Противоположности

      — Это риск, Нара, а кто не рискует, тот не пьёт шампанского, — Чимин подмигивает обескураженной девушке и подталкивает её идти дальше, ближе к арене, на которую уже вышел рефери, призывая о внимании присутствующих.       Кажется, Ли потерялась и не слышала и половины того, что начало происходить вокруг. Люди загалдели, сжимая в своих руках и без того мятые купюры денег, выкрикивая, как дикие неандертальцы, требующие поскорее начать бой, ведь в них уже бушует жажда наживы, и желательно с примесью чужой крови, и главное позрелищнее. Звери, нет, звери адекватнее этих дикарей, от вида которых тошно, и отвратительно скручиваются кишки. Она старается не смотреть по сторонам, и лишь согревающее плечо Пака ощущалось рядом.       Объявили бойцов, в котором прозвучало имя. Его имя.       А холодок проскользнул по венам. Пускай это будет кошмар или просто чьей-то шуткой, она даже посмеётся, честно.       Нет.       Реальность слишком бьёт по глазам, когда на ринг вышел именно Юнги. Не двойник или подставное лицо, а именно Мин Юнги.       Она узнает его.       Узнает каждый его шрамик, ведь сама же их обрабатывала. Узнает, как бы не выглядел и даже если бы сменил лицо.       Узнает.       Всегда и везде.       Его взгляд слишком глубокий и осмысленный, слишком сосредоточенный. Словно он здесь не должен находиться, как настоящий человек, а на деле является куском мяса, брошенным этим тварям на потеху. Уходи оттуда — это всё не для тебя. Ты живой. А происходящее вокруг бесчеловечно.       Она чувствует тугой ком, которой должен биться вместо сердца, но там всё стянуто и напряжено, что, кажется, готова упасть. Просто упасть и больше не вставать. Сигарета сейчас была бы как нельзя кстати, но она смотрит загипнотизировано на него. На то, как обходит по кругу, заводя публику. Да, делайте ставки ублюдки, да повыше — он уверен в себе. Бой ещё не начался, а она уже готова выкручивать пальцы. Должна уйти, но прикована к месту, тело отказало ей в функциях, и теперь она рабыня его воли, пока молила «позволь мне уйти». Но организм издевался «Смотри на него. Смотри, до чего он доведён».       Здесь нет её вины, он всегда сам нарывался на неприятности, словно проблемы и Юнги созданы друг для друга, как единое целое.       Да, нет вины…       Есть…       Звон гонга, и противники встали напротив друг друга, а она вздрагивает и расширяет сильнее глаза. Реальность всё же доходит и издевается не хуже. Режет и потрошит, как свежевыловленную рыбу. Он действительно участвует в боях. Юнги кажется щуплым против того мужика, что улыбался ему неполноценным количеством зубов, но он лишь ухмыляется в ответ. Что в тебе движет? Действительно уверенность и адреналин, или отчаянье и безнадёжность того, что ввязался в подобное дерьмо? Ли хмурится и закусывает губы, а когда тяжёлый кулак полетел в тело Юнги, и вовсе содрогнулась всем телом, ощутив порыв подбежать ближе и выкрикнуть его имя.       «Посмотри на меня, Юнги».       До тебя осознание доходит только от соприкосновения взглядов. Посмотри. Возможно, ты впервые увидишь в них беспокойство. Беспокойство за тебя, придурок.       Сердце вспомнило, что должно биться, начав прокачивать кровь и отчеканивать удары, догоняя упущенное. Что с тобой, Ли? Неужели переживаешь за того, на кого тебе похрен?       Кулак пролетает мимо, пока Мин увернулся и дал пинка, заставляя мужчину отлететь на канаты.       Дыши, Нара.       Не торопись, не спеша, восстанови дыхание.       Незнакомец разворачивается на него, оттолкнувшись от канатов, и налетает, едва не шваркнув локтем по подбородку парня. Сложно сдерживаться, и ладошка прикрывает рот, из которого вырвался писк, незаметно утонувший в толпе дикарей, которые вошли в азарт и уже повышали ставки.       Отвратительно.       Низко.       Кулак Мина вылетает быстро и чётко, ударяя прямо в висок мужчины. Струйка крови покатилась по скуле. Ну что, хотели этого твари, получайте свеженину и пачкайте деньги в слюне азарта.       Кажется, Чимин смотрит на неё, но Ли всё равно, она не может оторвать взгляд, а губы приоткрываются и сохнут от волнения. Снова нижняя губа прикусывается, больно, но не ощущает, поглощена другим. Им.       Посмотри, Мин, на неё. Разве не чувствуешь, как за тобой следят?       И он словно услышал, действительно почувствовал. Увернувшись от удара ногой, нацеленной на бедро, увидел те глаза, которые не должны здесь быть и уж тем более видеть подобное. Она взволнована, но он больше.       Закрой глаза и уходи.       Не смотри, Нара.       Отвлёкся, идиот. Она всегда переманивает на себя внимание, вот и поплатился, получив по челюсти, а проклятые искры полетели из глаз, ослепляя на время обзор, и теперь шипит от боли.       Нара взвизгнула, цепляясь в свитер Пака, углубляя ноготки в толстые нити вязки. Закрыть бы глаза и уткнуться в плечо парня. Лоб ощущает мускулистое плечо, а дыхание учащается. Но, как зависимая, всё равно поднимает взгляд. Должна смотреть. А ещё лучше схватить за руку и увести оттуда, а потом дать щелбан и пожурить, как плохого мальчика, и пригрозить обо всём рассказать его маме.       Странно ощущать чужую боль на себе. Удар Юнги, а на деле удар Наре.       Что это? Что за магия? Признайся, ты что-то сделал с ней? Почему так реагирует?       Мин не успевает среагировать, не отводя от неё глаз, как держит друга и прижимается плотнее, а колено под дых выбивает воздух их лёгких. Падает.       Ли чувствует, как внутренности связываются до судорог. И хочется скрутиться калачиком, подтягивая колени ближе на этом долбанном ринге рядом с ним и просто… заплакать.       Новый пинок Мину по рёбрам, и он стонет, а толпа ликует.       Твари!       Удар — боль ей. Выдыхает режущий углекислый газ из лёгких. Губы трескаются, а новый нервный укус разрывает ранку — знакомый привкус с саднящим чувством на кончике языка. Тёплая ладонь накрывает руку, и она медленно и, кажется, даже со скрипом шейных суставов оборачивается к Чимину. Осознаёт, что больно оцарапывает кожу парня даже через одежду, но он не подаёт вида, а лишь протягивает руку к щеке, дотрагивается до кожи и теперь поглаживает большим пальцем.       Успокаиваешь? Смотришь так трепетно, но сам же привёл сюда. Но сама же согласилась. Пока ты прикасался к ней, Юнги пришёл новый удар по брови и рассёк её. Кровь за кровь. А толпа ликует с пеной у рта от представления.       — Всё нормально? — Пак интересует, пока она вздрогнула.       Вздрогнула? Да она дрожит!       И лишь немного успокаивается, когда Юнги поднимается на ноги и тоже налетает с чередой ударов и последующим замахом ноги, снося противника с ног. И теперь тело мужчины падает на твёрдый мат, прокручиваясь по поверхности с жуткими бранными словами, адресованных мальцу, что так ловок.       — Ни черта, — грубо отвечает Ли, отдёргивая его ладонь от собственной щеки.       Потому что именно ни черта. Ей херово, Пак. Очень херово. Её тошнит в прямо смысле от всего, что здесь происходит, и даже от тебя. Ей больно за того, кого ненавидит и не переваривает эти чувства. Должно быть похрен. Это его проблемы. Но не похрен.       Не п-о-х-р-е-н…       Никотин — как спасение от головокружения и встряски нервов. Должна спастись. Не может больше видеть. Не хочет видеть, как ему причиняют боль и пускают кровь. Пускай проявит слабость ещё раз, но сердце однозначно сжимается из-за этого придурка на ринге.       Наконец чувствует, что снова способна управлять телом. Она развернулась к Чимину спиной и пробилась сквозь толпу нелюдей.       Отдышаться.       Да, просто отдышаться, пока не стошнило. Воздуха. Уличного, а не такого спёртого.       Ли и сама не поняла, как прошла на задний двор, но та тишина, когда закрыла дверь, обдала приятной щекоткой в ушах, и запах здесь хоть немного посвежее.       Херово.       Херово…       Как же всё это херово.       Она жадно вдыхает ноздрями воздух и поднимает ладони ближе к лицу, видя, как они дрожат. Лицо Юнги снова перед глазами, а слабость ударила по коленям, вынуждая присесть на корточки, если не хочет жесткой встречи с землёй пятой точкой. Ещё чуть-чуть, и точно всё скопившееся выйдет наружу чёрным сгустком желчи.       Она видит его кровь перед глазами, словно сама ей испачкана. Это, блять, не те детские драки, которые он устраивал в подворотнях, эта хрень жесткая и беспощадная, там на кону не честь, а то, ради чего люди готовы расстелиться на полу, позволяя вытирать об себя ноги, убить, сгноить душу — деньги.       Деньги решают, сколько крови прольётся в этих боях.       Деньги решают, сколько увечий получат участники.       Деньги решают всё.       А ты попался на эту иглу, Мин Юнги.       Дрожащая рука достаёт пачку и нервно вставляет сигарету меж губ, едва успокаивая себя для того, чтобы пламя от зажигалки не плясало так сильно. Первый выдох серого дыма путается где-то в волосах, подхватываемый порывом ветерка. Поднимается на ноги, чувствуя, как они начали затекать. Привычная ментоловая горечь осаживается на языке, и ей действительно спокойней. Поспешно выкуривает всё, без остатка, и закрывает глаза, отшвырнув бычок в урну.       Придурок, Мин, зачем ты влез в это?       Знала, что мозгов мало, но не настолько же мизерно.       Дверь за спиной заведения резко открывается, едва не слетая с петель, а Ли ошарашенно разворачивается. Юнги тяжело дышал, а из ноздрей вот-вот пробьётся пламя. Тяжёлый взгляд с чёрными глазами, от которых хочется скрючиться до мелкой частицы и затеряться в ночи. Повязки на руках размотаны и болтались, держась на паре обмоток. Они не спасают — костяшки всё равно разбиты. Тоненькая струйка крови из разбитой брови смешивается с капельками пота и очерчивает впадинку в уголке глаза, скатываясь, оставляя красный цвет на скуле и щеке.       И снова эта колкость в сердце, и губы поджимаются, хоть и больно от недавнего прокуса.       — Какого хрена ты тут делаешь? — неспешно, сдерживая злость, что ещё осталась от боя и поднимающуюся новую на девушку напротив.       — Могу задать тебе тот же вопрос? — хочет язвить, но сама слышит эту противную неуверенность в голосе.       Мин шипит, кажется, ещё немного, и бросится и на неё:       — Не увиливай, Нара! — рыком срываются слова, а он подходит ближе. Хочется отступить назад, хотя бы на шаг, но упрямо стоит и поднимает взгляд выше, прямо на него. Просто посмотреть и попытаться увидеть… Что? — Тебя здесь не должно быть! Никогда!       Молчит, разглядывая лицо. Да и нечего сказать. Она сама пришиблена. Так потрепался, а через мокрую футболку протяни руку и ощутит его боль в районе живота. Почему терпишь это всё? Волосы засалены и солёный пот, проступающий на лбу, периодически скатывался и попадал на ссадины, вызывая назойливое пощипывание, а он даже не морщится. Принимает её взгляд, но не молчание. Слишком не свойственное для этой девушки. Не знает, как реагировать. Чего добивается? Опять хочет вывести из себя? Но он слишком устал. И её взгляд. Что-то не так. Что-то изменилось, и из-за этого хмурится ещё сильнее. Выводит, твою мать.       Молил же, чтобы исчезла из его жизни, и каждый раз заново стоит перед глазами. Даже если сейчас закроет глаза, надеясь погрузиться во тьму, всё равно будет видеть её. Она его тьма. Устал бороться с телом, которое сейчас хочет прижаться именно к ней и просто обнять, чтобы провела ладонью по его сгорбленной спине и сказала, что всё будет хорошо. Наивный. Ну почему она? Он скорее получит от неё новый удар, самый больной. Да ладно, Ли, сотри его просто с лица Земли, чтобы не мучился.       — Просто забудь всё, что видела, — не сдержался и закатил глаза, бросая его куда подальше от неё — лучше изучит ветки кустарников. И так паршиво. Ну как, тепло и приятно было прижиматься к его другу? Думаешь, выпустил это из виду? Шатаются вместе, голубки, которым хочется пощипать перья, а одному и вовсе открутить голову. — И никогда, слышишь, никогда не смей возвращаться сюда. С меня хватит. Проваливай, Ли.       И он сейчас уйдёт после режущих слов. Только вот женские тонкие пальчики перехватывают ладонь.       Она сама не ожидала своих действий, осознала после того, как ощутила пальцами холодную шершавую кожу руки парня.       Это просто порыв.       Странный.       Необъяснимый.       Не она, тело среагировало. Просто хочет задержать. Возможно, постараться понять.       — Зачем тебе это нужно? — какой-то слишком мягкий для неё голос, но возвращает его взгляд на себя и снова видит эти ссадины.       Обработать хотя бы одну из них. Привычка? Но ведь сердце по-прежнему сжато и уже выводит из себя своими перепадами в давлении неравномерного перекачивания крови. Вторая рука тянется к брови, просто притронуться, повернуть голову ближе и понять степень. Конечно, не серьёзно, но сложно видеть его таким. Действительно хочет помочь? Ох, Нара, ты, видимо, рухнула с вышки головой вниз. Удары жестоки, но жизненные намного жёстче. Запястье руки больно перехватывается, не позволив притронуться к нему.       Удерживает её руку, взглядом угрожая «не прикасайся». Ему не нужна жалость, воспринимаемая издёвкой, коей эта девушка привыкла его окатывать, не забыв нотку презрения.       — Не твоё дело. Просто убирайся отсюда, — шипит сквозь зубы и откидывает удерживаемую руку, вырывает ладонь и направляется обратно в бар.       Чувствует её взгляд в спину. И опять молчит. Что не так то, Ли Нара? Слишком тихая. Или это шок так сказывается? А он до последнего верил и ждал колкость с её стороны. Всегда же так делала. Так что же стоишь молчком? Чего ждёшь? Где ты, Ли Нара? И всё же ожидал, чуть притормаживая в проёме, бросая косой последний взгляд, а потом хлопает дверью.       Точка.       Да, Юнги, она молчит. Потому что смотрит в твою спину, переваривает каждое слово и то, что увидела, прокручивая в голове перемоткой памяти. Борется со странными чувствами, от которых глаза пощипывают. Проглотит всё, лишь бы эта влага сдержалась внутри.       Не заплачет.       Нет.       Только не из-за него.

***

      Комнатка в баре, специально выделенная для них, как участников, где сейчас Джин уже сидел за столом, подсчитывая сегодняшний выигрыш, и едва ли не потирал ладони друг об друга — нажива приятно греет руку, особенно когда ты к ней не прикладывал усилий.       Тэхён выкуривал очередную сигарету, сидя на табурете. Совершенно расслаблен и даже похуистичен, как ушедший в себя великий философ. Через пару боёв его очередь выходить — хоть косточки разомнёт.       Намджун стоял рядом с ним, объясняя на пальцах его тактику и болевые точки, которые позволят быстрее вырубить соперника.       А вот Чимин стоял на противоположной стороне стола от Джина и согнутым указательным пальцем выстукивал неизвестный ритм по деревяшке. Юнги слишком резко сорвался с ринга, а Нара так и не объявилась.       Нервничает.       Правильно.       Сам заварил всё это.       И лишь резко открытая дверь в комнату заставляет всех поднять взгляд, прерывая совершаемые действия.       — О, Юнги. Ты красавчик, не забудь забрать свою долю. То, что отправил того в нокаут, сказалось нам хорошей выручкой…       Джин что-то болтает, но всё это летит мимо. Мин уже просканировал взглядом свою цель и без счета шагов, слишком быстро, и неожиданно приблизился, припечатывая Пака к стене, цепко удерживая его шею. Придавливает, чтобы он ощущал, каково это, когда трудно дышать. Пускай осознает его чувства, когда он смотрит на него рядом с Ли. Чимин перехватывает его руку своими, пытается отстранить, но его злость сильнее. Щурится, слыша, как он скрипит его имя.       — Мин, какого чёрта ты творишь? — голос Намджуна над самым ухом, и ощущает, как его оттаскивают остальные.       — Нахрена ты её притащил сюда? — не сводит взгляд с друга, позволяя другим отстранить его, но лишь на пару шагов, чтобы если что мог спокойно разбить ему его красивенькое личико.       — А в чём проблема? Ты же на неё не претендуешь, — голос нормализуется после рук Мина, и сейчас спокойно удерживает тяжесть его глаз, пока парни, ничего не понимая, наблюдали за ними, но в случае чего готовы снова их оттащить друг от друга. Это на них не похоже. Чтобы Пак и Мин сцепились? Нонсенс. — Тебе же плевать. Забыл?       Юнги тяжело дышит и сжимает ноющие пальцы, распухшие от боя. Не забыл, но не плевать. Неужели ты не видишь? Или тоже специально играешь на его нервах? Они уже ни к чёрту, Пак, но сцепиться с тобой сил хватит и моральных и физических. Как бы он сейчас не отталкивал, не отгонял эту дряную девчонку от себя, она по-прежнему будет единственной, ради которой упадёт на колени и примет все удары. Пускай будет мазохистом, но и сам не понимает эту связь с ней. Борется, но всё бесполезно.       Он проклят.       И уже давно.       — Не вмешивай её сюда, уяснил? — грозит и всё же ещё раз толкает Пака в плечо, именно в то, к которому она прикасалась.       Схватив свою косуху, закидывает на плечо, выходит из комнаты, слыша в спину от Джина, чтобы забрал деньги, но посылает всех куда подальше. Должен отвлечься от всего. Его выдержка ржавеет и даёт сбой. Всё болит и от этой боли никуда не деться. Не сбежать. И это его скоро погубит.       — Я же тебя предупреждал, — Тэхён, проводив одного взвинченного друга взглядом, подходит ближе ко второму, потирающего плечо. — Ты же видишь, как этот псих реагирует на эту девку.       — Именно этого я и добиваюсь.       Бой за сердце намного кровожаднее…