По ту сторону Дна

      Пассажиры сходили на берег, бурно обсуждая своё путешествие. Графа я потеряла в толпе пышных дамских юбок, а после и не заметила, как затерялась в них сама.       Лондон действительно не впечатлял. Скорее нагонял апатическое чувство страха, неуверенности в собственных силах и, откровенно говоря, угнетал. Я отошла от причала на несколько шагов, замечая на себе косые взгляды прохожих. Н-да, сброшенные кроссовки остались лежать на берегу, рядом с котом, а на ногах остались только носки. Мокрые, холодные носки. Ну что ж, если помру, то хотя бы не от голода, а от обморожения. Хотя и такая смерть мне не улыбалась, лучше уж повозкой сбейте.       Мне вообще никакая смерть не улыбалась, если честно.       Я хмуро оглядывалась по сторонам, бездумно шла вперёд, наугад, и прокручивала в голове дальнейший план действий. Всё это казалось глупой игрой воображения, чем-то запредельным даже, ненормальным. Разлад с психикой никогда не обнаруживался на проходимых мною медкомиссиях, поэтому уверенность в том, что у меня «все дома» была точной и безоговорочной.       Я не знала, какой сейчас год. Не знала, какое сейчас время года. Не знала, к кому обратиться и не показаться в глазах местных поехавшей на всю голову девушкой. Я вообще не знала ничего, поэтому и паниковала, глухо правда, внутренне, и невиданным способом отпугивала всех местных одной только враждебной аурой.       «Нужно найти хоть немного денег», — единственная трезвая мысль, пришедшая в голову, тут же разбилась о простой вопрос — где. Самодеятельностью я, конечно, занималась, но не думаю, что нынешняя публика оценит современную русскую музыку в полной мере её достоинств. Вариант с работой отпадал также, ибо кто возьмёт какую-то оборванку, можно сказать, с улицы, без документов и банального места жительства? Естественно такая обуза никому и в хрен не упёрлась, так что и это пришлось отложить в долгий ящик, так сказать, «на потом». Остался единственный выход — воровство. Это плохо, грех и всё такое, но на панель идти идея не шибко заманчивая, а других мозг больше не выдавал. Да, грех и всё такое, но кушать хотелось невероятно, согреться — ещё больше. Я зябко поёжилась, растирая покрасневшие от холода ладони, дыхнула на одеревеневшие пальцы, зажмурилась от сладкой дымки тепла собственного дыхания. Огляделась по сторонам.       Люди по-прежнему маячили из-стороны в сторону, кто-то дожидался экипажа, кто-то просто пытался отойти от, видимо, длительного плавания, чуть ли землю не целуя, а кто-то просто стоял замеревшей статуей, иногда переговариваясь с собственной прислугой. Ловить тут мне явно было нечего, да и опасно. В любом случае могут поймать, если не слуги, то какой-нибудь крепкий дворянин с горящим сердцем, переполненном чести. Поэтому пришлось тоскливо вздохнуть и припустить куда-то вперёд, через мост. Бег хоть немного разогревал, да и нужно было потренироваться во избежание возможной погони, но ничего масштабное тырить явно не собиралась.       Крупная брусчатка сменилась более мелкой — так я поняла, что вышла на площадь. Вокруг развилки витиеватых улочек, темные дома, лавочки с продуктами и какими-то безделушками, посудой, фарфоровыми фигурками. Чувствовала себя профессиональной воровкой, когда начала легко выхаживать по холодному камню, рассматривая с умным видом витрины и вывески. Когда дело дошло до мясной лавки и близстоящей кондитерской, живот скрутило судорогой с такой болью, что на глаза навернулись слёзы. Пришлось согнуться в три погибели, опираясь ладонью о кирпичную стену, тихо и болезненно простонав.       Блядство. Сплошное блядство. Я отлично знала, что не выживу так и месяца, со своими-то болячками и закидонами, периодическими обмороками и прочими штуками. Нужно было срочно поесть, просто необходимо, но вся стрессовость ситуации навалилась неведомым грузом на плечи, пригибая к земле ещё сильнее. А потом я поняла, что это просто чья-то рука.       — С вами всё хорошо? — скрипуче поинтересовался старческий голос откуда-то сверху, вынуждая приподнять голову и предательски-судорожно прищуриться.       — Да, я в порядке. Спасибо, — для пущей убедительности криво и натянуто улыбнулась.       Мужчина, а скорее уже дедушка, лет так шестидесяти, если не больше, подозрительно нахмурился, помогая мне встать, придержав за локоть. Седые волосы были зачёсаны назад, одежду скрывало утеплённое чёрное пальто, а под усами скрывалась чуть подрагивающая нижняя губа. Он что-то шептал, спрашивал, удерживал за плечи, не боясь испачкать белые перчатки. Я отчетливо понимала, что голова кружится, что, вообще-то, люди от таких путешествий и с ума сходят, а не носятся невесть где в поисках богатеньких аристократов, чтобы украсть у тех хотя бы пару монет.       Накатило отчаяние. Не контролируя себя, вцепилась пальцами в грубую ткань пальто, прижимаясь, начиная остервенело шептать.       — Пожалуйста, не оставляйте меня здесь одну, я…я просто не выживу в этом городе! Умоляю, дайте любую работу, я готова делать всё, что прикажете, я даже дворец одна выдраю, только, Господи, не… Не… — несла полнейшую чушь и останавливаться не собиралась. А потом внезапно так увлеклась собственной же игрой (хотя сейчас не думаю, что это игра была), да так, что аж разрыдалась прямо на груди несчастного старика, который, в общем-то, и не виноват ни в чём. Ни в том, что я вся такая честная бросилась опьянелую Ларку спасать, ни в том, что по Счастливой Случайности меня кинуло в неизведанное время, и даже ни в том, что я истеричка по жизни, паникёрша и всё из этого вытекающее.       Шмыгая носом и тряся плечами, слишком поздно ощутила, что на плечи легло что-то крайне тяжёлое и тёплое. Да и лиц, наблюдавших сию картину, прибавилось: вместо одного их теперь было пятеро, включая одну девушку в невероятно огромных очках. Я вздрогнула, чувствуя, что меня мягко отстраняют и с каким-то меланхоличным спокойствием заглядывают в глаза.       — Скажи, у тебя есть образование? — слишком резко и часто киваю, не успев даже обдумать собственный ответ. — Хорошо. Думаю, что на первую неделю работа у тебя есть. А уж понравишься ли ты господину — как знать, как знать…       — Сэр Танака, вы серьёзно собираетесь взять девушку с собой без одобрения Себастьяна? — хмуро спрашивает близ стоящий мужчина, закуривая, выдыхая серый дым в сторону. Старик молчит несколько секунд, просто прикрыв глаза, а потом замечает моё отсутствие обуви, недовольно качает головой и просит поспешить в повозку.       Не веря собственному счастью, рассыпаюсь в благодарностях, чуть ли руки не целую этому…как его…сэру, в общем, соглашаюсь на все условия, что он мне выставляет, а когда маленькая, хилая и ужасно тесная повозочка трогается, мгновенно засыпаю, вольготно развалившись на предоставленном плече той самой девушки.

***

      Просыпаюсь уже в небольшой и тёмной комнатушке, на жёсткой, неудобной кровати. Рядом стоит маленькая тумба с двумя отделениями, у окна — деревянный шкаф жуть какого угрожающего вида, чуть поотдал ещё одна кровать и такая же тумба, только с книгами поверх ней и ещё чем-то, напоминающее подсвечник. За окном пасмурно; подхожу, чтобы чуть приоткрыть его, замечаю на узеньком подоконнике графин с водой. Не долго думая присасываюсь к нему, жадно глотая жидкость, не удосуживаясь даже в стакан плеснуть. Вот словно отберёт кто, ей-богу. Уже потом до меня доходит, что вместо привычного дранья на мне вполне себе обычная, белая ночная рубаха из плотной ткани, доходящая до самого пола. Удивляюсь, как только не запуталась в этом безобразии, тру пальцами виски, хмурюсь. В дверь стучат, и почему-то знакомый голос за ней произносит короткую фразу:       — Одевайтесь, ваша форма висит в шкафу, справа.       Поинтересовались бы хоть, может я всё ещё сладким сном сплю. Хотя, чувствую, особого уважения к простому люду тут и не испытывают, не считая самого простого люда, конечно.       Спешно подхожу к высокому деревянному монстру. Дверцы скрипяще и нехотя поддаются, показывая внутренности. Помимо «моего платья справа» тут ещё есть полочки, и, собственно, несколько платьев слева, что разделены от моего небольшим расстоянием. Под платьем стоят простые и немного стёршиеся сапожки на шнуровке, которые тут же хватаю, потому что ступни от холода колит мелкими иголочками. Поздно понимаю, что ещё и чулки тёплые к этому набору прилагаются.       Пришлось раздеваться вновь.       Я неловко причёсывала волосы, найдя карманное зеркальце в ящике тумбы. Я там ещё и гребень нашла, и какую-то хлипенькую ленточку, чтобы заменить резинку. Платье было совершенно простым, по щиколотку где-то, тёмно-коричневым, с высоким воротом. Застёгивалось на мелкие пуговицы спереди, подвязывалось белым фартуком. Оглядеть себя на наличие опрятности не было возможности — в дверь уже минут пять настойчиво стучали, поэтому, досчитав до пяти и глубоко выдохнув, осторожно приоткрыла её, шагнув вперёд. И тут же, удивляясь собственной реакции, отпрыгнула обратно.       Час от часу не легче. Парень со змеями и чешуёй на лице. Чешуёй, понимаете? Да ладно, бог с ней, он со змеями. Змеями. Маленькие твари юрко обвернулись вокруг его рук и шеи, заинтересованно шипя в мою сторону, показывая языки.       Захотелось перекреститься.       — «Не бойтесь», говорит Эмили. — Разноголосо шепнул паренёк, делая широкий жест рукой в сторону, вперёд по коридору. Я дождалась, когда он всё же со своими гадами ползучими впереди пойдёт, отдалится немного, и направилась следом.       Здесь было много картин и ковёр, скрадывающий любые шаги. А ещё интересного цвета обшивка стен, расписанная под какой-то классическо-готический узор. Повеяло тоской и скукой.       Мы ещё минут пять шли, причём я топала, вся сжавшись, втянув голову в плечи и руки к груди прижав. Мой экскурсовод сопроводил меня до лестницы, кивнул и указал вперёд, а сам почему-то ушёл в другое крыло. Его загадочности мог бы только наш препод по праву позавидовать, но разбираться некогда было, поэтому, вспоминая, как там строятся все эти английские предложения, начала медленно спускаться вниз. Все былые крупицы уверенности растворялись с каждой следующей пройденной ступенькой, я не знала, что нужно говорить, не знала, как себя вести и не знала, чем могу быть полезной семье аристократов. С пламенной речью и уборкой явно загнула, потому как пыль просто терпеть не могла и была до жути брезгливой. Но хочешь жить — умей вертеться, так что особого выбора не было, надо же когда-то начинать.       Ступив на пол, как я поняла, холла, бездумно оглянулась в поисках хоть одной живой души. Положение незамедлительно спас ранее знакомый старичок, вежливо предложив мне локоть, за который пришлось аккуратно взяться и последовать в сторону. Я вдруг вспомнила, что комната для прислуги, вообще-то, на первом этаже находиться должна, но спрашивать ничего не решилась. Мало ли какие тут законы, может, это всё в целях безопасности или чего-то там ещё.       — Я всё объяснил юному господину, поэтому просто соглашайтесь на каждый заданный вопрос, — наконец нарушил тишину мой спутник, останавливаясь у массивных дверей.       — Почему вы доверяете мне? — неосторожный вопрос соскользнул с губ в тот момент, когда открывались двери.       — Я прекрасно разбираюсь в людях.       «Хреново разбираешься», — хотелось было брякнуть, но меня впихнули внутрь, закрывая двери и отрезая путь к отступлению. Столовая, как я поняла, была весьма изысканной, с интересным интерьером. Больше поражал огромный стол, во главе которого, мерно потягивая чай, восседал мальчик. Прищурившись, еле-еле успела поднять отвалившуюся челюсть с пола, унимая дрожь в руках. Этого просто…вот же дрянь. Тот самый граф, малец с мужиком, которые зомби-апокалипсис предотвратить успели!.. Н-да, шальная мысль прилетела в голову и вызвала тихий, нервный смешок. На ватных ногах подходя ближе, привлекла к себе внимание. Юнец офигел не меньше меня, чуть не поперхнувшись, в одну секунду строго выпрямился и нахмурился. Сверкнул камень кольца на большом пальце.       — Хм…весьма неожиданная встреча.       — Да, я тоже удивлена, — голос дрогнул и затих к самому концу фразы. Ну вот, дожили, дрожу тут, как осиновый лист на ветру, перед каким-то сопляком.       — Что ж. И вы утверждаете, что были учителем танцев у обедневшей дворянской семьи? — мальчишка прищурился одним глазом. Другой скрывался плотной чёрной повязкой, что вызвало некий прилив жалости. Ах, материнский инстинкт, заткнись и усохни.       — Да?.. — неуверенно кивнула, вспоминая, чего же эдакого там отплясывали несколько столетий назад.       — И поэтому вы отправились с мужем в круиз, чтобы начать жизнь заново в другой стране?       — Да, я очень люблю своего ненаглядного супруга, но и без работы сидеть не могла. — «Вот так и выходят замуж… Да-а, девки, не такой я судьбы себе желала, ох, не такой».       — Но так как ваш муж трагически погиб, не сумев спастись от страшного и необъяснимого создания, вы, в страхе за собственную жизнь, переоделись в рабочую форму и прыгнули за борт?       «Ёптвою матушку, ну и фантазия у старого. Предупреждают, вообще-то, когда муж дохнет». — А-а…д-да… Знаете, я в таком шоке до сих пор нахожусь, что ничего не помню…       Графёныш хмыкнул чему-то своему, но явно не поверил всей этой драме по Первому каналу.       — Сомневаетесь в моих способностях? — отчего-то брякнула, тут же больно прикусив кончик языка. Дурное ты создание! Ну и чё ты им сейчас тут, стриптиз у ложки показывать будешь? Мальчик на мой вопрос вопросительно изогнул тонкую бровь, прищурился и неожиданно усмехнулся, откинувшись на спинку стула, сцепив тонкие пальчики замком. Выдохнула.       — Так вот, чтобы вы знали, я прекрасно обучаю детей не только пресловутому вальсу, но и народным танцам. В прошлой семье мои ученики знали около десяти различных направлений, с лёгкостью обучались каждому движению и покоряли своим талантом бòльшую часть аристократии. К каждому ребёнку я нахожу индивидуальный подход, чтобы в скорейшие сроки обучит того сложным «па», и, знаете, выходит весьма успешно! — в запале речи совсем позабыла, с кем говорю, как и где. Но боевую стойку приняла, словно бы стопицот лет преподавала эти чёртовы танцы, хотя в последний раз отстукивала кадриль где-то в конце зимы на каком-то празднике. Понеслась душа в рай, держите меня семеро. Граф только задумался глубоко, а потом выдал совершенно неожиданный вопрос:       — Скажите, вы умеете обращаться с оружием?       — Надо — научусь, — самоуверенно вздёрнула подбородок вверх, качнувшись с пятки на носок.       — Отлично, — усмешка вновь исказила детские губы. — В таком случае, мисс Бруккс, Себастьян отведёт вас в вашу комнату. Однако прежде уточните своё имя, пожалуйста.       — Агнесса, — немного подумав, выдала. На ум не шло ничего английского, однако вспомнился текст-письмо, которое я переводила классе в девятом, как раз-таки от какой-то там Агнессы. — Хотелось бы узнать и ваше.       — Граф Сиэль Фантомхайв.       — Что ж, мне приятно познакомиться, г…господин Сиэль, — чуть склонив голову, заикнулась, едва не назвав мальчишку графом. Прозвучало бы странно. Я хотела сказать что-то ещё, как на плечо опустилась крепкая ладонь, затянутая в белую перчатку. Вздрогнула. Черноволосый мужчина, которого я от безысходности с мамкой спутала, оскалисто-мило улыбнулся, да так, что аж захотелось перекреститься больше, чем при виде змей.       — Я сопровожу вас, миледи.       — Да главное не сожри…       — Что, простите?       — Ах, ничего, это я так, тренируюсь в произношении. Мой покойный муж был славянских корней, — на этом моменте я тихо всхлипнула, якобы утирая слёзы от великой утраты любви всей свой жизни. — Простите, я…мне так тяжело. Я ведь осталась совсем одна.       В ответ — молчание и открытые двери. Н-да, собеседник из этого голубка вышел просто отвратительный, поэтому, когда тот повернулся ко мне спиной, весьма показательно выставила средний палец. Чтоб ты проспал и уволился по собственному желанию, сухарь бесчувственный!