко объявила Ханами, вырывая Сакуру из своих мыслей. — Ты нарушишь это обещание слишком скоро, моя маленькая шиноби, — улыбка получилась неожиданно грустной. Война закончилась, но она не отменяла жестоких реалий повседневности ниндзя. Так же как Сакура не раз залечивала легкие раны Сарады, Ханами придётся пережить нечто похожее. — Не нарушу. Решимость в голосе девочки ноющей болью отозвалась где-то в сердце. — Я очень хочу в это верить, — она мягко поцеловала широкий лоб Ханами. Если её дочери повезёт никогда не оказаться на операционном столе, Сакуре уже будет этого достаточно. Она подняла голову, снова оказавшись на главной улице деревни, и неосознанно крепче сжала руку девочки, боясь потерять ее в толпе. * Остаток дня, проведённый на кухне, окончательно успокоил Сакуру. Возможно, слова Ино были правдой в этой реальности, но в своей собственной Харуно была достаточно способным кулинаром. Сначала для того, чтобы впечатлить Саске домашним ужином при возвращении, позже — ради Сарады, Сакура путём проб и ошибок научилась готовить вкусно. Это был один из немногих способов выразить заботу, который члены семьи Учиха были способны принять молча, а значит — очень ценная для неё часть семейной жизни. — Я поставлю кастрюлю нагреваться! — Ханами, сосредоточенно нахмурившись, двумя руками сжимала огромную наполненную водой кастрюлю. Девочка действительно была малоспособным помощником на кухне, но те маленькие поручения, которые ей все же было можно доверить, она выполняла с истинно Узумаковским старанием. — Хорошо, ставь её на ту конфорку. Осталось лишь сварить рисовую лапшу к основному блюду и закончить пару закусок. Сакура решила отложить часть приготовленного для Ино; неважно, настоящей ли была Свинина, свои кулинарные таланты она ей оскорблять не позволит. Погрузившись в свои мысли, она не сразу заметила высунувшееся из оконной рамы над раковиной лицо Наруто. Кухню огласил негромкий вскрик, и через мгновение клон Седьмого исчез от меткого удара кулака сильнейшей куноичи Конохи. Ханами, только открывшая рот, чтобы поздороваться с отцом, так и осталась стоять. — Мам! — Он меня напугал! Через пять минут в окне снова появилось лицо Наруто, но на этот раз в метре от зоны досягаемости чужих рук. Для надежности клон даже постучал костяшками по раме, хотя всё внимание на кухне и так было приковано к нему. — Клонов не так легко создавать незаметно, так что не надо уничтожать и этого, Сакура, — женщина слегка покраснела от стыда за свою необоснованную реакцию. — Я сейчас с Гаарой в резиденции, но мы, как выяснилось, должны ужинать сегодня у нас дома. Сможешь приготовить что-нибудь в следующие минут тридцать? — А мы и так всё приготовили, смотри, пап! — Ханами гордо ткнула пальчиком в расположенные на столешнице блюда, заполненные едой. — Можете идти сюда как только закончите с делами, я накрою стол минут за десять, — кивнула Сакура, ощущая, как вернувшееся чувство тревоги успокоилось при виде усталого, но такого знакомого лица Наруто. — Спасибо. Клон испарился в облаке дыма. Харуно про себя поблагодарила Ино и её привычные для их дружбы шпильки: они сейчас спасли ей целых полчаса паники. * При всей дружелюбной нейтральности её отношений с представителями Суны Сакура не могла подавить странное чувство тревожности, наблюдая, как привычно собранный Гаара разувался в прихожей. Пятый казекаге был одним из сильнейших шиноби мира и оставался устрашающим в своей ярости даже после извлечения Шукаку. Мощь, заключающаяся в мускулистых руках Гаары, была смертоносной, бессознательно напоминая Сакуре об экзамене на чуунина и собственной беспомощности. Кто знает, что он сделает, если заметит странности в поведении близкого друга и его жены, двух ключевых фигур союзной ему деревни. Рациональная часть Сакуры знала ответ: ничего. Как казекаге, Гаара не смог бы даже поставить под вопрос личность Наруто, не начав международный конфликт. Но в происходящем сегодня не было абсолютно никакой логики, и женщина, с самого утра ощущающая себя шпионом во вражеском лагере, физически не могла расслабиться при виде ловко расправляющихся с креплениями обуви пальцев. — Ты выглядишь так, как будто готова начать бой, — сквозь зубы прошептал Наруто, становясь перед Сакурой и намеренно перетягивая её внимание на себя. — Разожми ладони. Гаара — мой друг, и нам не опасен. Ему было до нечестного легко это говорить. — Гаара-сама! Из кухни выбежала Ханами, закончившая раскладывать столовые приборы, и с восторженным возгласом налетела на хладнокровного каге деревни Песка. Сакура, приготовившаяся извиняться, застыла с ошарашенным выражением лица, когда тот с лёгкостью подхватил девочку на руки и невысоко подбросил в воздух. — Маленькая принцесса Конохи так подросла, — он с тёплой улыбкой ещё раз прокрутил Ханами в воздухе и бережно поставил на землю, потрепав по волосам. На мгновение Наруто захотелось фотоаппаратом запечатлеть истинный шок на лице Харуно. — Мне уже девять! — похвасталась раскрасневшаяся девочка. — Я провожу вас к столу, пойдёмте, — в широкую мозолистую ладонь легла маленькая детская ручка, и шиноби, улыбаясь непривычно широко, позволил увести себя. — Наруто... — голос Сакуры прозвучал настолько потерянно, что Узумаки подавил насмешку (сам он давно привык видеть более домашнюю версию Гаары) и мягко положил руку на спину женщины, встречаясь с ней взглядами. — Если тебя это утешит, я сам впервые вижу, как он называет кого-то принцессой. * Ужин протекал спокойно: позволив мужчинам продолжить обсуждение дел встречи, Сакура вполголоса переговаривалась с Ханами, сидящей справа от самой женщины. Присоединившийся к ним позже Шиначику сосредоточенно жевал пищу, краем уха вслушиваясь в разговор каге. — Кстати, Сакура, — куноичи подняла голову, сталкиваясь с внимательным взглядом Гаары. — Не против, если я зайду к тебе завтра во второй половине дня? Я хотел пройтись по начальным деталям программы обмена медиков прежде чем уеду, хочу быть в курсе развития проекта. — Конечно. Присутствие за столом детей, к которым Гаара относился с откровенной привязанностью, расслабило Сакуру и позволило почти наслаждаться ужином в такой необычной компании. Даже несмотря на то, что она понятия не имела, о чем идёт речь, Харуно всецело полагалась на собственную дотошность в заполнении и хранении документов: у неё все ещё было время найти их до завтрашней встречи. — Если всё пойдёт по плану, я надеюсь увидеть Шиначику среди медиков Конохи, — ярко-бирюзовые глазе Гаары почти видимо смягчились при взгляде на загоревшееся энтузиазмом лицо мальчика. — Никаких преференций, конечно, но я уверен, что смогу лично показать тебе Суну. Шиначику, окончательно позабыв о своём намерении вести себя как взрослый на этом ужине, восторженно улыбнулся во все тридцать два зуба и едва не упал со стула под заливистый хохот Ханами. Засмотревшись на детей, Сакура не сразу заметила задумчивый взгляд Наруто, устремлённый на них. Наверно, ему было тяжело видеть эту семейную идиллию и вспоминать свою собственную семью, с которыми он должен был провести это воскресенье. Харуно положила ладонь на колено друга под столом. Они встретились глазами, и Узумаки, правильно истолковав жест поддержки, ей тепло улыбнулся. Всё будет хорошо. Они переживали и худшее.