Ухмылка

То, что для друзей было месяцами горечи и поисков, для Хана схлопнулось до одного неимоверно долго сна, не наполненного даже кошмарами. Между цехом по карбонитовой заморозке и победой над Джаббой Хаттом по ощущениям Соло пролетело лишь пара дней, когда на деле все было не так. Галактика, по его скромному мнению было ему должна за целый год жизни, но иллюзий Хан, не уличенный в наивности, не питал и радовался тому, что завтрашний день для него все-таки наступил. Давно на «Соколе» не собиралось столько народу. Даже без улетевшего на Дагобу Люка было как будто бы даже тесновато. Дроидам, ясное дело, спальное место было не нужно, но С-3РО умудрялся каким-то одному только ему известным образом постоянно попадаться Хану под руку и раздражать больше обычного. Чуи на радостях едва ли отходил от друга дальше, чем на пару метров, Лэндо со своими советами и перестановками мебели изрядно надоел, а Лея… Ох, Лея была так непозволительно близко и в то же самое время нестерпимо далеко. Лэндо весьма красочно описал Хану костюмчик рабыни, за что чуть не получил по усатой физиономии – даром что зрение к Соло пока еще до конца не вернулось. Но если пропускать мимо ушей все шуточки Калриссиана и действительно вслушиваться в то, что он успел кратко рассказать Хану, то выходило, что Лея рискнула всем, чтобы вытащить бывшего контрабандиста из лап Джаббы Хатта. Например: — Сам понимаешь, как смотрелся бы флот Альянса на орбите Татуина… Или вскользь оброненное: — Мон Мотма на базе сильно так удивится, увидев твою распрекрасную рожу… Лея свою выходку прокомментировала парой фраз, от одной из которых у Хана чуть сердце из груди не выскочило. — Надеюсь, за столько месяцев ты не успел окончательно заскучать, — сказала она, поцеловав его так, как не целовала никогда прежде. У них не было времени не то чтобы поговорить, а просто посидеть рядом хотя бы пять минут. Скромный медицинский отсек «Сокола» не мог дать всего, что нужно было человеку после карбонитовой заморозки, а витамины, которые ему колола Лея, не факт, что помогали. На вопрос «далеко ли нам до базы» Лэндо ответил: «Десять дней». Соло быстро сообразил, что после выходки на Татуине им нужно немного полетать, замести следы, да и наверняка база Повстанцев располагалась далеко от песчаной планеты и сектора, подконтрольного хаттам. И как бы сильно ни хотелось Соло высадить всех на каком-нибудь планетоиде, усадить Лею рядом с собой и махнуть куда-нибудь, куда угодно, он прекрасно понимал – у них есть дела, долг. А они — они еще будут. Каждой клеточкой своего тела и каждой нитью своей души он чувствовал обещание – им быть. Теплое, нежное, неизбежное и желанное – клятва, произнесенная без слов, – она была в том поцелуе во дворце Джаббы, в робком прикосновении пальцев к скулам или заросшим щетиной щекам, в тихом смешке и, наверняка, в закатываемых с каждой неуместной шутки глазах, в той самой кривой ухмылке. *** — Такодана, Хан. Маз уже ждет нас. Паркуемся, вырубаем все системы и идем, нам назначена встреча через два часа. Прошло почти четыре дня с момента спасательной миссии, и Соло уже различал размытые силуэты окружающих его объектов и людей. В кресло пилота Лэндо его не пускал, но и из кабины «Сокола», ясное дело, не выгонял. Хан, напрягая глаза, пытался извлечь из размытого сине-зеленого пятна хотя бы очертания так хорошо знакомых островков и озер. — Красиво. Если бы тут еще были горы и снег… Придыхание Леи прозвучало оглушительно близко. Ну конечно, зелено-голубая Такодана должна была чем-то напомнить ей о потерянном Альдераане. Хан вслепую протянул руку и ухватился за маленькую, теплую ладонь. Лея переплела их пальцы и с силой сжала, пытаясь касанием выразить все, что не могла произнести вслух. Хан провел подушечкой большого пальца по нежной коже и улыбнулся. Ему нестерпимо хотелось вновь ясно видеть ее лицо, каждую черточку, яркие карие глаза и аккуратные алые губы. И если даже зрение никогда к нему не вернется – что ж, то была малая плата за возможность быть рядом, делать общее дело, касаться ее руки, не боясь быть отвергнутым или осмеянным. — Ваше Святейшество, давненько Вы не бывали во дворцах. Готовьтесь ко встрече с королевой Маз. Лея выразительно фыркнула. — Во-первых, я с ней уже знакома, Лэндо устраивал нам голо-сеанс. И, Хан, назовешь меня так еще раз – укушу. — О, я на это надеюсь, — хмыкнул Соло. Чуи, протяжно рыкнув, отпустил едкую шутку, заставив Лэндо заливисто рассмеяться, а Лею опустить глаза и зардеться маковым цветом. Хан, вопреки привычке, грубовато ответил другу на его родном языке, чем привел Чуи в полный восторг. — О, какой кошмар! Принцесса Лея, должен вам сообщить, что даже поверхностное ознакомление с отзывами о данном месте приводят меня в состояние крайнего беспокойства. — 3РО, смешно жестикулируя, напомнил о своем присутствии. — Наши шансы не нарваться на драку с представителями пиратского сообщества равны девять тысяч семьсот шестьдесят пять к одному. Хан закатил глаза и шумно выдохнул через нос, Лея, наклонившись к нему, шепнула: — Скучал по старине С-3РО? — Угу. — Хан слегка повернул голову, чтобы была возможность упереться носом куда-то в шею Лее. — Кто еще мне расскажет о наших шансах на полный провал? О, это было смело и нагло с его стороны, но Соло было плевать, сдерживать себя сейчас не было ни сил, ни желания. Всего на секунду позволить себе эту слабость, вдохнуть аромат ее кожи, чтобы через мгновение снова отстраниться и вернуться к насущным проблемам чертовой Галактики. Теплое дыхание всего пару томительных секунд щекотало пульсирующую жилку на шее, но этого вполне хватило, чтобы Органа напрочь позабыла, как думать, говорить, двигаться и чувствовать что-либо еще, кроме пронесшегося по позвоночнику и осевшего где-то внизу живота электричества. Она уже подумала отстраниться, когда Хан нежно, едва уловимо коснулся губами ее кожи и тут же отодвинулся. Никто ничего не заметил, краткий миг, украденные мгновенья, но для них – сокровенное и священное. Не все сразу, все будет, время теперь на их стороне. Ведь так? Лея бы и под пытками не призналась, какие крамольные мысли вызвало простое, нехитрое приконсовение. Кое-как совладав с нахлынувшими эмоциями, принцесса Альдераана сосредоточила свое внимание на каменном строении, действительно чем-то напоминавшем замок. Лэндо и Чуи посадили «Сокола» чуть дальше, чем парковались остальные корабли, на всякий случай. Проверили заряды бластеров, закутались в плотные пончо, Лея повязала на голову легкий платок и накинула капюшон. — Лэндо говорил, что хатты дали за вашу головы награды, но не сказал, сколько. Хан согнул руку в локте, и Лея с радостью за него уцепилась и немного толкнула его вправо, все еще почти слепой Соло чуть не врезался головой в стальную балку, пока они спускались по трапу фрахтовика. — Ну, до убийства Джаббы я стоила пятьдесят тысяч, — улыбнулась Лея. — О, значит, если сейчас по нам начнут палить, то ценник увеличился в пару раз. Хан вроде как шутил и залихватски ухмылялся, но свободная правая ладонь крепко сжимала рукоять прицепленного к бедру бластера. Он покрепче прижал к себе Лею и старался идти на полшага впереди нее. — Хан, я и сама прекрасно могу. — Можешь. А я все еще хреново вижу. Лея хотела поспорить, но внезапно осеклась, сраженная неожиданной и робкой нежностью в хрипловатом голосе бывшего контрабандиста. Она улыбнулась, прикрывая лицо частью платка и немного замедлила шаг. — Ого! Органа не смогла сдержать полувосхищённого придыхания, проходя через узкий, заросший травой дворик, увешанный десятками флагов. — Кланы пиратов, борцы за свободу, вольные пилоты, банды Внешнего кольца, символы империи, символы Альянса... да тут просто — все! Лэндо и Хан синхронно ухмыльнулись. — Тихая гавань для тех, кто хоть сколько-то выбивается из общей канвы цивилизации, — протянул Хан. — Не бойся, Лея, здесь мы в безопасности под защитой Маз Канаты, — подмигнул Органе Калриссиан. — Надеюсь, не в такой безопасности, как на Беспине, дорогой мой друг. — Принцесса, ты будешь припоминать мне это до конца моих дней? — Именно. Лэндо фыркнул и, глянув на Хана, пробубнил: — Ангельский характер. Прям как у тебя. Хан не мог видеть, что друг смотрит в его сторону, но понял, к кому он обращается. И почему-то сердце Соло трепетно пропустило удар. Хан не верил в Судьбу, предопределённость, волю Силы или любое другое мистическое нечто. Но он верил в Лею. В ее слова, поступки, поцелуи, колкости и улыбки. А ее «ангельский» характер волновал и будоражил бывшего контрабандиста с того самого дня на Звезде Смерти, когда забавная юная девушка, указывала ему, как именно ее нужно спасать. Я люблю ее. Он впервые понял это, осознанно произнес про себя запретные слова еще на Хоте. Неожиданно нахлынувшие воспоминания на секунду выбили почву из-под ног. Люк и Хан обучали Лею ездить на тонтоне, а она смеялась и говорила, что это не сложнее, чем объезжать скакунов на Альдераане. Резвый зверь чуть было не сбросил Органу в сугроб, но она натянула вожжи и ловко переместила центр тяжести, с силой оперевшись коленками о животное. — Спокойно! Ох уж это железо в ее голосе! Самый сексуальный для Хана Соло звук на свете – не менее прекрасный, чем рев двигателей «Сокола». Спрыгнув тогда с тонтона, она подбежала к Хану, лучезарно улыбнулась и спросила: — Ну, что вы обо мне думаете, капитан Соло? Единственное, что он тогда смог из себя выдавить, было: — Ваше Святейшество, а вы неплохо смотритесь в седле. Ездить верхом умеете явно лучше, чем пилотировать звездолет. Она, ясное дело, завелась с пол-оборота и обрушила на Хана целый поток ярких эпитетов. Соло тогда стоял и ухмылялся, утопая в звуке ее голоса, любуясь раскрасневшимися на морозе щечками и слегка заиндевевшими ресницами, а потрескавшиеся на холоде губы будто так и просили зацеловать ее до потери пульса. «Ну, все, Соло, ты пропал!» – пронеслась в его голове шальная мысль. В тот день он твердо решил, что срочно должен вырваться на Татуин к Джаббе, но Хан совершенно не собирался сбегать. Напротив, ему хотелось отдать гангстеру долг и как можно скорее вернуться к Лее. И пусть бывший контрабандист был не пара принцессе, но будь он проклят, если не попытается сорвать с ее губ поцелуй! *** Лея была впечатлена и немного ошарашена после знакомства с легендарной Маз Канатой, о которой ей так много рассказывали Хан, Лэндо и Чуи. Миниатюрная женщина, повидавшая слишком много на своем веку, подкупала теплым, всезнающим взглядом за толстыми линзами очков, а также хитрой снисходительностью в голосе. — История знавала Королев гораздо моложе вас, моя дорогая. Однако, для той, что разжигает светоч надежды в сердцах людей – вы нестерпимо юны. Это было первое, что сказала Лее Маз, еще тогда – несколько месяцев назад, когда Лэндо вышел на связь с Такоданы, знакомя Лею со старой подругой Хана, готовой помочь с вызволением Соло из лап мерзкого гангстера. Органа опешила и впервые за долгое время не нашлась, что ответить собеседнику. Лэндо это тогда крайне позабавило. — Мааааз, прошу не смущай принцессу, — даже голограмма картежника будто излучала веселье. — Короны на голове я не вижу, да и не нужна она ей. Все тут – в глазах. О да, бездонный океан, лилии и сталь. — Каната улыбнулась и добавила. — Когда разморозите Соло, обязательно прилетайте ко мне. Вам нужно будет время и место, чтобы пересидеть первые пару дней. И вот они правда были здесь, во дворце Маз Канаты с размороженным, живым и почти здоровым Ханом Соло. — Хвала бесконечно мудрой Вселенной! — Невысокая старушка протянула к контрабандисту руки и Хан, опускаясь на одно колено, крепко ее обнял. Лэндо отвесил Канате изящный поклон, а Чуи смущенно прорычал нежное приветствие. — Да. О, да. Лея Органа. Здравствуй, дитя. Маз улыбалась нежно, без колкости во взгляде. Она протянула руку к стоящей на шаг позади Хана Лее и удовлетворенно зажмурилась, когда Лея пожала теплую морщинистую ладонь. — Последняя принцесса Альдераана, — тихо произнесла Маз. — Была, есть и останешься ею, пока твое храброе сердце бьется ради мира в Галактике, хотя сама ты – дитя войны. О, я много слышала про Альянс, Восстание… может, ты удивишься, девочка, но даже тут многие поддерживают вас. Империя выжгла непозволительное количество миров за слишком короткий срок. Чуи горестно рыкнул, Лея прикрыла глаза, пытаясь отогнать мучавшее ее воспоминание о взрыве родной планеты. — Маз, мы проведем здесь пару дней, подзаправимся, отдохнем. — Заговорил Лэндо. — А потом мы улетим, и, клянусь, Империя никогда не узнает, что мы были здесь. Старушка-пиратка рассмеялась, поворачиваясь к Калриссиану и выпуская ладонь Леи из своих увешанных браслетами рук. — Конечно не узнает! Не далее как час назад я приказала запереть трех имперских агентов. Соло нахмурился. — А это не вызовет подозрений? — Хах! Мои девочки их напоили. Эти голубчики проспят неделю и потом будут думать, что обнимались и целовались с тви’лечками ночи напролет, хотя на самом деле пускали слюни на соломенный матрас там внизу, в темницах. Хан восхищенно развел руки. — Маз, волшебница и кудесница! Лучшая из живущих! Пиратка позволила контрабандисту еще раз обнять себя и, когда он чуть было не промахнулся, пытаясь обвить хрупкие плечи старушки, шепнула: — Я так рада, что ты жив, но вижу, что не совсем здоров. — Насчет этого… — протянул Соло. — У тебя ведь все еще есть тот медицинский дроид? — Гибернационная болезнь, да? — догадалась, хмурясь, Маз. — Она самая. Сначала не видел вообще ничего, потом стал видеть большое белое пятно, но уже два дня никаких улучшений – просто цветные пятна и кляксы. Негоже лучшему пилоту Альянса Повстанцев вслепую вести бой с Империей. Каната хитро прищурилась и, уперев кулаки в бока спросила: — Могу помочь с подбором очков. — Ты так добра! Окликнув своих помощников на незнакомом Лее диалекте, Маз распорядилась увести Соло к меддроиду. Чуи, естественно, пошел с Ханом, не обращая внимания на протесты последнего. Лэндо и Лея проследовали за приготовленный для них стол, поели и, впервые за последние несколько недель, спокойно выдохнули. У Калриссиана на комлинке замигало входящее сообщение, и он, пробормотав «это Мотма», пулей вылетел из трапезной, чтобы голопередача прошла без помех. Они уже сутки ждали сообщения от своих соратников – им нужны были окончательные координаты точки сбора флота Повстанцев. Лея осталась наедине с Маз Канатой, которая очень пристально ее разглядывала. — А что ты сделаешь, принцесса, если лучший пилот Альянса останется слепым до конца своих дней? — спросила старая пиратка. — Стану его глазами, — не задумываясь ни на секунду, ответила Лея. — До конца своих дней. Маз улыбнулась и наклонившись к Лее серьезно произнесла: — Уже стала. *** Хан ненавидел медицинских дроидов, а маньяка, которого держала Маз, и подавно. Что такое обезболивающее, в программу этой жестянке явно заложить забыли. Отчитав «кусок мяса» за то, что пытается ускорить естественный процесс восстановления, дроид, которого программировали еще в разгар Войны клонов, целые сутки обкалывал Хана сыворотками, загонял его в бакта-капсулу и на десерт вкатил ему огромную дозу снотворного – как будто Соло не осточертел вынужденный сон. Когда сознание медленными толчками стало возвращаться к Хану, к концу подходила их последняя ночь на Такодане. Голова болела, в висках яростно пульсировало, а глаза пощипывало, будто в них насыпали песка. Собственное тело ощущалось тяжелой, неподъемной тушей, дышать тоже было нелегко, а мысли, одна дурнее другой, толкались перед плотно сжатыми веками яркими кляксами. Вдох. Выдох. Едва уловимый аромат альдераанских лилий. Он бы не спутал эту эссенцию ни с одной другой. Ровное, глубокое дыхание шелестело где-то совсем рядом, а на груди, там, где сердце, ощущалось приятное тепло маленькой ладошки. Очень медленно Хан открыл глаза. В капитанской каюте на «Соколе» неярко горели три лампы. На постели хватило места как раз на них двоих. Лея лежала на боку, подложив одну ладонь под щеку, а другая как раз покоилась на груди Хана. Они оба, само собой, были одеты, и, наверное, Лея просто уснула вчера тут, после того, как помогла Лэндо уложить спящего медикаментозным сном Соло. Он снова видел ее, хвала богам всех миров. Так четко и ясно – задорный кругленький носик, чуть приоткрытые аккуратные губы, темные волосы, что толстой косой опускались на грудь. Хан проследил взглядом нежный изгиб талии, округлость бедра, стройные, слегка согнутые сейчас в коленях ноги. Забавно, на ее ступнях были веселые носочки с нарисованными на них вампами. Интересно, где она их раздобыла? Ведь доставляемая повстанцам одежда была по-военному скромной и игрой красок не радовала. Лея была маленькой и хрупкой, казалась невинной и нежной. Но Хан знал как никто другой, что за трепетной внешностью скрывается железный характер, стальная воля, яркая душа, острый ум и беспредельно сострадающее сердце. Она слишком хорошо выучила уроки жизни, став Сенатором в юном возрасте и помогая отцу построить Альянс. И Соло знал, как важна для нее судьба Галактики, будто эта борьба с Императором и Дартом Вейдером была чем-то глубоко личным. Впрочем, после взрыва Альдераана винить ее пусть и в насильно подавляемом подспудном желании покарать было глупо. Хан восхищался ее выдержкой и жестким контролем собственной ярости, вектором направляемой куда угодно, но не на банальную месть. Но сейчас… она была хрупкой, беззащитной, расслабленной молодой женщиной, без какого-либо пошлого расчета или непристойных намерений уснувшей рядом с ним. Она не выражала беспокойство и заботу словами, да и ни к чему им были все эти пустые разглагольствования. Ее ладонь на его груди говорила громче и ярче целой тысячи нежных эпитетов. Соло аккуратно приподнял собственную, будто налитую свинцом, руку и накрыл ее ладошку своей. Тук-тук-тук. Сердце радостно билось о ребра. Любящее и любимое. *** Когда снова впавший в дремоту Хан проснулся окончательно, было уже раннее утро – встроенные в стену часы показывали рассветное время. Повернув голову в сторону Леи, Соло увидел, что она уже не спит, а смотрит на него своими теплыми карими глазами и легонько улыбается, их ладони с переплетенными пальцами так и покоились на груди контрабандиста. Хан криво ухмыльнулся и потянул ее на себя. Лея хихикнула, запуская пальцы свободной руки в непослушные русые волосы, прижалась губами к щеке, перемещая вес своего тела на Хана, прижимаясь к нему, чувствуя, как два сердца застучали в унисон. Его губы дрожали, аккуратными поцелуями очерчивая линию ее скул, кончика носа, подбородка, остановились на ямочках на щеках, и наконец встретились с ее губами. Поцелуй до остроты настоящий, не кружащий голову похотью и не дурманящий страстью, острый, заставляющий почувствовать течение времени, осознать себя с предельной ясностью. Обещание. Клятва. Молитва. Когда она отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, Хан тихо рассмеялся. — Так будет всегда? — спросила Лея. Теплая мужская ладонь легла в основание шеи, Хан прижался своим лбом к ее и выдохнул: — Да. На этот раз она притянула его для поцелуя. Уже более жадного и страстного, выражающего желание молодого тела. Дыхание участилось, по позвоночнику будто пронеслись электрические заряды, теплом разливающиеся внизу живота. Сильные ладони требовательно сжали будто опаленные огнем округлые бедра, а тонкие пальцы до побелевших костяшек вцепились в широкие плечи. Она шумно выдохнула, когда он жадно припал губами к впадинке на тонкой шее, бесстыдно лаская ее до боли налившуюся грудь через тонкую ткань туники. — Лея! Буди Хана, нам нужно взлетать через час, иначе мы опоздаем к назначенному Мотмой времени, а ты знаешь, как она тогда разворчится. Голос Калриссиана прозвучал в опасной близости с дверью каюты. И даже, если картежник зашел бы сейчас внутрь, то он не обнаружил бы ни переплетенных нагих тел, ни разбросанной на полу одежды, однако раскрасневшиеся щеки и сбивающееся дыхание Леи и Хана сказало бы за них все без слов и лишних намеков. — Проклятье, Лэндо! — чертыхнулся Хан, вдруг ясно осознавая, что именно могло бы произойти, не вмешайся сейчас вездесущий Калриссиан. Лея издала какой-то непонятный звук между стоном разочарования и рыком ярости, с силой прижимаясь разгоряченным лбом к плечу Хана. Они еще с минутку полежали, обнимаясь и восстанавливая дыхание. Соло тихонько радовался, что гибернационная болезнь отразилась только на его способности видеть и почему-то не испытывал ни капли стыда за более чем очевидное сейчас возбуждение. — И, как обычно, у нас много дел… — попытался пошутить он. Лея пихнула его кулаком куда-то в бок и шутливо нахмурилась. — Ты мне должен, Хан Соло! — она улыбалась. — За это утро и за все те бесконечные бессонные ночи или яркие до одури кошмары, пока я была одна, а ты висел на стене Джаббы неказистым аксессуаром. Хан беззлобно фыркнул, поглаживая ее бедро. — Ну, я отлично расплачиваюсь по счетам, знаешь ли. — О, не сомневаюсь. Тяжко выдохнув, Лея все-таки отстранилась и встала с постели, разгладила ладонями измятую тунику, натянула сапоги и принялась закручивать волосы. Хан наблюдал за ней, заложив руку за голову и лениво потягиваясь. Лея по-хозяйски направилась в гардеробную и вернулась оттуда с уложенными в причудливую прическу волосами и новой одеждой для Хана, сама она сменила лишь жилет и взяла один из подаренных Лэндо плащей. — Я смотрю, ты отлично тут освоилась. — Губы Хана растянулись самым счастливым образом. — Ну, когда-то же женская рука должна была коснуться этого бардака. Правда, Лэндо тоже помог, ты же знаешь его пунктик на чистоте. — А с чего это ты решила, что раньше тут не было женской руки? — изогнул бровь Хан и картинно взъерошил себе волосы, поднимаясь с постели. — Я ведь такой красавчик. Лея рассмеялась и закатила глаза. — Это же «Сокол» – неприкасаемое твое святилище. Или хочешь сказать, что водил сюда подружек? Была бы Лея другой женщиной, ревнивой и глупой, реплика прозвучала бы неуместно. Но в ее голосе не было ни капли постыдного намека или пошлого интереса. — Признаться, ни одной. «Сокол» – это не место для… Хан внезапно осекся, вдруг вспомнив единственный раз, когда пытался здесь, в этой самой каюте, соблазнить красивую девушку. Его прекрасная ухмылка угасла, и Лея, подойдя ближе, вытянув руку, коснулась кончиками пальцев тонкого шрама на подбородке. От удовольствия и умопомрачительной нежности забилось галопом сердце. Он поймал ее ладошку в свою и прижался к ней губами. Где-то совсем близко раздался оглушительный вой Чубакки, похоже 3РО неправильно перевел сообщение бортового компьютера, из-за чего Чуи отхватил заряд статического электричества от одной из панелей управления в оружейной. — У меня предложение, — хмыкнул Хан. — Полетим когда на миссию, оставим всех их на базе. Или сдадим на поруки Люку. Лея смешно фыркнула. — Ну конечно, ты же первый и заскучаешь. — Мы с Чуи вполне можем… — Я имела в виду милашку 3РО. И, хитро подмигнув Хану, Лея покинула каюту. — Ну, что у вас там стряслось? — раздался в коридоре ее требовательный голос. Хан, снова улыбаясь, поплелся в освежитель, после разгоряченного пробуждения нестерпимо хотелось принять холодный душ. По пути он отмечал незначительные изменения, привнесенные в каюту Леей, и думал о том, как органично все это подошло и пришлось ему по вкусу. Появившись в кабине пилота, Хан подмигнул обернувшемуся к нему Лэндо, после чего Калриссиан, хлопнув старого друга по плечу, уступил ему место пилота. По правую руку от Хана расположился сияющий от счастья Чуи. — Ррррррраааа! Гр! Аррраррррааррр! Ааааар! — Да, приятель. Именно так. Хан коснулся своих счастливых кубиков, закрепленных на верхней панели кабины, и подумал о том, что весь этот чертов год талисман находился с Леей, Чуи и Лэндо. Когда вошла Лея, Соло будто обдало жаром от одного только воспоминания об утренних поцелуях. Лэндо, словно хитрый учуявший добычу лис, хмыкнул, пряча улыбку. Лея покраснела и на секунду смущенно опустила глаза, но тут же обратно вскинула голову, гордо расправила плечи и, заняв кресло за Ханом, протянула вперед руку и нежно сжала его плечо. — Координаты точки сбора уже введены, — произнесла Лея. — Командование Альянса ждет. Стартуем, Хан. — Как прикажете, Ваше Святейшество. Лея привстала, перегнулась через спинку его кресла и слегка прикусла его за щеку. — Я предупреждала, назовешь меня так еще раз – укушу. Хану даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, как широко она улыбается и как картинно закатывает глаза Лэндо. — Ну, так я на это и рассчитывал. Соло не смог сдержать счастливой улыбки. Он был жив, снова мог видеть, сидел в кресле пилота на родном «Соколе», рядом были соратники, а теплая ладошка Леи на его плече грела лучше, чем тысячи солнц. Плавно потянув за рычаг, Хан с особенным замиранием сердца почувствовал, как привычно урчит двигатель «Тысячелетнего Сокола», как космос вокруг превращается в бело-синее марево. Он наконец-то был дома.