Расследование Кота Нуара, все улики ведут к...

      Адриан медленно разлепил веки, разочарованно глядя на белое полотно перед глазами — потолок. Он лежал в кровати, вновь ощущая себя ни живым ни мертвым, опустошенным. Все процессы, проходящие в черепной коробке, кажется, были направлены на обработку мыслей об отце, что был на грани. Иногда ему удавалось переключаться, например, на свою напарницу, что одним движением прожгла дыру в его сердце, без всяких пуль.       Лишь Хлоя скрашивала его уныние: ночью накрывала его пледом, постоянно мерила температуру и по надобности поила лекарствами, не смыкая глаз. Адриан видел, как она пыталась не показывать своей усталости, но под ее глазами пролегли темные мешки, сквозь которые виднелась россыпь голубых вен. «Все будет хорошо», — говорила девушка, с каждым разом сильнее сжимая его ладонь в своей. Он почти верил.       Девушка, укутанная в теплый клетчатый плед, появилась в комнате через несколько минут, легким движением сбросив с себя своеобразную накидку. Она была немного сердитой, даже раздраженной, но юноша этого не заметил, он вообще не обратил внимание на то, что кто-то пришел. Хлоя осторожно поставила пакет, содержимое которого проверил лакей. Подарки от одноклассников — Буржуа, конечно, недолюбливала весь этот наивно-цветочный коллектив, но это поднимет настроение Адриану. Ему нужно знать, что друзья помнят о нем. Ее одной ведь недостаточно, как и всегда. — Уже проснулся? — ее голос прозвучал тише, чем она ожидала. Он одобрительно кивнул, принимая сидячее положение, даже не посмотрел на нее. — Тебе занесли подарок твои друзья.       Адриан медленно, механически повернул голову, бросая на нее полувопросительный взгляд. «Стеклянный», — первое прилагательное, что закралось на кончик языка при столкновении голубых и зеленых глаз, но не вырвалось наружу, затаившись внутри, подобно скользкой змее. Она быстро преодолела расстояние между ними и вручила ему подарочный пакет, который юноша начал рассматривать не сразу, без особой заинтересованности. — Очень хороший подарок, — сухо выдал парень, отложив в сторону подарок, толком не рассмотрев содержимое. Это не похоже на Адриана, которого она знала столько лет. — Что-то не так? — Хлоя замерла возле комода, подобно восковой фигуре. Он усмехнулся, травя в себе смесь колючего яда — у него под кожей расползались змеи: серебристые, позолоченные, черные — разные. — Знаешь, все прекрасно. Просто мои друзья… ненастоящие… — озлобленно произнес юноша, откинувшись на подушку. Перед ним снова белое полотно. — Что за глупые мысли, Адриан? — девушка удивленно выгнула брови, медленными шагами приближаясь к кровати. — Возможно, я просто слишком разочарован, но… они решили откупиться от меня подарком? — горькая усмешка сорвалась с его уст. — Почему они сами не пришли ко мне? По-че-му? — Я не позволила им, — твердо заявила Хлоя, ловя на себе его удивленный взгляд. — Да, я решила, что ты слишком слаб и болен, что крепкий сон лучше любого визита друзей. — Да что ты вообще знаешь о дружбе, Хлоя? — Адриан мгновенно сорвался со своего место, в краткий миг оказавшись прямо напротив нее. — У тебя ведь и друзей нет. Сабрина? Нет, просто девчонка на побегушках, что выслуживается перед тобой, чтобы получить очередную брошь, знак отличия. Я? Твои поступки говорят обратное. У тебя нет друзей. Ты одна в этом мире, абсолютно одна.       Хлою трудно задеть, многие пытались, но не получалось — за многие годы она покрылась непробиваемой, как ей казалось, броней. Но сейчас ее защита раскрошилась в пыль, обнажая сердце для удара. Лишь слова Адриана могли сломить, ведь он ее единственный друг. И сейчас он разбил ее сердце. «Вновь», — горечь липкой смесью оседала под ребрами. Она ощущала, как боль собиралась со всех уголков, наровя хлынуть потоком прозрачных бусин из ее глаз. Но Хлоя ведь Буржуа, а они не льют слезы на публике — их томные рыдания ловят лишь одинокие стены. Она убегает раньше, чем он осознает, что натворил.       Младший Агрест, уязвленный ударами судьбы, еще несколько секунд смотрел на захлопнувшуюся от сильного дуновения ветра дверь, прокручивая в голове произошедшее. Он должен был ощущать вину, какая обычно тяготит людей, действующих подобным образом. Но юноша слишком погряз за пару дней в водовороте собственных эмоций, что ему просто не хватало душевной глубины для того, чтобы ощутить хоть что-то ласковое по отношению к другим. Однако разум упорно убеждал его в неправильности своего поведения и, руководствуясь перечнем выгравированных где-то в подкорке сознания принципов, он покинул пределы комнаты, чтобы отыскать ее и попросить прощения.       Это было странно — шагать медленно, нерасторопно, словно в замедленной съемке, ощущая босыми ногами холод мраморных плит, пропускать через сетчатку золотых глаз искусственный свет, слышать звук собственных шагов в абсолютной тишине. Адриану казалось, словно он пролежал на мягкой перине, пожалуй, целую вечность — весь мир был каким-то отчужденным, непривычным. Он сравнивал себя с маленьким ребенком, познающим миром, только если для первого — это наивысшая радость, являющая собой порыв искренности, то для него — познание собственного бессилия. При первых трудностях герои не падают от болезни на белые простыни, подобно оловянным солдатикам от легкого прикосновения; они держатся до конца, проходит через огонь, воду и медные трубы.       Юноша, погрузившийся в вакуум минутных размышлений, вернулся к реальности, встречающий его слезами подруги, прозрачными, будто бы кристальными, оставляющими влажных след на ее фарфоровой коже. Она была похожа на ангела, чье святое откровение ему довелось лицезреть в данный момент. Хлоя медленно повернула голову, замечая на пороге комнаты его — на ее лице застыла гримаса боли, перемешанной со злобой и обидой. Картина, подобная Мадонне Рафаэля, рухнула на глазах; каким бы утонченным и невинным было лицо — все ложь, слезы — избыток боли, которая вырывалась наружу. Он ощущал в воздухе солоноватый вкус — таково одиночество Хлои? Оно подобно морю? — Хлоя… — его голос прозвучал тихо, немного робко. — Я… — он замялся, усмехнувшись собственным мыслям. «Не хотел», — слова утонули в водовороте мыслей, так и не сорвавшись с кончика языка. Это было бы ложью. Ему было больно, и он хотел, чтобы кто-то разделял его чувства, ощущал все то, чем наполнено его сердце. Адриану не было жаль. — Можешь не оправдываться, — ее взгляд, кажется, замер, остекленел. — Я все поняла, Адриан. Конечно, ты не со зла, у тебя сейчас проблемы; ты переживаешь за отца. Но как ты можешь говорить такие вещи людям, которые окружают тебя? Это несправедливо. Я осознаю, что не самая лучшая кандидатура для того, чтобы читать тебе проповеди, но… — Черт, Хлоя, я сейчас действительно собирался попросить прощения. Но ты разводишь фарс, ей богу, — юноша закатил глаза. — Строишь из себя ангела, но мы ведь с тобой знаем, кто ты на самом деле. Фарфоровая кукла — красивая, но без души. Пустышка. — Знаешь что? Иди ты к черту! — Хлоя поднялась с пола резко, неожиданно, а в следующее мгновение она бежала по коридору, желая поскорее покинуть этот дом. «Он уже не ребенок, должен понимать, что говорит!»       Адриана впервые за долгое время накрыло счастье, льющееся позолоченным отблесками разочарования в голубых глазах; ему хотелось заливисто-громко смеяться, словно пришла эпоха вечного праздника. Он задыхался-захлебывался в новом потоке незнакомых чувств. Он ненавидел страдания других людей, но в это мгновение что-то переменилось внутри него. По венам разливалась эйфория — Агрест ощутил ее в тот самый миг, когда оказался на пороге комнаты и увидел в ее рыданиях нечто божественное, святое. Он сравнивал ее с ангелом, образ которого увековечили люди в иконах. — Черт бы тебя побрал, — возмущенный голос Плагга, поедающего камамбер, нарушил воцарившуюся тишину. — Ты болван неотесанный, Агрест! Ты вообще в курсе, что произошло? — Ты видел это? — в его глазах плескалось безумие, неудержимое, всепоглощающее. — Она была так прекрасна, чиста и… словно ангел, понимаешь? Я хотел ощущать ее боль, сломать ее крылья и… — М-да… — протянул кот, неодобрительно покачав головой; ему пришлось отложить порцию излюбленного сыра в сторону. — Все ясно с тобой. Значит, тени добрались до тебя? Ох, нельзя вас, подопечных, и на секунду одних оставлять!       Квами обеспокоенно поглядел на юношу, потирая вспотевшие ладошки — давно ему не приходилось собственноручно выручать смертных из беды; обычно он работал руками мальчишек, похожих на Адриана — в них плескался героизм, а вместе с тем неудержимый порыв романтизма. Младший Агрест повторяет историю своих предшественников — этакий байроновский герой нашего времени. Кот любил подобные шутки, но сейчас это всего лишь способ отвлечься.       Плагг потянулся за ней, тенью, которая сливалась с его подопечным, вцепившись в него мертвой хваткой — они ведь любят свет, покуда у них его нет; а Адриан — солнце, не мальчик — в нем света столько, сколько из солнца не исчерпать. В ладошке ощущалось ускоренное сердцебиение, и тогда он коснулся мрака, расплывающегося чернильной гладью в пространстве. Тень не подчиняются, и квами нашел для них лучшее место — стеклянный сосуд.       Вдох.       Грудь юноши поднялась вверх, а затем вновь опустилась вниз.       Выдох. — Что произошло? — хриплый голос донесся до ушей черныша. — Почему я ничего не помню? — юноша принял сидячее положение. — Ну… с чего бы начать? — задумчиво протянул второй, усмехнувшись. — Если говорить вкратце: вы поссорились Хлоей, ты оскорбил и унизил ее, потом решил извиниться, нашел ее плачущей в комнате, у тебя снесло крышу, ты еще сильнее втоптал ее в грязь, и она убежала неизвестно куда. А в городе повсюду тени, одна из них вселилась в тебя. Но отважный кот спас тебя! — Стой, что еще за тени? Что происходит, у меня в голове такая каша, словно меня приложили чем-то тяжелым, — он прикрыл глаза, потирая пальцами виски. — Давай по порядку: что еще за тени? а самое главное — что с Хлоей? — Тени — это волшебные создания, которые вселяются в людей, чьи сердца охватило отчаяние или разочарование. Они медленно, но верно высасывают свет из человеческих сердец. Знаешь, это как отношения «паразит и его хозяин», ну ты знаешь, по биологии проходил же, — юноша утвердительно кивнул. — Так вот, тень сливается с человеческой сущностью, меняет его характер, образ мыслей. Он получает наслаждение от страданий других. — То есть под влиянием тени я натворил все это? Но… я начинаю вспоминать… когда я первый раз накричал на нее, то… В какой момент в меня вселилась тень? — Несколько суток назад. Ее влияние постепенно, хотя это зависит от степени силы тени. В общем, много факторов, что не разобраться. Так что не забивай голову не нужной информацией. — Как изгнать тень из человека? — табун мурашек атласной лентой пробежался по спине. — Другой тенью — светом, она поглощает тьму. Логично, верно? — Плагг выглядел спокойным, немного раззадоренным, по крайней мере так казалось Адриану. — Подожди, но если во мне свет, а их можно изгонять… то есть… — Не в том направлении размышляешь. Сами по себе тьма и свет — всего лишь пища теней, не более. Лишь одухотворенные магией, они способны противостоять теням. — Где ты нашел светлую тень, тем более так быстро? — задумчиво протянул юноша. — Я ее не искал, а создал, Адриан. Ты невнимательно меня слушаешь, либо просто упускаешь детали. Моя магия одухотворила часть света внутри тебя, и тьма рассеялась. — Что с Хлоей? — в горле пересохло от волнения — по телевизору шли новости; город постепенно тонул во мраке, а героев не было, казалось, словно они бросили горожан в самый страшный момент. Возведенный над Эйфелевой башней луч надежды угасал. — По правде говоря, не знаю. Я был слишком занят спасением тебя, если ты не заметил. Но, кажется, она помчалась в сторону перекрестка. — Понял, — юноша кивнул, а после чего выкрикнул: — Плагг, когти! — Ну нет! — ворчливо простонал квами, роняя большой кусок камамбера прямо на ковер.       Бескрайние небесные просторы, расстилающиеся над городом, утонули в черноте. Париж, казалось, обратился в ад: люди, бегущие от теней, ожидающие своих спасителей — героев, в латексных костюмах, и тени, нагоняющие их, поглощающие свет до последней капли, без остатка. Адриан мчался по крышам высоток, не обращая внимания на происходящее. Зону с частными домами он уже миновал, но Хлои там не отыскал, тогда юноша двинулся дальше, выискивая светлую макушку среди вспыхнувшего хаоса.       Нуар всегда стремился защищать людей, иногда бросаясь ради их спасения в горящее пламя, не думая о себе. Под слоем тонкой кожи, в голубых венах плескалось то, что люди называли храбростью. Но сейчас Адриан не мог исполнить свое предназначение, о котором несомненно напоминало кольцо на безымянном пальце, потому что он, черт побери, боялся не за себя, за нее. До безумия, до дрожи в коленях, до… Она просто слишком много значила для него, и поэтому, даже будучи национальным героем с приложенным к статусу бременем, юноша выбирал не этих людей, а ее, Хлою Буржуа.       В броуновской кашице кошачий глаз уловил лимонное пятно — Хлоя, окруженная тенями, сидела на краю моста, вглядываясь в расплывчатое отражение на водной глади. Порождения тьмы вились вокруг нее, подобно змеям. Сердце юноши замерло, остановилось на крохотное мгновение, а затем учащенно забилось — Адриан помчался прямиком к ней, разгоняя теней своим шестом.       Приблизившись к ней до предела, юноша изумленно ахнул, узрев стеклянный взгляд голубых очей, лишенный шторма океанических вод. Люди лгут, когда говорят, что темнота порождает хаос, ибо она есть наивысшая точка спокойствия и умиротворения. Это человеческие сердца разжигают пламень эмоций на веретене из сухих осенних листьях, что в итоге пылают ярче костров инквизиции. — Хлоя! — ее имя сорвалось с губ быстрее, чем он успел это осознать; непроизвольное действие, неконтролируемый порыв. — Что они сделали с тобой? — Ничего, — она медленно повернула голову и посмотрела на него взглядом таким холодным, что юноше показалось, словно его окунули в воды Северо-Ледовитого. — Зачем ты пришел? — Чтобы вернуть тебя домой, — тихо произнес Адриан, протягивая ладонь, скрытую под черной материей — латекс вновь спасает героев. Хлоя лишь усмехнулась, небрежно отмахиваясь от этого жеста. — Здесь должен быть другой человек, не ты, Нуа-ар, — она по привычке растянула последний слог в его прозвище-кличке, и в то самое мгновение Адриан/Кот понимает свою главную оплошность. Он появился перед ней в обличье героя, а не мальчишки, который растоптал ее чувства сегодня, так жестко и вероломно. Ее сердце — фигура выточенная из мрамора, он — вандал. — Хлоя, пошли со мной, — он протянул ей свою ладонь, немного наклонившись вперед. — Не будь капризной девчонкой… — О, замечательно, нашелся еще один человек, который решил ткнуть в мои недостатки. Спасибо, — раздраженно пробубнила девушка, поднимаясь на ноги, но не принимая помощи Нуара. — Ты меня неправильно поняла, я хотел сказать, что… — девушка, уверенно идущая к берегу реки, повернулась, бросая на него полный раздражения взгляд. — Довольно жалких объяснений, — Хлоя продолжила идти, не обращая внимания на возгласы героя. Ее манили голоса, исходящие из речных глубин. Она шла на их зов.       Послышался гул, рассекающий воздух. Юноша мгновенно перевел взгляд на высотки, размещенные в этой части города. По крышам зданий перемещалась красная точка, постоянно увертывающаяся от черных теней. В ней он непременно узнал свою напарницу, которая, конечно же, мчалась на помощь ослабленным и беззащитным, как и всегда. — Ко-отик, — минутой позже он услышал знакомое звучание, ее мелодичный голос. ЛедиБаг. — Некрасиво игнорировать мои сообщения. Тебя разве не учили правилам этикета, а? — Как видишь, я занят, ЛедиБаг, — сурово отозвался юноша, не отрывая взгляда от идущей подруги, словно боялся, то в любое мгновение она может исчезнуть, раствориться в распластавшейся над городом черноте.       «Он назвал меня ЛедиБаг?..» — ошеломленно подумала Маринетт, прокручивая свое второе имя в голове вместе с той интонацией, с которой он его произнес. Холодно. Отчужденно. Без той привычной теплоты, окутывающей «моя леди». — Постой, ты куда? Нам нужно спасти этих людей! — прокричала девушка вслед удаляющемуся из ее поля зрения герою, уверенно мчащемуся куда-то вдаль. — Прости, но сегодня я выбираю ее, — Кот утонул в потоке теней, смешался с ними воедино.       «Сегодня я выбираю ее».       Он выбрал Хлою Буржуа, а не леди в латексном костюме, нарушая все устоявшиеся в их компаньонстве традиции. Раньше Нуар, не предаваясь раздумьям, прыгал в адское пекло вместе с ней, выполнял любое ее пожелание, слушал ее, внимал каждому ее жесту — одним словом сидел на привязи, подобно верному псу.       Маринетт уже и забыла, что по своей природе он кот, а она не его хозяйка.