Тихий огонёк его души

Приходит ночь, и вот уже Мани серебрит ярким светом верхушки деревьев. Вокруг лишь вечный снег, вечный мороз, вечный лёд. Мир холодной земли и холодных сердец. Йотунхейм. Одинокий путник бредет через сугробы, и порой вся его фигура на короткие мгновения окутывается пламенем. Преграда отступает, преклоняясь перед древней силой. Снег не волен сражаться с ней, да и не нужно это ему. Он был здесь до огня — после огня и останется. И уже вскоре тонкий след странника исчезнет, как будто и не было его здесь, скрытый свежими падающими с небес искорками. Снежинки любопытны — пытаются приземлиться на пламенно-рыжие волосы, собранные в причудливую косу, но тают на подлете. И всё же вновь и вновь летят к ней, словно мотыльки к губительному, но такому прекрасному огню. На короткий миг перед смертью замирают, очарованные незнаным ранее теплом, и растворяются в вечности. Губы странника трогает грустная улыбка, когда он смотрит на небольшую покосившуюся хижину. Здесь прошло его детство, здесь жил тот, кто спас его от сурового мира, укрыл в своём убежище — и до тех пор, пока он сам не захотел отправиться в вечное путешествие, здесь был его дом. Но Локи знал — сюда возвращаться слишком поздно. До него дошли слухи о гибели великого воина йотунского племени по имени Фарбаути — асы тогда закатили на радостях пир, и лишь он один тогда не пригубил ни капли. Побратим не сказал ничего, лишь смерил его понимающим взглядом. Один знал слишком много, но эти знания не были опасны — по крайней мере, пока что. Он держал слово и делал всё для того, чтобы гость мог чувствовать себя в Асгарде, как дома. И не его вина, что у души странника дома нет и быть не может. Поднимаясь на знакомый с детства холм, Локи улыбался своим мыслям. Здесь жила грозная и могущественная ведьма, уроки у которой были кошмарами юного мага — и одновременно одними из лучших воспоминаний детства. Они не могли идти одним путем — но именно Ангрбода однажды почти по-матерински объяснила ему, как найти свою дорогу. И теперь дорога эта — сложная, тернистая, но полная вожделенных приключений — привела его обратно.        Ведьма отступила от доски, испещренной рунами. Традиционный ежегодный ритуал был почти завершен — оставалось лишь выпить немного молока. Народ йотунов помнил и почитал прародителя живых существ — Имира, жестоко убитого асами, и раз в году кувшин с молоком, похищенным у мидгардцев в первую ночь зимы, оказывался на столе у каждой йотунхеймской семьи. Мало кто из великанов действительно любил этот напиток, но каждый пил, воздавая дань памяти Основателя. Считалось, что дети, зачатые в эту ночь, будут сильными и смелыми воинами. Ангрбода уже много лет оставалась в священный вечер наедине со своей магией, и давно смирилась с таким положением вещей. Её в народе уважали, но справедливо опасались. Прогневить ведьму, которая в своё время не боялась сразиться с самими асами, не хотелось никому, а все, кто знал её тяжелый характер, понимали — это сделать слишком просто. Но, кажется, в этот раз кто-то решил рискнуть. Стук в дверь отвлек ведьму и она едва не уронила кувшин на пол. Мысленно проклиная незваного гостя и уже предвкушая обледеневшую жертву проклятия вполне реального, Ангрбода открыла дверь — и замерла на пороге сама. — Привет тебе, хозяйка. Молочком не угостишь? — невинно поинтересовался гость, проскальзывая в хижину мимо всё ещё пребывающей в шоке ведьмы. — Что… ты здесь делаешь? — наконец одолев ступор, хрипло спросила Ангрбода, рассматривая бывшего ученика, который уже по-хозяйски наливал ритуальный напиток в единственную в доме чашу. — Вернулся на огонёк, как и обещал. Ты же не нарушишь священные законы гостеприимства? Прости, если помешал, — шумно отхлебывая молоко, Локи пробежался взглядом по разложенным дощечкам. — Не мог упустить случая похвастаться своими новыми умениями. В ладони гостя ярким столбом вспыхнуло пламя, и Ангрбода вздрогнула, заставляя его заледенеть. Получилось с трудом, хотя маг явно даже не пытался сопротивляться, с улыбкой любуясь ледяным цветком. С явным сожалением встряхнул рукой, и морозное наваждение исчезло. — Совсем с ума сошел? — возмутилась ведьма, отбирая чашу и глядя с упреком. — Я, конечно, рада, что ты нашел себе достойного наставника, но зачем пытаться сжечь мой дом? Настолько меня ненавидишь? Локи на миг помрачнел, но тут же вновь расплылся в улыбке. — У меня была чудесная наставница, ты права. Но она не смогла научить меня всему, и поэтому я вернулся сюда. Теперь я готов узнать то, что только ты можешь мне показать. — И что же это? — с насмешкой поинтересовалась ведьма, хотя уже прекрасно знала ответ. Он неспроста пришел именно в этот день. Точнее, в эту ночь. Рыжие локоны взметнулись и легко опали на плечи, радуясь долгожданной свободе. Губы искривились в очаровательно-ироничной улыбке, а тонкие пальцы осторожно приобняли за талию, которой давно не касались мужские руки. — Научи меня любить.        — Как думаешь, наши легенды — правда? Ну, про детей, рожденных после этой ночи, и всё такое… — Я не проверяла, — впервые за долгие годы смеется ведьма. — Но искренне надеюсь, что да. И лучший героический поступок, который может совершить этот ребенок — убить того, кто придумал дурацкие законы гостеприимства, из-за которых ты сейчас спишь в моей постели, а не в снегу, обращенный в сосульку. — Только благодаря ему, Анджи, я сейчас жив, — слегка хмурится Локи и Ангрбода, смягчаясь, отвечает: — Ну, тогда на первый раз мы его помилуем.