Каждый охотник желает знать

Желтые. Глаза у заспиртованной в банке ящерицы имели омерзительный желтый цвет. Наверное, потому, что это был давным-давно ставший редкостью магический подвид геккона-фельзума, чьи желтые глаза не меняются даже после смерти. Северус Снейп поймал себя на том, что вот уже десять минут неотрывно пялится на заспиртованную тварюшку, как на что-то редкое и драгоценное. На самом же деле, проблема заключалась вовсе не в несчастном фельзуме, а в том, что на сегодня в расписании мастера Зельеварения значился первый совместный урок в группах первого курса Слизерин-Гриффиндор. И если присутствие представителей львиного факультета его давно не напрягало и даже служило своеобразным громоотводом для отрицательных эмоций, то Слизерин с некоторых пор вызывал крайне противоречивые эмоции. С тех самых пор, как растреклятая Шляпа определила туда самого Гарри Поттера, мальчика-который-на-кой-то-черт-выжил. Снейп сдержанно скрипнул зубами. Именно что сдержанно, потому что начни он скрипеть зубами от души – и скоро сточил бы их под корень, а беззубым в магическом мире приходится ой как не сладко. В душе Северуса бушевал самый настоящий ураган, порожденный общим когнитивным диссонансом нынешней нелепой ситуации. Чтобы успокоиться, Северус Снейп несколько раз повторил про себя зубодробительную (опять!) маггловскую формулировочку: «Когнитивный диссонанс. Когнитивный диссонанс. Когнитивный диссонанс!» Не помогло. Ураган продолжал бушевать, вызывая совершенно нетипичное для Снейпа нервное подергивание нижнего правого века. «Так я скоро совсем заикаться начну, как Квиррелл», - мрачно подумал Северус. Всему виной, разумеется, как уже не раз случалось в жизни профессора, был Поттер. И для разнообразия – Шляпа. А ведь все было так хорошо придумано и распределено на годы вперед! Снейп третирует сына ненавистного Джеймса Поттера, прикрываясь ненавистью к Гриффиндору, тешит свои многочисленные комплексы (в существовании коих не было ни малейшего сомнения, уж себе-то Северус никогда не лгал!) – и мальчик закаляется в боях с несправедливостью. А что теперь? Третировать ученика собственного факультета было… непрофессионально. Северус Снейп потратил годы своей жизни, чтобы защитить тех, кого после падения пресловутого Темного Лорда не пинал разве только ленивый. Еще бы! Дети приспешников Самого! Те, кто проиграл. Слизеринцы: бывшие, настоящие и будущие. О том, что дети за отцов не отвечают, никто, как водится, не вспоминал. Об этом ведь хорошо читать в старых книгах… Северусу понадобилась вся сила его воли, весь мерзкий характер и слава бывшего Пожирателя, чтобы раз и навсегда показать желающим попинать поверженного врага: змеи – существа ядовитые. И мстительные. Никто и никогда не смел безнаказанно обижать Слизерин. Ага. И что теперь делать с Поттером? Северус Снейп боялся. Впервые боялся не Темного Лорда, не проклятых Мародеров, не, упаси Мерлин, Поттера – он боялся себя. Боялся сорваться и натворить дел. Боялся выглядеть смешным. Боялся перегнуть палку. Боялся разрушить что-нибудь из того, что не подлежит восстановлению простым «Репаро». Снова начинала болеть голова. Предстоял выход на арену. К хищникам. Северус Снейп не любил детей. Никаких. Все его воспитательные методы, по сути, сводились к одной сомнительной максиме: «Боятся, значит, уважают». Или: «Боятся, стало быть, не лезут под кожу и держатся на расстоянии». Преподавание представлялось ему неким аналогом маггловской забавы под названием «цирк», где на круглую, посыпанную белым песком арену выходит дрессировщик и щелкает устрашающего вида кнутом. И если ему удалось внушить своим подопечным мысль, что он намного сильнее и страшнее их, то тигры и львы покорно садятся на тумбы, дают сунуть в пасть давно не мытую голову или прыгают сквозь горящий обруч. Но если ты допустил оплошность, показал собственную слабость – тебя попросту сожрут, оставив лишь старую мантию да клочки сальных волос. И никого на целом свете не будет интересовать, почему ты так редко моешь голову… (На самом деле, на это всегда не хватает времени, но, как уже было сказано, кого волнуют такие подробности!) И вот уже десять лет своей жизни Снейп выходил на арену и щелкал кнутом. И хищники замирали на своих тумбах. То есть партах. Поблажки делались только своим. Тем, кто был заинтересован в нем больше, чем все остальные. Так уж вышло, что змеям он отдавал явное предпочтение, и ему отвечали взаимностью. А сегодня ненависть к Поттеру боролась в душе дрессировщика с чувством долга по отношению к рептилиям. Урок не обещал быть простым. «Вечером напьюсь», - торжественно пообещал сам себе Северус Снейп в тот момент, когда первокурсники стали просачиваться в класс зельеварения. Заначенная «на черный день» бутылка дорогого огневиски, подаренная на прошлое Рождество закадычным врагом Люциусом, определенно, дождалась своего часа. «Если Поттер опоздает, - мстительно подумал Снейп, - назначу ему отработку. Парень овладеет тонким искусством чистки котлов, а я хоть немного да отведу душу». Кстати, желание отвести душу совершенно однозначно противоречило утверждениям тех злопыхателей, кто уверял, что у Северуса Снейпа вовсе нет души. Поттер не опоздал. Пришел за десять минут до начала урока, сел за первую парту, аккуратно разложил перед собой все необходимое для урока и уткнулся носом в учебник, старательно проигнорировав очередной наезд младшего Малфоя. Снейпа передернуло. Не потому, что он был на стороне Малфоя. Сынок Люциуса вызывал ничуть не больше симпатий, чем его скользкий папаша. (Не случайно Северус в первый же день учебы прозрачно намекнул слизеринскому старосте Говарду Честертону, что Поттера следует отделить от Малфоя каменной стеной, так сказать, во избежание. Как детки будут разбираться между собой в светлое время суток, его не касалось, но, во всяком случае, того-самого-Гарри-Поттера не найдут поутру незатейливо придушенного подушкой.) А вот то, что Поттер из каких-то своих тайных соображений делал вид, будто его на самом деле интересуют Зелья… Это бесило просто несказанно. И Северус дал себе клятву прилюдно смешать наглеца с навозом фестрала и размазать по полу аудитории. (А потом заставить вылизать этот самый пол языком, да!) Стремительным шагом Северус покинул подсобку, где хранилось все необходимое для проведения уроков (в том числе и непонятно как попавший туда фельзум с желтыми глазами), и влетел в класс. Монолог про «то, как закупорить смерть» и «дурацкие взмахи волшебной палочкой» вот уже более десяти лет пользовался неизменным успехом. Дети замерли, точно суслики перед удавом. (Снейп поморщился: Темный Лорд обожал змей. Был просто помешан на них. Причем, чем крупнее и ядовитее, тем лучше. Вероятно, в связи с этим Северус придерживался прямо противоположных взглядов, даром, что символом его собственного факультета была змея. Ладно, скажем так: профессор готов был мириться со змеями, пока те выступали в качестве аллегории.) Мальчишка на первой парте ничем не отличался от остального стада болванов, но почему-то раздражал в разы больше. - Поттер! – неожиданно Снейп остановился перед этой самой первой партой и посмотрел сыну своего школьного врага прямо в глаза. По Хогвартсу ходили легенды, что от подобных взглядов профессора Снейпа некоторые особо впечатлительные личности порой даже падали в обморок. Но, определенно, не Поттер. Этот только вздрогнул и выжидающе посмотрел в ответ. «Ладно! – подумал Снейп. – Сейчас упадешь». – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? На лице Поттера отразилась напряженная работа ума. Снейп уже мысленно потирал руки, готовясь произнести убийственную реплику про умственные способности «нашей новой знаменитости», как вдруг послышалось робкое: - Напиток «живой смерти», сэр? Северус Снейп вздрогнул, точно от удара. Это было по меньшей мере… неожиданно. Его тонкие губы неприятно скривились, изображая усмешку. Мальчишка, определенно, оказался не так прост. Что ж, подобная мысль требовала некоторых уточнений. - Если я попрошу принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? На подвижном лице Поттера мелькнуло явное облегчение (видимо, вопрос показался ему легким), и Снейп тут же дал себе мысленного пинка. - В желудке козы, сэр? Следовало все-таки поставить маленького наглеца на место, и Северус задал третий вопрос, обычно повергающий первокурсников в состояние глубокой прострации: - В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Повисла пауза. Поттер задумчиво шевелил губами. Снейп уже успел мысленно сказать себе: «Браво!», когда послышалось радостное: - Так это же одно и то же растение, сэр! На физиономии проклятого Поттера светилось самое настоящее торжество. За подобную наглость следовало немедленно снять баллы, но, к сожалению, в данном случае сие оказалось невозможно: профессор Снейп НИКОГДА не снимал баллы со своего собственного факультета. Сидящий за Поттером Малфой гнусно хихикнул. Снейпа передернуло. - Мистер Поттер, вы – невыносимый всезнайка! – прошипел он. – Однако сегодня вы продемонстрировали, что в своем преклонном возрасте уже научились различать буквы и складывать их в слова. Поттер побледнел и закусил губу. Малфой снова хихикнул. В мертвой тишине аудитории этот смешок прозвучал особенно отчетливо. Северус склонил голову к плечу. - Правильный ответ мистера Поттера приносит Слизерину пять баллов. А вы, мистер Малфой, сейчас расскажете нам в подробностях, для чего именно используют аконит. Дальнейший урок прошел без неожиданностей. Малфой не смог ответить внятно и начал дерзить, за что схлопотал отработку по чистке котлов, изначально предназначавшуюся Поттеру. Разбив учеников на пары (Поттер – Забини, Малфой – хм! – Гойл), Снейп дал им задание приготовить элементарное зелье от фурункулов. Сам он при этом ходил по классу, зловеще шурша длинной черной мантией (трюк, на освоение которого было в свое время потрачено достаточно много усилий, зато на нервы учеников действовало превосходно) и следил за тем, как юные бездари взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы (некоторые исхитрялись напортачить и здесь). Снейп раскритиковал всех (особенно досталось Гриффиндору), не сделав исключения даже для собственного факультета. По правде сказать, пристойное зелье получилось, в конечном итоге, всего у двоих: у гриффиндорской заучки Грейнджер и все того же Поттера. (Но этого Северус, разумеется, им говорить не собирался.) Незадолго до конца урока Невилл Лонгботтом расплавил чей-то котел, обливший всех стоявших рядом ярко-желтой вонючей жижей. К счастью, серьезно никто не пострадал. Северус Снейп снял десять баллов с Гриффиндора и почувствовал себя почти счастливым.