Ухмылка

Мерный писк приборов и пропитанный лекарствами сухой воздух – медицинский отсек белел чистотой стен и мнимым ощущением безопасности. Едва уловимый аромат духов Мон Мотмы был тем, за что Лея зацепилась, потянулась к чему-то знакомому с детства, привычному, и медленно открыла глаза. — Хвала Небесам! — выдохнула Мон, сидевшая у больничной койки. Больничная койка. Медицинский отсек. Двойная кардиограмма на мониторе. Твою же мать… теперь они знают. Так старательно, ревностно оберегаемая тайна открылась по ее собственной же глупости. Хан часто попрекал Лею за несдержанность, а Люк отчего-то горько улыбался, когда рядом со злившейся на весь мир принцессой начинало коротить дроидов-румбы или разбивались вдребезги тарелки и вазы. Но что сделано, то сделано, а Лея слишком хорошо выучилась быстро подстраиваться под внезапно меняющиеся обстоятельства. Молодая женщина дернулась в попытке если не встать, то хотя бы сесть, и это ей удалось подозрительно легко. Ничего не болело, не ныло, не кровоточило. Никакого физического дискомфорта, кроме разве что, зверского холода, ощущавшегося под самой кожей, будто в кровь ей влили жидкий азот или плохо разбавленную вытяжку из самого дешевого спайса. Органа методично принялась сбрасывать с себя трубки и резко дернула вставленную в вену иглу. На бледной коже выступила капелька темной крови, а Лея так и замерла с пластиковыми тонкими трубками в руках. «Сила убивает быстро и бескровно, – вдруг вспомнились слова Бейла. – Световой меч пронзает плоть легко, с мерным, почти торжественным гулом. Ярость адептов скора на расправу, но смерть – это то, что поправить уже нельзя, как бы силен ты ни был, как бы ни чувствовал вибрацию самой Вселенной. Я знал сильных джедаев, я видел торжество ситхов, Лея, но никогда я не видел, чтобы адепты действительно творили чудеса. Чудес не бывает». Лея скорее почувствовала, чем увидела, как канцлер Мотма вскочила на ноги, нервно улыбнулась и что-то тихо затараторила про то, как сильно она испугалась. Органа, игнорируя суетливо топтавшуюся на месте Мон, спрыгнула с постели и принялась оглядывать палату в поиске своей одежды. Покидать медицинский отсек в ситцевом халате не хотелось, ведь неподалеку, наверняка, дежурила маленькая армия журналистов, а за последнее время Органа и так дала для громких заголовков слишком много поводов. — Ох, девочка моя, что ты творишь! Ложись, я сейчас… сейчас позову доктора. Мотма заламывала жилистые руки, на запястьях которых мягко позвякивали церемониальные Чандрильские браслеты, и, похоже, была готова нажать тревожную кнопку вызова дежурного. Органа не сразу сообразила, что именно в такой простой фразе заставило ее напрячься. Ах да, точно – Мон собиралась позвать доктора. Не меддроида, а живого, человеческого доктора. Твою же мать… — Я в порядке, — буркнула Лея, гордо вскидывая подбородок. — Где мои вещи? Где мой дроид-секретарь? Я хочу отправиться домой. Монта кинула на молодого сенатора быстрый взгляд и устремилась к выходу из палаты. — Сначала тебя осмотрит мой личный специалист. Твое здоровье, Лея… — Мое личное дело. Где С-3РО? Органа почти не поразилась звучавшему в голосе железу. Угроза притаилась в знакомых нотках, предостережение плескалось в карих глазах, а с кончиков пальцев, казалось, были готовы сорваться искорки злости. Молнии Силы. Люк рассказывал, как Император использовал эту разрушительную технику и чуть было не убил Скайуокера. Вейдер сумел подобной мощи противостоять и даже обратить ее против Палпатина, хоть это и стоило ему жизни. Неужели из близнецов воистину разрушительный дар отца унаследовал вовсе не Люк? — У меня есть свой личный доктор, Мон. Спасибо за заботу. И еще разок: где мой С-3РО? Ледяная волна обожгла вены, пронеслась искорками по позвоночнику и отозвалась ноющей болью где-то у сердца. Воздух вокруг уже знакомо загудел, и Лея впервые не испугалась, зная наверняка, что происходит, осознанно добавляя голосу едва уловимой угрозы. «Ох, Люк будет в восторге!» – собственный внутренний голос сочился от ядовитого сарказма. Канцлер замерла у двери палаты, в нерешительности протянув руку к панели. Лея скрестила на груди руки и ждала, что сделает Мотма дальше. Джедайские трюки с убеждением на ней не работали, а вот такое явное прикосновение обжигающей Силы знакомая с Вейдером лично Мон не почувствовать просто не могла. И в этот самый момент Лее было откровенно плевать, какие ассоциации или скорбные воспоминания появляются у наставницы. Хрупкие плечи Мон содрогнулись под просторными белыми одеждами, но уже через секунду, она гордо выпрямилась, обернулась и смело посмотрела принцессе Альдераана прямо в глаза. Ни капли суетливой заботы, ни сочувствия, ни привычного тепла во взгляде Мотмы не было. Отсутствие страха и тонкий намек на отвращение – были. — За те двое суток, что ты была без сознания, произошло много всего. В частности, твой дроид-секретарь был излишне настойчив, и нам пришлось сначала установить на него ограничитель, а затем и вовсе отключить его. Лея дернулась, будто ее только что наотмашь ударили по щеке. — Вы отключили моего дроида? Руки сами собою сжались в кулаки, а Мон заломила бровь и недобро ухмыльнулась. — О, а два потерянных дня и парнишка в реанимации тебя не интересуют? С языка Органы чуть было не сорвалось «он заслужил», но она вовремя сдержалась. Под сердцем клокотала злость и не свое беспокойство, а отчего-то родной холод под кожей искрился, как снежинки на ледяных горах Хота. «Контроль, Лея! Нет эмоций, есть покой». Странное сочетания урчащей от довольства Тьмы и джедайской мантры сработало – сбившееся было дыхание выровнялось, а яркая пульсация комочка света у сердца не обжигала нетерпением. Органа дернула головой, отбрасывая непривычно распущенные волосы назад и постаралась придать голосу хотя бы протокольной вежливости. — И что я пропустила, госпожа Канцлер? — Сядь, Лея. — Насиделась, спасибо. Дерзить Органа не собиралась, но у Мотмы был такой вид, будто она напрашивалась. — Сядь и послушай меня. Ты наворотила дел, и мне пришлось разгребать дерьмо вместо тебя. Не так-то просто было заткнуть рты всем, кто ужинал на том балконе вместе с тобой и Бренном. Мне пришлось даже выступить с пресс-конфе… — Затыкать рты – занятие как раз для Канцлера. Что-то нестерпимо горькое полыхнуло в светлых глазах Мон Мотмы, но Лея ментально рявкнула на всколыхнувшееся чувство вины. Бичевать себя она будет потом, сейчас нужно напомнить Мотме, кто тут… главный? Органа так долго была на острие атаки и в гуще событий, что подчас забывала – она лишь часть механизма, что помогает колесу демократии вращаться, и к Канцлеру следовало бы проявлять чуть больше терпимости. А вот Мон об этом, кажется, не забывала ни на секунду. — Не смей дерзить мне, девочка! Мало того, что ты умолчала о своем положении, так еще и чуть не задушила Силой несчастного папарацци средь бела дня прямо в центре моего города! — Твоего города? Ответ, который совершенно точно не пришелся бы Лее по вкусу, вертелся у Мотмы на кончике языка. Он бы сорвался, да вот дверь палаты вдруг скользнула в сторону, пропуская в помещение седеющего мужчину в медицинской форме. За его спиной маячил меддроид, врач сделал вид, что ему совершенно не интересно, почему две самые знаменитые женщины Новой Республики стоят по разным углам комнаты с выражением ярости на красивых лицах. — Сенатор Органа, прошу вас лечь, мне необходимо удостовериться… — Ой, да идите вы все к черту! Лея потеряла терпение. Она рванула рукав больничного халата, ситец с незамысловатым цветочным принтом жалобно затрещал по швам. Доктор немного опешил и беспомощно обернулся к Мон, когда Лея стащила-таки халат и голодным ранкором впилась взглядом в Канцлера. — Вы свободны, — шепнула в сторону мужчины Мотма. — Но госпожа… — Сво-бод-ны! Отдав команды меддроиду, личный врач Канцлера удалился. Мон и Лея снова остались в комнате одни. Органа так и стояла посреди палаты и старалась не злиться еще больше от пристального взгляда, будто прикипевшего к ее животу. Горячий комочек света под сердцем недовольно пульсировал, будто и ему крайне не нравилось это повышенное внимание. Мониторы жалобно пискнули, по экранам прошлась рябь, будто засбоило электричество. Однако Мон и бровью не повела. Она презрительно дернула губой, подошла к шкафу в углу палаты и, вытащив оттуда светло-сиреневое платье, положила вещь на койку. — Вот одежда, Лея, — проговорила Канцлер. — С-3РО был доставлен в твои апартаменты, ты ведь сама дала мне доступ, так что не обижайся, что я вошла без стука. Золотистый болтун стоит вычурной статуей у тебя в прихожей. — Благодарю, госпожа Канцлер. Злость исчезла так же внезапно, как всколыхнулась. Органа оделась, быстро заплела волосы в простую косу и присела на краешек больничкой койки. — Успокоилась? — заломила бровь Мотма. — Нет, но, полагаю, что мне нужно узнать какие-то новости, иначе вы не стали бы задерживать меня здесь, Мон. — Проницательна, как всегда. С полминуты Канцлер молчала, просто буравя Органу тяжелым, как грозовые облака Камино, взглядом. Так Мотма смотрела на политических оппонентов, на провинившихся офицеров, но никогда на Лею. — Я знала, о том, кем приходилась тебе Падме. Органа ожидала очередных обвинений в устроенной неразберихе, новостей о каком-то политическом или светском конфликте, банальной обиды, но никак не откровения на счет своей родной матери. Услышь она эти новости с полгода назад – это перевернуло бы весь ее мир, но сейчас не было ничего, кроме легкого удивления, ироничного понимания многих событий и сути десятков задушевных бесед ее юности. — А что на счет отца? О нем вы тоже знали? Мотма устало вздохнула и в ее чертах, наконец-то, проступил намек на знакомое с детства тепло. — Догадывалась, — выдохнула женщина. — Падме и я были близкими подругами, я знала, что она беременна, это ведь я помогала Бейлу с документами после твоего удочерения: хоть он и был королевской крови, бюрократия Сената никому из нас не играла на руку. О твоем брате мне было неведомо, Бейл сохранил эту тайну. Что же до Энакина… некоторые близкие друзья подозревали их с Падме в связи, но доказательств не было ни у кого. Думаю, знали магистр Кеноби и падаван Скайуокера – тогрута по имени Асока. — И, конечно же, Император. — Да, думаю, о них он знал наверняка. О тебе, полагаю, все же не знал. — Обо мне вообще никто не знал. Некоторое время в палате было тихо, лишь пищал поврежденный монитор на стене. — Никто не ведал о личности Вейдера, — прошептала Мотма. — Но не узнать эту Тьму невозможно. Лея напряглась, но от едких комментариев удержалась. Мон все еще так и не перешла к рассказу о последних событиях, а ее внезапные откровения выбивали почву из-под ног. — Ты хоть понимаешь, какие выводы может сделать Галактика, если это вскроется? Мон смотрела так, как смотрят на провинившихся детей, нерадивых зачинщиков пакостей, выходящих взрослым боком. Однако же Лея не чувствовала себя нашкодившей девочкой и впервые с того вечера, как Люк рассказал ей правду, не стеснялась текущей по венам крови. — Дела Скайуокеров оставьте Скайуокерам, Мон, — тихо проговорила Лея и решительно поднялась на ноги. — И не волнуйтесь, я больше не дам поводов. — Разве? — Мотма дернула подбородком, снова оглядывая фигуру Органы. — Трижды подумай, Лея. Комочек Света внутри гневно запульсировал, заставляя поморщиться и интуитивно выставить ментальные щиты. Перед мысленным взоров внезапно нарисовались горы и водопады Альдераана, и Органа вдруг четко осознала, как это делается. Люк был прав – это и правда проще, чем кажется. — Когда придет время, я с радостью приму от вас поздравления, госпожа Канцлер. — улыбнулась Лея. Мон покачала головой, кажется, признавая, что эта битва проиграна. Когда она снова посмотрела Лее в глаза, то была уже много спокойнее, будто снова нацепила на лицо маску невозмутимого Канцлера Новой Республики. В конце концов они ими и были сейчас – Канцлер и ее Сенатор. — На связь с Триумвиратом Альянса вышли адмиралы Пеллеон и Даала, — проговорила Мотма, и Лея вся внутренне подобралась. — Совет Моффов был реорганизован. Во главе официального Осколка Империи теперь гранд-адмирал Гилад Пеллеон. Даала и Слоун, судя по всему, руководят большей частью флота, но вот, что странно: они отозвали войска с двух десятков планет, в том числе уменьшили присутствие на Кашиике и практически сдали нам Акиву. — Ведж? — Жив. Не особенно здоров, но привез с собой настоящий подарок – агента Норру Уэкли. Облегченный вздох сорвался с губ – и за старого друга, и почему-то за Империю. Совет Моффов Тройтена Терадока представлял угрозу всем мирам, как республиканским, так и имперским, одно только сожжение Вардоса чего стоило. Кстати о Вардосе. — Адмирал Версио? Гидеон Хаск? — Иден и Дел пересеклись с ними на Беспине. Осколок перегруппируется, они стягивают все силы к Западному пределу. Адмирал Акбар уже занимается разработкой новой операции. — Пеллеон и Даала, они не предлагали… вступить в переговоры? — неуверенно спросила Лея. — Сенат еще не признал Осколок официально. — Тонкая улыбка тронула губы Мотмы. — Передел власти всегда опасный момент. Империи попросту не до нас сейчас. Воспользуемся же преимуществом. Органа хотела поспорить, промолчать, спросить еще – все сразу. И это был верный признак того, что в таком нестабильном эмоциональном состоянии лучшее – сменить тему. — А что с Бренном? Зацепиться за Тантора и проявить вежливое участие показалось решением правильным, да вот только Канцлер резко поменялась в лице. — Ты задолжала ему объяснений, и он с тебя их стребует. — О как! — Я в ваши с ним дела влезать не буду. — У меня нет с ним никаких дел. — В любом случае, меня это не касается. — Мон привычным жестом разгладила складки канцлерской робы и бросила взгляд в сторону панели открытия двери палаты. — Меня касается назначенная на завтра головстреча с Даалой. В полдень по нашему времени. Ты нужна. И это был приказ. Так с Леей Мотма разговаривала впервые в жизни, а Лея почему-то не испытывала ни капли сожаления. Иногда былое, привязанности и неспособных понять людей просто нужно отпустить, дать прошлому умереть, оборвать сдерживающие тебя путы и устремиться вперед к чему-то новому, еще неизведанному. — Как прикажете, госпожа Канцлер. — Лея на полном серьезе ответила Мон церемониальный поклон, а когда выпрямилась, лукавая полуулыбка коснулась уголков губ принцессы Альдераана. — Конечно, я нужна вам, иначе Натаси засмущает вас своими предложениями сменить-таки прическу. Мотма дернулась, будто Органа влепила ей пощечину. В самом деле, неужели Мон надеялась, что соглашаясь играть по правилам, Лея не внесет в игру свои коррективы? Иногда Органа задавалась вопросом – а так ли хорошо Мотма ее знает? Уже занеся ладонь над панелью активации двери, Мон обернулась и бросила через плечо: — Ах да! Генерал Соло вышел с нами на связь. И пока ты распивала с генералом Тантором чай, твой муж успел даже совершить парочку полубезумных геройств и раздобыть преинтереснейшие сведения. Расчетное время прибытия генерала Соло и мастера-джедая Скайуокера в Ханна-Сити – восемь часов. Девятая платформа Сената. Думаю, ты захочешь войти в состав встречающей делегации. А сейчас отдыхай, тут или дома – как пожелаешь. Увидимся утром. Канцлер удалилась, оставив безмолвную Лею стоять посреди больничной палаты. Кардиомонитор разлетелся вдребезги. *** Однажды Натаси Даала узнала об одном весьма странном ритуале адептов Силы, вычитала в конфискованных рукописях джедаев. Sever Force – Отделение от Силы. Кое-где по тексту возможно было перевести также как Разрыв связи с Силой, и можно было бы долго спорить, как именно правильнее это назвать, но суть была ошеломляющей. Получалось, что самой мощной способностью адепта – и не важно темного или светлого – были не убеждение, не удушение, не телекинез и даже не молнии, а возможность выстроить барьер, непробиваемую стену, заблокировать восприятие самой Силы. «Вздор! Если бы было можно ограничить способность адепта взывать к Силе…» – подумала тогда молодая Даала, но священный текст все же не уничтожила. Она не поверила, нет, и не верила до тех пор, пока однажды после очередного военного совета к ней не обратился сам Дарт Вейдер. Ситх подождал, пока в зале заседаний не останется никого, кроме Даалы, даже Таркина он вежливо попросил удалиться. И если Уилхафф и забеспокоился о своей протеже, то виду он тогда не подал, как и не спрашивал никогда после, о чем был разговор. Двери за спиной гранд-моффа с тихим шипением закрылись, и тишину опустевшего зала разрывало лишь мерное гудение кондиционеров да рваное дыхание закованного в черные доспехи рыцаря. Храбриться Натаси даже не пыталась, но откровенного страха не выказывала, трусов темный владыка не жаловал, а слабонервные рядом с ним долго не служили. — Вам следует отказаться от привычки громко думать, лейтенант. Подхватив полы черного плаща, ситх грузно опустился в одно из кресел, и впервые за все время службы Даала не услышала в его голосе угрожающих ноток. Он вдруг показался ей запредельно уставшим, и молодая женщина вдруг осознала, что под маской скрывается человеческое лицо. Что толкнуло его на путь познания Темной стороны Силы, было уже не важно, Империи были важны результаты и только результаты, но Натаси была уверена – однажды этот человек принял решение, а потому и не терпел рядом с собой и капли неуверенности или сомнения. Вейдер долго рассуждал о чувствах и восприятии, а потом вдруг задал вопрос – если бы Натаси могла просто взять и «отключить» способности Лорда ситхов, она бы это сделала? И если бы сделала, то что потом? Ответить или даже обдумать ответ она не успела. Так страшно, как в тот вечер Даале не было ни до, ни после. Вейдер без особого труда ворвался в ее сознание, чуть ли не сметая на своем пути все воспоминания, выворачивая наизнанку все помыслы, выставляя напоказ все сомнения и детские страхи – он искал одно-единственное воспоминание, в котором рыжеволосая женщина читает запрещенный текст. Когда все было кончено, Даала была уверена – вот сейчас он ее и убьет. Однако ситх лишь покачал головой, отчего блики от ламп причудливо заиграли на жутковатой полированной маске. Вейдер рвано выдохнул, и модулятор не мог скрыть всей горечи в его голосе, когда он прохрипел «свободны, увидимся завтра, лейтенант». Никому, даже Уилхаффу Натаси не рассказывала. Хранила этот секрет яростно, будто он был ее собственным и отчего-то была уверена, что когда-нибудь она услышит о том, как какого-нибудь адепта поймали в ловушку. Каково же было ее удивление, когда Моден Кеннеди в своем докладе упомянул, как тяжело давалось Люку Скайуокеру использование джедайских трюков, каким ослабленным был прославленный убийца Императора в стенах ничем, казалось бы, не примечательной агамарской крепости. Даала подробно расспрашивала, было ли на том форпосте хоть что-нибудь. Кеннеди смог вспомнить лишь то, что Люк попросил расстрелять из бластера нечто похожее на алтарь с голубоватыми кристаллами. Натаси твердо решила, что как только, так сразу следует обратиться на черный рынок, поискать прячущихся в тенях старых джедайских прихвостней, чтобы разузнать подробнее. В конце концов, если можно было создать нечто, что буквально «отключало» адепта – самое время было этим заняться. У Республики был Скайуокер, а у Империи не осталось никого. — Значит, вся Галактика уверена, что имперский отряд пытался перехватить добравшихся до Агамара генерала и его ручного вуки, а пресвятые герои Республики успели вовремя. – Даала фыркнула, наполняя бокал кореллианским скотчем и протягивая напиток сидевшему напротив нее Модену. — Прекрасно сработано, лейтенант! Они чокнулись и пригубили обжигающий горло напиток. Кеннеди позволил себе расслабиться, откидываясь на спинку кресла, и устало потер глаза. За панорамным окном офиса адмирала проносились туда-сюда гравициклы и грузовые макси-спидеры. Равелин гудел, захлебывался деятельностью, а количество зависших на орбите Сартинайниана кораблей близилось к критическому. — Как ваше ранение? — участливо спросил мужчина. — Ерунда! — звонко ответила ему Натаси, стараясь все-таки лишний раз не шевелить закрепленной на перевязи рукой. — Если бы Терадок лучше подбирал в свою охрану кадры, я бы и понять не успела, что меня убило, а так… Знаете ли, Моден, как-то даже обидно было вступать в рукопашную с вооруженным до зубов штурмовиком смерти. Кеннеди лишь покачал головой, однако губы его расплылись в гордой улыбке. Даала в красках рассказывала своему помощнику о том веселье на Цасском маяке, которое он пропустил, впрочем ему было чем ей ответить, но приключения Натаси были не менее увлекательны, чем агамарский вояж Модена. После того, как двери зала заседаний Цасского маяка открылись, являя целому коридору охраны трупы моффов, штурмовики смерти бросились атаковать единственных выживших – Натаси и Гилада. Пеллеон принял удар первым, и Даала в очередной раз убедилась, что легендарный чисс научил своего протеже не только строить хитроумные планы. Слоун с верным ей отрядом смогла пробиться только через пятнадцать минут. Зато в аккурат ко времени, когда трое адмиралов, покрытые с головы до ног кровью и пылью, очутились в самом большом ангаре комплекса, на орбиту Маяка пожаловали супер-разрушители. Зависшие рядом с кораблями моффов «Химера», «Горгона», «Немезида», «Неумолимый» и «Бдительность» заставили умолкнуть все орудия и тут же успокоили несогласных. Пламенная речь Гилада Пеллеона прямо посреди огромного ангара с сотней TIE-файтеров и тысячью штурмовиков, транслировалась на все миры, хранившие верность Империи. Гилад официально провозгласил – Осколок! Тут же объявил себя гранд-адмиралом и призвал на Сартинайниан – новый Бастион Осколка Империи – первых помощников предателей-моффов правительства Тройтена Терадока. Он обещал прекращение безумных миссий старой власти, призывал сплотиться, чтобы дать отпор обнаглевшей от удач на поле брани Республике, и пообещал поддержку и защиту лояльным мирам. Бурные овации и преклоненные колени. Уже менее, чем через сутки имперские крейсеры устремились к Бастиону, а верхушке Альянса было послано сообщение. До официальных переговоров было еще далеко, но Натаси каким-то чудом назначила Мотме и ее свите голографический телемост. И теперь очень тщательно к нему готовилась. — А я думал, что речь вы будете писать на трезвую голову. Моден допил крепкий напиток и подумал о том, что за шесть часов сна он готов на что угодно. Натаси хитро сощурила глаза и, заправив за ухо рыжую прядь, опрокинула третью порцию обжигающего виски. — Заманчиво не делать этого вообще и отдаться в руки матушке-импровизации, — фыркнула она. — Но я, признаться, прямо сейчас не настроена представлять себе мысленный диалог с Мон. Ничего, кроме шуток про ее дурацкую прическу на ум мне не приходит. Кеннеди засмеялся в голос, запрокидывая голову, отчего жилки на его крепкой шее заметно напряглись, а Даала поймала себя на мысли, что засматривается. И пока мужчина ничего не заметил, Натаси поднялась и подошла к окну. — Я бы хотела, чтобы во время голосвязи вы были рядом, Моден. Вам нужно учиться не только брожению по темным лесам на пару с внезапными союзниками. — Политика – это не мое. Кеннеди прокашлялся и, поднимаясь на ноги, одернул полы кителя. Покрутил в руках пустой стакан и, внезапно смутившись, с отчего-то громким стуком поставил стекляшку на полированную поверхность стола. Даала не отрывала взгляда от марширующих на платформе напротив штурмовиков, а Моден был почему-то уверен, что она наблюдает за ним в отражении высококачественного транспаристила. Молодой мужчина подошел к своему адмиралу, становясь рядом, плечом к плечу. — Скажи вы хоть слово… Произнесено было шепотом, на выдохе, будто он сам не до конца верил, что осмелился это озвучить. Натаси грустно улыбнулась и слегка качнула головой. Ее лейтенант был чертовски проницательным, по праву занимал свое место рядом с ней и в том, что они все вместе строили, должен был занять не последнее место, а Даала никогда не была хороша как Таркин в деле подавления своих симпатий. — Но вы не скажете. — Уголки губ Модена дрогнули, вытягиваясь в подобие улыбки. Он не выглядел удивленным. Черт возьми, он все понимал без лишних объяснений и, похоже, правила этой игры принимал куда легче, чем она. Или же Кеннеди действительно поднаторел в искусстве носить маски, даже перед своим адмиралом. Особенно перед своим адмиралом, когда ей это было нужнее всего. — В другой жизни, Моден. Он кивнул и вытянулся по стойке смирно. — Разрешите идти, адмирал? — Разрешаю. От сотен фар, сигнальных огней взлетно-посадочных платформ, фонарей на стройке и аккуратных неоновых вывесок серо-стальной Равелин искрился, как драгоценный камень в бронзовой оправе. И впервые желто-красные каньоны Сартинайниана не резали взор. Здесь быть новому Бастиону Осколка Империи, и у адмирала Даалы еще полно работы. Скосив глаза на встроенный в столешницу голопад, Натаси решила, что пара часов сна ей точно не помешает. Рана поднывала тупой болью, а от медикаментов уже начинало тошнить. Она еще успеет поработать над речью для Мотмы и ответить на пяток писем с грифом «секретно». И когда она уже почти покинула кабинет, требовательно запищал комлинк. Частота ее личного осведомителя сюрпризом не стала, и Даала поспешила открыть сообщение. Пробежав короткий текст глазами, она усмехнулась. Хан Соло вернулся домой.