Ухмылка

Он всегда ухмыляется. Даже в ее снах. Особенно в ее снах. Растрепанные русые волосы, словно он только что встал с постели или пробежал стометровку против ветра, крупный нос, тонкий шрам на подбородке, грустная смешинка в глубине глаз и приподнятые уголки губ. Ох уж эта чертова кривая Соло-ухмылочка! Его губы словно всегда живут отдельной, натужно-радостной и слегка ироничной жизнью. За его улыбкой столько всего – невысказанного, выстраданного, горького, – что иногда ей кажется: перестань он ухмыляться хоть на секунду, и весь его мир распадется на миллионы осколков, как разлетелся в пыль некогда прекрасный Альдераан. Он кривит губы и картинно заламывает бровь, а ей кажется, будто воин поднимает свой щит, готовый обороняться. Отшутиться, отмахнуться, отсмеяться – ото всех обид и разочарований. Заранее саркастично фыркнуть, ведь разве может быть ему счастье? Она могла бы… Что? Нет, не хватило смелости, не позволила собственная гордость. И теперь воспоминания терзают ее каждую ночь. Уже целый год, и легче не становится. Сон ее беспокойный, всегда цветной, обжигающе яркий, пронзающий электричеством позвоночник и отдающийся острой болью в висках, впивающийся острым кинжалом меж ребер, срывающий с губ тихий, жалобный стон. …На них нападают штурмовики – он улыбается и обязательно упоминает, что «ее Святейшество неплохо стреляет»… …«Сокол» зажимают в кольцо звездные разрушители – растягивает губы и, самодовольно раскинувшись в кресле пилота, фыркает «ну, давайте, удивите меня, ребятки!» … …На Хоте опять трескаются от ледяного холода щиты и антенны на горном хребте – снова улыбается и шутит: «зато работает кухня, и похлебка сегодня отменная!»… …Стоит на платформе в цеху по карбонитовой заморозке – и… Я знаю. Раскатами грома, шумом ветров звучат эти слова в ее снах, преследуют в моменты редкого бездействия, горят воспоминанием на молодых губах. Они целовались всего несколько раз, но почему ей кажется, что так было всю жизнь? Как будто то тепло у сердца жило в ней в самого рождения, дремало и пробудилось, когда лохматый парень в броне штурмовика сказал, что спасает ее за деньги. О, он хотел награды? Что ж – получил. — Лея? Лея, просыпайся, мы почти на месте. Голос Лэндо выдернул ее из липкой, холодной дремоты. Когда она открыла глаза, то Калриссиана в помещении уже не было. Он вообще практически никогда не позволял себе заходить в капитанскую каюту, когда на борту «Сокола» летела Лея, оставляя единственную удобную на всем фрахтовике постель ей. Обивка спального места была чистой, видимо Лэндо пытался навести тут порядок, темно-серые простыни свежи и немного пахли химчисткой. Эта постель не широкая, но для нее одной, миниатюрной, худенькой, тут явно слишком много места. Лея несмело провела рукой по валику подушки рядом со своей головой – холодной, пустой, без вмятины от лихой головы бывшего контрабандиста, которая должна быть тут. Если бы только… Со злостью выдохнула, отгоняя недостойные принцессы мысли, и заставила себя встать. — Ну, залпами из всех орудий нас не встречают, что уже хорошо. Значит, наш маленький фортель и убеждение Люка сработали. Давай, Чуи, аккуратнее, Андувеел не самое приятное место. Вуки лишь раздраженно взвыл, пока вместе с Лэндо они продирались сквозь густые облака на поверхность малоинтересной планеты. Последний морок сна спал с глаз Леи, когда она увидела на посадочной платформе дышащий на ладан звездолет. — Это? — брови принцессы взлетели вверх. — Лэндо, это же рухлядь похуже… — Не смейте произносить «похуже «Сокола», Ваше Величество! — с совершенно несвойственной мягкой внешности жесткостью произнес темнокожий пилот. Органа прикусила язык. Что было, действительно, общего между Лэндо и Ханом, так это ревностное, слегка маниакальное обожание старого кореллианского корабля. Прошел Дугу Кесселя… 12 парсеков… Он всегда так мило ухмылялся, по десятому разу рассказывая ей эту историю. И обязательно запускал пятерню в непослушные волосы, дергал подбородком и слегка наклонял к плечу голову. В том, как он тихо смеялся, когда она по привычке закатывала глаза и цокала языком, было что-то нестерпимо нежное, почти интимное, принадлежавшее только им двоим. Лея вдруг содрогнулась всем телом, немилосердное сознание подкинуло ей яркую картинку недавнего сна – нависшее над ней молодое лицо мужчины с самыми яркими глазами на свете и обезоруживающей кривой ухмылкой. Ваше Святейшество… Ее всегда бесило, когда Хан называл ее так. Бесило так сильно, что хотелось ударить его, схватить за ворот куртки и тряхнуть как следует, пнуть его или толкнуть, запустить тонкие пальцы в непослушные локоны и притянуть для поцелуя. Мне нравятся хорошие люди… Я хороший человек… — Да-да, Чуи, я вижу. Паркуйся, нам с Леей придется зайти в кантину и уладить дела с жуликом, которому принадлежит этот корабль. Ой, брось – никакой опасности! Бравада Лэндо спокойствия не добавляла, скорее наоборот. Органа еще раз проверила заряд бластера – целый, перестрелку выдержит, если что. Калриссиан протянул ей шлем с глухим забралом, и извиняющаяся улыбка заставила дрогнуть его губы. — Знаю, ты терпеть не можешь маски, но… — Все нормально. За прошедший год Лэндо, и правда, неплохо выучил ее привычки, вкусы и предпочтения. Лея искренне восхищала его и всегда умела напомнить, зачем вообще отошедший от лихих дел Калриссиан присоединился к Повстанцам. Она была умна, обладала стальным характером, коим наделены далеко не все мужчины, умела искренне сострадать и любила так сильно, как только могла бы любить женщина. О последнем Лэндо никогда ее не спрашивал. Никто не спрашивал, вообще-то, даже Люк. Но в некоторые моменты, как сейчас, понимание того, что уже было и что еще может быть между Леей и Ханом, пронзало Калриссиана насквозь. Лэндо бы сам себе не признался, но иногда ему казалось, что они – Лея и Хан – должны быть, что они нужны не только друг другу, не только Альянсу или Люку, а всей чертовой Галактике. Тряхнув кудрявой головой и отгоняя бредовые мысли, Лэндо направился к выходу, но его вдруг остановил требовательный голос Леи. — Плащ. Бывший картежник замер на месте и жалостливо посмотрел на подругу. — Но он специально для таких вот… — Лэндо. — Ах, ладно! И она, надо признаться, весьма неплохо изучила Калриссиана. — Надень. — Органа протянула другу потрепанную кожаную куртку и рассмеялась, увидев скривившееся лицо. — Только ради тебя, принцесса! Лэндо нехотя сменил мягкую накидку на невзрачную куртку, шумно выдохнул и разгладил пальцами короткие усики над верхней губой. — Ой, брось. Так нас точно никто не узнает. Я в маске, ты в дурацкой кожанке. А по последним донесениям мы скрываемся где-то в районе Кристофсиса. Чуи издал обеспокоенный рык, подгоняя застрявших у выхода повстанцев. Вуки был прав – у них мало времени, нужно успеть оказаться на Татуине раньше Люка, медлить нельзя. Дышать в маске было трудно, но то была малая плата за возможность спрятать лицо, особенно тогда, когда с постеров о вознаграждении на тебя смотрели собственные глаза. — Миленько, — буркнул Калриссиан, проходя мимо голограммы Леи и объявления «Принцесса Альдераана, Лея Органа. 50 000 кредитов». — А ты стоишь немало, я дешевле. В это самое время голограмма сменилась на Лэндо, вознаграждение за поимку которого составляло меньше двадцати тысяч. — Да уж, одна твоя коллекция плащей и парфюма потянет на сумму побольше. Из-за встроенного модулятора хриплый голос прозвучал с каким-то особенным оттенком сарказма. Лэндо закатил глаза, но больше ничего не сказал – препираться и обмениваться милыми шуточками было не место и не время. В кантину они зашли молча и, кинув бармену пару ходивших в обиходе Внешнего кольца монет, направились к дальнему столику. Протискиваясь между столами, за которыми сидела целая группа трандошанских охотников, Лею обдало знакомым холодком тревоги. То ли дело было в личной неприязни принцессы к этим рептилоидам, то ли их низкий шипящий говор раздражал до чертиков, то ли у нее снова обострилось то самое чутье, существование которого почему-то хотелось отрицать. С того самого дня на Беспине, когда она каким-то непостижимым чудом услышала Люка, Лею не покидала безумная мысль, теплившаяся угольком на самом краешке сознания. Разве может быть так, что она... — Вы опоздали. Скрипучий голос мужчины-викуэя отвлек Лею от внимательного разглядывания трандошан. Принцесса перевела взгляд на невзрачного пирата и брезгливо поджала губы – хорошо, что под маской было не видно. — А может, это вы, мой любезный друг, прибыли раньше? Лэндо, лучезарно улыбаясь белоснежным оскалом, присел за стол и жестом пригласил стоящую рядом Лею сделать тоже самое. Органа затылком чувствовала обращенные на себя взгляды ящеров, и это очень мешало ей сосредоточиться на разговоре с пиратом. Воздух вокруг нее едва уловимо вибрировал, а в кончиках пальцев ощущалось странное покалывание. Бейл и Бреха всегда говорили ей, что это лишь эффект от слишком ярко развитой интуиции, а Люк с недавних пор как-то по-особенному улыбался, когда с Леей приключались подобные приступы обостренного беспокойства. — …и это последняя цена. Я и так уступил много! Викуэй сплюнул прямо на пол и отвратительно рыгнул, практически вынудив Лею дернуть плечом и плотнее закутаться в безразмерное пончо. Оглушительно громко вскрикнула тви’лечка за соседним столиком, когда подвыпивший мужчина в старомодной Ондеронской броне слишком сильно схватил ее за полуоголённую грудь, а шум у барной стойки оповестил о разгорающейся ссоре между двумя родианцами. Лэндо, будто не замечая творившейся вокруг грязи, откинулся на спинку стула и протянул, нараспев растягивая слова. — А что, если мы сыграем в карты? Выиграю я – отдашь нам корабль за полцены, выиграешь ты – плачу вдвойне. Лея была готова проклясть Калриссиана, и если бы у нее сейчас была возможность пнуть его под столом – она бы пнула. Карты? Серьезно? Сейчас? И только отчаянная мысль, что друг знает наверняка, что он творит, удержала Лею от срыва. Вдохнула, выдохнула и принялась следить за партией. Лэндо был игроком. Уже через каких-то полчаса у их столика собралась дюжина зрителей, ставки увеличивались, монет на столе становилось больше. Калриссиан уже несколько раз почти выиграл, и Лея отчего-то была уверена, что он специально тянет время. Азарт игры в конечном итоге почти захлестнул и принцессу, если бы только не жмущийся к ней ящер. — А ты маллшик или девошшка? Мало того, что мерзкий трандошанин положил когтистую лапу на плечо Леи, так он еще был пьян. Желание достать бластер и пристрелить урода с неимоверной силой поднялось в груди, и Лея почти поддалась какому-то глубинному зову, что цветом напоминал грозовую тучу и ощущался железом на кончике языка. И когда ярость красным цунами чуть не затопила ее с головой, Органа дернулась от звука трех выстрелов подряд. Викуэй, родианец и тви’лечка упали замертво. Бластер в руке Лэндо был направлен на вцепившегося в Лею ящера. — Лапу убрал, а то станешь четвертым, чего бы мне не хотелось, потому что за твою вонючую шкуру никто не даст и кредита. Никакой улыбки, ни капли веселья в карих глазах. Такой Лэндо также был Лее хорошо знаком, и по опыту она точно знала – с ним сейчас было лучше не спорить. — Ах ты ссшука!.. Лэндо не выстрелил, это сделала Лея. Отцепив от бедра оружие, Органа, даже не оборачиваясь, прожгла рептилоиду сердце. Он дернулся и рухнул к ее ногам, едва не опрокинув стол. Его соплеменники тут же повскакивали со своих мест, как и еще несколько недовольных в кантине. — Леди и джентльмены! — прогромыхал Калриссиан, каким-то образом перекрикивая зарождающийся гул десятков голосов. — Прошу извинить за бардак и надеюсь это покроет ваши убытки. Я же позволю себе забрать свой выигрыш – корабль вот этого гнилого куска флоррумского дерьма. Под этим имелся в виду портативный голотранслятор. Кинув устройство на стол и нажав кнопку, Лэндо, как и остальные, уставился на три голограммы объявленных в розыск. За проигравшего им корабль пирата Хатты назначили цену в пятнадцать тысяч кредитов, за тви’лечку – тридцать пять, а за родианца – десять. Когда и как Лэндо их опознал, и знал ли заранее или сориентировался по ситуации, оставалось только гадать. Карта активации с кодами корабля лежала поверху всех остальных ставок. Схватив ее, Лэндо протянул руку Лее, и они спешно покинули кантину, в которой, похоже, разгоралась ссора из-за потенциальной дележки наживы. Обостренное донельзя чувство тревоги гнало вперед. Глаза Леи метались по лицам перевозбужденной толпы, безошибочно сейчас угадывая – вот это вор, а это жулик, проститутка, снова вор, вот этот хилый мужчина-киффар – убийца, а рядом с ним отравительница, опальный тайдарианский торговец, штурмовик-дезертир, наркоман… Вырвавшись из кантины на улицу, повстанцы едва ли не перешли на бег. Органа крепче сжала бластер и увидела, что Калриссиан сделал то же самое. Интересно, а он тоже ощущает, как гудит раскаленный добела воздух вокруг? — Быстрее, — сквозь зубы процедил Лэндо, отвлекая сосредоточивающуюся на своих странных ощущениях Лею. За их спинами раздались шипящие ругательства, трандошане, толкая друг друга, выбегали из открытых дверей шумной забегаловки. — Проклятье, — сорвалось с губ Леи. — Сюда! Лэндо вдруг резко толкнул ее за нагромождение каких-то ящиков. В этот же самый миг прозвучал оглушительный взрыв – кантина взлетела на воздух. В кои-то веки Лея была рада тому, что она в маске. Встроенный фильтр не давал закашляться от пыли и скрадывал часть запахов – особенно мерзкий аромат паленой плоти, жженого тряпья и плавящегося пластика. А вот Лэндо почти что задыхался от поднявшегося в воздух мелкого песка и не видел, как в сторону их укрытия ковыляют трое выживших ящеров с оружием наперевес. Перестрелка была недолгой, но яростной. Два раза заряд бластера пролетал в опасной близости от ее головы, но Лея умела вести бой. Когда двое ящеров пали от руки принцессы Альдераана, третий, яростно взвыв, пошел в лобовую атаку – Лея продырявила ему сначала колени, а потом окончательно его обездвижила выстрелами в руки. Подойдя к завывающему от боли ящеру и направляя на него оружие, Органа произнесла: — Кто вам нас заказал? — Иди к щщерту, ссшука! Еще один выстрел – на сей раз в бедро. — Скажешь правду, и все закончится быстро. Лэндо встал с ней рядом, но остановить даже не пытался. Разгорающийся пожар, пожирающий кантину, окрасил поле боя в красно-оранжевое, словно безжалостное кровавое солнце решило согреть их своими алыми лучами. Воздух вокруг Органы уже не просто гудел, а скручивался темно-бордовой спиралью. — Боба Фетт! Шжаполушшил Сшоло, захошшел и приншессу. — Трандошанин попытался дернуть лапой, кулак которой все еще сжимал бластер. Еще один выстрел, еще один крик боли. — Кто? Ящер жалобно заскулил, весь его вид молил о пощаде. Прозвучал еще один залп. — Лея! — в предостерегающем шепоте Лэндо была какая-то неуловимая интонация, но думать об этом Органе не хотелось, вся она была сосредоточена на жалком существе, извивающемся в предсмертной агонии у ее ног. — Кто?! — Вее’ййй’др! А вот это, каким-то образом почувствовала Лея, было правдой. Имя Лорда ситхов почему-то подействовало отрезвляюще. Ужаснувшись самой себе, усилием воли отгоняя от сердца липкий багровый туман, Органа опустила оружие и дернула головой. — Мы получили ответ, — тихо сказала она, обращаясь к Лэндо. Калриссиан пустил заряд ящеру в лоб, заканчивая его мучения, после чего бросил на подругу полный странного сочувствия взгляд. — Идем, нужно убираться отсюда поскорее. В трех километрах к северу есть еще платформа и кантина, пожар скоро заметят. А здесь… — картежник сглотнул, обводя взглядом устроенный ими погром. — Пусть все выглядит как пьяная драка, а нас тут вообще никогда не было. Лея кивнула и на ватных ногах последовала за спешащим к кораблю пирата Лэндо. От того, что она позволила злости на секунду взять над собой верх, было неимоверно тошно. А еще почему-то страшно. — Какие бомбы ты использовал? — Те, что стащил у той пары родианцев. — О, удобно. А те, что дал тебе Чуи? — Заметила, значит. Лея хотела ответить ему что-нибудь едкое, но осеклась, увидев его широкую ухмылку. Собственно, весь этот кроваво-красный кошмар они устроили ради того, чтобы снова увидеть другую – фирменную кривую Соло-ухмылочку. Все не просто так и все было не зря. Напомнив себе об этом, Лея лишь шире развела хрупкие плечи, гордо вздернула подбородок и решительно повернулась спиной к учиненному ими хаосу. Чубакка ждал товарищей у развалюхи-звездолёта. Выразив восхищение фейверверком и отругав их за задержку, вуки отправил Калриссиана на «Сокол», а сам повернулся к Лее. В его ставшем таким привычным и родном рыке слышался вопрос: —Ну, и какой у нас дальше план? Все без изменений? — Все без изменений, Чуи, — кивнула принцесса Органа, усаживаясь в кресло пилота и стягивая, наконец, осточертевшую маску. Про себя Лея с отчаянием подумала: «И будь я проклята, если к концу следующего дня Хан не вернет мне тот чертов поцелуй!»