Расследование Кота Нуара, все улики ведут к...

      Тени заполонили улицы в считанные секунды, смешавшись с кружащимися в воздухе разноцветными листьями, слившись со сновавшими туда-сюда людьми. Парижская героиня затерялась в калейдоскопе пестрящих красок, потеряв из виду Луку, которому могла грозить опасность. Повсюду кричали люди, скованные страхом перед темными существами, лишенными материального обличия. Люди видели их, но не могли касаться, в то время, как тени высасывали из них свет по крупицам.       Маринетт пыталась атаковать бесплотных существ, но каждый ее удар был промахом — волшебное йо-йо проходило сквозь них, как и другие объекты. «Призраки, сошедшие со страниц детских книжек», — решила для себя девушка, пытаясь припомнить методы борьбы с подобными существами. Но в голове набатом звучало одно имя, сотканное из четырех букв — Нуар. Спасание, казалось, было на расстоянии вытянутой руки — вместе они выбирались из разных передряг, следовательно, и из этой выберутся. Весь оптимизм героини в красном растворился в следующее мгновение, когда Кот Нуар не ответил на ее звонок.       Ни одна из последующих попыток связаться с напарником не увенчалась успехом. Маринетт тихонько выругалась, продолжая передвигаться в полуразрушенном муравейнике, которым стал ее город, тщательно скрывая возникшее под ребрами беспокойство. Она… боялась за Нуара? Эта мысль, точно лампочка, впервые зажглась в ее голове и с тех пор не угасала. Леди в красном парила над крышами высоток, не имея точного курса — ее внутренний магнит тянул на восток, и она повиновалась этому мимолетному порыву.       Она нашла его на песчаном берегу, уставшего, вымученного, одним словом — выжатого. Нуар сегодня не ждал ее, не вспоминал о ней. Ему было все равно, ничто вокруг его не интересовало, кроме лимонного чуда, пробивающегося к реке. Его янтарные глаза ловили каждое движение Хлои — в любой момент парижский герой готов был сорваться с места, дабы выручить девушку из беды. — Ко-отик, — она по привычке растягивает «о». — Некрасиво игнорировать мои сообщения. Тебя разве не учили правилам этикета, а? — Как видишь, я занят, ЛедиБаг, — сурово отозвался юноша, не отрывая взгляда от идущей подруги, словно боялся, то в любое мгновение она может исчезнуть, раствориться в распластавшейся над городом черноте.       «Он назвал меня ЛедиБаг?..» — ошеломленно подумала Маринетт, прокручивая свое второе имя в голове вместе с той интонацией, с которой он его произнес. Холодно. Отчужденно. Без той привычной теплоты, окутывающей «моя леди». — Постой, ты куда? Нам нужно спасти этих людей! — прокричала девушка вслед удаляющемуся из ее поля зрения герою, уверенно мчащемуся куда-то вдаль. — Прости, но сегодня я выбираю ее, — Кот утонул в потоке теней, смешался с ними воедино.       «Сегодня я выбираю ее».       Четыре слова, которые вызвали целую бурю эмоций внутри нее: негодование, злость, раздосадованность. Ее предпочли Хлое Буржуа — нахальной девчонке из ее класса, что не видела никого и ничего дальше своего носа, что недавно захлопнула перед ее носом дверь, что находилась непозволительно близко к Адриану. А теперь она добралась до Нуара.       Хлоя избалованная, она не знает цену людям. Все вокруг для нее живые игрушки, марионетки, которыми она умело руководит, дергая за нужные ниточки. Чертов кукловод, что разыгрывает спектакль изо дня в день. Вся жизнь Буржуа — театр, лишенный искренности, наполненный пафосом и надменностью. Маринетт ненавидит Хлою. Маринетт, по правде говоря, завидует ей.       Девушка передвигалась чрезвычайно быстро, цепляясь йо-йо за трубы, пытаясь подавить сочившуюся изнутри злость. Маринетт слишком много работала, старалась, выстраивала свою жизнь по кирпичикам. Перед Хлоей же мир растелился верным подданным, смиренно склоняющим голову, еще до рождения. Она получила все и даже больше. Она отвергла Маринетт, высмеяла ее, дочь неизвестного пекаря, лелеющую мечту стать дизайнером, называя ее работы полнейшей безвкусицей.       Вот только Дюпэн-Чэн не подозревала, что Хлоя в тайне завидовала ей — девочке, которая так легко заводила новые знакомства, своей сладкой улыбкой приманивая окружающих. Хлоя всегда была одна, она отдала бы полмира, чтобы завести настоящих друзей. Между ними пропасть, которую не преодолеть. — Ненавижу! — яростно прокричала девушка, приземлившись на крыше очередного знания.       В ней было слишком много света, но ни капли самоконтроля — ненависть заполонила каждую клеточку тела, царствуя. ЛедиБаг проиграла в тот самый момент, когда позволила человеческой сущности взять верх. Маринетт должна была остаться там, рядом с Лукой, а леди в красном должна была беспощадно рубить виновников хаоса, спасая сотни людей.       Черные тени вились возле нее, как пчелы, нашедшие душистый цветок, смешиваясь с ней воедино. Маринетт легко отпустила то, во что верила: доброту, прощение, понимание. В какой момент в ее жизни стало так много черноты? Когда она стала такой падкой на отрицательные эмоции? — Маринетт, ты всегда была такой. Ты всегда была слабой. Ведь ты всего лишь человек. Смертная.       Трансформация закончилась.

***

      Хлоя шла медленно, вслушиваясь в чарующую песнь девушек, чьи истории преисполнены печали, казалось, совсем не замечая парящих на берегу теней, ищущих пристанище в светлых душах. На ней была чернильная метка, что поглощала ее свет с каждый пробитой секундой, грозясь опустошить ее до предела. Тени не обращали на нее внимания, потому что она была своей среди них — такой же темной и безликой. Она была тенью.       Хлое ничего больше не оставалось, кроме того, как найти свое пристанище среди сотен голосов, в которых она находила отклик своей души. Крохотное мгновение — и она прыгает в самую бездну, ощущая каждой клеточкой своего тела пронзительный холод. Ей было сложно разобрать, что так сильно морозило ее внутренности — ледяная вода или прикосновения мертвецов? Однако в одном она была уверена наверняка: ей не вырваться из леденящих объятий реки, не поймать ладошками последний лучик солнца, не… — Адриан… Кот Ну-а… — шепотом, одними губами, едва слышно произнесла, но он услышал, понял смысл произнесенных ею слов. — Я здесь, Хлоя, я рядом, — юноша не знал за кого из них двоих он сказал это: за ее лучшего друга или городскую легенду. — Я спасу тебя. — А кто спасет тебя? — девушка резко распахнула глаза, полностью окрашенные в белый, вцепившись мертвой хваткой в его шею. Она тянула его на дно следом за собой. А салки продолжали исполнять свою песнь, кружась подле них в чудном танце.       Их чарующие голоса вызывали некое умиротворение, спокойствие, которому отчаянно сопротивлялся Нуар, глядя в (не) её глаза. «Мы должны выбраться на берег, я должен попросить прощения, я должен пожать её мизинец в знак примирения, я… так много не успел ей сказать». Собственные размышления придавали ему сил, он сопротивлялся пению девиц и ей. Им нужно выбраться наверх, чтобы увидеть солнце. — Ты. Мы спасем друг друга, как и всегда, — он солнечно улыбнулся, снимая кольцо. Искры магии рассеивались в водных просторах, снимая трансформацию. — Глупый мальчишка! — раздражённо прорычал Плагг, передернувшись от нелюбви к воде, тем более леденящей внутренности. — Я ненавижу чёртову воду! Бррр…       Он помотал головой из стороны в сторону, поежившись — от загривка и по всему телу пробежала волна мурашек. Обычно в такие мгновения заливистый смех Адриана разрезал пространство, а возмущение квами росло в геометрической прогрессии — смертный фактически высмеивал его главный страх. А сейчас юноша не смеялся — его тело медленно опускалось на дно реки под звучную мелодию.       Плагг в миллионный раз проклинал свою человечность, связывающую его с подопечным стальными нитями, которые не разорвать по своему хотению. Его персональная слабость. Его персональный грех. Адриан не просто смертный мальчишка, мчащейся навстречу смерти опасности. Он его друг — на данный момент единственный. Он должен спасти его жизнь, невзирая на запреты. Однажды квами уже пошел против правил, и небеса обрушились. Что ж, судя по всему, история повторяется. — Что бы ты сейчас сказала, а, Сахарок? — с усмешкой произнес квами, вспоминая старую знакомую, с которой он виделся в последний раз, кажется, целую вечность назад.       Волшебство, такое чистое, светлое, обрушилось грозным потоком на речное дно, и чернота, скользкая, неуловимая, изогнулась, уступая со злостью, не желая поддаваться. Девушки с рыбьими хвостами канули в небытие, захлебнувшись в потоке чистейшего света. Тень, окутывающая Хлою с ног до головы, слилась со световым фантомом, обращаясь в ничто.

***

      Юноша сидел на каменной глыбе, уставший и мокрый. Рядом, подле его ног, на траве лежала Хлоя, еще не пришедшая в сознание. А вокруг них вились безжизненные тени, желающие испить света. Но они, Хлоя и Адриан, были опустошены до предела, поэтому безликие создания скользили мимо, не обращая на них никакого внимания, словно их и не существовало вовсе.       Младший Агрест долго смотрел на умиротворенное лицо девушки, не отрывая взгляда: пушистые ресницы, вздернутый носик, пухлые губы кораллового цвета. Ее лицо было красивым, изящным, одним словом — аристократическим. В это мгновение он вновь лицезрел в ней ангела, невинного, непорочного, хрупкого, точно хрустального. Чувство вины с новой силой овладело им.       У Адриана с ранних лет был сформирован негласный кодекс с моральными ориентирами, которым он руководствовался каждый день своей жизни — ни шагу в сторону. Все, что произошло сегодня, вызывало отвращение к самому себе. Каждое брошенное в порыве гнева слово отражалось новой волной презрения. Юноша был недурно воспитан, пожалуй, даже слишком — сегодня он перешел черту, и это крошило его на части. — Мне так стыдно, Хлоя, так стыдно…       Девушка, словно отзываясь на его слова, распахнула глаза, неожиданно-резко приняла сидячее положение и закашлялась. Адриан мгновенно встрепенулся, придвигаясь поближе к ней, но Буржуа покачала головой из стороны в сторону и махнула рукой, мол, отойди в сторону, не мешай. Юноша покорно замер, беспомощно взирая на нее, объятую протяжным приступом кашля. Наконец, рефлекторный акт завершился, и Хлоя приняла расслабленно положение, медленно вдыхая прибрежный воздух. Спокойствие медленно заполоняло легкие. — Ты в порядке? — на его вопрос она запоздало ответила легким кивком, прибывая в собственных размышлениях. — Ты… Адриан… Нуар?.. — она повернулась и подняла голову, голубой и изумрудный встретились. Для него вопрос был вполне ожидаемым после произошедшего, но оттого не более простым. — Да, — откровенно ответил он, не желая больше что-либо утаивать или скрывать. Настало время обнажить свои секреты. — Значит, все это время ты скрывал?.. — кивок. — Понятно. Было глупо ожидать, что ты доверишь мне свой секрет. Безумно глупо. Впрочем, как и всегда… — она горько усмехнулась. — Хлоя, дело не в тебе… Просто… — он замолкает, не знает, как можно оправдать свою ложь. — Что просто, Адриан? — ее глаза наполнились кристаллами слез. — Ох, черт! — прокричал юноша, бросая в реку продолговатый камень, приземлившийся на дно с характерным бульканьем. — Если бы ты была на моем месте, ты поступила бы также. — Глупое оправдание. Я всегда доверяла тебе все свои тайны, и этот секрет не стал бы исключением. Как ты не поймешь? — ее голос дрожал, а он мысленно проклинал себя и талисман удачи, подаренный негодяйкой судьбой. — Хлоя, я… Я запутался, уже давно. В последние годы в моей жизни стало слишком много лжи, ты и сама видишь это. Но… ты всегда была рядом, невзирая на мое никчемное поведение, — он выдерживает паузу и медленно приближается к ней, касаясь ладонью ее щеки. — Я не прошу прощения, покуда не заслуживаю его. Но ты нужна мне. Я осознал это, наверное, слишком поздно. — Что это значит? — она смотрит на него растерянным взглядом, все еще чего-то ожидая от него, словно кто-то другой, не он, растоптал последнюю надежду, втоптал ее в грязь, когда она могла цвести бутонами внутри. — Я прошу тебя: будь рядом со мной, несмотря ни на что, — у Хлои от его слов внутри все замирает и трясется, а затем взрывается сотнями фейерверков — космическое счастье заполняет каждую клеточку тела.       Крохотное мгновение, способное полностью изменить реальность, неудачно вылепленную кем-то извне. Если на небесах есть Всевышний, то она готова целовать его перста за подобный дар. Хлоя, преисполненная внеземной радостью, теряет рассудок. Она подходит вплотную к Адриану, с всепоглощающей нежностью смотрит в его зеленые глаза и целует. Целует так, словно в следующее мгновение им суждено умереть.       А у Адриана внутри большое серое ничто, которое поглощает все краски, бушующие у девушки под ребрами. Он не отвечает на ее поцелуй, легонько отталкивает, держа ее за тонкие плечи. Хлоя медленно тает под пальцами, словно растворяется. Глупый мальчик. Глупый-глупый-глупый. Глу-пый. — Ты меня неправильно поняла… Я тебя люблю, безумно люблю, но… как друга, — юноша вымученно улыбнулся, а у нее весь мир на мгновение замер, а затем рухнул, раскрошившись на множество кусочков. — Иди к черту, Адриан! — она резко отталкивает его. — Не ходи за мной. Я больше не хочу тебя видеть.       Хлоя сливается с тенями где-то за линией горизонта. Адриан решает, что они проживут оставшийся день без дополнительной саги об их взаимоотношениях. Настала пора спасать полуразрушенный город от новой напасти. Он перевоплощается в Нуара, чтобы вновь примкнуть к ней.       Его леди ждет, он знает.

***

      Когда Нуар оказался на заброшенной улице, по которой сновали бездомные кошки да безликие тени, серебряное кольцо на безымянном пальце засветилось зеленым, предупреждая хозяина талисмана о скором окончании трансформации. Адриан удивленно наблюдал за волшебным свечением, пока трансформация не была снята. — Что за чертовщина? — удивленно пробормотал юноша, переводя взгляд на возникшего прямо перед ним квами. — Что происходит, Плагг? — Я закончил трансформацию, — наконец отозвался квами. — Героям из мира смертных не одолеть существ, не имеющих плоти и крови. — Но… — Не стоит даже пытаться, Адриан, — непреклонно проговорил Плагг. — Отправляйся домой и набирайся сил. Я разрешу эту ситуацию.       Черный кот ретировался из поля зрения юноши мгновенно, ничего толком и не объяснив. Тогда Адриан решил последовать совету своего товарища и отправиться домой — он действительно был слишком измотан. Тем более черная полоса не закончилась — впереди сложные времена. Сможет ли он выстоять и не сломаться?       Ответ лежал на поверхности. Конечно, сможет. Не ради себя, а ради отца, прикованного к кровати, находившегося на грани жизни и смерти. Адриан — его единственный сын, преемник, наследник.

***

      Изящные дворцы, разместившиеся на обломках древнейших пород, затерянные среди облаков, невидимых для человеческого глаза. Звучание флейты, ласкающее слух музыканта. Блеск позолоченных статуй, возведенных в честь пантеона богов. И совершенно никакого оружия. То была граница, разделяющая два мира, две расы. Люди и боги, а между ними непреодолимая пропасть, в которой несколько тысячелетий зародилась новая раса — квами, подарившая людям то, о чем они забыли — магию, а вместе с ней новую причину для войны.       Сколько тысячелетий прошло с тех пор, как он ходил по длинным коридором, вкушая холод одиночества? Сколько столетий прошло с того момента, как он потерял все, что ему удалось обрести? Один дворец и бесчисленное множество болезненных «сколько». Плагг не знал, чем закончится его путешествие. Возвращаться в место, именуемое домом, из которого он был изгнан черт знает когда, было непросто. За время его отчуждения вымерли целые цивилизации, величайшие империи пали, а дом остался неизменным — каменная глыба, приветствующая его равнодушием.       Плагг боялся каждое чертово мгновение: когда переходил золотые врата, когда входил в возведенный его товарищами дворец, когда отворял позолоченные двери в тронный зал. Но он не мог отступить, оставить людей брошенными, забытыми. Однажды боги уже оставили людей, отринули созданий, вылепленных по своему образу и подобию. — С-сахарок? — ошарашенно пробормотал квами, глядя на нее. На ту, перед которой он был виноват. Всей его вечной жизни не хватит на искупление греха, совершенного еще тогда, в далеком прошлом.       Но они вновь столкнулись. Так распорядились звезды.