Противоположности

      Водитель такси подозрительно поглядывал на девушку в зеркало дальнего вида. Его смутило время и место, в которое она направляется. Она курила уже вторую сигарету подряд, приспустив окно, не спуская взгляда с мимо проезжаемого вида, но мыслями была слишком явно заметно далеко от изучения пейзажа. Мужчину не устраивает, когда курят в салоне, но вид девушки почему-то не позволял сказать что-либо против. Она хмурила брови, а пальцы, в которых удерживалась тонкая сигарета, значительно дрожали. То ли от холода, то ли от невесть чего ещё.       Ли Нара выдохнула последнюю затяжку второй сигареты, бросила бычок через щель окна и поспешно прикрыла его, перед этим вдохнув морозного воздуха ночи. Откинувшись на спинку сиденья, она изучала район, в котором была лишь однажды, и, признаться, местность ей не симпатизировала. Тёмные закоулки, практически не освещённые улицы и даже свет витрин магазинчиков не помогал, бросая слабые блики на тротуары.       Покусывая сухие губы, Нара укутала подолы куртки поверх футболки. Наспех выбегая из дома, она даже не удосужилась позаботиться о собственном тепле, накинув куртку, совершенно позабыв о шапке и прочих утеплителях, которые сейчас были бы как-никак кстати.       — Приехали, — хриплым голосом сообщил мужчина средних лет.       Водитель остановился, а Нара лишь нахмурила брови, ещё больше убеждаясь, что местность ей не нравится. Старенький магазинчик с потёртой от времени штукатуркой, за которой виднелась бетонная кладка, потому что частички стены успели покрошиться. Название «бабушка Чон» едва можно было прочитать — освещения жутко не хватало, а то, что еле светилось от витрины, помаргивало из-за старой проводки.       Сунув пару купюр водителю, Нара вышла из машины и тут же поёжилась от прохлады. Водитель поспешил отъехать, хотя Наре показалось, что мужчина напоследок успел неодобрительно цокнуть языком, посчитав, наверно, странную молодёжь, приезжающую в такое время в подобные места. Да и если честно, она и сама так считает. Видимо, она чокнулась, раз сейчас стоит и мёрзнет в переулке, где даже людей нет. Лишь звуки, где коротит проводка. Она осмотрелась по сторонам, прежде чем решиться зайти в проулок, где, по идее, должен находиться бар.       Мусорные баки с достаточно неприятным запахом старых объедков, который, кажется, стойко пропитался даже в стены. Нара торопливо проходит мимо, стараясь задержать дыхания максимально долго, чтобы не вдыхать гнилостный запах пропащей еды. Ей неуютно и жутко не по себе. Если это окажется тупой шуткой, она самолично самым жестоким методом расправится с телом Тэхёна, а потом прожжёт глаз его же сигаретой. Но помилование к Ким пришло со звуками голосов и музыки.       Она вышла к площадке старого бара. Здание действительно ветхое, но ещё держалось бодрячком, хотя одна половина его успела просесть и оно теперь косит на правую сторону. Бар выполнен в старом стиле, только сейчас был оккупированным современными людьми. Кучки людей возле него неспешно потягивали пиво, обсуждая, по их мнению, лучших бойцов, а кто-то выбежал просто покурить и опорожниться в ближайшие заснеженные кусты.       Ли жутко не нравится эта атмосфера, но зато она точно теперь знает, что оказалась в нужном месте.       Нара едва не зажмуривается, буквально забегая внутрь, хлопая деревянными дверями, пропуская мимо пустившие в неё грязные намёки от уличных доходяг, пошатывающихся на ветру при любом дуновении, удерживаясь только за священную банку пива.       Спёртый воздух, беснующая толпа под действием адреналина, жадно сжимая бумажки денег, поднимая их над головами и тряся так, словно это поможет бойцам удвоить силы и не просрать их ставки. Музыка на фоне и запах пота с азартом. Всё это не вызывает желания присоединиться, а только сбежать. И поскорее.       Наре пришлось привыкнуть сначала к потускневшему свету и давке незнакомых ей людей, прежде чем начать двигаться сквозь толпу, пытаясь найти… сама не знает, что, просто движется, чтобы не стоять на месте. Удивительно, как этих криков ещё не слышно снаружи, когда у Нары уже начало закладывать уши. Либо это атмосфера так давит, как и чужие впивающиеся локти меж рёбер.       Она видела ринг, там боролись двое мужиков, один явно моложе, зато второй матёрый и с недельной щетиной. Но никто из них не Юнги. Стоит только предполагать, где он, что с ним и как он. Строить теории некогда, особенно когда периодически кто-то подталкивал её каждый раз с разных сторон.       — Нара, какого чёрта? — девушку одёрнули за руку. — Что ты здесь делаешь?       Чимин хмурил брови. Он явно был растерян появлением девушки там, где её не должно быть.       — Мне нужен Юнги, — кричит Нара, надеясь перекричать толпу.       Чимин покачал головой и тяжело выдохнул, но сжал руку девушки, уводя за собой подальше от азартнозахлебнувшихся людей к коридору, где располагались комнатки своего рода ожидания. Пак открыл двери одной из комнат, впустил девушку внутрь и закрыл обратно, сбавляя наружный гомон. В комнате уже сидело трое парней, уставившихся сейчас на них во все глаза в полном недоумении, кроме, пожалуй, одного из них, чей абонент отправил сообщение на телефон Ли.       — Вот блять, — фыркнул Ким Намджун, скрестив руки перед собой, сидя на потёртом старом диванчике.       Нара только сверкнула на него глазами.       — А ты, я смотрю, упёртая девочка, — Ким Сокджин, сидевший за столиком, выкрашенным в чёрный цвет, но уже с облупившейся краской, поднялся и подошёл к девушке ближе. Он улыбался, но честно, Нара уловила больше издёвки, чем искренности в приподнятых уголках. — И что тебя принесло сюда? Вернее, кто?       — Где Юнги? — задала Нара вопрос прямо и без лишних смущений. Она уже успела осмотреть всю небольшую комнатку, но так и не видела даже намёк на него.       — Тэ, это твоих рук дело? — Чимин задал вопрос за спиной Нары. Облокотивших на дверь, сейчас он смотрел на друга, сидящего на подоконнике, покуривающего сигарету в приоткрытое окно. Несложно было понять, откуда «растут ноги», когда Тэхён ухмыльнулся, стоило завидеть Ли Нару в проёме двери.       — Что? — Ким попытался состроить удивлённое лицо, но курсы актёрского мастерства он не проходил. — Ой, да что вы как праведные долбаёбы? Ну, хочет девка посмотреть, как мутузят её дружка, так что, запрещать, что ли? Пускай любуется на здоровье. И она меня хотя бы не бесит, — как бы невзначай добавляет в конце.       Ли Нара напряглась. Кажется, её время дико оттягивают. Намеренно или нет, но она пришла сюда не к одному из находившихся здесь в комнате. Нужный ей идиот невесть где. А вот присутствующие, в том числе и Чимин, её бесят сейчас.       — Мне кто-нибудь ответит, где Юнги? — повысив голос и придав ему твёрдости, Ли посмотрела на дружков по очереди, заострив внимание на Пак Чимине. Она знает, в данный момент, он её слабое звено, на которое можно надавить.       И Пак сдался. Хотя не особо сопротивлялся. Просто слишком напряжённый день. Он тяжело выдохнул и потёр переносицу, но потом посмотрел ей прямо в глаза.       — Сегодня был его не лучший бой. Он был в лазарете, но сейчас, наверно, уже должен переодеваться.       У Нары расширились глаза. Лазарет? Обычно к медикам редко обращаются просто так, и уж тем более Юнги, которому проще всё перетерпеть — само всё рассосётся и зарастёт. И это слово не даёт надежд на хороший исход. Чёртово сердце сжалось, и очередное проклятие в свой адрес. Она сама же не может его отпустить. Никак. Не даётся эта задача. Либо слишком мало времени прошло, а ей нужны… века.       — Что с ним? — переборов желание взъерошить волосы как попало и простонать уже от всего на свете, Нара просто вздохнула после вопроса, продолжая контакт взглядами с Пак Чимином.       — Малость помяли твоего Юнги, — спокойно, на выдохе никотина из лёгких, ответил Тэ. Докурив сигарету, парень выбросил окурок в окно и посмотрел на девушку. — Да не ссы, живой же он, — добавляет, заприметив некий намёк на истерику в её глазах.       Нара отвернулась от Тэхёна, быстро подошла к двери и открыла её, едва Чимин успел отскочить. Она фыркала себе под нос «друзья, называется», успев услышать в спину от Тэхёна только выложенный словами маршрут «направо и два раза налево».       Ли Нара громко хлопнула дверями, покидая парней в комнате. Намджун всегда молчал в её присутствии, считая девушку заносчивой сукой. Сокджину как-то было глубоко плевать. Он больше преследовал корыстные цели в общении с этими парня, хотя признаёт, что с ними не скучно, но то, что творится у них в их личных жизнях, его, в принципе, не интересует, как и не интересовало и ранее. Наверно, одного Чимина заботил как лучший друг, так и Ли Нара, выбежавшая на эмоциях. Он свёл брови к переносице, обращаясь к Тэхёну, которого забавляла вся эта ситуация в целом.       — Ты совсем не умеешь держать язык за зубами?       — А что? Разве ревнуешь?

***

      Маленькая тёмная комнатка, освещённая только одним окном и потускневшей лампочкой под потолком, была достаточно прохладна от недостатка отопления. Но здесь никто и не заботится об участниках и присутствующих. Это как временный штаб, снятое на ночь помещение, чтобы провести незаконный бой, срубить бабла на чужой боли и быстренько разбежаться, пока никто не прознал о махинациях у полиции под носом. Да никто и не думает о безопасности. Если её нет, зачем о ней думать и лишний раз загружать мозг, который пришёл окунуться в подпольные игрушки, покурить, выпить, сделать ставку и утопать в зрелище мордобития и ломания костей. Человек странное существо, которое начинает думать, когда уже что-то произошло, и лишь надеется, что большая часть жопы его обойдёт. Здесь крутятся большие деньги, поэтому почему бы и не потребовать крови за свой счёт. А всё остальное потом, на другой день, другой случай. Потом.       Юнги жаль, что именно вторым способом отвлечься от всего, что так давит на него изнутри, оказались эти бои. Именно в том, что он презирает. Презирает этих людей, что брызгают слюной, похотливой толпой в жажде зрелища, как на гладиаторских боях. Презирает собственное желание заработать лёгких (почти) денег. Но что греха таить, каждый, любой человек склонен к капельке (морю) наживы. Кто хочет денег? Все хотят! А в желании количества нулей зависит только от собственной жадности. Что если все эти желания соединить с чувством лёгкого облегчения, когда вся внутренняя тяжесть, боль, обида протекают через кулак, встречаясь глухим ударом о чужое тело? Ничего. Это пустота. Но и это, как экстази — временный эффект, приносящий удовольствие и расслабление после. Да, всё жизненное говно в жизни вернётся, как только разум разъяснится, но этот временный эффект хочется ощутить снова.       А что же Нара?       Нара, Нара, Нара…       Нара — героин. Самый мощный. Она сносит крышу моментально. И, подсев на неё, уже не слезешь с этой зависимости, нуждаясь, каждый раз увеличивать дозу. А попытаешься слезть, тебя сломает. Окажешься бесхребетным существом, которого проще добить, чтобы не мучился.       Это безвыходно.       Это бесполезно.       Это больно.       Юнги быстро ополоснулся водой под краном в туалете. Смыл кровь с костяшек, пот с лица и оголённых участках, а потом и вовсе опустил голову под холодный кран, намочив волосы. Он даже не стал высушивать их, ощущая, как капли скатываются прямо за шиворот, только накинул полотенце на голову, вернувшись в раздевалку, такую же прохладную, как и туалет. Посушив полотенцем по волосам, а затем бросив влажную вещь в спортивную сумку, Юнги уселся, пренебрегая лавочкой, на пол, облокачиваясь на старые шкафчики, подозрительно скрипнувшие. Он ощущает, как мурашки под белой футболкой покрыли кожу от прохлады. Прохлада его друг, поэтому не страшно, даже приятно. И если бы не бок сейчас, было бы даже, в общем, сносно. Внешне, не внутри — это два отдельных мира человеческих глубин. Он сам виноват, что проморгал удар коленом по самым рёбрам. Утром, ударив по груше, неправильно развернув кулак, в запястье щёлкнул сустав. Мазями, конечно, он немного сбил дискомфорт, но в руке всё равно неприятно отдавалась боль, стоило неудачно только провернуть ладонь. Да и он не рассчитывал, что противник будет килограммов на тридцать тяжелее его. В совокупности факторов дало результат тяжёлого ушиба по рёбрам и, слава богу, без трещин и переломов. Или просто Юнги настолько привык к побоям, что будь там открытый перелом, он на это не обратит внимания.       Он лишь чувствует, как усталость растеклась по телу, подобно скорости распространения адреналина в крови. Ему даже не интересно, сколько он там выиграл сегодня. Пускай Джин подбивает их бухгалтерию. А ему лишь хочется спать. Он закрывает глаза и думает, что готов проспать здесь, в такой позе до самого утра, наплевав на гомон, доносившийся из зала. Просто не трогайте его.       Входные двери скрипнули, а ему так лень открыть глаза, посмотреть, кого там нелёгкая принесла. Да и пускай, ему всё рано, пускай забирают или оставляют вещи, он так и останется сидеть на полу в самом проходе, до тех пор, пока не насладится сонным чувством, а потом переборет себя, поднимется на ноги, разомнёт затёкшую спину и зад и отправится спать домой. И будет высыпаться вусмерть, до потери пульса, и даже Герда не вытянет его на улицу, чтобы она порезвилась в снегу, выискивая старые палки.       Юнги едва не вздрогнул, ощутив порыв тепла от чужого тела, присевшего рядом с ним. Он замер, когда ладонь мягко опустилась на его волосы, а женские пальчики так ловко окунулись в подсохшие пряди. Он знает это тепло. Он знает эту мягкую ладонь.       — Очень больно? — задала вопрос Ли Нара, заприметив, как он периодически придерживается за правый бок.       Девушка села рядом с ним, опустившись на колени. Она посмотрела на его лицо — спокойное, расслабленное, без единой складочки от посторонних мыслей. Помнится, когда-то она так же любовалась на него, когда вместе лежали на крыше её дома под самыми лучами тёплого летнего солнца. Юнги всегда так быстро погружался в дремоту, а она, повернувшись на бок, скользила взглядом по контуру его профиля, хотя так хотелось протянуть руку и погладить белую кожу, кажется, совсем не имеющую свойства загорать. А сейчас она просто не стала сдерживаться, протянув к нему руку, всё так же смотря на бледную кожу и синяки под глазами от усталости.       Он изменился с того времени, как и она сама. Нет прежнего Юнги. Нет прежней Нары. Просто уставшие от жизни молодые люди, пытающиеся найти своё место, но заблудились в темноте собственной глупости и упрямства.       — Ерунда, — прохрипел Юнги. — Зачем ты здесь?       — Я дала обещание твоей матери присмотреть за тобой. Она переживает за тебя, Юнги, а ты вляпываешься в одни неприятности.       Он перехватил её запястье, не больно, но крепко удерживая его, отстраняя от своих волос. Сегодня он ощутил эффект экстази, а теперь ему подсовывают под самый нос героин. Теперь ему страшно — будет передоз. Он открыл глаза, смотря на девушку перед собой — слегка растерянная, но всё так же чертовски красивая.       Ненавидит его.       А он хочет ненавидеть её.       — А ты переживаешь за меня, хотя бы чуть-чуть?       Сжимая губы в тонкую полоску, выпустив через ноздри воздух, Нара опускает взгляд на коричневый пол раздевалки. Ты делаешь ей больно. Всегда. Просто и не задумываясь. Сдираешь кожу. Освежаешь старые шрамы на сердце. И хочешь знать, что заботишь после всего её?       Да, заботишь.       Немного — на самых кромках правды.       Много — на больно выстукивающем сердце. В самом эпицентре.       — Пойдём домой, — понизив тон, сообщает Ли.       Ему необходим сон и покой. Отдохнуть годик от неё, другой. Выпили слишком много крови и страдают хронической анемией. Недосып, головокружение, слабость. Они больны.       Двери старенькой раздевалки с грохотом, стукнувшись об стену, распахнулись. На пороге стоял Тэхён, слишком взволнованный для пофигистичного привычного Тэ.       — Копы! — выкрикнул он быстро, как-то бессвязно, второпях, но этого достаточно, чтобы Юнги подскочил на ноги.       Тэхён исчез, заменив своё отсутствие лёгкой секундной паникой для Мин Юнги.       Все знают, копы — это жопа. Та жопа, если вляпаться, не отмоешься от её вони. И если сейчас они не сорвутся с места, вонять им до конца своей жизни.       Юнги хватает спортивную сумку, перекидывает через плечо. Так же на скорости хватает куртку, висевшую на ржавом гвозде, наспех накидывая поверх тела, а потом хватает Нару за руку, поднимая напуганную, не знающую, что делать, и поднимает её на ноги.       — Не вздумай паниковать, — говорит он ей прямо в лицо, выдерживая контакт глазами, и чуть встряхивает, приводя в чувство. — Держись за меня.       Нара кивает, и ему этого достаточно. Плотно сжав женскую ладонь, Юнги выводит их в коридор, где уже выбегали растерянные люди, не желая быть пойманными. Суматоха, толкотня. Каждый заботится о своей шкуре, готовые стадом затоптать более слабых или неудачно оступившихся. Юнги знает, сейчас он должен быть сильнее, чем прежде. Даже сильнее, чем на ринге. Сильнее морально духом и рассуждать здраво, сопоставляя все варианты выбраться отсюда. Нара пришла сюда за ним, а он теперь обязан увести её в безопасность. Он чувствует, как похолодели её кончики пальцев, а прежнее тепло уже не греет, как раньше. Ей страшно. А он должен оберегать её страх, укутать его в пуховые одела и твердить, что всё будет хорошо, даже если в этот момент вокруг вершится апокалипсис.       Юнги прорывает поток, как ледокол на севере, удерживая Нару за спиной, прикрывая от паники и криков. Он помнит, через зал можно выйти, там есть небольшая дверца выхода. Неприметная, на которую не сразу обращаешь внимание, но сейчас это единственный способ укрыться. Осталось только пробиться. Нервы ни к чёрту, особенно, когда за спиной уже слышны голоса облавы. Жопа близка и дышит зловонием в самый затылок, щекоча нервные волокна.       — Нара! — громкий крик имени разнёсся поверху над выбегающими кто куда людьми.       Юнги и Нара оборачиваются. Чимин оглядывался по сторонам, уклоняясь от людей. Он не видит их, но продолжает выкрикивать её имя. Мину стоило бы отпустить Ли. С Чимином она будет в безопасности. Он её выведет и быстро довезёт до дома, где она укроется под одеялом и постарается убедить себя в слишком дурном сне.       Ли ощущает, как дрожит нижняя челюсть — это страх и холод взяли своё. Нет, она слишком не готова оказываться в подобных ситуациях. Организм не закалён. Не приучен. Она понимает, что стоило бы уйти с Чимином. Этот парень всегда излучает надёжность. Но одно дело излучать, и совершенно другое внушать. Борьба доверия на проверке. С одной стороны Юнги — внушение. С другой Чимин — излучение. Но здесь выбор даже не на интуитивном уровне, а где-то выходящем за гранью, на постоянно неуравновешенном подсознании. Она поворачивает голову к Юнги и сжимает его руку. Она доверяет.       Прости, Чимин.       Можно довериться человеку моментально, просто в один момент. Просто так вышло. Но есть некая сторона доверия, когда ты сжимаешь ладонь, полностью отдаваясь человеку. Позволяешь ему решать свою судьбу, не задумываясь, каков будет исход — конец или новое начало. Ты просто следуешь за ним безоговорочно. Это полное доверие, которое может заслужить далеко не каждый.       Ветхие двери наверняка скрипнули, но из-за гомона и криков толпы Ли Нара не услышит этот звук, как и то, что треснула ручка под напором руки Юнги.       Она лишь успевает зажмурить глаза, когда свет уличного фонаря ослепляет.       Мороз встречает липким ознобом и режет лезвием лёгкие, наполняясь до самых краёв разгорячённых тел.       «Всё будет хорошо» — повторяй, как молитву.       Не будет.       Не лги себе.       Пускай улица укроет их.       Либо погубит, утянув в тупик района.       Главное, пускай не отпускают ладони. Даже в тупике эта мелочь может оказаться спасением.