На грани

- О Древнир! – выдохнула Гроттер, снижаясь кругами над Дубодамом. Только что их всех спокойно пропустили внутрь неприступной тюрьмы, даже не бросив напоследок несколько десятков проклятий, и девушку это весьма настораживало. - Не переживай, - отмахнулся Бейбарсов, приземляясь. Маша и Руслан тоже опустились на землю и оставили ступы прямо там. Все и без того прекрасно знали, что полётные инструменты трогать не будут. Да и зачем? Если они погибнут, то лететь уже будет некому, а если выживут, значит, уничтожат всех этих людей и смогут дождаться подмоги в случай чего. Магщество любило появляться на всё готовенькое. Первая искра, не сопровождаемая никаким предупреждением, голосом или любым другим сигналом, скользнула вниз, к собравшейся компании, но вреда никакого не принесла, будучи экранированной. Покачав головой, Глеб пробормотал себе под нос какое-то заклинание, Гроттер даже не услышала ничего, и один из созданных некромагов рухнул в океан. - Они не будут оживать. Регенерация плохо развита, не успеет сработать так быстро, - усмехнулся Бейбарсов, - мы прилетели вовремя – завтра утром это будет полноценная армия. Таню новость не утешила. В любом случае, даже не слишком развитый некромаг в количестве ста штук весьма опасен. К тому же, где-то в глубине замка таился Вениамин, которого следовало ещё найти. Дождавшись смерти товарища, оставшиеся на стенах люди бросились прыгать вниз, явно делая это не в первый раз. Нескольких из них снёс поток магии, но остальные продолжали свой путь. С каждым мгновением кольцо всё больше сужалось, и прорвать его было практически невозможно. На месте уничтоженного некромага вырастал новый, а тот, что упал, отползал и начинал заживлять собственные раны. Глаза нападающих были не просто черны – в них совершенно не наблюдалось белков, будто бы Тьма полностью затопила разум несчастных. Окинув профессиональным взглядом псевдо-коллег, Бейбарсов лишь хмыкнул: - Они не соображают даже, этим занимается Вениамин. Так, игрушки обыкновенные, созданные для того, чтобы нас уничтожить. Долго не протянут. - А мне почему-то кажется, - недоверчиво посмотрела на Глеба Маша, - что не продержимся скорее мы. В голосе девушки было столько уверенности, что Гроттер и сама было засомневалась в том, что они проживут больше нескольких дней, как вдруг заметила странную и уже знакомую вещицу, повисшую на руке у некромага. Времени выяснять отношения не было, и Бейбарсов, не обращая внимания на укоризненный взгляд драконболистки, использовал новое, сильное заклинание, открывающее вход в магическую тюрьму, а точнее, прорывающее кольцо рабов Вениамина. Недолго думая, компания бросилась туда, не позволяя врагам приблизиться на достаточное расстояние. Заклинания срабатывали справно, но проблема была в том, что срабатывали они только у Глеба и Тани – ни Умка, ни Док толком не разбирались в боевой магии, а действовали интуитивно, выбрасывая энергию в неподходящих для этого местах. - Искрис Фронтис! – ещё один человек, гонимый светлым заклинанием, почему-то подействовавшим весьма сильно, рухнул наземь, но тут же поднялся на ноги и продолжил наступление. Бейбарсов, оглянувшись, наконец-то нашёл то, что искал, и направился в сторону одного узенько коридора, предусмотрительно не оборачиваясь к противникам спиной. Не понимая причины подобных действий, но не слишком стремясь ослушаться, все остальные направились за ним, лишь изредка отстреливаясь искрами. Вскоре они вышли в достаточно большой зал с непонятным постаментом ровно в центре, огромным и таким высоким, что до его вершины надо было допрыгивать. - Становитесь спиной к этому, - Глеб кивнул на колонну, - можете опереться спиной. И закрывайте глаза! Все остальные поспешно исполнили то ли приказ, то ли совет, и зажмурились. Впрочем, смысл этих действий приблизительно осознавала лишь Таня, понимающая, что некие проклятья действуют через глаза. Гроттер почувствовала, как вставший рядом Бейбарсов сжал её руку, утверждая, что всё хорошо. Хотелось верить, и девушка упорно не открывала глаза, даже так понимая, что вверху что-то сияет. Это что-то было невероятно опасным, и оставалось надеяться на то, что никто не посмеет ослушаться совета. Драконболистка знала, что где-то над головой у них что-то полыхает, и всё никак не решалась открыть глаза, хотя Глеб, кажется, уже разрешил. Почему-то у рыжеволосой сложилось впечатление, что она сейчас точно ослепнет, потеряет зрение окончательно и бесповоротно. Собравшись с духом, Гроттер наконец-то вернулась в реальность, оглянувшись и попытавшись понять, что произошло. Магия полыхала вокруг, оставляя плотные синие полосы в воздухе. Артефакт, установленный, судя по всему, там, откуда его когда-то взяли, уничтожал всякого, кто попадал под действие лучей. До смерти созданным с помощью техники некромагам было, конечно, слишком далеко, но сознание они теряли точно, падая на землю, как земли. Новые, вроде бы, пока что не прибывали, но где-то вверху слышался топот, к тому же, вот-вот должны были прийти де-менты. - Вот их-то как раз можно не бояться, - по привычке подзеркалив, ответил Бейбарсов. - Это ещё почему? – Авдеев, конечно, с данными существами, если их можно было так назвать, не контактировал, но одного вида хватало для того, чтобы осознать всю излучаемую опасность. - Артефакт создан для того, чтобы их пленять и уничтожать. Пока он стоял здесь, а особых желающих прикасаться к нему не находилось, но де-менты не могли ничего поделать, повинуясь приказам волшебников. Это был своеобразный ключ. Но волшебники слишком многое о себе возомнили и решили, что могут управлять Дубодамом и так, поэтому начались похищения этой вещицы. Естественно, ничего хорошего не случилось, но де-менты временно не сопротивлялись неуклюжему руководству. Так что, если не сейчас, то они освободились бы немного позже. Вениамин послужил обыкновенным катализатором, - пояснил Глеб, - нам сюда, - некромаг указал рукой на какой-то пока что свободный проход. Коридор, узкий и крайне неудобным для битвы, вёл куда-то вниз, в неисследованные магами подвалы, но почему-то некромага потянуло именно туда. Он, считывая ауру со стен и предметов, искал Вениамина. И прекрасно понимал, что всё-таки нужно найти. Но вот, где-то впереди показался ещё один выход в залы, а точнее, большие темницы, где, вероятно, и находился безумец. А где-то вдалеке послышался тихий шум, свидетельствующий о том, что впереди кто-то есть… *** Вениамин вздохнул и поднялся с довольно неудобного, как ему показалось, кресла, прохаживаясь взад-вперёд. Что-то насторожило его, хотя, казалось бы, магия была совершенна и он тоже должен был вот-вот получить магический Дар. Они пришли слишком рано. Ещё завтра утром – и он уже имел бы полную силу, но сейчас, на данный момент, он слаб. Впрочем, вскоре, через несколько минут, всё случится – и он наконец-то станет некромагом. Самым могущественным и великим за всю историю наземного мира. Всё же, Вениамин готов к битве. Готов побеждать. Вот-вот начнётся обратный отсчёт, и он станет непобедим. Могущество придёт с пробуждением, и тогда он станет тем, кем должен был стать. Магом Смерти, непобедимым и собравшим в одном лице, в своём лице, всё могущество подлунного мира. Возможно, потом он свергнет стражей и уничтожит всех остальных, кто только посмеет противиться ему. Пять. Первый шаг уже был сделан, и Вениамина охватила жуткая боль. Он корчился, катался по полу – и не мог сдвинуться с места. Он пытался упасть, рухнуть на землю, хотя бы согнуться, но жестокий хлыст магии заставлял его стоять, аки истукан, и кусать губы, дабы не выдать ни единым звуком своего существования. Синие искры вихрями вились вокруг, опутывая руки и делая тысячи мелких уколов. Кровь текла по его телу, и магия проскальзывала в раны, текла по артериям и венам, заставляла кричать. Кричать молча. Боль. Одна только боль вокруг – и ничего больше. Самая жестокая пытка в этом мире, самое противное, самое страшное, что только можно себе придумать. Теперь он понимал, почему люди кричали. Он и сам мечтал вопить, но ритуал предпочитал, чтобы его проводили в тишине. Вениамин и сам был частью ритуала, а магия его проводила, делала всё так, как хотела, бушевала в крови. Безумец принимал её, оставляя где-то далеко последние крохи сознания. Судорогой свело плечо, а потом и лодыжку, и Вениамин рухнул на колени – всё так же бесшумно, но наконец-то хоть что-то сделал. Хотелось воды, но её поблизости, естественно, не оказалось. Хотелось вопить и плакать, но волшебство не позволяло. Жалость, которая должна была умереть, наоборот воскресла, и теперь перед его глазами всплывали лица тех несчастных, что пережили эти муки ранее, тех, что сейчас с безжизненными лицами охраняли Дубодам. Четыре. Крик постепенно утих, боль застыла где-то в жилах, людом прокатившись по всему телу и разнеся по нему могущество. А это ведь был только крохотный, маленький Дар! Что же будет тогда, когда по его жилам пробежится сила Тантала? Что случится в тот момент, когда его будет сминать могущество великих магов, что их он планировал повергнуть? Почему остальные не падают на колени и не закусывают губу? Почему он один не может терпеть? Возможно, тот, кого он нарёк врагом, на самом деле хотел его спасти от этой боли. Или нет? Скорее всего, этот человек даже не подозревал, что у Тантала существует пра-пра-правнук. Не такое уж и большое волшебство, верно, чтобы от него так страдать?! Лучше уже умереть сразу. Обратный отсчёт начался, и он корчился на полу, бился в конвульсиях и не мог сказать ни единого слова. Молил в немом экстазе о том, чтобы его отпустили, оставили в покое, но почему-то желанное облегчение не наступало. А в памяти то и дело полыхал образ матери, такой близкой и такой далёкой. И тот крест, что она размашистыми движениями рисовала в воздухе – именно он и застыл в сознании, то и дело сокращаясь и увеличиваясь, сокращаясь и увеличиваясь… Ещё немного. Начался обратный отсчёт. Неужели он никогда так и не сможет разговаривать? Да ну, не может такого быть. Нет, речь отняло лишь для того, чтобы он так не вопил. Почему он использовал эту рукотворную магию, если была своя, собственная, пусть и элементарная? Ему всё мало и мало? Так на, получай же боль! Боги, как же было плохо! Вениамин сжимал голову руками, пытаясь растерзать её, сжать, уничтожить, но не мог. Три. Почему он, великий изобретатель, так страдает? Разве императоры идут в бой? Нет-нет, эту работу должны выполнять его слуги. А он просто потом станет наблюдать за пытками врагов… Он будет выкачивать из них Дар капля за каплей, он будет наслаждаться собственным могуществом и смотреть на то, как де-менты вытягивают из них жизнь. Он будет единственным и неповторимым. Уничтожит всех, кто только посмеет ему помешать! Он будет выше Стражей, выше валькирий и полуночных ведьм, выше… Выше человечества вообще! Он будет выше собственного существования. Не значит ли это, что умрёт? Нет, просто у него будет иная форма жизни, высшая, пустая от плотских утех и мечтаний. У него будет сильный Дар, могущество, силы всего мира. Но зачем ему силы, если не будет желаний? Нет. Он станет изобретателем. Продолжит свой путь. Вениамин станет богом, творцом! Именно тем, кто поможет миру кануть в Лету, а из Тартара вырваться чему-то новому и могущественному. Он будет могуществен и станет повелевать духами Хаоса! Он станет самым сильным в мире и будет издеваться над остальными! Они ответят за ту боль, которую он сейчас испытывает, которая нынче разрывает его на мелкие кусочки и превращает в какую-то жалкую слизь, валяющуюся на полу кучу хлама! Он станет самым могущественным и всех уничтожит! Сила полыхает вокруг, и боль становится просто-таки невероятной, но Вениамину всё равно. Он окутывается своими желаниями, создаёт из них кокон и представляет себе, как будет уничтожать их, низших существ, как создаст, слепит из их плоти подобного себе! Но ведь он тогда не будет самым лучшим и уникальным, верно? Ведь в таком случае у него появится кто-то такой же самый, наследник его могущества… Нет, у него никогда не будет наследников, он станет уникальным! А потом выберет самого достойнейшего, обучит всему, что знает сам, и умрёт, за мгновение до смерти передав Дар. И именно так он останется самым могущественным до гибели, а там… А там он создаст себе отдельное место в Эдеме и будет править уже загробным миром! А в этом жалком измерении все будут поклоняться его духу, молиться на него и мечтать, чтобы следующий был таким же! Два. Лёд и пламя вокруг. Он горит изнутри, а руки покрывает уже самая настоящая корка люда. Больно. Страшно. Гадко. Противно. Он, Вениамин, страдает! Но должно же быть не так, он должен быть самым могущественным в этом мире, а значит, неприкосновенным, значит, не должен переносить никаких страданий! Но страдания ведь закаляют человека, верно? Верно? А зачем ему закаляться, если он и так самый могущественный? Но пока нет. Он ещё не дошёл до точки отсчёта. Он будет иметь самые большие силы этого мира, но пока что надо их получить. Пока что он только раб собственной боли и ненормальных желаний, притупляющих оную. Ничего, Вениамин отыграется. Потом, через несколько лет, а, может, и дней, император Вениамин введёт новые пытки для волшебников и одного за другим уничтожит их. Одного за другим. Останутся только самые достойные, а так же те лопухоиды, которые догадались вовремя рухнуть на колени и искренне сказать, как они его уважают, как они его любят, как они молятся на него! Но не приведи Древнир, они солгут! Впрочем, какой к чёрту Древнир? Какой чёрт? Нет, самым страшным и одновременно могущественным и великолепным станет он, Вениамин! Вениамин Великолепный или же, в крайнем случае, Блистательный! Значит, говорить надо так: «Какой к Вениамину Древнир? Не приведи Вениамин!» Да, именно так будет правильно. И тогда он овладеет этим ненормальным, полным злобы миром, и все будут ему поклоняться! Он – Вениамин Великолепный! Один. Весь мир в который раз пошатнулся. Сознание опять куда-то исчезло. Он не понимал. Что здесь делает. Не знал, кто он. Пытался осознать, но почему-то не мог. Зато он знал, что скоро к нему придут силы. Какие силы? Впрочем, не важно. Главное, что уже через несколько секунд волшебство и могущество станет только его, и он сможет подчинить себе весь мир! Или весь мир и без того уже его собственность? Впрочем, тоже неважно! Главное, что завтра уж точно всё станет его. А, может, через год. Через два. Через век. Он ведь будет жить вечно? Значит, век пролетит так, как один день! Но если он будет жить вечно, зачем ему наследник? Непорядок. Все должны быть намного глупее, чем он, дабы никто не посмел попытаться уничтожить его, никто! Он будет самым сильным, самым… Он. А кто он вообще? Человек, презревший свою мать. Человек, пытавшийся поднять руку на мёртвое тело той, кто его родил. Человек, презревший весь мир. Недостойный жизни. Или нет? Пробуждение. Точка отсчёта. Вениамин открыл глаза и попытался улыбнуться. Не получилось. Вокруг одна только память, одни осколки, и ничего знакомого. Лишь мама, умершая и проклявшая его перед смертью…