Flashbacks.
N-ный год до Нашей Эры.
Плагг был поставлен на колени так резко, что послышался тошнотворный звук хруста костей. Юноша поморщился и стиснул зубы, сдерживая пронзительный крик. Острая боль в хаотичном порядке возникала в разных участках тела, доставляя квами мучительные страдания. Плагг знал, что он — тот, кому принадлежали скипетр и держава — хотел слышать мольбы непокорного о пощаде в перерывах между страдальческими вскриками, поэтому юноша молчал. Ему необходимо было держать планку, нельзя было унизиться перед одним из Братьев, ведь они перешли черту, начав забавляться человеческими жизнями, словно люди — жалкие марионетки, созданные им на потеху. Квами забыли о своем предназначении, и Плагг, поставленный на колени у подножия трона, намеревался им напомнить о забытом долге. Золотой шар мелькнул возле одной из колонн, а затем стал перемещаться по всему пространству, озаряя помещение ярким светом, похожим на вырвавшийся на свободу солнечный луч. Пламя, словно по цепной реакции, разгорелось в ряду полуколонн, опоясывающих пьедестал. Огонь создавал тени и полутени, устрашая вид старшего из Братьев, самого неумолимого и чудовищного, жаждущего крови, единственного оставшегося здесь, в Долине Нового Света. Кай — их повелитель — узурпировал трон, обратив благие намерения во зло, заточив свою семью в одной из семи башен, скрытых от чужих глаз. «Порождение зла», — так о нем отзывались его сородичи, что надсмехались над его свирепостью, но вместе с тем преклонялись перед его жестокостью. Они были слабыми, поэтому пресмыкались перед ним. Но Плагг был не таким. — Когда ты заплатишь свой долг, Кайус? — он, удерживаемый стражниками, поднял голову, столкнувшись со взглядом пронзительно голубых глаз. В следующее мгновение отступник получил удар под дых от одного из подчиненных Владыки. Другой стражник схватил Плагга за волосы, запрокидывая голову назад, а затем со всей силы впечатал его лицо в свое колено. Багровая кровь мгновенно окрасила мраморный пол цвета ангельских крыльев в алый. — Ох, Плагг, ты действительно настолько глуп или только притворяешься? — усмехнулся светловолосый юноша, обнажив ряд белоснежных зубов — под очаровательной полуулыбкой крылся звериный оскал. — Сейчас ты не в том положении, чтобы задавать мне вопросы. Я буду судить тебя согласно нашим законам. Истеричный смех раскатистым эхом прокатился по тронному залу, стирая усмешку с лица коронованного квами. Плагг, совершивший проступок против Него, не собирался вымаливать прощение, с каждым брошенным словом приближая себя к эшафоту. — Ты сам-то веришь своим словам, Кайус? Я и все, кто находится в этом зале, знают, что ты судишь согласно своей прихоти. Так что я не ищу справедливости в залах твоего дворца. Ты можешь казнить меня за мой так называемый проступок. Я не буду сопротивляться, — усмешка исчезла с его лица, сменившись смирением. Плагг знал, чем закончится эта история. Он собственноручно вынес себе приговор, не ища милосердия в глазах Владыки. — Даже не попросишь прощения за свое предательство, Плагг? — удивленно спросил юноша, восседающий на троне, его слова сочились обидой и злостью — самое опасное смешение эмоций, которое в любой момент могло привести к взрыву; Плагг легонько покачал головой из стороны в сторону, а после опустил взгляд. — Значит, для тебя ничего не значила так клятва? Те слова? — Для меня эта клятва значила гораздо больше, именно поэтому я выбрал спасение Далия, — уверенно произнес квами, заглянув в глаза повелителю. — Я сделал то, что велит мне сердце. И я не жалею об этом. Так что скорее исполни приговор, и закончим на этом. — О, Плагг, ты действительно думаешь, что причина моего праведного гнева — спасение этого жалкого мальчишки? — юный властитель усмехнулся, вставая с трона, и окинул одного из своих подданных взглядом, полным презрения. — Твое предательство заключается не в спасении смертного, милый друг, — последнее слово окрасилось ядовитой интонацией. — Твой грех в любви. Плагг ошарашенно посмотрел на повелителя, осмысляя слова, вырвавшиеся с уст его личного палача. В это мгновение отдельные фрагменты сложились в единый пазл, он узрел поистине страшную картину, которая обращала в ад не только его жизнь, висящую на тонком волоске, но и ее! Кайусу известен секрет. Их чертов секрет. Это значит одно: путей для отступления нет. Ему придется играть до конца, ведь на кону стоит самое ценное, что есть в его жизни. — Что ж, Плагг, я с удовольствием вынесу тебе приговор, — зло прошипел повелитель, бросая презрительный взгляд на тело, перемолотое грубой силой королевских стражников. — Я подарил тебе силу, могущество, друзей, любовь, — он выделил последнее слово. — Настало время забрать эти щедрые дары. Запускайте! — прокричал он, и его слова эхом разнеслись по всей площади зала. В тронный зал еще одни стражники завели очаровательную девушку, смиренно идущую за ними — она шла медленно, вкрадчиво и абсолютно бесстрашно. Так ходят богини, не познавшие смерти. В ее глазах плещется отвага — Кайус мысленно смеется над ее смелостью, ведь это все напускное, он абсолютно убежден в этом: когда влюбляешься, приобретаешь страхи, правда, они не сразу открываются. Любовь обезоруживает, но его молодые друзья еще не усвоили этот урок. Что ж, он с радостью им преподаст его. Еще один бесценный дар с его стороны. Что за неслыханная щедрость, скажите мне на милость? — Властитель, вы меня звали? — ее размеренный голос нарушил тишину, заставляя сердце отверженного биться в бешеном ритме; девушка склонилась в легком реверансе, отдавая дань уважения коронованному квами, смотря на него с неким почтением и затаенным страхом. Казалось, что в это мгновение для нее существовал лишь Владыка. Она внимательно следила за выражением его лица, абсолютно не обращая внимания на Плагга, словно он пустое место. Юноша же смотрел на нее, не отрывая взгляда, вбирая каждое слово, произнесенное ею, каждый жест, каждый взгляд. Неужели так наступает конец? Плагг бы посмеялся, услышь он раньше, что у его финала алые волосы, пронзительно голубые глаза и пухлые губы вкуса спелой вишни. Что ж, теперь его смерть находится на расстоянии вытянутой руки. Поэтому его сердце бьется в этом бешеном ритме? Поэтому он не может совладать собой и престать смотреть на нее вот таким вот, черт побери, щенячьим взглядом? Он умрет по завершении этого дня. Либо его убьют за предательство, либо разделаются с Тикки, что, несомненно, приведет его самого к кончине, покуда он не представляет своей жизни без этой аловолосой воительницы, либо Кайус сотрет в порошок их обоих. — Абсолютно верно, дорогая, — наигранно сладко пропел Кай, легким движением руки подзывая ее к себе. Она мгновенно пошла навстречу ему, абсолютно не раздумывая. Она не смела сопротивляться. Он король. — Что вам угодно, Властитель? — практически шепотом спросила она, склоняясь перед ним на колени, нежно целуя его перста. Она подняла глаза, столкнувшись с ним взглядами. Впервые Тикки обратила внимание на цвет его глаз — иссиня-серые, точно также выглядит океанический шторм. Она надолго запомнит этот необычный оттенок, покуда еще многие года он будет преследовать ее в самых страшных кошмарах. — Ответь мне на один вопрос, милая Тикки: какой грех в нашем королевстве самый непростительный, самый отвратительный? — девушка удивленно посмотрела на усмехающегося короля, а затем перевела взгляд на него, Плагга. Она все поняла. — Ну же, не бойся. Просто произнеси это вслух. — Любовь, Ваша милость, — совсем тихо проговорила аловолосая, поникнув головой. Тревога постепенно просачивалась в жилах, наровя заполнить их до предела. Внезапно подступившее комом к горлу чувство усилилось, когда Владыка резким движением притянул ее к себе, а после развернул ее таким образом, что ее взору открывался вид на возлюбленного, которого держали в тисках королевские стражники. — Тебе страшно, Тикки? — шепотом произнес он, касаясь губами мочки ее уха, а затем спускаясь ниже, оставляя влажные следы на ее нежной коже в области шеи. Она была тряпичной куклой в руках мальчика королевских кровей. Права выбора у нее не было, как и всегда. — Что вы д-делаете? — голос предательски дрогнул, а на глазах выступили слезы — еще один признак слабости, за которую себя отчаянно корила девушка. Ее вопрос остался проигнорированным, потому что в следующее мгновение рука, увенчанная золотыми украшениями, оказалась под ее шелковой блузой. Холод металла неприятно обжигал кожу, вызывая новую порцию мурашек, что скользили по спине Тикки атласной лентой. Боже, это так унизительно! — Не смей ее трогать! — юноша больше не мог этого терпеть: этот королевский ублюдок трогал его возлюбленную, осквернял ее тело своими касаниями, открыто высмеивал самого Плагга, показывая своими действия его беспомощность. Но это должно было прекратиться. На мгновение ему удалось вырваться из рук стражников и направиться в сторону трона, но уже в следующую секунду королевские псы схватили его и начали избиение с чистого листа. Он превратился в мальчика для битья. Слабого и беспомощного. Сейчас у него не осталось сил на то, чтобы сопротивляться. — Прекратите! — пророкотал Владыка, с презрением глядя на сие зрелище, изрядно наскучившее ему. — Плагг, а я ведь могу ее взять прямо здесь. Хочешь на это посмотреть? — его губы изогнулись в хищном оскале. Его ладонь медленно проскользнула от ее груди до бедер, а затем затерялась среди многочисленных юбок. Король нагло вторгался ее личное пространство, касаясь девичьей кожи и — боже! — ее интимных зон, грозясь совершить прелюбодейство на глазах у всех. Он ведь сказал, что может сделать это хоть сейчас. И нет в этом помещении ни одного квами, способного остановить его. Король надругается над ней прямо здесь, в тронном зале, на виду у стражников и у него, Плагга. Беспомощность новой волной паники окатила тело аловолосой с ног до головы. Опять. — Не знал, что ты подбираешь за своими братьями, — злобно выплюнул юноша, захлебываясь в собственной крови. — Что ты так на меня смотришь, балбес? Неужели не в курсе? — он усмехнулся еще сильнее, видя недоумение на лице Владыки. — Милая, хорошая и абсолютно праведная Тикки стала еще одной девицей, разделявшей ложе с твоими драгоценными братьями. Не раз. Самозабвенно отдавалась им так сказать. Но, в любом случае, ты можешь ее взять прямо здесь. Я с удовольствием посмотрю на это. — Пытаешься выторговаться со мной, Плагг? Как это банально, — правитель устало закатил глаза, обращая свой взор на него. — Всем ведь и так понятно: ты ее любишь. И все твои слова — жалкая попытка спасти ее. — Видимо ты плохо меня знаешь, Кайус. Я никого не люблю, ее в особенности. Она очередная подстилка королевских отпрысков, не более, — безучастно произнес юноша. — Ну так что, мы быстрее решим вопрос с моим наказанием или ты устроишь мне это потрясающее представление? Порадуешь меня напоследок? — Плагг, нет! Плагг! — она выкрикнула его имя, заливаясь горькими слезами. Он знал, что слова могут ранить. Но последствия этого ничтожны в сравнении с тем, что мог бы сделать Кайус, промолчи он. Плагг пересилил себя и обратил слова в пули, что так метко достигли цели — ее сердца. Сбита наповал. Обезоружена. — Неплохая попытка, возможно на кого-то подействовала бы эта пламенная речь, но явно не на меня. Ты же знаешь о моей любви к девкам, — в радужках его глаз плескалось чистое безумие. — Принесите сюда королевское ложе и разместите его в центре. Здесь откроется потрясающий вид на… Ох, милая, интересно, какова ты на вкус? Пока королевские прихвостни выполняли приказ, Властитель развлекался, загоняя очередную жертву в клетку, причем так легко и умело, что не оставалось сомнений в том, что он зверь, закаленный жестокостью. А она, Тикки, — его добыча. Овце, оказавшейся в волчьей хватке, не выбраться. Она навсегда останется потерянной для своего стада, ее участь — стать снедью на одном из пиршеств тех, кто оказался на ступень выше нее в пищевой цепи. И в этом нее ее вины. Нельзя обвинять жертву в ее слабости, потому что такова ее природа — быть беспомощной. Тикки успешно справлялась с отведенной для нее ролью. Она не сопротивлялась, когда чужие губы сомкнулись на ее собственных в требовательном поцелуе, поддаваясь вперед, навстречу собственному бессилию. Королевский поцелуй ощущался на кончике языка как металл. Юноша целовал ее неистово, яростно, в порыве заполняющей каждую клеточку злости кусал нежные губы, пачкая белую кожу кровью, ловя ее тихие полустоны, наслаждаясь ее болью. Именно так сильнее всего ощущалась безграничная власть под пальцами. Через боль. Тикки позволяла ему быть всесильным. Она не сопротивлялась, когда ее хрупкое тело переместили на мягкую перину. Стражники великолепно исполнили поручение Владыки, и теперь тот намеревался исполнить свой план. Король раздевал ее навиду у всех, как одну из уличных девиц, в порыве очередного приступа гнева срывая с нее лоскутки ткани. Тикки была убеждена, что в тот момент Властитель вспоминал о предательстве Плагга, которого однажды и, казалось бы, навсегда нарек другом. Единственным другом, не оправдавшим его ожиданий. Из-за нее. Тикки помнила об этом, когда король входил в нее. Она не сопротивлялась, сжимая в ладонях простыни, закрывая глаза, сдаваясь окончательно. Плоть. Просто кусок мяса. Именно так ощущала себя девушка во время данной процессии. Не было даже слез. Просто своевременное принятие свое участи и пустота. Абсолютная. Всепоглощающая. Это было сравнимо с поцелуем смерти, вытравившим в ней все живое, окрасившим мир, сказочно богатый изобилием красок, в серый. Тикки в один момент оказалась в вакууме, где не было ни звуков, ни слов, ни эмоций. Ничего, что можно было бы чувствовать. Все оказалось стертым в порошок. — Неплохое представление — он выпустил из своих грязных рук ее хрупкое тело, демонстративно хлопая в ладоши. — Надеюсь, ты вдоволь насладился спектаклем. Хотя было бы интереснее, если бы она не была такой… — он деланно сымитировал задумчивость, а затем ядовито выплюнул: — деревянной. Король выдержал небольшую паузу, довольствуясь проделанной работой: Плагг стоял на коленях, удерживаемый стражникам, и смотрел на него взглядом побитого пса. Юноша ощущал свое превосходство в этой гнетущей тишине, ведь эта сценка, кажется, вырвала язык у мерзавца, посмевшего называться его другом. Кай подарил ему слишком много. Он даже готов был даровать ему прощение за инцидент с Дарием, что вызвало бы неудовлетворение многих знатных квами, но ему было плевать на это. Кай бы пренебрег интересами этих высокопоставленных лиц ради друга. Но он нарушил единственный закон, который тот просил его не нарушать. Плагг знал, что крылось за этим, какая именно история. И он сделал это — влюбился в аловолосую девчонку. Предал его, своего Властителя. — Еще вчера я выбрал меру наказания для вас и всех остальных квами, нарушивших один из семи Священных запретов. Я забираю у вас ваше человеческое обличье и отправляю вас на Землю в разные части света, — больше не было злости в его голосе. Казалось, что в какое-то мгновение внутри юноши что-то заледенело, и сейчас он просто озвучивал то, что было спланировано заранее. Их настоящая форма наказания, а не дурацкое представление, ставшее плодом эмоциональной слабости Кая и, безусловно, его королевской вседозволенности. — Там вы продолжите исполнять свой долг — помогать презренным. Но больше вы никогда не сможете вернуться домой, двери Долины Нового Света останутся закрытыми для вас навсегда. — А что, если мы вернемся? — тихо произнесла Тикки, ошарашенно глядя на своего Владыку. Она не могла поверить в то, что это действительно происходит. Весь ее мир рушится. — Тогда вам не сносить головы, милочка, — он ангельски улыбнулся. Приговор был исполнен. Квами, лишившиеся человеческого обличья, были перенесены на Землю.Настоящее время.
— Какая неожиданная встреча! — квами, восседавший на троне, смеялся так заливисто и беззлобно, словно не было того ада, который случился с ними тогда и преследовал их в самых жутких кошмарах на протяжении нескольких тысячелетий, словно это былом плодом их больной фантазии, разыгравшегося не на шутку воображения. — Наверное, с моей стороны было бы тактично, мило побеседовать с вами и забыть про тот самый инцидент, но, увы и ах, мне необходимо оставить вас наедине, меня ждут государственные дела, ну а вы пока что развлекайтесь. Под присмотром стражи, конечно же. Кайус величественно удалился из тронного зала, оставив их, Тикки и Плагга, наедине друг с другом в окружении стражников. Этот коронованный квами вновь играл с ними, забавляясь их слабостями. Он виртуозно умел давить на больное, ему не составляло труда найти слабую точку другу или врага. Кайус при любых, порой даже самых не выигрышных обстоятельствах выходил победителем. Иначе быть не могло. Он король. Это чертово слово из шести букв тошнотворным вкусом объедков врезалось в горло Плагга, заставляя его ощущать себя полным ничтожеством в сравнении с Владыкой, в руках которого была сосредоточена недюжинная сила, всеобъемлющая власть. Повелитель никогда не преклонял колени, не молил о пощаде и, конечно же, не любил. У него, казалось, не было сердца. И если отсутствие четырехкамерного — залог успеха, то Плагг бы предпочел вырвать его из своей груди. Квами сейчас вспомнил давно забытую истину: тишина бывает оглушительно громкой. Как сейчас, например. Спустя столько времени Плагг столкнулся с ней лицом к лицу здесь, в стенах королевского дворца, где яркими бутонами расцвела их история любви и в одно мгновение сгорела. И не было ни одного подходящего слова, которое бы он мог произнести, чтобы разрушить это неловкое молчание. В его ладошках пригоршен вины, ему больше нечего предложить ей. — Прости, — оказывается, шепот может быть громче крика. Прости. Шесть букв и бездонное море сожалений. Прости. Разве одно-единственное слово способно искупить постыдную беспомощность, стереть из памяти произнесенные в порыве слабости речи, переписать историю молчания, длившуюся бесчисленное множество тысячелетий? Для Плагга ответ был очевидным: нет. Не существует на свете слов, способных изменить содеянное. Но он все равно решил покаяться, сказать наконец то, что ему приходилось прятать внутри все это время под маской беспечности. Плагг, готовый к немилости своей леди, вновь обнажал перед ней душу. Кайус, обладая невероятным могуществом, никогда бы не смог его сокрушить, потому что аловолосое чудо — его судья и палач. В руках Тикки была сосредоточена всеобъемлющая власть над черным квами: в одной ладошке она держала серебряный кинжал, а в другой — его полыхающие любовью сердце. — Давно простила, — уверенно произнесла девушка, наконец посмотрев ему прямо в глаза. Плагг замер в неверии. Она действительно простила его? Сумела переступить через те унижения, которые, наверняка, преследовали ее долгие годы? Неужели она настолько великодушна, что одно крохотное слово способно перечеркнуть посеянные в ее сердце им самим семена ненависти? — Но почему? Почему ты прощаешь меня, Тикки? — он смотрел на нее взглядом, полным непонимания. — Я не достоин твоего прощения. Тогда я не смог ничего… — Я люблю тебя, Плагг, — таким же уверенным тоном проговорила напарница Маринетт, медленно приближаясь к ошарашенному коту. — Всегда любила, даже невзирая на твое дурацкое поведение. Я знаю, что тогда… в тот день ты сделал то, что должно. Ты пытался спасти меня от его грязных лап, и я безмерно благодарна тебе за это. — То есть я зря избегал тебя на протяжении всего этого времени? — девушка утвердительно кивнула, отвечая таким образом на поставленный вопрос. — А я еще говорил, что Адриан идиот, — он легонько шлепнул себя по лбу и неодобрительно покачал головой из стороны в сторону. — Адриан… Вот черт! — неожиданно для себя самой и для Плагга, не привыкшего видеть ее в гневе, выкрикнула Тикки. — Я оставила Маринетт и помчалась сюда, чтобы разобраться с тенями. А тут… Куда подевался Властитель? — Кажется, какая-то прекрасная дама, находясь рядом с самым очаровательным в мире котом, растратила свою необычайную внимательность, — он самодовольно ухмыльнулся и, словив недовольный взгляд божьей коровки, понуро опустил хвост. — Он сказал, что у него целая куча государственных дел. — А когда он вернется? — на свой вопрос она получила лишь вопросительное выражение квами младшего Агреста. — Плагг, ты понимаешь, что это самая настоящая катастрофа? Наши подопечные остались в мире людей, где творится полнейший хаос, без своих квами. А еще в любой момент может объявится Бражник, и тогда!.. Мы не можем этого допустить! — Эй, Сахарок, успокойся, — он крепко обнял ее, изгоняя своими прикосновениями все дурные мысли из ее головы. Его приятный бархатный голос создавал иллюзию того, что все хорошо. Рядом со своим котом Тикки погружалась в гавань спокойствия. Рядом с ним все самые большие страхи обращались в прах. Плагг был ее спасительным маяком, к которому она плыла даже в самые темные времена. Он был светом, способным развеять мрак, и божья коровка тянулась к нему еще сильнее. — Мы справимся. Враг будет повержен, а люди спасены. Как и всегда. Я обещаю. Плагг множество раз ошибался, совершая просчеты, но Тикки ни на мгновение не сомневалась в нем. Она верила в него, в них, уповая на чудо. Больше всего ей хотелось одержать победу сейчас: в этот самый миг, когда он сжимал ее ладонь в своей. Она чувствовала эту всепоглощающую необходимость сохранить этот хрупкий мир, сберечь его от всех невзгод, от черноты. — Срочно позовите сюда короля, — прокричала Тикки, развернувшись лицом к стражникам, которые ни проронили ни слова в ответ, смерив ее холодным взглядом. — Позовите короля немедленно! Слышите: немедленно! Стражники, размещенные по всему тронному залу, безучастно посмотрели на нее, подавляя зевоту. Конечно, они имели людское обличье, а Тикки, будучи изгнанной из Долины Нового Света, была для них жалкой букашкой, от которой они могли избавиться по щелчку пальцев. Маленькое существо, выглядящее таким слабым и беспомощным, не могло претендовать на внимание таких высокопоставленных лиц, защищающих самого короля. — Я бы с удовольствием использовал свой катаклизм на них, если бы не чертова магия крови, наложенная на дворец, — прошептал Плагг, вызывая легкую улыбку на ее лице. Даже в такой момент он не прекращал шутить. И где эта пропасть, длинною в тысячи столетий? Они совсем не изменились, остались такими же, как и прежде. Им удалось сохранить ту первозданную любовь, перенести ее сквозь время и пространство. За пределами тронного зала послышались громкие возгласы, которые мгновенно привлекли внимание стражников, начавших заинтересованно глядеть на запертые двери. Им приходилось держать в оковах пробудившийся интерес, поскольку им было запрещено покидать охраняемую территорию без особой надобности. Они должны исполнять свой долг надлежащим образом, иначе их место займут другие квами, желающие приблизиться к королю. Но неясный шум нарастал, будоража слух каждого, находящего в этом зале. Наконец, один из стражников решился отворить двери и выяснить, что же происходило в мрачных коридорах. — Как вы смеете нападать на меня? Я ваш король! — эхом раздавался голос коронованного квами, после чего пространство разрезал его неожиданный крик, утонувший в звуках скрежета скрещивающихся мечей. Там, за пределами тронного зала, шел самый настоящий бой. — Наш король… Ему грозит опасность!.. — один из квами, носящих форму, обеспокоенно ткнул пальцем по направлению к мрачнеющим коридорам. — И чего же вы стоите, балбесы? Кто короля спасать будет? — к ним подлетел Плагг, пораженный заторможенностью королевской стражи. Эти квами годились лишь на то, чтобы выполнять мелкие поручения короля, нападать на беззащитных, удерживать неугодных в крепких тисках против их воли, избивать обезоруженных. Некоторые из выдрессированных псов Владыки хотели указать Плаггу его место, выдворить его из самого сердца дворца, надеть на его маленькие лапки кандалы и никогда не выпускать его из темницы. Но, к счастью, осознание реальности быстро отрезвило их: они действительно должны были незамедлительно действовать, чтобы спасти повелителя от чего бы то ни было. Королевская стража вмиг покинула тронный зал, начался кровопролитный бой. Двое отринутых хотели помочь Властителю, который нарек их предателями и в наказание за непростительную ошибку лишил их дома. Несмотря на произошедшее в момент последней встречи, они не могли ненавидеть Кайуса, покуда видели его другим. Они помнили, как он помогал обездоленным, как защищал тех, кто не мог постоять за себя сам, как отдавал все лучшее, принадлежащее лишь ему, им, своим друзьям. Но в какой-то момент тот прекрасный юноша на белом коне исчез, оставив на своем месте жалкую личину королевского отпрыска, не способную к великодушию и милосердию. Мальчик Кай растворился, на смену ему пришел Кайус. На горизонте показался Властитель, которого на себе тащили стражники, потому что он был ранен — сквозь белую рубашку просачивалась алая жидкость, окрашивающая королевское одеяние в красный. Кто-то действительно посмел совершить нападение на повелителя квами, причем весьма успешное, хорошо спланированное. Наверняка, причиной тому послужила ослабленная защита дворца. Кайус всегда считал себя самым могущественным квами, он не желал верить в то, что в этом мире существует кто-либо, способный нанести ему сокрушительный удар. Слепая вера в собственное превосходство отражалась безумной злостью в его глазах. Казалось, что беснующаяся ненависть просачивалась сквозь бледную кожу, разжигая пространство. — Вы! Это все вы виноваты! — прокричал Владыка, тыкая указательным пальцем на маленьких существ, а после захлебываясь в накатившем приступе кашля. В груди квами что-то булькало и клокотало, а в следующее мгновение его ладони оказались покрыты алой жидкостью. Чертовой королевской кровью. — Вы подговорили… Юноша обессиленно начал скользить вниз, но один из его приближенных вовремя подставил свое плечо, помогая Властителю взобраться на трон. Коронованный квами рвано и часто дышал с жуткими хрипами, ладонями прикрывая свежую рану, из которой сочилась кровь. Волшебство по крупицам вырывалось наружу, оставляя его обезоруженным. Слабым. Беззащитным. Его главных кошмар, казавшийся чьей-то неисполнимой мечтой, обратился в явь. И причиной тому была его собственная неосторожность, неосмотрительность. — Опять вы стоите… Позовите лекарей немедленно! Слышите, балбесы? Немедленно! — закричал Плагг, приближаясь к ослабленному королю, который некогда был его другом. — Какое из моих слов для вас непонятно, олухи?! Последняя фраза произвела ошеломляющий эффект, ведь стражники наконец зашевелились, подобном пчелам в улье, в поисках спасения. Они должны были отыскать квами-лекарей, чтобы сохранить жизнь своему Властителю. Любое промедление может обернуться фатальным поражением. Казалось, что само время играло против них: секунды шли чрезвычайно быстро, словно пробегая олимпийский марафон, король терял слишком много крови, а вместе с тем и сознание. Плагг не верил в это. Его персональный надзиратель медленно, но верно приближался к погибели, и пострадавший явно видел в черном квами виновника произошедшего, он прямым текстом обвинял его и Тикки в содеянном. Если с ним что-то произойдет, то двум влюбленным явно не выбраться из стен дворца живыми. Их казнят без суда и следствия, ведь так будет удобно абсолютно всем. Те, кто верно служит нынешнему королю, исполнят его волю, а те, кто презирает своего правителя, избавит себя от подозрений, перекинув груз вины на них. Тикки и Плагг ведь были отринутыми. — Эй, королевский ублюдок, ты не можешь вот так просто взять и уснуть! — голос Плагга раздался прямо над ухом Владыки, открывшего глаза из-за этих ужасных воплей. — Да, черт побери, не можешь! Сейчас мир смертных находится под угрозой: по нему бродят чертовы тени, секрет создания которых известен лишь нескольким квами, какой-то злодей требует камни чудес, а еще наши подопечные оказались без квами, потому что мы застряли здесь! А ты сидишь на этом чертовом троне и истекаешь кровью… И я должен ненавидеть тебя, но ты мой друг… по крайней мере, ты был им. Короче, я не хочу, чтобы ты умер. Понял, балбес?! — Я… Спасибо, Пла… — его глаза закрылись раньше, чем он успел договорить. — Нет-нет-нет, этого не может быть, — Тикки замотала головой из стороны в сторону, отрицая происходящее. По ее щекам катились слезы. Неужели это конец? Король и правда мертв? В тронном зале началась суматоха: кто-то рыдал, кто-то молился, вспоминая забытых богов, кто-то смеялся, кто-то праздновал триумф. Никогда не оставила равнодушным данная картина. В конце концов, не каждый день умирает монарх, несший бремя правления на протяжении нескольких тысячелетий. Это событие однозначно одно из ключевых в истории квами. Оно несомненно разделит жизнь магических существа на «до» и «после». В сопровождении оркестра в помещении зашел статный юноша, значительно отличающийся по внешнему виду от Владыки: у него были длинные каштановые волосы, темно-карие глаза, практически черные, тонкие губы и мертвенно бледная кожа. Он шагал медленно по красной дорожке, нарочито важно выпятив грудь, словно стремясь показать окружающим, кто здесь главный. — Король мертв, да здравствует король, — победоносно произнес квами, снимая корону с головы Властителя, венчая свое чело символом монаршей власти. Плагг и Тикки мгновенно узнали в этом злорадствующем юноше сводного брата Кая — Маркуса, который всегда стремился заполучить власть, отстранив своего ближайшего родственника от государственных дел, за что был заточен в одной из семи башен. Но ему удалось выбраться на свободу спустя столько лет и поквитаться с братом. Наверняка, у него есть союзники, причем весьма влиятельные, явно приближенные к королю, уже прошлому. — Вы обвиняетесь в заговоре против королевской семьи, — послышался строгий мужской голос, а в следующий миг двое отринутых квами оказались под стеклянным навесом — маленькой персональной тюрьмой. — Что за бред? Мы же не… Вот он, виновник произошедшего, прямо перед вами! — возмущенно прокричал квами, тыкая пальцами в братоубийцу. Но должного эффекта это не возымело. Никто не шелохнулся. Всем было плевать: часть придворных хоть и была предана Властителю, но явно не намеревалась противостоять такому сильному противнику, другая часть, напротив, поддерживала новонареченного короля. — Тсс, Плагг, лучше заткнись и доверься мне, — прошептал стражник, арестовывающий его. В нем наставник Адриана узнал своего старого приятеля: что-то внутри убеждало кота в том, что следует поверить юноше и замолчать. В конце концов, хуже от этого точно не станет. Плагг доверился своему шестому чувству и поумерил свой разгоревшийся пыл в момент сей несправедливости. Квами, спасавших тысячи людских жизней на Земле, где их нарекали героями, в стенах своего дома считались преступниками. Убийцами. Собратья без зазрения совести отправили их в в мрачные подземелья, уготовив для них особое место на коронации Маркуса — эшафот. Хотя в их случае придумают что-нибудь иное: провернут маленькие тельца через мясорубку или, быть может, отдадут на съедение хищникам, обитающим в Долине Нового Света. Они найдут способ сделать из казни отринутых зрелищное представление. Тогда-то тронный зал взорвется от аплодисментов, от ликов восхищения в сторону Маркуса, так жаждущего общественного признания, ради которого он переступил через собственного брата. Этот квами всегда был очень амбициозным. Если он чего-то хотел, то получал это. Любой ценой. Он считал, что цель оправдывает средства. Его излюбленная фраза, ставшая негласным девизом по жизни. Желания титулованного квами не знали границ. Маркусу часто удавалось ухватить то, что в его руках не должно было оказаться. Так произошло и с властью. Королевской, черт побери, властью. Всеобъемлющей. Безграничной.***
В один миг, в какой именно Тикки не заметила, их разделили. Опять. И она ничего не могла поделать, как и тогда. Только было одно существенное отличие от ее прошлого пребывания в этом мире. Тогда Тикки была легкой добычей, совершенно не готовой к сражению. Она заранее склоняла голову, ожидая поражения, не позволяя себе начать бой. Ей было проще сдаться. Но то было тогда. Сейчас она из другого теста. На протяжении тысячелетий она взращивала искусных бойцов, учила юных героев быть сильными, убеждала их в том, что проигрыш — непростительная слабость, чертов восьмой смертный грех. Нельзя не проникнуться тем, что ты вверяешь своим подопечным столетиями. Помещение, в которое девушка была перемещена, напоминало ей часть Старого города, превращенного буквально в щепки в последней междоусобице. Единственное, что осталось на территории некогда процветающего городка, Семь Башен, которые с тех пор стали клеткой для тех, кто осмелился переступить закон. Тюрьма, из которой невозможно выбраться. Причина этого, конечно, крылась в магии — эти строения находились вдали от населенных пунктов, что позволяло использовать заклинания с неограниченной мощностью. Толстые стены, покрытые мхом, без проблем выдерживали магические потрясения. Было ясно, что эти башни были созданы для пыток. Хотя когда-то они защищали Старый город от нападений в одну из кровопролитных войн между королевскими отпрысками, что не могли поделить власть. История повторяется. — Надеюсь, вы осмотрелись, — послышался приятный мужской голос, на пороге маленькой комнаты показался представительный молодой человек. — Потому что нас ожидает серьезный разговор. Вы знаете, что ваш друг находится у нас. От ваших дальнейших действий зависит его жизнь, поэтому я настоятельно рекомендую лишний раз не рыпаться и выполнять все требования. — Кто вы? И, наконец, чего вы хотите? — она сощурила глаза, смотря на него с неким подозрением. Голос ее звучал ровно, не дрожал, как тогда. Она была уверена в себе, это чувство уверенности становилось ее силой. — Удивлен, что ты меня не узнала. Юстиниан, старший из Братьев правящей династии, — представился шатен, явно не ожидающий надобности в подобном. Он предполагал, что девушка должна знать его, ведь они оба Древнейшие. Им не раз доводилось пересекаться в королевском дворце. — До меня дошли вести, что один из моих братьев совершил… братоубийство. Я хочу возмездия, справедливости, называй это как хочешь. Мне необходимо покинуть эту чертову башню, но… для этого нужен особый артефакт, который разорвет волшебство, связывающее меня с этим местом. Есть ключи, особые ключи, позволяющие это сделать. Они находятся на Земле. Но… Тикки внимательно следила за каждым движением юноши, чувствуя какое-то неописуемое волнение, витающее в воздухе. Оно принадлежало не ей, а принцу. И это было странно — видеть представителя правящей династии таким человечным. Принц не скрывал свои эмоции под маской отстраненности, не стремился сделаться каменным. Тикки, наверное, стоило бы проникнуться сочувствием, но нет — его эмоции вызвали лишь рой мыслей в ее голове, потому что принцы не беспокоятся, выдвигая требования своим заложникам. Они придерживаются четкой стратегии. Это означало одно, у Юстиниана есть план А, один-единственный, хрупкий. Если он рухнет, то надежды не будет. Юноша пойдет на дно, и заточение в башне, длившееся несколько тысячелетий, покажутся для него раем. — Но?.. — Тикки вопросительно выгнула бровь, желая поскорее узнать все и завершить этот напряженный разговор. — Но там повсюду тени, созданные моим братом. Он хочет завладеть Камнями Чудес и подчинить себе мир людей. Чистой воды сумасшествие! — он неодобрительно покачал головой, и Тикки прочитала в этом жесте желание старшего брата пожурить младшего. — Тебе необходимо пробраться сквозь них и найти ключ. Как только я буду освобожден, я прекращу этот ад на Земле. Я уничтожу тени, а вы, отвергнутые квами, будете прощены. Я сниму заклятие Кайуса. Ну так что? Ты согласишься, Тикки? Что-то внутри трубило о том, что не стоит соглашаться, что необходимо отказаться. Но это предложение было идеальным, такое обычно дважды не предлагают. Так что девушка решила поставить все на Юстиниана, понадеявшись на его слова. В конце концов, она попадала и в более страшные передряги. По крайней мере, Тикки хотелось верить, что самое страшное она уже пережила. В ее руках позолоченная монета. Бросок. — Я согласна, — монета падает. Башня. Иронично.