По ту сторону Дна

С прибытием Элизабет поместье медленно преображалось. Ко всем прочим украшениям добавились розовые ленты, бантики и колокольчики — у меня даже мозг затроить успел, ну откуда взялось всё это добро? Граф хоть и делал вид уставшего от общества невесты джентльмена, но никогда не отказывал ей в совместных посиделках. Более того, на наших с ним партиях в шахматы теперь присутствовал ещё один человек. Лиззи (так маркиза просила её называть) оказалась болтливым и любопытным подростком. Ей требовалось куда больше внимания, и пожалуй, можно было сказать, что она его умеренно любила. Периодически удавалось обсудить несколько произведений популярных поэтов и писателей, а также новую моду на шляпки с вуалью. Она очень сильно напоминала Ларису своей способностью перескакивать от одной темы к другой, оставаясь каким-то чудом в рамках беседы, и это только притягивало меня сильнее. Я зареклась более не сближаться ни с кем из этого дома по возможности, чтобы спокойно покинуть его в нужное время, но получалось пока что плохо.       Занимаясь очередной сверкой расходов, даже не заметила, как дверь комнаты открылась. Себастьян вошёл тихо, на мое немое возмущение только коротко оправдался, что на стук я не отвечала больше пяти минут, как и совсем не отзывалась на его голос. Бросив что-то вроде: «Заработалась», без дальнейших разъяснений попросила перейти ближе к делу. Отношения с дворецким так и остались натянутыми. Мы пересекались часто, но особого интереса друг к другу не проявляли. Вернее, я его тихо опасалась и глубоко в душе ненавидела, а демон, пожалуй, вообще никак ко мне не относился. Его показательная вежливость распространялась на всех и каждого без исключений, но, пожалуй, до точки кипения только мое сознание и доводило. За прошедшие три дня с Элизабет в этом доме, Михаэлис лишь раз завел тему о моем здоровье, аккуратно обмолвившись, не чувствую ли я опустошенность. Почему-то именно за это слово слух зацепился больше всего, а я потом ходила и размышляла, к чему вообще мужчина сказал подобное. Лукавства и дотошности ему не занимать, конечно. Когда-нибудь я непременно использую заезженную фразочку своего времени: «Не ерничай, будешь выебываться — хрен что получишь», и непременно закидаю его мемуарами с ней. На стол опустился конверт. На нем не было никаких обозначений и знаков, выглядел тот простецки и как-то слишком подозрительно, даже на сургуче вместо герба красовался кривоватый узор лилии. Вскрыв, вытянула лист бумаги, и после кивка начала читать письмо. Почерк вычурный, как и сам слог, но вот слова, написанные разбавленными, а оттого серыми чернилами, вызывали тошноту. Какой-то идиот с красочным фанатизмом описывал желание обладать дочерью Мидлфордов. Как бы он ее любил оберегал, заплетал ее — цитирую! — золотую россыпь локонов в прекрасные косы, сберегая каждый выпавший волосок, чтобы после вшить в голову обратно. К середине этой мерзости моя челюсть уже валялась на полу, а руки мелко подрагивали. Пальцы сминали края листа, грозясь вот-вот порвать, а после последнего предложения отбросили в сторону эту гадкую писанину. — Что Вы хотите этим сказать? — рыкнула, совсем не заметив, когда это голос стал таким низким. — Господин желает видеть Вас, мисс. — Твою мать, — выругалась, слишком резко поднимаясь на ноги. Чернильница покачнулась, и остатки темной жидкости расползлись пятном по столу. Я спешно затолкала документы в нижний ящик, накинув на лужицу несколько чистых листов бумаги, и первая покинула комнату.

***

      В комнате отдыха стояла тишина. Только один граф нервно барабанил пальцами по столу, не добавляя уверенности своей поникшей невесте. Девочка сидела, опустив голову, и ее служанка сжимала маленькие ладони госпожи в своих, слезливо шмыгая носом. Никто бы и подумать не мог, что появившийся в Лондоне псих выберет в свои жертвы кого-то из столь знатного рода. Как мне объяснили чуть позже, это дело поручили мальчишке совсем недавно, передав полномочия от местной полиции в руки Фантомхайва. Преступник выбирал себе в избранницы девушек обедневших дворян, закономерности в возрасте не соблюдал, единственное — он предпочитал блондинок с необычным цветом глаз. Не сказала бы, что зеленый являлся таковым, но именно у Лиззи оттенок их производил впечатление…чего-то дорогого? Изысканного? Как драгоценный камень. Начинать разговор первой не хотелось. Оправдывать свое нахождение в данной компании простым доверием было глупо — я на подсознательном уровне понимала, что меня хотят использовать, как наиболее выгодную женскую кандидатуру, знакомую с этикетом и находящуюся в положении безотказанности. Маркиза с Паулой — так звали горничную — покинули нас спустя какое-то количество времени. В голову пришло осознание, что сюда блондиночка не просто погостить приехала, а, скорее, ее родители нашли в этом поместье эдакую защиту. Почему эти королевские рыцари-шпаги самостоятельно не стали разбираться в подобном кощунстве осталось загадкой, видимо, только для меня. Сиэль, наконец, оторвался от втыкания в стену, и попросил дворецкого встретить гостей. Я ожидала увидеть кого угодно: от Гробовщика до семейного врача, но уж точно не своеобразную азиатскую парочку, фривольно расположившуюся по правую сторону от мальчика на одном из кресел. Мужчина представился Лау, женщина — Лан Мао. На самом деле представился лично только китаец, его спутница же сохраняла молчание и просто кивала, неприлично ерзая на его коленях. В ее наряде вообще было мало чего приличного. — Агнесса Бруккс, — приветственно кивнула в ответ, ощущая, как начинает затекать спина от держания осанки. — Наслышан, — нараспев ответил Лау, растягивая гласные в слове. — Ваш состав все пополняется, граф. — Агнесса, — Сиэль будто и не обратил никакого внимания на фразу в свой адрес. — Это мой партнер и информатор по совместительству. Ты ознакомлена с ситуацией, как я понимаю. — Да, господин. Мне будет необходимо перекрасить волосы? — Достаточно простого парика. Себастьян и эти люди помогут тебе в изменении внешности. Танака уже связался с лучшими ателье Лондона, и вскоре сюда прибудут портные. — Желаете представить меня обществу на ближайшем приеме? — Сойдешь за дальнюю родственницу тетушки Фрэнсис.       Никто из нас не спорил и играл свою роль, принимая очередной спектакль, как должное. Для меня подобный расклад, в некотором роде, был даже выгодным. В том случае, если удастся обзавестись хоть одной связью с каким-нибудь глуповатым аристократом, шансов на побег прибавлялось — так я думала. Немного поразмыслив и взвесив следующую, без сомнений, слишком дерзкую и смелую фразу, произнесла на выдохе: — Исключительно ради защиты миледи. — Думай, как тебе угодно. — Юнец лишь усмехнулся уголком рта.

***

      Дни полетели с еще более невероятной скоростью. Элизабет по-прежнему находилась в поместье, а на мне отдувались по полной программе. Я почти словила нервный срыв, когда примеряла уже двенадцатое платье, и литрами пила успокаивающий чай. С дворецким мы неожиданно сблизились — вернее, нет, стали более терпимы друг к другу, потому что контактировали слишком часто. Он вновь взялся за прогон моих знаний касаемо этикета, языка и поведения в светском обществе — продыху не давал, чертила. Складывалось ощущение грядущей сессии, по крайней мере, состояние выжатого лимона было приблизительно такое же. Вечерами Лиззи рассказывала о своей семье, скромно делилась, что любит детективные истории куда больше женских романов, и с большой охотой расспрашивала о буднях графа. Я рассказывала все без задней мысли, скрывая некоторые детали, и девочка периодически мрачнела от моих слов — всего на секунды — а потом вновь натягивала глупую улыбку. Маркиза не являлась простушкой. Это дошло до мозга после очередной вечерней встречи в ее комнате, когда по сложившейся традиции я по памяти пересказывала ей якобы выдуманный сюжет книги Дарьи Донцовой — стыд и срам мне, как журналисту, плагиатить, но писательницы в этом веке даже в планах не было. Элизабет тогда тяжело выдохнула, переводя взгляд на зашторенное окно, и одними губами произнесла: «Не знаю, как верить в это». И моего рассказа фраза не касалась совершенно — чувствовалось так. Попутно прорабатывался план действий. Никто не знал, как выглядел тот умалишенный, и даже демон не мог уловить его следов — что уже являлось пугающей странностью. Этот человек будто и не существовал вовсе, ничего не приводило к разгадке. По примерно прописанному ходу, мне необходимо было появиться на приеме, не отказывать ни одному человеку в танце, и вести себя достаточно активно, словом, стать доступной и желанной мишенью. Сиэль сказал, что за мной наблюдают как минимум пять пар глаз, а потому опасаться нечего. Представлять, что все они принадлежат Михаэлису не было никакого желания.       Двери дома Фантомхайв распахнулись для гостей ровно в пять часов вечера, первого декабря. Прибыло достаточно важных и знатных гостей, чтобы преступника никто не обнаружил, явись тот без приглашения, или будь он кем-то из простого сословия. Было достаточно неженатых представителей родов, чтобы был шанс проверить каждого. И не было ни единого, кто бы не скрыл лицо маской, за исключением принимающих аристократов и всего их персонала, то есть нас. Идеальный расклад. Идеальное условие. — Волнуетесь? — Себастьян поправил парик на моей голове, осторожно пригладив украшения в виде цветов. Я только вздохнула, морщась, и пропустила сквозь пальцы длинные светлые локоны. — Немного. И корсет слишком тугой. — Юбки платья колыхнулись, когда я, в сопровождении дворецкого, направилась к главной лестнице, вперед по коридору. Слуги, портные и демон действительно сотворили чудо. Макияж придал цвет лицу, сделал глаза более выразительными, распахнул взгляд. Одежда выгодно подчеркнула фигуру, будто делая ее тоньше и изящнее, а розовый цвет особенно хорошо подошел к подтону кожи — так мне сказали. Я долго рассматривала себя в зеркале перед выходом, неверяще касаясь щек — то отражение мое? Девушка по ту сторону стекла была красива, мила и даже более — прекрасна. Пожалуй, будь весна человеком, она выглядела бы именно так. От меня-меня в образе не было ничего, кроме блеклого цвета радужки, но и та словно сияла изнутри. — Вот как, — демон неожиданно тихо посмеялся, а после остановился, притянув меня к себе за руку. Я дернулась, непонимающе подняв голову, и вдруг осознала в полной мере, каким высоким был мужчина. Мы пару секунд молча смотрели друг на друга, а после в умело вшитый карман платья лег небольшой сверток карт, замотанных в плотную черную ткань. — Они Вам пригодятся. — Карты? Ты же не хочешь сказать, что этот сумасшедший де-… — Меня прервали, легко толкнув в спину ладонью. Отчетливо слышался голос Сиэля, произносящий приветственную речь. — Не заставляйте господина ждать, моя милая леди.       Выходя в свет под перешептывания гостей, которые только усилились с моим появлением, присела в низком реверансе, подняв голову после слов милорда: -… Рад представить Вам прибывшую из Франции Арию Фантомхайв, ныне вступившую в род Мидлфорд, мою драгоценную кузину со стороны тетушки. Я выпрямилась, улыбаясь так, как меня учил Михаэлис — чисто, ярко и открыто, умилительно склоняя голову вбок, и взяла за руки графа с маркизой, будто показывая подлинность семейных уз.

Под аплодисменты начался первый акт всеобщего спектакля.