***
— Раз-два-три, раз-два-три… Господин, держите спину ровнее! Раз-два-три… — язык заплетался, голова кружилась. Мальчишка мельтешил перед глазами, дворецкий протирал пыль на полочке в зале, а я беззвучно матюкалась сквозь зубы. Ладно, признаю, даже моя скромная персона была обучаема. Но это…это просто маленький кабздец на ножках! Все его движения деревянной доске подобны, а то, как он — определённо — стеснялся этого лишь усугубляло положение. Да и без музыки глухо было, а за неимением хотя бы базовой техники — включить её не представлялось возможным. Не приглашать же сюда весь оркестр, ну. Тяжело вздохнув, понимая, что фишка с воображаемой партнёршей не катит, оглушительно хлопаю в ладоши, явно возомнив себя пипец каким крутым педагогом в области танцев. — Стоп. Стоп-стоп-стоп, это совершенно никуда не годится, — отрицательно качаю головой, слыша раздражённые юношеские фырканья и тихие насмешки со стороны дворецкого. Начинаю расхаживать по залу, стуча каблуками, занимаясь усиленной мозговой деятельностью. Что мне делать? Я ведь и сама толком ничего не знаю. Про Пушкина в семи томах рассказать — пожалуйста, но не все эти вот танцы-шманцы, нет-нет. Это даже хуже, чем некоторые сцены отечественного кино… — Шурик! — вдруг взвизгиваю, подпрыгивая на месте, знатно пугая таким запалом бедного графа. — Ну конечно же, мать моя, как я сразу не догадалась? Бинго! Затем опомнилась, испуганно выпрямляясь под убийственный взгляд дворецкого, неловко улыбнулась, возвращая себе самообладание и англоязычную речь. Выдохнула, расправляя платье. — Господин Сиэль, предлагаю вам потанцевать с… — и тут растерялась. Да, я действительно собиралась задать ритм известной советской песенкой про Медведей, которые трутся спиной о земную ось, отдав дань любимым фильмам, но вовремя оценила ростовые параметры. Мальчик, хоть и носил обувь на небольшом каблуке, был определённо ниже и меня, и тем более дворецкого. И я очень сомневалась, что смогла бы отдать ему активную роль ведения танца, чувствуя такую заметную разницу. Пригорюнилась вновь, напряжёнными пальцами потирая переносицу. Нужно было придумать что-то новое и как можно быстрее. Время-время…его критически мало. Не заметила, как начала намурлыкивать себе под нос детскую песенку. Брадобрей, если не ошибаюсь, а ошибаться я могу и умею, тем более с такими сложными названиями. — Так, хорошо, — очередную безумную идею пришлось отмести в сторону. Я наблюдала за шокированными мордашками, когда, сев на стул в углу, невозмутимо снимала с себя обувь. Хоть какое-то уменьшение в росте, в конце-то концов. — Должен заметить, что это неподобающее поведение для… — Для преподавателя. Да-да, можете вычесть это из моей зарплаты, — раздражённо отмахнувшись от дворецкого, беспардонно прервав его на полуфразе, задвинула ботиночки за стул, и, подскочив на ноги, подошла к графу. Он почему-то чуть отшатнулся, но я осторожно взяла его за руку. Его ладонь была невероятно маленькой, худой и ужасно холодной. Да и сам он казался до безобразия хрупким, его хотелось если не защитить, то хотя бы откормить чем-нибудь более-менее простым и калорийным. Жареной картошечкой с салом, например… Поняв, что уже достаточно долго цепляюсь за мальчишескую ручонку, со вздохом кладу её себе на талию, придвигаясь ближе. Сиэля явно током шарахает, если не меньше, ибо он от моих манипуляций дёргается и выпрямляется, напрягаясь. — Да что же это… — безнадёжно вою, оглядываясь на мужчину в углу. Тот безмятежно улыбается, словно говоря, что и не такое видел. — Господин Сиэль, если вы сейчас же не расслабитесь, я буду вынуждена отшлёпать вас. Моё положение это позволяет. — Да как ты смеешь, — шипит мальчик, злобно смотря мне в глаза, делая шаг вперёд, и я еле успеваю опомниться и отступить назад. — Я твой работодатель… — Сейчас вы не более, чем мой ученик, — отвечаю в той же манере, отмечая для себя, что детское плечо под ладонью заметно расслабилось. Неужели с ним ругаться нужно?.. Ох, ну это я умею, это всегда пожалуйста. — Мисс, — мы кружимся по залу, пусть его движения и остались весьма дёрганными, но это определённо прогресс. — Вы забываетесь. — Правда? А может наоборот? — Что? — мальчик вдруг застывает, и я практически путаюсь в юбке платья, немного покачнувшись назад. Вовремя отхожу. — Поздравляю, мой дорогой ученик. Мы освоили первые три позиции классического вальса, — «наконец-то», добавляю мысленно, оборачиваясь к настенным часам. — А теперь вам пора пообедать и заняться другими делами. Граф заметно краснеет, что-то шипит и выходит из зала. Оглядываюсь в поисках дворецкого, но и намёка на него не нахожу, поэтому, зевнув, позволяю себе развалиться поперёк составленных стульев, прикрыв глаза сгибом локтя. — Пиздец.***
Меланхолично пережёвываю какие-то подгоревшие остатки омлета. Я тактично отказалась от приёма пищи вместе с графом, потому как увидя всё то разнообразие вилочек и ложечек, сразу же пожалела о пропусках в школе уроков технологии. Познакомилась с прислугой. Повар, Бардрой, был забавным мужчиной военной закалки. Он очень много курил и постоянно шутил фронтовые шутеечки, некоторые из которых были действительно забавными, поэтому я смеялась громко и в голос. Финни — очаровательный мальчишка-садовник, который скромно поинтересовался, понравились ли мне цветы в комнате. Пришлось кивнуть, родительским жестом растрепав светлые волосы на его макушке. Было неловко хотя бы потому, что никаких цветов не заметила, но расстраивать никого не хотелось. — Скажите, Агнесса, а вы любили погибшего мужа? — вдруг спросил Бард, когда я решила от души глотнуть лимонной воды с сахаром. И очень зря решила. Закашлявшись так, что перед глазами сверкнули непонятные искорки, противоречиво захрипела, отказываясь от тыкающегося мне в лицо платочка горничной. Та в свою очередь забавно-строго начала отчитывать мужчину, что задавать такие вопросы не просто неприлично, а отвратительно, и это ужасно больная тема для моей «израненной души». — Да нет, я… — кашлянув ещё пару раз, утёрла выступившие слёзы и шмыгнула носом. Привлекла внимание. — Я просто…ну…наверное… — Это был брак по расчету? — Нет-нет, просто мы… — Госпожа Агнесса, а вы когда-нибудь были замужем? Вздрогнула и выпрямилась, сжав вилку в руке настолько сильно, что, кажется, практически согнула пополам. Дружеская и вполне себе уютная атмосфера вмиг заледенела. Я даже заметила, как тревожно-подозрительно сверкнули стёкла очков горничной, как зелень глаз садовника словно накрылась мутной плёнкой. Бард вытянулся, показавшись мне каким-то ужасно высоким и массивным. Стало действительно страшно. «Кто эти люди?» — истерично билось на подкорке сознания, навязчиво давя на виски. Неловко кашляю, поднимаюсь, неуклюже продвигаясь к выходу. Паника в глазах определённо сказала достаточно, ибо буквально почувствовала заносящуюся надо мной руку повара. Тяжёлую мужскую руку, с широкой и грубой ладонью, которая наверняка ударит. И очень больно. Тут же тёмное пятно застилает взор. Я думаю, что ослепла, слышу оглушающий шлепок, но боли не чувствую. Жмурюсь, испуганно влипая в спину появившегося дворецкого, который наотмашь отбил намеревающуюся вырубить мою тушу руку, и теперь отчитывал прислугу так громко, что даже за шумом, в ушах стоящем, было отлично слышно. Я понимала этих людей настолько же хорошо, как саму себя, но одновременно и не понимала вовсе. Они определённо желали защиты для своего маленького хозяина, чью судьбу мне ещё придётся узнать, и готовы были добиваться этого любыми способами. Шальная мысль о убийстве пронзила насквозь. Они ведь действительно могли меня… — Миледи, прошу, отпустите меня, — раздалось сверху нравоучительное, но тут же исправилось на более спокойное. — Приношу извинения, но вы, при всём моём уважении, вероятнее всего вызвали некие подозрения. Случаи с подсыльным убийцей участились. — Замолчи, — шипяще обрываю, стискивая жёсткую ткань фрака в кулаках. Хочется ударить, разбить что-нибудь, обнять кота и потратить всю стипендию на полугодовой запас шоколадного мороженого с орешками. Хочется домой. — Мне постоять так? — уточняет с явной насмешкой, оборачиваясь через плечо. Хлопаю ладонью между его лопаток, вызвав тихий смешок, и самой себе кажусь просто отвратительным и капризным ребёнком. Утыкаюсь лбом в спину, нервно сглатывая. Сердце гулко колотится, кажется, что в горле; голова кружится. Невовремя вспоминаю песенку «Кружит голову, ай до упаду…», нервно хихикаю. — Что вас так рассмешило, позвольте узнать? — Песенка. — Быстро отвечаю, щурясь, закрываю глаза. — Вот как? Вы не только танцуете, но и поёте? — А ещё профессионально нахожу неприятности, — тихо ворчу, но почему-то кажется, что он всё слышит. — Да, представьте себе. — Что ж, я запомню, — а затем резко разворачивается, и я чуть ли не падаю прямо в его загребущие ручищи. Впрочем, всю драматичность и романтичность ситуации портит бесшумно зашедший на кухню паренёк со змейками, держащий в руках конверт: — «Опять письмо от Королевы», говорит Оскар. Моё мысленное: «господи прости, верните Путина на трон», слава всем, никто не слышит.