***
Снег заваливал улицы всю ночь, на утро оставляя лишь мелкие снежинки, поблёскивающие на утреннем солнце. На улице уже был приличный минус, а изо рта шёл пар. Нара попросила Чимина не заезжать за ней. Просто хотелось пройтись, посмотреть на утренний белый снег, не запачканный ещё в копоти города и грязи обуви. Ей нравилось, как прохлада прожигала лёгкие. Она застегнула молнию тёплой чёрной куртки по самое горло, обмотала белый шарф пару раз вокруг шеи и натянула такого же цвета шапку, прикрывая замёрзшие кончики ушей. Ещё бы, правда, надеть обувь, такую, с шипами, чтобы не скользить на дорожках. Сегодня Ли Нара утром не курила. Хотелось максимально вдыхать свежий воздух, чтобы отрезвлённой сидеть на парах. Прошла неделя с того самого случая. Вся шумиха улеглась. Юнги лишь пару раз вызывали на допрос, но все обвинения были сняты под доказательства свидетелей и подтверждающего нападения на девушку самого Ким Бомгю. Осталось лишь напряжение в отношениях и заражённый им спёртый воздух. Нара стала привыкать, что Чимин регулярно садился рядом с ней и, главное, не надоедал болтовнёй. Пока Рина ютилась теперь на местах известной компашки. Нара старалась быть равнодушна ко всему этому, но всё же периодически бросала косые взгляды. Хотя, всё же, она один раз случайно подслушала, как Юнги пытался достаточно вежливо утвердить девушке, что они не встречаются. Но либо Хван действительно такая глупышка, либо достаточно настырная натура, решившая идти напролом. Сам же Юнги появлялся на парах не каждый день и не с самого утра. Они с Нарой старались игнорировать друг друга, как, в принципе, было и раньше, но только сейчас это было иначе, более задевающе. Он зависал в баре брата Джина, потягивая пиво, загоняя шары в лунку вместе с Тэхёном. Улыбался на шуточки Джина и выслушивал новые приёмчики Намджуна, что он успел разработать, приходя на боя, где участвовали патологические дальнейшие бойцы, с которыми придётся схватиться на ринге. Но если он появлялся в институте, то всегда приходилось сглатывать горечь и скидывать с себя липучку Хван Рину. Мин Юнги принял выбор Нары, хотя до конца не смиряется, тайком бросая на неё взгляды и заламывая руки Чимину, когда он невзначай касался её. Он знал, ещё немного, и выпустит весь накопившийся пар на ринге, тогда станет немного легче. В данный момент Нара направлялась к кабинету преподавателя Чон, чтобы сверить все пункты доклада, который она подготавливает для будущего экзамена по менеджменту, удерживая папку в руках. Она резко тормозит возле приоткрытой двери аудитории по экономике, услышав голос преподавателя и Юнги. Должна была пройти мимо, но, возможно, любопытство взяло верх. Она чуть приоткрыла двери шире, не заходя внутрь, но чтобы чётче слышать разговор. — Что же, Юнги, это отлично, — каким-то даже возбуждённым голосом сообщил преподаватель экономики. — У тебя прекрасная осведомлённость и смекалка. Юнги, пойми, жаль зарывать такой потенциал к знаниям. Постарайся прислушаться и отнесись серьёзней к учёбе. Очевидно, что они говорили о докладе Юнги, который всё же он выполнил. Нара улыбнулась, едва дрогнув уголками губ. Она всегда знала, если бы Юнги не лоботрясничал, то из него вышел бы прекрасный краснодипломник и специалист в будущем. Дурочка. Ну что, проигнорировала его? Стоит и подслушивает, всё же интересуясь его жизнью. — Я постараюсь, спасибо, — слышится его голос. Нара отстраняется от двери. Пытается снова взять себя в руки и держать слово. Это она отстранила их, значит, и ответственность за поддержку данных слов на ней. Ли продолжила идти по коридору, приближаясь к лестнице на третий этаж, услышав голос Ким СокДжина. — Приблизительно бой будет уже завтра, время уточню позже, — сообщал он Тэхёну и Намджуну. — Погоди, ты же говорил, через неделю. Джин, какого хера? Ты видел того амбала, с которым будет Мин биться, я ещё не успел его поднатаскать. — Я не виноват. Это не я решаю. Пролились слухи, что копы прознали о той дате. Перестраховываются, — Джин пожал плечами. — Да успокойтесь, — лениво протянул слова Ким Тэхён. — Вы что, нашего психа не знаете? Разметёт всех, тем более, у него в последнее время конкретно башню сносит. Лишь бы свою эту не притащил… как её там… Рину. Бесит она меня, — выплюнул он последние слова. Нара нахмурила брови и выдохнула сгусток воздуха. Совсем ничему жизнь не учит этого чёртова Мин Юнги. Она выходит к парням, уже готовыми выйти в коридор, преграждая им путь. — Приплыла нелёгкая, — закатил Намджун глаза за спиной Джина, приметив Нару. Нара тоже его особо не жаловала, придерживаясь взаимной несимпатии, поэтому она лишь прищурила глаза, игнорируя высокого парня, хоть и с милыми ямочками на щеках. Но это единственный плюс этого ворчуна. — Вы опять участвуете в этих грёбаных боях? — едва не крикнула Ли, но вовремя опомнилась, что по коридорам ходят и другие студенты, готовые подхватить любой слух и разнести по стенам в приукрашенной форме. — А мы вроде не подписывали с тобой соглашение, — усмехнулся Джин. — Я хочу знать, когда, где и во сколько он будет, — уверенно заявила Нара, пропуская сарказм парня. Зачем ей это надо? Может, постарается вставить мозги на место всем сразу. Или придётся хотя бы одного ткнуть в беспокойство матери. Она же дала слово, что присмотрит за ним. Столько обещаний. Пора бы Ли уже прикусить свой язык. Джин засмеялся. — Э, не, красотка, и чтобы мне потом голову открутил Юнги. Увольте. Молодые люди спокойно обошли возмущённую Ли, недовольно поджимающую губы, чтобы не бросить пару ласковых им в спины. Тэхён, проходивший последним, опустил ладонь на плечо Нары и наклонился к её уху: — Жди весточки, — шепнул он и похлопал по плечу, уходя следом за друзьями.***
— Это какой-то дурдом, — шептала себе Нара, прохаживаясь по комнате, навёрстывая уже круг пятый или уже восьмой. Она пыталась присесть на кровать, расставляя мысли по местам, но там такой хаос, что просто взрывалась голова. Слова Тэхёна, от которых она теперь вся как на иголках. Ждала хрен знает какой весточки, и, главное, когда она будет. Чимин, который стал так часто улыбаться, а его прикосновения к ней увеличились в двукратном размере. Она не против, но всё же что-то было не то. Да и эти слухи о «самой красивой парочке института» ей совершенно не симпатизировали. Лишь бы языком почесать, а смысл в это не обязательно вкладывать. Ли не стала поднимать тему с Чимином о боях, догадываясь, что он не одобрит её желания, постарается отговорить. А потом на очереди Хван Рина лезла в голову, настырно и так мерзко, что хотелось повыдёргивать ей весь её павлиний хвост, который незримо она распускала, ощущая себя важной шишкой, заполучив такого желанного Юнги. Юнги, твою мать, серьёзно? Даже если он скажет, что это всё правда с Хван, то она не поверит. Выплюнет эту информацию вязкой слюной. Что-то пустое стучалось изнутри о пустые стенки рёбер, и Ли понимала, что это её сердце совсем иссохло и скоро отвалится. Она снова подскакивает с места, подходя к окну. Стемнело, и теперь улёгшийся ковром снег мерцал от света фонарей. Она знала, что ведёт себя глупо. Даже больше. Она полная дура. И совсем не понимает себя. Чего хочет. Чего добивается. Словно её подталкивают какие-то инстинкты, совсем выходящие из-под контроля, и она не властна совладать с собой. Хоть бейся об стенку, уже ничего не поможет. Эта зудящая мысль не дающая покоя уже даже во сне. Именно поэтому она до этого пыталась уснуть, проводив родителей на ночную смену, но вместо расслабляющего сна душилась тысячью и одной мыслью, переворачиваясь с одного бока на другой. Совсем ненормальная. Нара берёт телефон с прикроватной тумбочки, нажимает на боковую кнопку, чтобы экран загорелся и показал ей время наверняка уже глубокой ночи, но едва не выронила его из рук, когда в этот момент он завибрировал, оповещая об входящем сообщении. Ли зажмурилась, когда привыкшие к темноте глаза прорезает засветившийся экран. А сердце стучало как сумасшедшее от неожиданности. Когда глаза привыкли, она видит незнакомый номер, но открывает сообщение и готова теперь выплюнуть сердце. Оно колотилось как в последний раз, качая кровь с бешеной скоростью по организму, хоть вскрывай вены, чтобы не было так дурно и как-то страшно одновременно.«Чайнатаун. Старый бар за магазином сладостей «бабушка Чон». Приезжай, вместе покурим».
***
Что вызывает бушующий трепет в душе? Для ребёнка купленная безделушка, но такая ему нужная. Для женщины серёжки, о которых давно мечтала. Мужчине смена авто с напичканными новшествами. Старому человеку внимание детей и внуков. А что желает молодое сердце? Оно хочет вспотевших ладошек. Широких улыбок. Бурное ощущение молодости. Оно хочет любви. До беспамятства. До безрассудства. И желательно сходить с ума и бредить ею. Ли Нара держалась стойко. Упрямо отрицала очевидного. Но есть силы, не подвластные даже самому чопорному разуму. Это сила покорившегося сердца. Она проснулась очень рано, но была одухотворённой до самых кончиков пят. Её сердце взволнованно билось и уже жаждало решительности совершить этот шаг. Сначала Нара думала дождаться своего восемнадцатилетия, которое стукнуло бы ей через месяц, но внутри всё ликовало, и эти бабочки, как описывают во многих книгах, щекотали ей все внутренности. Казалось, ещё чуть-чуть, и её просто взорвёт от перенаполненности и больше не выдержит ни одного дня. Этот день ей не испортит даже сама Пак Сора, точившая на неё зуб, но до сих пор после угроз не воплотила ничего в действия, и Нара даже поуспокоилась, хоть, признаться, и правда понервничала за свою репутацию. Надев школьную форму, поправив юбку перед зеркалом, Ли в дополнении поправила волосы, решив сегодня их распустить, пройдясь по ним широким гребнем. Она нанесла незначительный макияж — немного туши, немного румян, и бледно-розовая помада очертила контуры губ. Достав маленькую шкатулку, где хранила одну-единственную вещичку, но слишком ценную для неё и дорогую. Серебряная цепочка с розовой жемчужиной сверкнула, попав под утренний просочившийся в комнату луч солнца. Ли надела её, проверив, чтобы застёжка крепко удерживалась, боясь её потерять, а потом улыбнулась, посмотрев на вещичку. Быстро спустившись по лестнице, чмокнув маму в щеку, пожелав папе приятного аппетита, ухватила лишь один кусочек тоста, зажав его в зубах. И упорхнула на улицу под ворчание мамы, что она так испортит себе весь желудок. Но Наре бы этот кусочек прожевать, потому что волнение отбивало весь аппетит. Она нервничала, жутко нервничала. Когда бежала на остановку. Когда держалась за поручень, доезжая до школы. И когда бежала к главным воротам. Но всё это приносило небывалую радость и лёгкость. Конечно, она уже не маленькая девочка и старалась держать себя максимально в руках, но с каждым шагом сердце ускоряло свой темп, словно предчувствуя, что он рядом. Ли искала его глазами в проходивших мимо школьниках. Хотела обнять, прямо при всех, увести за собой на крышу, где скажет эти незамысловатые слова, но так много значащие для неё. Она слилась со своим сердцем, откинув всё неважное в самый дальний и пыльный угол, оставив только себя и Юнги. Радоваться с ним. Прикасаться только к нему, к его острым ключицам. Гладить мягкие чёрные пряди, когда лежит на её коленях, и самой от этого урчать. А ещё целовать, когда в его крови повышается уровень ворчливости. Она отдала ему сердце, хотя он этого и не просил, считая, что не смеет этого требовать. Но теперь она не может без него. Такого порой вспыльчивого и раздражительно. Козла, конечно, на которого вешаются все девки без разбору, но Нара всегда была для него единственной, как и он для неё. Страшнее всего было признать это обоим. Они держались за дружбу, но всё это было так по-детски, когда их связь была предрешена ещё с детства, когда Нара впервые увидела этого мальчишку со сладкой улыбкой, а от растерянности ничего не могла лучше, как задрать нос. Сейчас, вспоминая всё это, хочется лишь смеяться от такой глупости. Ли увидела часто ошивающегося возле Юнги дружка. Она остановила его, окрикнув, и поинтересовалась, где он. На что парень сказал, что видел его возле левого крыла школы. Странно, учитывая, что это крыло сейчас закрыли на ремонт, учеников туда не допускают. Хотя это же Юнги, он всегда ищет уединённые места. Нара прямиком направилась туда, преодолевая потоки учеников, бурно уже обсуждавших предстоящий выпускной. Кто купит какой наряд, какую подберут причёску и туфли. Всё это Ли казалось таким неважным, незначительным, когда на кону стоят собственные чувства. Ближе к левому крылу ученики редели. Нара лишь могла предположить, где Юнги мог быть, но какие-то негромкие переговоры в пустом коридоре позволили ей хоть за что-то зацепиться. Она свернула направо, где был старый туалет для девочек и откуда и доносились голоса. Чем ближе Нара приближалась, тем сильнее она начинала покусывать губу. Ей было уже больно, когда в одном из этих голосов она узнала Пак Сору, а вот характер её голоса полоснул острой бритвой. Нара чувствовала, как кончики пальцев её похолодели, а руки начали дрожать. Она не знала, почему так нервничала, и пыталась проглотить этот ком, так неприятно вставший в горле. Ноги перестали полноценно слушаться, когда барабанные перепонки пронзил стон девушки из туалета. Сердце Ли сжалось, и каждый его удар давался с трудом. Ей осталось всего два шага и протянуть руку, и уже сможет приоткрыть двери туалета, но в животе стянулся тугой узел, когда за выдохом Пак последовало имя «Юнги». Дрожь окутала всё тело, а дурман начал застилать глаза. Нара едва держалась на ногах. Она прикрыла глаза с подрагивающими ресницами, переводя дыхание. Мало ли, сколько Юнги обучаются в их школе. Открыв глаза, шумно выдохнув, Нара сжала кулак, придавая себе решимости. Она догадывалась, что за вид предстанет перед ней, судя по тем стонам и отчётливым звукам секса. Ей просто надо убедиться, что там не её Мин Юнги. Да она и не поверит в это. Он не может так с ней поступить. Дрожащая, как при треморе, рука приоткрыла двери, оставляя небольшую щёлочку, и Нара ахает, едва успевая прикрыть рот ладонью. Только что её сердце вынули, бросили на грязный пол и обрушили на него топор реальности. Юнги, лишь приспустив штаны и задрав юбку Пак на живот, проникал в неё грубо, прямо усадив девушку на раковину, пока та ахала и стонала, обхватив его ногами. Сора облизывала губы и улыбалась довольной кошкой, чувствуя всю мощь парня, которого давно желала, податливо шире раздвигая ноги, чтобы он глубже проникал. Нара отшатнулась, словно её только что пробила молния самого Зевса, решившего покарать её юную душу. Голова кружилась так, что пришлось отшатнуться к параллельной стене и прижаться к ней спиной, пытаясь удерживаться, чтобы мешком не повалиться пол и не заорать во всё горло от дикой боли, рвущей её изнутри. Хочется содрать всю кожу, вынуть сердце и выкинуть его в синее пламя. Боль. Злость. Обида. Ревность. Разочарование. Предательство. Ключевые слова, способные сломать человека моментально. Ли Нару убили. Прямо сейчас. В один момент. Прямо на месте, без вынесения вердикта и предупреждения. Она просто чувствует, как опустошённо первая слеза прожгла кожу, когда скатилась из глаз. Но ей плевать, она, кроме тупой боли, не чувствует ничего. Абсолютно ничего. Её прекрасный мир рухнул, так и не успев достроиться. Душу расчленили чужие вздохи. Её душа медленно отмирала под стоны Пак Соры. Нару выворачивало наизнанку, обнажая все внутренности. Она выловила каждую бабочку, вонзая в неё тупую иголку, оставляя отпечаток в памяти — вот, что значит любить Мин Юнги. Теперь она знает. Теперь она запомнит. Убитая любовь перерождается в ненависть. Как феникс возрождается из пепла, так и сгоревшая любовь возрождается ненавистью. Всепоглощающей, уничтожительной, мучительной. Она проедает каждый отдельный участок, не оставляя ничего после себя. Считай, ты погиб. Шансов на исцеление практически нет.