Ухмылка

Начальник охраны сенатора от Альдераанского сектора неодобрительно бубнил под нос, что вездесущие журналисты мешают ему делать свою работу, а Лея изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Хотелось как можно скорее оказаться дома, активировать 3РО и проверить комлинк – наверняка от Люка были вести, раз Мон говорит, что Хан жив-здоров и скоро будет на Чандриле. Бешеная радость разбавлялась чувством тревоги и капелькой горькой вины на языке. Ох, великая Сила, какого же черта она натворила? Как вообще получилось, что годами подавляемый гнев вырвался наружу так легко? Ставшие такими родными всего за пару недель апартаменты встретили ее уютной темнотой и тишиной, а золотистый дроид обнаружился у шкафа в прихожей. Лея решительно щелкнула переключателем и тут же прикрыла плату панелью, а С-3РО тут же затараторил, неловко размахивая руками. Кое-что оставалось неизменным, например, нервный дворецкий, собранный руками ее родного отца да служивший верой и правдой сначала ее матери, а затем и брату. — …вот беда, принцесса! Я настаивал на особых полномочиях, но госпожа Канцлер… — Тихо! — шикнула на дроида Лея. Похоже, что прямо мимо апартаментов пронесся гравицикл, или ее растревоженные нервы играют с ней злую шутку? А быть может, кто-то и правда приземлился на парковке перед ее домом? Органа подошла к окну и с нервным удивлением заметила, что на посадочной платформе блеснул яркий красноватый огонек. — Отправляйся на подзарядку, 3РО, завтра у нас важный день. — Но принцесса! — Иди! Золотистый секретарь, шумно ступая металлическими пятками по отполированному полу, засеменил к кабине в конце коридора, а Лея, накинув на плечи куртку Хана, вышла на окутанную ночной темнотой посадочную платформу. Ее собственный спидер еще не успел остудить двигатели, а рядом виднелись очертания небольшого одноместного гравицикла. — Я не приглашаю гостей так поздно, Бренн. Генерал Тантор стоял к ней спиной, облокотившись о металлические перила локтями, и курил. Красным угольком мигнула сигарета, и Лея скорее угадала, чем увидела, что он медленно выдохнул облачко густого табачного дыма. Носа коснулся разносимый ветром тонкий аромат табака. — Да ты и в светлое время суток меня не жалуешь. Мужчина обернулся, прижимаясь к перекладинам спиной и снова делая затяжку. В плотных сумерках Лея видела лишь его очертания, но различила, как он нарочито медленно стряхнул пальцем пепел и наклонил голову, будто пристально рассматривал зажатую между пальцев сигарету. Напрягало хотя бы уже то, что он срывался на «ты», хотя ранее всегда старался придерживаться вежливой субординации, даже когда ухаживал. — Знаешь, я не курю вообще-то. В Имперской армии такой привилегии лишены почти все, да и для здоровья вредно, но нервишки же надо как-то успокаивать. Органе вспомнилось предостережение Мотмы, а также подумалось о том, что Мон ни коем образом не попыталась предотвратить подобную встречу. Как так получилось, что в союзниках, тех кто прикрывал ее спину, Лея внезапно стала видеть если не врагов, то недоброжелателей уж точно. Политика с дружбой несовместима. Так говаривал сенатор от Родии. Видимо, был прав. На платформе горели лишь тусклые фонари по периметру, а рассеянный свет соседних высоток не доставал до площадки, да и ночь сама по себе была темной: густые облака заволокли небо, и света звезд было не видно. Темнота смягчала линии, размывала очертания и нашептывала предостережения. Лея вдруг с кристальной ясностью почувствовала всю абсурдность ситуации: она в своем доме, на дружелюбной, мирной планете в сердце Новой Республики, рядом с ней генерал и боевой товарищ. Так какого же черта она не чувствует себя в безопасности? — Я бы предложила тебе выпить чаю, но я сегодня одна, без мужа, и пускать в ночи в дом другого мужчину было бы не очень-то хорошо. Лея старалась звучать дружелюбно и вместе с тем твердо с явным намеком «уходи». Пусть она и дала Тантору понять, что он ей совершенно не интересен, демонстрация Силы могла выбить ненавидящего Империю генерала из колеи куда больше, чем просто несогласие ответить на ухаживания. — Нехорошо… Согласен. На Лею Бренн не смотрел, крутил в пальцах почти скуренную до бычка сигарету, затянулся еще разок и щелчком пальцем отправил папироску в свободный полет. — Мусорить тоже нехорошо. Органа в очередной раз за день подумала, что собственный длинный язык – ее самый страшный враг. Бренн в три широких шага оказался рядом с ней, нависая над хрупкой фигуркой. От него резко пахло сигаретным дымом и опасностью. Рассеянный свет тускло отражался в темных глазах, и тонкие пальчики крепче вцепились в куртку Соло. От старой кожанки тянуло чуть горьковатым машинным маслом, вытяжкой коаксиума и морозом. — Хочешь поговорить о том, что такое хорошо и что такое плохо, Лея? Сильные руки сжимались в кулаки, губы гневно дрожали, а грудная клетка ходила ходуном – мужчина дышал глубоко, будто пытался хоть как-то сдержать клокотавшую в груди ярость. Был бы он адептом – мозги Леи уже превратились бы в фарш. Но на счастье Органы из них двоих потоки Силы ощущал не Бренн. — Мне жаль, что наш ужин был испорчен. Ее голос не дрожал. Никогда не дрожал, даже в зале Звезды Смерти, даже в допросной, даже в замке Джаббы. — Я знал Вейдера лично, — прошипел Тантор. — Я видел, как убивает Сила. Думала, я не пойму? Думала, никто не поймет? Прикидывалась обычным человеком? Он говорил все громче и громче, выплевывая слова в лицо той, кого боготворил долгие месяцы, той, о ком мечтал, обнимая безликих красавиц в холодной постели. Она должна была стать его наградой, его подругой, завоеванной неприступной крепостью, трофеем, черт возьми! А что получилось на деле? Лея Органа – адепт проклятой Силы. Могло ли быть разочарование Бренна еще глубже? — Ты была первой, кто поверил в меня! Ты была той, кто улыбался, кто подбадривал. Твои речи поднимали на борьбу, вдохновляли. Ты – последняя принцесса Альдераана, хрупкая, маленькая женщина, настоящая гроза Империи. Ты открыто выступала против Вейдера и не боялась! Теперь понятно, почему. Ты такая же уродка, как он! Хлоп! Звонкая пощечина заставила его наконец-то замолчать. Теперь и Лея дышала часто-часто, а на кончиках пальцев искрился озлобленный холод. Перед глазами снова возникли горы и озера Альдераана, а в голове голосом Люка гремела джедайская мантра. Лея сделала шаг назад и, вытянув руку, указала на гравицикл генерала. Она могла бы простить Тантору многое, но не такое откровенное сравнение с Дартом Вейдером. И ведь Бренн даже не знал, как он точен в своем сравнении – не в бровь, а в глаз. — Уходи. Тантор потирал ладонью скулу и выглядел уже не таким злым, но все еще оскорбленным, будто Органа в его глазах пала так низко, как только могла, будто она обидела лично, едва ли не специально надавила на больное. Скольких он потерял вот так – задушенных темным владыкой ситхом? Сколько раз сам испытывал на себе гнев Вейдера? Неужели после всего – Альянс, Эндор, тайные миссии – он так резко поменял о ней свое мнение? Будто по щелчку пальцев в одну секунду записал ее в стан «плохих» лишь за то, что она была одарена чувствительностью к Силе и применила ее для защиты и нападения. — Извиняться я не намерен. Но… почему ты не сказала? Почему скрываешь? Лея отступила еще на шаг, уже практически упираясь спиной во входную дверь. — Я не джедай, становиться им не собираюсь, а то, что произошло за ужином – досадно, и больше не повторится. А ты, Бренн, должен понимать, что чувствительных к Силе адептов в Галактике явно больше, чем один мой брат. И тебе пора бы перестать делать поспешные выводы и делить этот мир на черное и белое. Ханна-Сити привычно гудел, изнывающий от жары и духоты стеклянный гигант лениво улыбался разноцветными огнями. На соседней высотке полыхнул огромный неоновый экран с какой-то незамысловатой рекламой, на пару секунд освещая платформу перед апартаментами Леи красновато-фиолетовыми бликами, что огнем отразились в глубине карих глаз последней принцессы Альдераана. — А теперь, будьте добры, генерал, покиньте мой дом. Бренн сплюнул горькую слюну себе под ноги, кинул на Лею тяжелый взгляд и направился к своему гравициклу. Он резко завел мотор, точную тишину платформы у апартаментов разорвало мерным гулом ионного двигателя. — Соло знает? Тантор вцепился в руль так сильно, что у него наверняка побелели костяшки пальцев, а Лея вдруг испытала какое-то космическое облегчение. — Разумеется, — улыбнулась она, касаясь щекой ворота куртки Хана. — Он же мой муж. Последнюю реплику Бренна Лея уже не расслышала. Какие-то обидные слова потонули за ревом гравицикла, Тантор выкрутил ручку газа и резко стартовал. Органа поспешила вернуться в дом, заперла все двери и закрыла окна. Сердце колотилось как бешеное, а сна не было ни в одном глазу. Всего несколько часов, осталось продержаться всего несколько часов, и Хан с Люком вернутся. Скинув одежду, Органа полезла в душ. Стоя под горячей водой и прокручивая в голове все события последних недель, Лея все больше успокаивалась. Перед глазами все четче вырисовывалась картина, а фигуры будто расставлялись на шахматной доске. Многое прояснялось, а там, где банально не хватало фактов, разыгравшееся не на шутку чутье нашептывало правильные ответы. Сила урчала, как довольный зверь, искрилась снежинками, теперь полностью подконтрольная, будто посаженная на цепь ледяная лисичка. «Вульпекс, – вспомнила Лея, – такие обитают на соленой планете Крэйт». Люк был прав, визуализация помогает. Комочек света под сердцем удовлетворенно пульсировал. В ту ночь она уснула лишь на пару часов, а проснувшись, поспешила облачиться в свои сенаторские одежды и устремилась на девятую посадочную платформу перед зданием Сената. Утреннее солнце ласкало полукружье залива, отражалось веселыми бликами от полированных стекол небоскребов, снующих туда-сюда спидеров и гравициклов, ласкало зелень разбитых по всему городу парков. Солнцу было плевать на всех этих мелких людишек и их проблемы, оно грело одинаково тех, кто искренне радовался возвращению генерала Соло, и тех, кто недовольно опускал глаза, огорчаясь удаче Хана. Сенатор Органа стояла во втором ряду, позади Мотмы и адмирала Акбара. Ветер трепал полы туники и длинной накидки, когда на платформу приземлился до боли знакомый кореллианский фрахтовик. *** Бело-синее марево гиперпространства замерло на секунду, знакомо засосало под ложечкой, корабль дернулся разок, и Хан, наконец-то, увидел очертания зелено-голубой планеты. Кто бы мог подумать, что однажды он будет чертовски рад оказаться на орбите Чандрилы. Рад настолько, что даже будет согласен с аккуратным планом Люка. Рад настолько, что будет готов прикусить себя за язык, лишь бы скорее оказаться рядом с Леей. Корабли сопровождения прыгнули на полминуты раньше и уже ожидали «Сокола», передавая координаты посадочной платформы. То ли почетная гвардия, то ли военный конвой – Соло лишнее присутствие не особенно нравилось, но Люк был прав: было бы куда хуже, не забирай их с Агамара вообще никто. — Девятая, — хмыкнул Люк, прочитав сообщение. — Нас встречают с помпой. — Устраивать спектакли Мотма умеет. Чуи согласно заголосил, активно кивая косматой головой. Хан гневно выдохнул, в сотый раз за последние сутки напоминая себе, что ему нужно будет улыбаться, как только они с Люком сойдут с трапа челнока. Скайуокер тихо засмеялся, и Соло кинул на него требовательный взгляд. — Сила искрит как закоротивший дроид-румба, — хмыкнул Люк, переключая стабилизаторы и перенаправляя тягу. — Лея, похоже, знатно развлекается. Хан поерзал в кресле пилота, совершенно не оценив юмор Скайуокера. Быть может, с его джедайской колокольни это выглядело забавным или даже закономерным, но бывшему контрабандисту казалось, что он лучше кого-либо в Галактике знает, как сильно Лея не желает взывать к своим скрытым способностям. И почему Хану кажется, что Люк ему упорно что-то не договаривает? Сильные руки крепко сжимали штурвал, и Хану не нужно было даже отвлекаться на комментарии L3, переключаясь полностью на ручное управление. Передние щиты мерно гудели при вхождении в атмосферу планеты, а от рассветного солнышка немного слепило глаза. Будь ситуация иной, Соло бы даже залюбовался полукруглым заливом Ханна-Сити, но сейчас все, о чем он мог думать – девятая посадочная платформа и ожидающая его сенатор Органа-Соло. К кораблям сопровождения добавились гравицикл начальника городской полиции и спидеры почетной гвардии Канцлера. Вдоль стеклянно-стальных высоток приветливо мигали сигнальные огни, этакая красная ковровая дорожка. Движение на нескольких магистралях было перекрыто, Хан заметил толпы собравшихся на балконах и платформах небоскребов людей, приветствовавших возвращение всеми любимых генерала и джедая. Люк оказался снова прав, встречают их, действительно, с помпой. — И какую официальную версию им скормили на этот раз? — хмыкнул Хан, закладывая вираж и начиная снижение. — Спасение Агамара, — Люк расплылся в столь несвойственной ему плотоядной улыбке. — Храбрые герои Республики не позволили этому миру упасть в бездну отчаяния под гнетом Осколка Империи. «Сокол» знатно тряхнуло, когда Соло резко дернул рычаг переднего стабилизатора, а будь он адептом, корабль бы грозился развалиться пополам от полыхнувшей огнем ярости. — Агамару и без нас… — Хватит, Хан. Это цена твоей свободы, даже жизни. Так что, будь добр, просто прими это, — Скайуокер говорил это, уже не улыбаясь. — Прямо сейчас не время для необдуманных поступков или обиды. Тебе нужно сосредоточиться на моей сестре. Соло хотелось поспорить, но что-то в голосе Люка явственным образом просило бывшего контрабандиста заткнуться. Хан не особенно любил следовать чьим бы то ни было советам, но в этот раз решил послушаться. Многомесячный вояж из одной тюрьмы в другую и парочка новых шрамов поубавили даже его пыл. Через толстые транспаристилловые стекла уже различались силуэты вышедших на девятую платформу сенаторов, и Хан мгновенно отыскал глазами Лею. Она стояла во втором ряду, позади Мон Мотмы и ее самых приближенных к Канцлеру сенаторов. Соло выровнял корабль, погасил щиты, активировал трап и постарался покинуть кабину не бегом. Люк и Чуи шли следом. Почетный военный караул встретил генерала и мастера джедая, вытянувшись по стойке смирно и отдав честь. Хан учтиво кивнул бойцам, половину из которых он помнил еще с Эндорской операции, но быстро переключил все свое внимание на застывшую мраморным изваянием Лею. Она не улыбалась, не бросилась в его объятия, не плакала. Она… не делала ничего. Просто стояла там, на продуваемой всеми ветрами платформе у белоснежного здания Сената и придерживала худыми пальцами полы своей церемониальной альдераанской мантии. Лея приветствовала его глазами, в глубине которых плескалось столько любви, что Хан чуть было не споткнулся, почти сбиваясь с шага. Под подошвами сапог шуршал асфальт платформы, где-то со спины доносилось ворчание Чуи и раздражало напряженное молчание Скайуокера. — …не терпится услышать от вас, генерал Соло! Хан заставил себя оторваться от созерцания жены. Переведя взгляд на Мотму, он вдруг понял, что Мон ожидает от него какой-то ответной реплики. О чем она говорила? — Благодарим за столь теплый прием, госпожа Канцлер. — Люк сделал шаг вперед, становясь рядом с Соло. — Посланные в штаб отчеты в полной мере отражают наши, так сказать, приключения, но я и генерал Соло с удовольствием перескажем вам всю историю от начала и до конца. Да, генерал? Хан кивнул, растягивая губы в вынужденной улыбке, поклонился Канцлеру и легко коснулся губами протянутой руки. Будь на все его воля – встреча с Мон была бы иной. — Госпожа желает побеседовать со мной сию же минуту? — Соло ухмыльнулся так, будто одним только словом «госпожа» пытался кокетничать. — Смею набраться наглости и просить отгул. Два вы мне вряд ли дадите, ну хотя бы денечек? Боковым зрением кореллианец заметил, как хмурится Бренн Тантор, как переглядываются советники Мон, как сжимает губы Лея. — О, Соло, даже пребывание в плену вас не изменило! Все те же неуместные хохмы! — Мотма улыбалась слишком уж официально и не сводила с Хана внимательного взгляда, будто только и ждала, что он сиюминутно выкинет какую-нибудь глупость. Лея сжала ладони в кулаки, и от сильного порыва ветра скрипнул плафон у одного из резных фонарей посадочной платформы. — К слову о хохмах, хотите расскажу одну об адептах Силы на Агамаре? Люк практически спас ситуацию, переключая внимание Мон, знал, что она не осмелится в присутствии сенаторов проигнорировать мастера-джедая. Канцлер сделала приглашающий жест рукой, и вся компания с конвоем по бокам двинулась к зданию Сената. Хан в два шага поравнялся с Леей, и от пристального внимания пары дюжин чужих глаз начинало зудеть где-то под самой кожей. — С возвращением домой, генерал Соло. — Спасибо. Я рад вернуться, сенатор Органа. Он хотел бы сгрести ее в охапку, целовать ее губы, щеки, гладить волосы и дышать каждым ее словом, каждым ее вдохом. Но вместо этого Хан учтиво поцеловал Лее руку, сжал хрупкую ладошку и вместе со всеми зашагал вперед. На каждые два шага неторопливых сенаторов супруги Соло делали один, намеренно отставая от общей толпы. Мужчины и женщины из свиты Мотмы бросали на них колючие взгляды, но делать им замечания никто не решался. Мон несколько раз пыталась обернуться, но неугомонная болтовня Люка ее отвлекала. Когда вся процессия вступила в тень колоннады, Хан и Лея наконец-то остановились. Канцлер кинула через плечо осуждающий взгляд и громко окликнула последнюю принцессу Альдераана: — Телемост с адмиралом Даалой через двадцать минут, я не потерплю опозданий, сенатор Органа, генерал Соло. — И, пока мы ждем турболифты, пройдет уйма времени. А вот еще забавный случай, господа сенаторы… — Люк определенно точно не давал Канцлеру возможности отвлечься. Лея едва не послала Мон к хаттовой матери, но сдержалась, решительно поворачиваясь к наставнице спиной, прикрыла глаза, а когда открыла их, единственное, что она увидела, темный взгляд Хана, такой тяжелый, как грозовые облака. Этот поцелуй был таким же, как тот, самый первый, на Беспине. Будто все время и пространство сжались в одну точку, замерли перед взрывом, зависли в пустоте. Губы Хана были нежными, хоть и обветрились изрядно, а руки требовательно обхватили ее, прижимали к могучей груди, где под испещрёнными шрамами ребрами билось храброе сердце. Он был здесь, рядом, живой и все такой же безрассудный, и Лея чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя сильнее. Вместе с ней радовалась, казалось, сама Сила, и особенно крошечный комочек света у ее сердца. — Лея, прости, я не должен был… Органа остановила его, прижимая чуть дрожащие пальцы к губам. Не нужно, она не хочет слышать обещаний, которые Хан все равно не сдержит. Да и не хочет она, чтобы он менялся, чтобы переставал, надрывая глотку, бороться за чертов мир в чертовом мире. Она ведь и сама такая, чего уж тут… И он или она тоже, наверное, будут такими же – неугомонные Скайуокеры-Соло. — Хан, я беременна. Он видел взрывы умирающих звезд, и похоронил в черной дыре древнего космического монстра, летал сквозь туманности там, где не осмеливался ни один другой пилот, умел заводить друзей среди врагов, и выживать даже в самых безвыходных ситуациях, и ничто из этого никогда по-настоящему его не поражало настолько, что перехватывало дыхание, вышибало все мысли из головы, заставляло старый мир и старые ценности сгореть в одночасье и возродить из пепла что-то качественно новое. — Это… — язык будто распух и не слушался, слова застряли комом где-то в горле, щипали уголки глаз. — Это самое лучшее, что могло произойти. Хан разжал крепкие объятия, отстранился на шаг, бегло оглядывая Лею взглядом, нежно провел ладонями по плечам и рукам, а потом вдруг резко присел, подхватывая ее, закружил, наслаждаясь переливающимся колокольчиками смехом. Никто из них не знал, не мог знать, что два с половиной десятилетия назад подобная сцена разыгралась у иного здания Сената на иной планете, но так же, как и сейчас, госпожа сенатор сообщила своему мужу-генералу Республики радостную новость, а он обнимал и целовал ее, боготворил дарующую жизнь любимую женщину. Никто не знал, кроме Люка. Он видел это в лихорадочных воспоминаниях Вейдера на разваливающейся на части Звезде Смерти, долго еще потом видел во снах, как красивый светловолосый рыцарь-джедай кружит хрупкую Амидалу в тенистой колоннаде Корусантского Сената. Дядя Оуэн часто говаривал, что в мире не случается ничего нового, и история циклична. Заходя в турболифт следом за скорбно поджавшей губы Мотмой, Скайуокер от всей души наделся, что в этот раз история будет милосердна к его семье.