—
Что ж, Вы на удивление абсолютно здоровы, голубушка, — семейный доктор забрал у меня градусник, сидя возле кровати, и задумчиво пригладил усы. Мужчина что-то записал в книжечку с кожаной обложкой, оставляя ее приоткрытой, чтобы чернила успели высохнуть. Почерк оказался корявым, как и у всех врачей, а потому разобрать собственный диагноз не удалось. Откинув стереотипные мысли в сторону выдохнула, прикладывая ладонь ко лбу. —
Но отдохнуть денек-другой я бы все же настоятельно рекомендовал. Скажите, а менструальный цикл у Вас?..
—
Сбит, — коротко буркнула, не дав закончить фразу. Мейлин в сторонке почему-то покраснела, отводя взгляд в сторону, и сейчас усердно рассматривала задернутое шторами окно. —
Я так предполагаю, это из-за переутомления.
—
Все возможно, но предпочитаю придерживаться мнения, что все должны заниматься своей работой, — мне только снисходительно кивнули, осадив одной фразой. —
При осмотре я заметил довольно…странный шрам. Вы когда-то получали травмы?
—
Шрам? — недоуменно переспросила, и рука почему-то коснулась места над сердцем. Перед глазами пронеслась вспышка, в которой едва удалось различить странное раздвоенное лезвие, напоминающее огромный секатор. Голова вновь заболела, и я сгорбилась, зажмуривая глаза до белых бликов в темноте.
—
Ох, простите мою бестактность. Я выпишу Вам лечение, отдыхайте, мадам. — Докторишка стушевался, быстро собрал свои пожитки и удалился, сопровождаемый Себастьяном. Демон стоял за дверью в коридоре: я это просто чувствовала, не знаю, как и почему.
Оставшись с горничной наедине, наконец свободно вздохнула, отгоняя от себя ужасы видения — или сна, попробуй еще разобрать всю эту околесицу.
Повернувшись к Мейлин, осторожно улыбнулась, подзывая к себе. Девчушка подбежала, спотыкаясь о ковровую складку, и ткнулась носом в край кровати, падая коленями на пол. Я хихикнула, не в силах сдержать очередную улыбку: эту неловкость мое восприятие находило чем-то очаровательным. Пригладив малиновые пряди чужих волос, аккуратно сняла с девичьего лица очки. Потянувшись к комоду у постели, выдвинула первый ящик, достав платочек, и принялась протирать стекла. Они все были в мелких белесых разводах, хорошо знакомых мне на вид. Так выглядели высохшие слезы.
Не понимая причины таких бурных реакций, покачала головой, отдавая очки владелице. Как-то Бард мне сказал, что горничная никому не позволяла трогать их, потому что берегла подарок графа. Зрение у нее странное было, я даже не могла определить, близорукость это или дальнозоркость, возможно просто потому, что не разбиралась.
—
Мейлин, подай мне мою трубку, пожалуйста. Только не урони, — наблюдая за послушной особой и ее копошением с курительным устройством, все же нашла в себе силы встать на ноги, проходясь до шкафа.
Меня раздели до нижнего платья, белого, легкого, с прямым кроем. Накинув сверху подобие плаща-халата затянула пояс, поднимая руки в попытках уложить волосы. Короткие пряди сзади топорщились и завивались вверх, выбиваясь из общей формы. Никогда бы и подумать не могла, что решусь на стрижку такого плана, да еще и самостоятельно, но сейчас в голове билась тупая мысль отрезать еще и челку. Девушка уже закончила забивать табак и протягивала мне трубку. Первые две затяжки пошли хорошо: сладкая слабость в теле и мутность в мыслях. Присев на стул возле окна, плотнее закуталась в накидку, скрывая оголившиеся ноги. Домашняя обувь тут больше напоминала собой балетки, но с утеплением внутри из-за холодных полов.
—
Мисс Агнесса, скажите честно, Вы п-правда покинете нас в скором времени? — Дурман дыма развеял вопрос.
А я уже и не понимала, что мне нужно отвечать на него. План побега все еще крутился в голове, не давая покоя, и был действительно здравым решением. От этого дома ничего хорошего меня не останавливало. Здесь все были либо сломаны, либо безумны — так мне думалось. Я действительно не видела причин держать возле себя прислугу такого типа, каким являлись все ребята, за исключением дворецких. Неуклюжие, незнающие, дефектные. Бесспорно, душевные-милые-добрые-любящие, но это не те качества, которые обычно ценились при принятии на работу.
Горничная, что натирает перила не воском, а гуталином.
Повар, использующий взрывные приспособления для готовки.
Садовник, обставляющий оранжерею с цветами многочисленными печками, из-за чего растения погибают.
Еще был лакей Снейк, но этого парнишку я видела редко. Однако не думаю, что нормальные люди всюду таскаются со змеей и разговаривают от ее лица.
Делая очередную затяжку, выставила вперед ладонь, останавливая открывшую было рот Мейлин. Та стушевалась, поклонившись, и после моей просьбы оставить скрылась за дверью. Не буду лукавить, говоря, что не привязалась к местным обитателям. Я вообще человеком странным была — не страдала в одиночестве, но и компании хорошей всегда радовалась. С Бардроем весело общаться. Он оказался военным в прошлом, а потому мог рассказать много интересных историй — да, простым и корявым языком, но оттого не менее увлекательным. Финни частенько таскал мне цветочки, демонстрируя новые образцы. И хоть я прекрасно видела те при поставке, каждый раз делала удивленный и восхищенный вид, тихо хлопая в ладоши — так ведь обычно реагировали нормальные девушки. Мейлин… милая. Увлеченная Себастьяном, смущающаяся при любом близком контакте с ним, поначалу реагировала на мое управление хуже других, до последнего подозрительно относилась к неожиданной экономке. Правда после нескольких «трепетных» разговоров и заявлений, что отношения меня сейчас интересуют в последнюю очередь, все же успокоилась и даже делилась какими-то моментами из своей жизни в этом доме. В дедушке Танаке, своем спасителе, я вообще души не чаяла. Он в моей голове был воплощением мудрости и знаний: эдакий местный Дамблдор. А еще прекрасно разбирался в чае, и он у него был самым вкусным на свете.
Сиэль. «Младший братишка» и рано повзрослевший ребенок. Бывший дворецкий поделился историей семьи Фантомхайв вскользь и коротко, но этого хватило, чтобы проникнуться сочувствием к мальцу: скрытым, правда, гордец ненавидел жалость и презирал все ее проявления в свою сторону.
Я действительно хочу уйти?
Или я хочу просто вернуться в свое время?
***
Утром следующего дня все в поместье вели себя тихо. Граф даже на мое приветствие не ответил, а на завтраке со слугами ребята то и дело кидали в сторону окна беглые взгляды. Я не обратила особого внимания на такие заскоки, решив для себя насладиться чаем и простенькими оладьями, когда услышала грохот в столовой, дечачьи вскрики и причитания. А еще звон бубенцов на фоне. Эти звуки показались очередной галлюцинацией, да и вообще, у меня сегодня выходной день был, и я планировала выбить себе разрешение отчалить в город.
—
Ну вот, приехала, — страдальчески буркнул Бард, осушив в пару глотков стакан с водой.
—
Кто? — Не шибко заинтересованно поинтересовалась.
—
Мисс Элизабет.
—
Невеста господина? — Вопросительно изогнув бровь, хмыкнула, пожимая плечами. О этом создании я только наслышана была, да и немного почитала о родословной ее семейства в графской библиотеке. Ничего криминального не нашла, за исключением слов прислуги: мол, шибко она шумной и активной была. —
Заканчивайте, нужно поприветствовать леди.
Выходила первой. На самом деле, завтрак Фантомхайв сегодня предпочел провести в компании одного только Михаэлиса, выпроводив всех нас на кухню. И сейчас, наблюдая за сжимающей в своих объятиях задыхающегося мальчика девочкой, пару раз кашлянула, привлекая внимания — стараясь, в любом случае.
—
Рада приветствовать Вас в поместье Фантомхайв, госпожа Элизабет, — приседая в почтенном легком поклоне, придержала юбку платья одной рукой, приложив ладонь другой к груди. —
Позвольте представиться: мое имя Агнесса Бруккс, я экономка этого дома.
—
Ой, Сиэль, ты совсем не рассказывал мне о этой леди! — Блондинка встрепенулась, кивнув головой и представляясь в ответ, отлипая от графёныша. Теперь взгляд изумрудных глаз был полностью прикован ко мне.
-
Я писал о мисс Агнессе в ответных письмах твоему отцу, — как-то безразлично отозвался мальчик, пока дворецкий поправлял его ленту на шее.
—
Она очень миленькая! — Продолжала щебетать юная маркиза, и где-то внутри я ощутила себя своеобразной зверушкой в зоопарке.
—
Благодарю Вас, миледи, — вновь склонив голову, произнесла, и заметила на себе еще один взгляд. Прожигающе-жуткий, забирающийся во все уголки души и сознания.
Себастьян. —
И прошу меня простить. Я чувствую себя неважно, потому позвольте откланяться.
Дождавшись разрешения спешно ретировалась, и была настигнута демоном почти перед самым входом в свою комнату.
Вот же блядство.
