Мы никогда не живем, мы лишь надеемся, что будем жить. Вольтер
Пять месяцев спустя… Нил стоял возле пруда, облокотившись о невысокие перила, и наблюдал за дочерью. Ники находилась на другом берегу маленького водоема и фотографировала устроившихся на прибрежных камнях птиц. Скользнув по пригревшимся на солнце птицам рассеянным взглядом, Кэффри улыбнулся и медленно побрел к девочке. — Куда пойдем теперь? — поинтересовался он у дочери, останавливаясь рядом с ней, и слегка склонился, разглядывая получившиеся кадры. Николь неопределенно пожала плечами, поглощенная разглядыванием фотографий. — Дом с привидениями? — с интересом приглядевшись к висящей неподалеку вывеске, предложил мужчина. Девочка оторвалась от телефона и, проследив за взглядом отца, неуверенно пробормотала: — Лучше зоопарк. — Я тоже не люблю скелетов, — тут же согласился Нил. Это был двенадцатый день рождения Ники, и бывший консультант ФБР хотел, чтобы он понравился дочери. За последние два месяца им пришлось переехать трижды. Нил прекрасно понимал, что такая жизнь — это не то, что нужно его дочери, но ничего не мог поделать. Возможно, в нем развилась паранойя. Возможно, нет никакого смысла в таких частых переездах. Однако после раздобытых несколько месяцев назад данных он более не мог спокойно сидеть на одном месте. Ради безопасности Ники. Не было никаких оснований считать, что Уилсон подозревает в краже микросхемы именно Бенджамина Элмерса. Более того, была надежда, хоть и маленькая, что он до сих пор не обнаружил ее пропажу. Согласно данным Моззи, отслеживающим передвижения Уилсона, глава International Leader посетил Париж лишь дважды и оба раза не задержался в городе более двух-трех дней. Вполне вероятно, что он, занятый делами, даже не заглянул в сейф, может быть, даже домой не заезжал, не имея возможности покинуть рабочий кабинет. Вполне вероятно. Но рисковать не хотелось. Не в этот раз. Париж пришлось покинуть через полтора месяца после проникновения в дом Джеймса Уилсона. Именно тогда глава International Leader впервые (после похищения Нилом микросхемы) наведался в свой бывший главный офис. Нил даже самому себе не мог внятно объяснить, почему он решил, что нужно уехать из ставшего почти родным города. Не понимал, но решил не противиться интуиции и чутью. На новом месте не получилось прожить долго. Месяц спустя Нил и Николь вновь переехали. Кэффри видел, что Ники устала от переездов. Он прекрасно понимал, что девочке хочется жить жизнью обычного ребенка: ходить в школу, общаться с друзьями. Наверно, Нил вел себя эгоистично. Но он оправдывал себя тем, что каждый переезд был вынужденной мерой, способом защитить дочь. После одного переезда последовал другой, после второго — третий, после третьего — еще несколько. Сейчас они с Николь находились на территории США. Причин, почему Нил решил вернуться в Штаты, было две. Первая — безопасность Ники. Нил твердо решил, что стоит связаться с Питером. Моззи до сих пор не нашел способ обойти защиту микросхемы (все «специалисты», к которым он обращался за помощью, потерпели поражение, так что на данный момент приятель пытался выйти на связь с Салли, что требовало времени — девушка-хакер умело скрыла свои следы). Разоблачение International Leader затягивалось. Кэффри не хотел более искушать судьбу, а потому планировал, посетив одно место, заявиться в Нью-Йорк к бывшему напарнику. А там — будь, что будет. Ну не убьет же Бёрк его, в конце концов. А даже если и убьет, то хотя бы будет знать о Николь и сможет ее защитить… Вторая причина возвращения крылась в том самом месте, которое Нил намеревался посетить. Собственно, именно здесь они с Николь сейчас и находились — город Тампа. Именно в этом городе штата Флорида родился и вырос Джеймс Уилсон. Нил не был уверен, что раздобудет здесь что-нибудь действительно стоящее, однако решил наведаться на Родину главы International Leader. Вдруг все же всплывет что-то интересное? — Пап, а давай лучше сходим в научно-индустриальный музей, — вторгаясь в мысли Нила, определилась со своими предпочтениями Ники. — В интернете пишут, что там можно поучаствовать в самых настоящих научных экспериментах. — Ничего не имею против, — слегка рассеянно улыбнувшись, кивнул отец. Это был двенадцатый день рождения Ники, и Нилу хотелось, чтобы он был особенным…***
Вечером того же дня… — Ну как? Есть идеи? — хитро поглядывая на дочь, поинтересовался Нил. Николь задумчиво склонила набок голову и пристально уставилась на запертую дверь в ванную комнату. — Сдаешься? — улыбаясь, поинтересовался отец. — Нет! — упрямо покачала головой девочка. — У тебя три попытки, — едва ли не потирая ладони от удовольствия, провозгласил Кэффри. Николь бросила на весело улыбающегося родителя подозрительный взгляд, улыбнулась в ответ и вновь уставилась на запертую дверь. Несколько секунд она просто разглядывала ее, пока не услышала странное шебуршание. Нахмурившись, девочка медленно приблизилась к двери и прислушалась. — Это же не клоун? — настороженно поинтересовалась девочка, оборачиваясь к отцу. — Это твоя первая попытка? — расплывшись в хитрой улыбке, ответил вопросом на вопрос тот. Немного подумав, Николь отрицательно покачала головой. Отец знает, что она не особо любит клоунов, значит, не будет делать ей такой сомнительный подарок. Хотя, учитывая этот его хитрый взгляд… Нет! Точно нет. В ванной комнате вновь кто-то закопошился, и девочка снова устремила сосредоточенный взгляд на дверь. Ники задумалась, о чем она в последнее время просила своего отца. О чем или… о ком… Губы сами по себе растянулись в счастливой улыбке… — Папочка, я люблю тебя! — взвизгнув, Николь повисла на шее хохочущего родителя. — И я люблю тебя, малышка, — крепко прижимая дочь к груди, отозвался бывший консультант ФБР. — Я так понимаю, ты готова дать ответ? Николь, нехотя отстраняясь от родителя, кивнула. Шагнув к двери и медленно повернув дверную ручку, она тихо выдохнула: — Щенок… Это был лучший день рождения за последние семь лет.***
Три недели спустя… Нил сидел за столом и наблюдал за играющими на полу щенком и Ники. Малыш, именно так было решено назвать маленького питомца, смешно вилял хвостом и звонко тявкал, чем приводил в дикий восторг свою юную хозяйку. — Ники, ты собрала все вещи? — Да, — Николь на миг оторвалась от игры с Малышом и подняла на отца полный надежды взгляд. — Пап, ты ведь скоро закончишь свою работу, да? Нил нахмурился, перевел взгляд на лежащие перед ним на столе документы, вновь взглянул на дочь и улыбнулся. — Да, скоро. — И мы вернемся домой в Париж? — Обязательно. Только навестим одного моего старого друга. Николь, вздохнув, кивнула и вновь обернулась к Малышу. Кэффри подавил тоскливый вздох. Внутри вновь всколыхнулось болезненное чувство неправильности происходящего. У Нила было не самое радужное детство: жизнь в рамках программы защиты свидетелей — то еще удовольствие. Как же он, помня о своем детстве, мог допустить то, что его собственная дочь вынуждена отказываться от своей жизни, настоящей жизни? Может быть, стоило последовать совету инспектора Бертрана и попытаться жить дальше? Забыть и отпустить? Что уж теперь сожалеть о содеянном? Вернуться назад и все переиграть уже точно не получится. Остается лишь приложить максимум усилий, взять волю в кулак и довести начатое дело до конца. Но самое главное — уберечь Ники. Бывший консультант ФБР заставил себя оторваться от разглядывания лежащих перед ним документов и вновь сосредоточился на дочери и скачущем вокруг нее с резиновым мячиком Малыше. Не сдержав улыбки, мужчина взглянул на часы и, убедившись, что до их рейса «Тампа — Сан-Диего» еще есть время, потянулся к записной книжке. Там уже было с десяток набросков Малыша (с Ники и без нее), почему бы сейчас не добавить еще один?..