Ухмылка

Кабина пилота «Сокола» купалась в бело-голубых отсветах. Хан задумчиво перебирал пальцами любимые кубики, пока его глаза бегали по строчкам одного из последних посланных в штаб Альянса отчетов Лэндо. Чтение давалось все еще с трудом, десять-двенадцать мелко исписанных ауребешем страниц – и все, надбровные дуги словно опаляло огнем, хотелось разбить обо что-нибудь собственный лоб. — Гхыммм…. Поморщившись, бывший контрабандист потянулся за шприцем с обезболивающим как раз в тот момент, когда в кабину вошла Лея. — Хаттов хвост! — чертыхнулся сквозь зубы Хан. Принцесса Альдераана заломила бровь, скрестив на груди руки. Интересно, кто-нибудь сообщал ей, как ослепительно хороша она становится, когда злится? — Ты говорил, что уже не пользуешься. Ох уж эти угрожающие нотки в ее голосе! От одного только этого звука приятно немели кончики пальцев и нестерпимо хотелось коснуться крохотной морщинки между сведенных бровей или провести большим пальцев по скуле, коснуться губами нежной кожи на шее. — Это было вчера. — Хан поспешил отвернуться, чтобы она не увидела его заалевшие щеки. — А я уж было решила в кои-то веки поверить тебе на слово. — Ты просто зашла в неудачный момент. — Хан! — Что? Соло приготовился обороняться и выслушивать очередную гневную тираду, но Лея, внезапно растеряв весь свой пыл, подошла ближе и немного несмело коснулась его лба, провела подушечками пальцев по скулам и задержала ладонь на шее, поглаживая мягкие кончики растрепавшихся русых локонов. — Лучше любого обезболивающего, — выдохнул Соло. Яркая улыбка и искорки в глубине карих глаз стоили любого дискомфорта ранее. — Прекратите ворковать, вы меня смущаете! Лэндо деловито уселся в кресло второго пилота под оглушительный протест следовавшего за ним Чуи. Калриссиан еще раз проверил введенные ранее координаты и запустил дополнительный цикл калибровки орудий, исключительно на всякий случай. Лея не потрудилась отойти от Хана, а он только сильнее прильнул к ее ладони, его собственные руки бессознательно поглаживали изгибы ее стройных ног. Чуи что-то пробормотал про брачные ритуалы вуки, а Лэндо, наверное, уже в тысячный раз закатил глаза. — Салласт, дорогие мои, — пробормотал картежник, когда лампочка на приборной панели яростно замигала, сигнализируя о том, что пора бы переключаться со сверхсветовой. Хан, вывернув голову, легонько поцеловал ладошку Леи и весь обратился во внимание, когда его руки вернулись к штурвалу «Сокола». Десятидневный вояж был окончен, и им предстояла встреча с командованием Альянса. Судя по расплывчатым пояснениям Лэндо, готовилось что-то грандиозное. Хан искренне надеялся на это, ведь ему страсть как не терпелось погромче заявить о своем возвращении на поле боя – взорвать, например, очередную боевую станцию или разнести пару заводов по производству танков, разоблачить продажного политика или переманить на свою сторону целый корпус элитных штурмовиков, желательно вместе с TIE-файтерами. Эх, поскорее бы закончить эту войну и вернуться к тому, что чуть было не началось в капитанской каюте этим утром. Обещание чего-то невыразимо прекрасного в поцелуях Леи придавало ему сил, и даже Вейдер уже не казался проблемой. Владыка-ситх однажды уже встал у них на пути, как оказалось, безрезультатно. Соло плавно потянул за рычаг, серо-белое вращение за стеклом иллюминатора замедлилось, и через секунду они увидели черно-серо-красное очертание покрытого вулканами Салласта, на орбите которого зависли – сердце Хана сладко екнуло – «Раддус» и другие крейсеры флота Альянса. Наконец-то! Хан Соло снова в игре! — «Раддус» вызывает «Тысячелетний сокол». Говорит генерал Крикс Мейдин. Принцесса Лея? Полковник Калриссиан? Прием. Экипаж «Сокола», переглянувшись, синхронно заулыбался, после чего Лэндо и Лея одновременно указали руками на голо-передатчик и кивнули Хану. Соло, прочистив горло, принял вызов. — Капитан Хан Соло, «Тысячелелетний сокол» на связи. Запрашиваем разрешение на посадку. Пару секунд восторженной тишины, а затем: — Рады вас слышать, капитан. Разрешение на посадку даем! Добро пожаловать на борт. *** Мон Мотма действительно удивилась, увидев широко ухмыляющегося Хана Соло, под громогласные аплодисменты ступившего на мостик «Раддуса». Лея, опять же к удивлению Мон, не выглядела ни глупо-восторженной, ни расслабленной, ни польщенной. Будто ее самоубийственная миссия вопреки почти что прямому приказу командования Альянса не могла завершиться как-то иначе. — Хан, дружище, ты живой! — Соло! Вот так номер вы откололи на Татуине! — Ах ты, пират, мы как про Джаббу и Бобу Фетта услышали… Давно Мотма не видела столько улыбающихся лиц и светящихся от радости глаз на мостике флагманского судна. Она единственная была против присвоения бывшему контрабандисту звания «генерала». Собственно, за что? За «прекрасно» организованную операцию по эвакуации год назад на Хоте? За то, что подверг Лею опасности на Беспине? За то, что по глупости чуть не отдал в руки Дарту Вейдеру единственного оставшегося джедая, а потом еще и пропал на целый год? Ведь только из-за него одного лучшие из лучших – Лея, Лэндо, Чубакка и Люк – рискнули свободой и жизнями. — Хан Соло, все-таки решили присоединиться к нам. Мон попыталась улыбнуться, однако толику недовольства в голосе ей скрыть не удалось. Хан, нагло скривив губы, деловито пожал протянутую ему ладонь. Лея демонстративно встала рядом, плечом к плечу с Соло, и, очень выразительно посмотрев на наставницу, нахмурилась. Принцы, герцоги, сенаторы, богачи и короли… К ней сватались буквально все еще несколько лет назад! Она могла бы выбрать любого из них! А вместо этого… Сделав над собой усилие, женщина отогнала непрошенные мысли и, действительно, попыталась придать лицу дружелюбное выражение. — Мы бесконечно рады, что вы живы, генерал Соло. Адмирал Акбар крепко обнял Хана, который вздернул бровь и, стрельнув глазами в сторону Леи, одними губами прошептал: — Генерал?! Органа, закусив губу и отчего-то покраснев, кивнула. Адмирал не стал слишком долго рассыпаться в любезностях, а сразу же перешел к делу, вкратце описывая Соло ситуацию и взгляд командования на предстоящую операцию и участие в ней Хана. Лея в обсуждении не участвовала, покинув мостик вслед за Мон Мотмой. — Я понимаю, он может показаться очень интересным, но дорогая моя… — Остановитесь, Мон! Я понимаю, что вы хотите сказать и ценю вашу честность, но мы не будем это обсуждать. Мотма с какой-то особенной грустью посмотрела на молодую женщину. — Лея, однажды ты пожалеешь! — Ну, вот когда это случится, я обязательно вспомню ваши слова. И, гордо вздернув подбородок, Органа удалилась к себе в каюту. Слушать чьи-либо нравоучения ей не хотелось, а оправдываться за свои собственные чувства казалось пустым и неуместным занятием. Каюта принцессы Альдераана мало чем отличалась от кают офицеров командования. Небольшое светлое помещение, кровать полуторка, освежитель, письменный стол, кресло и просторный шкаф. Десятидневное путешествие с одной малонаселенной планеты на другую, долгие переходы в гиперпространстве по не самым популярным (скажем откровенно – нелегальным) маршрутам изрядно измотали Лею. Хотелось принять душ, выпить стакан реплицированного молока и завалиться спать – часиков на шесть, а то и на все восемь. Непозволительная роскошь! Но так хочется… Вода в освежителе была не слишком теплой, но и этого было достаточно после вечно сбоящей настройки температуры на «Соколе» и ледяного душа на Такодане. Заботливый персонал флагмана потрудился где-то достать для нее мыло с ароматом альдераанских лилий и обычную мятную зубную пасту. Вроде бы мелочь, но так приятно. Полотенце не было мягким, как и простое хлопковое белье непонятного серо-бежевого цвета: шортики и плотно облегающий топ. Надо же, сказал бы ей кто пару лет назад, что Лея будет скучать по изящным нарядам и кружевному белью – рассмеялась бы в голос. Органа вдруг вспомнила подарок Королевы Набу – то самое красно-золотое платье, что повергло в ужас ее отца. Легкая струящаяся ткань подчеркивала все округлости фигуры, достаточно открытая спина оставляла маневр воображению, а плавные линии полупрозрачных нарукавников и складки длинной юбки добавляли несколько агрессивному платью какой-то странной мягкости. Королева тогда почему-то сравнила восемнадцатилетнюю Лею с легендарной Падме Амидалой, а Бейл на этих словах как-то странно побледнел. Не в меру красивое, очень женское платье было настолько сексуальным, насколько это вообще было возможно в рамках приличия, ни в коем случае не претендующего на откровенность или вульгарность. А вкупе со сложной прической и ярким макияжем обеспечило юной Лее максимальное внимание на организованном Императором званом ужине, приуроченном к очередной годовщине образования Империи. За тот вечер ее сватали по меньшей мере четыре раза. Добрая половина сенаторов-мужчин хотела пообщаться с юной принцессой на всевозможные темы, и даже сам Палпатин отметил красоту сенатора от Альдераана. Никто тогда не заметил ни секундного сбоя в подаче электричества, ни пропавшей на миг радиосвязи, ни индифферентных официантов-тви’леков. Зато Повстанцы, подключившись к базе данных Имперского флота, смогли разузнать кое-что интересное о Галене и Джин Эрсо, а также получили подробное описание распорядка и схему трудовых лагерей пыльной планеты Вобани. — Красота – такое же оружие, как и бластер, — часто говаривала королева Бреха. — Смертоносное, если того требует ситуация. Главное – не использовать ее постоянно и не делать своим главным козырем или, упасите боги всех миров, разменной монетой. Лея вспомнила, как морщила нос и фыркала, слушая наставления матери, и грустно улыбнулась собственному отражению на слегка подернутом испариной стекле. «Интересно, а что сейчас делает Хан?», – подумала Органа, покидая освежитель и на ходу натягивая длинную, прикрывающую ягодицы тунику, которую она использовала как одежду для сна. Долго гадать не пришлось, как так Хан Соло собственной персоной обнаружился сидящим в кресле с ее голопадом в руках. Судя по всему, он изучал схемы какого-то имперского корабля (вроде бы «Tydirium», но с этого угла невозможно прочесть название) и задумчиво потирал пальцами подбородок. — Какого черта, Соло?! Хан встрепенулся и, окинув девушку тем самым взглядом, самодовольно ухмыльнулся. — Это, чтобы ты знал, моя частная каюта. Лея изо всех сил старалась не выдать, как радует ее присутствие Хана, и молилась, чтобы предательский румянец не коснулся ее скул. Напрасно, паршивец уже розовел под самой кожей, готовый вот-вот залить ее лицо краской смущения вперемешку с нетерпеливым желанием. Соло медленно отложил голопад и, вытянув ноги и руки, потянулся, словно наевшийся до отвала довольный жизнью лотальский котик, разве что не мяукнул. Весь его сияющий, самодовольный вид так и кричал: ты же рада меня видеть, не притворяйся. Это и бесило, и забавляло, и будоражило одновременно. Пока Лея пару секунд раздумывала, чего ей хочется больше: обнять его или залепить подзатыльник, Хан без всякого стеснения рассматривал ее оголенные ноги. — Пароль у вас, Ваше Святейшество, простой донельзя. Негоже в таком высоком чине не заботиться о безопасности своей частной каюты. А то мало ли, какие негодяи к Вам прорвутся. Веселый, беззаботный тон Хана был разбавлен тщательно завуалированным намеком. Он не предпринимал ни малейшей попытки встать и подойти к ней, обнять, коснуться, слишком откровенно пошутить или как-то еще выразить свое желание близости, но одного его нахождения здесь и ярких искорок в глазах было более чем достаточно. — И что же дальше, господин негодяй? Вы уже прорвались в мою каюту, снова называете меня «Ваше Святейшество», за что, помнится, я обещала Вас укусить, а еще без спроса пользуетесь моими вещами. Что теперь делать будете? Украдете мою невинность? — в том же непринужденно-веселом тоне попыталась ответить ему Лея. Хан как-то странно дернулся и очень серьезно посмотрел ей прямо в глаза. Лее понадобилось несколько секунд, чтобы до конца осознать, что она только что сказала. — Я не собирался ничего красть, — с убийственной серьезностью в голосе произнес Соло. — Ой! Хан, я… Прости, я не это… — Знаю. Он наконец полноценно сел, опираясь спиной о жесткий задник кресла и протянул ей руку. Лея, не раздумывая, подошла, остановилась между его широко разведенных коленей и положила обе руки ему на плечи. Теплые ладони Хана нежно прошлись от коленок до самых ягодиц, но не далее. Лея прикрыла от удовольствия глаза, запуская пальцы в русые волосы и привлекая его к себе. Хан уткнулся носом куда-то ей в живот и шумно вдохнул. Хватка на ее бедрах слегка окрепла. Ой, Боже! — Ты восхитительно пахнешь, — пробурчал Хан. — Это альдераанское мыло. С ли... лилиями, — отчего-то запинаясь, молвила Лея. — Угу. Лилии. Ты. Лея отчаянно покраснела, но то не был стыд, нет, лишь жгучее желание, пронесшееся шоковым разрядом по всему телу, разливающееся теплом по конечностям и скручивающееся узлом в животе. Приятное, томное чувство. Имея катастрофически мало опыта, Органа не совсем понимала, как ей следует сейчас себя вести. Она почти ударилась в панику, как вдруг поняла, что нервы или стеснение совершенно неуместны. Она рядом с Ханом сейчас, и будь что будет! — Должно быть, Мотме уже кто-нибудь доложил, что я сюда зашел. О, у Вас будут проблемы из-за наглого контрабандиста, Ваше Святейшество. — Хан задрал голову и подмигнул улыбающейся Лее. К своему удовольствию Органа отметила, как покраснели его уши и расширились зрачки. Ладно, хотя бы не одной ей стало неуместно жарко. Но отчего краснеет он? Разве не было в его жизни десятков подобных ситуаций? Его руки ласкали умело, а поцелуи были уверенными, властными, сводящими с ума без каких-либо усилий. Неужели он тоже, как и она, чувствует этот трепет? Эту умопомрачительную нежность? — Не называй меня так. — Признайся, тебе же нравится! — Ну… нет! Не нравится. Широкие ладони переместились чуть выше и слегка сжали округлые бедра, вызывая новую горячую судорогу, желание, которому трудно было подобрать название. — Ладно, как скажешь, Лея. Органа непроизвольно издала звук подозрительно похожий на стон. «Ох, святые боги всех миров, что ж он со мной творит? Возьми себя в руки, Органа! Сейчас же! А то ведешь себя как глупенькая фрейлина». — Я кое-что задолжал тебе, Святейшество Лея. — Хан непроизвольно облизнул внезапно пересохшие губы, пробегаясь глазами по хрупкой фигурке в его руках. И весь его опыт сейчас скорее мешал, чем помогал. Что ему сделать, как доказать ей, что она особенная? Что все, кто был до – уже стерлись из памяти, что не будет уже никого после нее, не может быть. — Что? — не сразу поняла она, слишком озабоченная теплотой его рук, что огнем ощущалось даже через ткань тонкой одежды. Хан резко поднялся, хватая ее под колени и приподнимая в воздух. От неожиданности Лея забавно пискнула и крепко вцепилась в его плечи. — Я тебе кое-что должен, —повторил Соло, чуть задирая голову и целуя хрупкие косточки ключиц. — Сама же сказала… Пара секунд, и она оказалась на своей кровати, прижатая к жесткому матрасу большим горячим телом Хана. На миг ею снова овладела паника, и миллион непрошеных вопросов пронесся в будто затуманенном сознании. — Я не собираюсь ничего красть, — шепнул ей Соло и нежно поцеловал в висок. Сердце билось гулко, заполняя все вокруг этим глухим, отчаянным стуком. Тук-тук-тук. Два неровных дыхания нарушали блаженную тишину скромной каюты. Губы Хана, теплые и нежные, аккуратно исследовали кожу ее шеи, ключицы, оголенного вдруг плеча, а трепетные пальцы мягко поглаживали кожу живота. Лея вдруг подумала, что самые смелые, отчаянные ее сны воплотились в реальность. Соло был так близко – сильный, теплый и вечно ухмыляющийся. Она легонько рассмеялась, подаваясь всем телом ему на встречу, требуя крепче объятий и жарче поцелуев. Лея никогда не страдала склонностью к глупым девичьим мечтам, не утруждала себя представлениями об идеальном «том самом вечере», как многие ее сверстницы из высших слоев альдераанской знати. Ведь, в конце концов, это всего лишь естественный ход вещей, ни к чему нагнетать лишнего драматизма и приторной романтики. Какая уж тут к чертям романтика? От части одежды они все же избавились – в какой момент, это Лея как-то упустила. Однако, когда руки Органы потянулись к ремню его брюк, Хан хмыкнул что-то вроде «в другой раз». Соло забавляла и умиляла ее откровенная неопытность, а осознание того, с каким покорством Лея отдавалась его уверенным ласкам, приносило удовольствие ничуть не меньшее, чем физическая реакция тела на ее объятия и поцелуи. Ох, ее тело пело для него, рвалось ему на встречу, отвечало на каждое касание, каждый поцелуй, каждое нежное слово. Она дрожала и задыхалась, раскрываясь перед ним, лаская и целуя его в ответ нежно и страстно одновременно, огнем горела, сгорала, в прах рассыпалась, и Хан был тем, кто толкнул ее за грань, показав, каким ярким может быть удовольствие тела. После того, как схлынула первая волна взорвавшейся всеми цветами радуги эйфории, Лея выдохнула: — А ты и правда отлично умеешь расплачиваться по счетам, Соло. — Как будто тебе есть, с чем сравнивать. — Не особенно. Черт возьми, только не превращай это в очередной повод для гордости. — Ни в коем случае. Хотя, признаться, мне лестно… Кожа его оголенной груди была приятной на ощупь, так и хотелось выводить тонкими пальчиками ничего не значащие узоры, прикладываться губами туда, где гулко билось сердце. Ребра мужчины покрывали тонкие шрамы, Лея провела кончиками пальцев по белым отметинам и вопросительно подняла на Хана глаза. — Еще на Кореллии, в юности, — сглотнув, ответил он на не озвученный вопрос. — Нарвался на несговорчивых имперских штурмовиков. Стрелять-то они не умели никогда, а вот орудовать вибродубинками их все-таки научили. Лея, оставив легкий поцелуй на его плече, устроилась поудобнее рядом, чувствуя, как на нее накатывает сон. — Останешься? — пробормотала она. — С удовольствием. А завтра утром выйдем из твоей каюты, крепко держась за ручки и высоко задрав носы! — хохотнул Хан, укрывая их обоих тонким одеялом. Лея, не выдержав, рассмеялась. — Ты хочешь, чтобы Мон Мотма поседела раньше времени? — А что? Твоя матронушка-надзиратель уже начала читать тебе мораль? — Ну, она попыталась… Тук-тук, тук-тук. Сердце бывшего контрабандиста отбивало сладостный ритм, тело, пусть и не до конца удовлетворенное, млело, согреваемое теплотой хрупкой фигурки рядом, а шальные мысли сменяли одна другую. Девушка в белом одеянии с забавной прической и огнем в глазах палит по штурмовикам, отчитывает его, будто вздорного мальчишку. Принцесса, Сенатор, Лидер. Аристократка из тех, кто при других обстоятельствах, наверное, и не посмотрела бы в его сторону. Хотя… Нет, она бы посмотрела, она – особенная. И с каких это пор тебя потянуло на сантименты, Соло? Впервые за долгое время Хан заснул с блаженной улыбкой на губах. *** Все системы имперского шаттла работали исправно, одному лишь вуки были неудобны узкие кресла. Оборудование и взрывчатка уже были загружены, команда проверяла и перепроверяла обмундирование, голопередатчики и бластеры. — Знаю, что сейчас не самое подходящее время, чтобы обсуждать… — Вот и не обсуждай, пацан. Люк нахмурился и смерил Хана долгим взглядом. — Ну, что? Ты на мне дыру прожжешь своими джедайскими глазищами. — Джедаи не умеют прожигать в людях дыры. — А ты будешь первым, кто научится. Люк закатил глаза, отмечая, что С-3РО прав – иногда Хан попросту невыносим. — Я не собираюсь читать тебе нотации… — Глянул бы я, решись ты попробовать! — …и лезть в то, что между вами происходит, а что-то уж точно происходит. В тоне Люка не было ни ревности, ни осуждения, но Хану почему-то стало немного неуютно. — Я ее ни к чему не принуждал, и под покровом ночи не крал ничью девичью честь, если тебя, святой отец Скайуокер, это так волнует! — начал злиться Соло. — Это мне известно, я лишь хотел… — Люк! Я люблю ее. Понятно? Скайуокер улыбнулся и примирительно положил ладони на плечи друга. — Единственное, о чем я хотел попросить – не делай на Эндоре глупостей. Иными словами – выживи, Хан Соло. Новоиспеченный генерал не смог сдержать широченной улыбки. Признаться, он никогда не воспринимал Люка как соперника за сердце Леи. Скайуокер скорее походил на ее брата, что было откровенно мыслью безумной: где принцесса Органа, и где сирота с Татуина? И тем не менее, одобрение Люка было Хану нужно. Он не осознавал этого, пока Люк сам не произнес эти слова вслух. «Не одобрение, нет, – почему-то вдруг подумалось Хану, когда Люк приобнял и поцеловал в лоб подошедшую к ним Лею, – Благословение». — Что? — Лея перевела чуть обеспокоенный взгляд с Хана на Люка и обратно. — Ничего, все в норме. Начинайте посадку, а мне еще нужно перекинуться парой слов с Лэндо. В ангаре показалась фигура в модном плаще, и Соло размашистым шагом направился к усатому генералу. — О чем вы беседовали? — спросила Люка Лея. — Обсудим это после миссии, хорошо? Органа отметила, что с самого возвращения с Дагобы Люк как-то странно на нее смотрит, будто ему нестерпимо хочется ей в чем-то признаться, но он не до конца уверен, а имеет ли на это право. Ну вот, воздух вокруг опять едва уловимо гудит, а Люк отчего-то грустно улыбается. — Я обязательно все тебе расскажу, — шепнул Скайуокер и, когда Лея отошла на достаточное от него расстояние добавил. — Сестричка.