Четырнадцать дней Святого Валентина/Fourteen Days of Valentine

      В утро четверга в шкафчике Маринетт был только конверт.       Сердце Дюпен-Чен ухнуло куда-то вниз при виде этого, и сначала она подумала, что в этом письме Кот извиняется за то, что потратил её время, и говорит, что она была права прошлой ночью… Что Кот Нуар не любил её. Или, хуже того, он любил, но её неуверенность и чрезмерная чувствительность полностью оттолкнули его. Её пальцы дрожали всё время, пока она пыталась открыть конверт, а затем, к большому удивлению, она вытащила два листа бумаги.       На первом была обычная заметка с напечатанными на ней буквами, которую просто требовалось прочесть.       «На девятый день Святого Валентина моя настоящая любовь дала мне девять истинных клятв».       Она перевернула почти пустой лист с аккуратно напечатанным текстом и обнаружила ещё один, на котором были написанные от руки строки только для неё.       «От всего сердца, — было написано аккуратным, закрученным почерком, который почему-то показался девушке знакомым, — я даю тебе эти клятвы».       Я клянусь всегда поддерживать тебя в бою.       Я клянусь всегда быть тем плечом, на котором ты можешь поплакать.       Я клянусь всегда быть рукой, за которую ты можешь ухватиться.       Я клянусь, что всегда буду говорить тебе глупые каламбуры, пытаясь рассмешить.       Я клянусь, что всегда буду заботиться о тебе в болезни и здравии.       Я клянусь, что всегда буду гордиться твоими решениями и уважать их, даже если не согласен с тобой.       Я клянусь, что всегда буду говорить тебе правду.       Я клянусь, что всегда буду лелеять тебя в любом статусе, который ты выберешь. Будь то друг или возлюбленный.       И я клянусь, что всегда был и всегда буду безумно, преданно влюблён в тебя, Маринетт Дюпен-Чен.       Маринетт почувствовала слёзы на глазах. Это была короткая, понятная, ясно показывающая истину и, возможно, самая романтичная и милая речь, которую Кот Нуар когда-либо для неё произносил. Она чувствовала, что он только что обнажил свою душу перед ней, и это тронуло её больше, чем она когда-либо ожидала.       Он любил её.       Он действительно, взаправду любил её.       Её, как Маринетт Дюпен-Чен. Неуклюжую, застенчивую, простую девушку, которая не способна пройти по прямой, не споткнувшись о воздух, и не могла произнести ни одного предложения при Адриане Агресте, не испортив диалог полностью.       Он любил её.       Её сердце предательски пропустило удар, и она почувствовала, как лицо краснеет и бабочки порхают в её животе.       — Эй, — толкнула подругу Алья, — что у тебя там? Ещё один подарок на день святого Валентина?       — Угу, — радостно произнесла Маринетт, показывая Алье рукописные строки, — это самое милое, что он мне присылал, — прошептала она. — Я… — девушка слегка вздохнула, чтобы убедиться в том, что не расплачется прямо сейчас. Это было слишком хорошо, слишком замечательно, и она не собиралась портить всё своими слезами, какими бы радостными они не были на самом деле. Боже, да она сейчас в лужицу превратится! — Это так красиво, — сказала Маринетт.       — Это так, — согласилась Алья, — и почерк очень витиеватый и приятный.       — Он честен, — заключила Маринетт, — он хочет, чтобы я знала, что он искренен в этом.       На этот раз её сердце немного затрепетало, в то время как желудок решил сделать тройное сальто. Девушка почувствовала, что может начать петь. Это было совершенно смешно! Она может поклясться, что не всегда была такой заурядной.       — И легче узнать, кто он такой, — самодовольно сказала Алья.       — Подожди, — замерла Маринетт, — ты узнаёшь почерк?! — запищала она.       — Я удивлена, что ты до сих пор не узнала, — ответила Сезер с дразнящей ухмылкой. — Ты хочешь знать, кто он? Я не Нино и не давала никаких обещаний никому не рассказывать.       Маринетт сощурила глаза.       — Ты не узнала почерк, — твёрдо сказала она, — ты просто знаешь правду, потому что Нино знает.       — Нет, — серьёзно сказала Алья, — я узнала почерк. Нино ничего не сказал бы мне, как бы сильно я его не донимала.       «Бедный Нино» — подумала Маринетт. Алья не самый простой человек, чтобы вот так вот сдаться, когда её что-то интересует. Маринетт восхищалась тем, что Нино смог продержаться, так как у Альи в руке было преимущество удержания поцелуев.       — Я не хочу знать, — тихо сказала Маринетт, — я думаю, что он планирует рассказать всё мне в день святого Валентина, и я не хочу разрушать его планы. Он сделал так много для меня, что я, по крайней мере, могла бы уважать его выбор оставаться анонимным на данный момент.       — Хорошо, — пожала плечами Алья, — это твоё решение, но чего оно стоит… Маринетт, — ухмылка Альи была полна азарта и озорства, — я знаю, что он сделает тебя очень счастливой.       Маринетт густо покраснела.       Неделю назад, несмотря на то, что она была польщена и взволнована вниманием Кота Нуара, Маринетт ещё отрицала бы свои чувства. Её сердце забрал другой, и она никогда не смогла бы быть счастливой, потому что никогда не смогла бы полностью отдаться Коту так, как он заслуживал. Но теперь…       Теперь она ощущала совсем другое. Глубокие, страстные, ужасающие чувства, которые позволяли легко забыть об Адриане Агресте. Она чувствовала себя в безопасности рядом с Котом Нуаром, она чувствовала себя довольной и счастливой с ним, она доверяла ему больше, чем кому-либо, и она не хотела ничего больше, чем сделать его таким же уверенным в своей безопасности и счастливым, каким он никогда не был раньше.       Она не сомневалась, что Алья была права.       — О, — громко сказала Хлоя, когда Маринетт вошла в класс, — сегодня нет подарка, Маринетт? — спросила блондинка с тошнотворной и притворной сладостью в голосе, — только одно жалкое письмо? Это письмо о расставании, объясняющее, что последние несколько дней были просто ошибкой? — Буржуа ухмыльнулась. — Ты пытаешься сохранить непоколебимое выражение лица, Маринетт?       — О, сделай нам одолжение и заткнись, Хлоя! — Маринетт цокнула языком, прижимая письмо к груди. — Это не твоё дело!       Это замечание шокировало Хлою, но затем она сразу же повернулась к Дюпен-Чен с яростью в глазах. Маринетт не обратила на неё никакого внимания и направилась к своему столу со счастливой, довольной улыбкой на лице.       Адриан мельком увидел её и устрашающе знакомо ухмыльнулся, после чего подмигнул.       И впервые в истории Маринетт не сошла с ума, когда подмигнула однокласснику в ответ.

***

      Кот Нуар был немного нерешителен касаемо того, чтобы увидеть Маринетт.       Она казалась более уверенной и счастливой в школе, и, возможно, его жест произвёл на неё должное впечатление, как он и намеревался, но его Леди была сложной и многогранной девушкой. Она всё ещё может быть немного расстроенной.       Его беспокойство было сведено к нулю, когда он, едва приземлившись на балкон, внезапно очутился в объятиях Маринетт. Парень застыл в шоке, ведь она никогда не бросалась на него раньше, хотя он часто приглашал её сделать это, и Кот растаял в её объятиях, чувствуя, как она вдыхает запах его шеи носом.       Они отстранились и отдалились на достаточное расстояние, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Её руки всё ещё покоились на его шее, в то время как его руки, безусловно, чувствовали себя, как дома, на её бедрах.       — Мне очень жаль! — выпалила Маринетт. — Я позволила Хлое и всем остальным людям пускать мне пыль в глаза, и это заставило меня сомневаться в тебе. Я вела себя глупо и опрометчиво, но теперь я верю тебе. Правда верю.       — Я рад, — выдохнул он, упиваясь тем, что обнимал свою Принцессу, — потому что имея что-то в виду, Маринетт, я имею в виду каждое слово.       — Я знаю, — прошептала Маринетт, — и я верю тебе.       Его сердце пылало от восторга.       Миссия выполнена.       А Плагг думал, что его скоро стошнит от всей этой истории с клятвами.       — И ты должен знать, — продолжила Маринетт, пока он изо всех сил пытался обратить внимание на её слова, ведь её пальцы играли с прядями, рассеянно торчащими из воротника его костюма. — Я не могу выполнить все клятвы по отношению к тебе, — она с сожалением посмотрела на Нуара, — не могу поклясться, но могу пообещать тебе это, — она сделала глубокий вздох и подняла на него горящий честностью и искренностью взгляд, — я клянусь, что тоже буду всегда поддерживать тебя, что всегда буду плечом, в которое ты сможешь плакать, что я всегда буду заботиться о тебе в болезни и здравии, что я всегда буду уважать твоё решение, что я всегда буду говорить тебе правду, и я всегда, всегда буду заботиться о тебе, Котёнок.»       Его сердце было готово разорваться от этих слов и от всепоглощающего ощущения счастья. Была только одна вещь, которая могла сделать его счастливее, и он был так ужасно близок к этому, ведь мог почти коснуться её.       Он был так близок к тому, чтобы убедить её в том, что был единственным для неё. Он почти заставил её забыть того глупого парня, которым она до этого жила.       Ещё немного времени, ещё несколько дней — и он мог бы превратить её «я не могу сказать да» в радостное и безоговорочное «да, пожалуйста».       — Спасибо, — пробормотал он.       Снова настала долгая, но приятная тишина; Кот приблизил Маринетт к себе и мог наслаждаться каждой секундой их объятий. В конце концов, внезапно Маринетт поняла, что они ничего не делали последние несколько минут, кроме как обнимались, и неожиданно отстранилась.       — М-м-м-мы не обговорили следующий патруль в понедельник, — нервно сказала она, избегая зрительного контакта с Нуаром и глядя на пол.       — Мы этого не сделали, — весело согласился он, — я был отвлечен кое-чем гораздо более мяуважным, чем пробежка по ледяному холоду в поиске преступников.       Маринетт простонала, услышав такой каламбур, но её улыбка не дрогнула ни на секунду.       — Ну, если кто-то будет хорошим Котёнком и сходит на патруль со мной, то я позже, может быть, соглашусь на некоторые забавы.       Ей не нужно было спрашивать снова.       У них был практически бездеятельный патруль (была одна попытка ограбления, которую они быстро остановили, просто появившись в нижней части переулка), который быстро превратился в игру в пятнашки.       Было волнующе бегать по крышам, чувствуя ветер в волосах в те моменты, когда ныряешь и уворачиваешься от попыток своей дамы поймать тебя; и было одинаково интересно быть тем, кто догоняет, чтобы затем наброситься и схватить насмехающуюся и дразнящую его Леди, которая убежит в последнюю секунду, чтобы просто помучить его.       В итоге оба квами дали понять, что пора ехать домой, ознаменовав это сигналом, так что они попрощались, запланировав следующий патруль на субботу.       …но это не помешает ему снова навестить Принцессу завтра вечером.