***
— Серьезная Сеньорита, вам нравится это платье? — не изменяя своей манере называть меня всякими прозвищами, если мы были одни, спросила Алесса. — Да, очень миленькое, — призналась я, вертясь перед зеркалом. Люблю выглядеть мило и безобидно. Особенно сейчас, когда мне три года и это полностью соответствует реальности. Поправив чудесную заколку, состоявшую из миниатюрных замаскированных под обычные безделушки игл и флакончиков-креплений со снотворным и ядом, я была вынуждена признать — не совсем безобидно, но очень мило. А разве прекрасным цветам не положены шипы?Глава 2
18 января 2019 г. в 11:39
В три года стать свидетельницей того, как твоя собственная мать убивает отца… Неприятное, травмирующее психику и опасное зрелище.
Тело взрослого и красивого мужчины, извивавшееся в предсмертных судорогах, корчилось на полу моей комнаты. Миленький пушистый коврик светло-сиреневого цвета оказался запачкан слюной, а все игрушки и легкая мебель были перевернуты в результате неловких попыток обрести точку опоры. Цвет лица менялся постепенно. Сначала смуглая кожа пошла крупными красными пятнами, потом побледнела и начала приобретать синий оттенок. Наверное, мама душит его своей силой. Или это яд. Точно сказать не могу.
Зато теперь я могу точно сказать, что меня любят. Будто мне нужно было это знание! И тем не менее в груди потеплело. Дожила… смотрю на жестокое убийство, но на сердце радостно из-за того, что ощущаю себя нужной и любимой. А возможно, я просто тронулась умом. Это предположение самое вероятное, но не буду о грустном.
Оказывается, я не являюсь законнорожденным ребенком, то есть моя матушка изменила с моим биологическим отцом своему законному мужу. Самым забавным в этой ситуации мне кажется то, что этот человек прекрасно знал об измене, но до сегодняшнего дня ничего не предпринимал, ведь он не являлся соулмейтом (это уже отдельная тема, способная вынести мозг не хуже новости о том, что в этом мире существует сверхъестественные силы) моей матери, однако новость о том, что ребёнок всё-таки не от него, заставила «папу», мягко говоря, выйти из себя и попытаться меня убить. Мамочка, выбирая из двух зол меньшее, не долго колебалась и встала на мою защиту.
Досмотрев крайне жестокое зрелище, я притворилась спящей. Это было трудно, но жить захочешь — не так раскорячишься.
— Вот и всё, — произнесла моя мать, подходя к кроватке, в которой я лежала. Холодная рука легла на мой лоб. — Сейчас ты проснёшься, встанешь и пойдешь играть в сад. Не меньше двух часов.
Я почувствовала, как помимо моей воли, тело начало само двигаться. Дела. Гипноз, тем более такой жестокий — весьма неприятное штука. Радует только одно — по заверениям отца (а он много что кричал, когда залетел ко мне в комнату) я тоже должна им обладать. Также, по его заверениям, мне передались специфические способности моего биологического отца. Вот именно по ним этот человек и понял, что я не его ребёнок.
Когда я вернулась после прогулки, моя детская была уже прибрана, но оставаться там мне всё равно не хотелось. Было откровенно мерзко и страшно находиться на месте убийства. Даже представить не могу, как я тут буду спать.
— Сеньорита Виолетта! Как я рада, что с вами все в порядке! — эмоционально поприветствовала меня, ворвавшаяся в комнату Алесса. — Ах горе-то какое! Горе… — без пауз и лишних душевных метаний тут же запричитала она, время от времени вытирая глаза платочком. Слез я там, кстати, не видела, но не придираться же к мелочам?
Подготовка в похоронам была не долгой. Да и не принято в жаркой Италии задерживаться с этим мероприятием. Не дай Бог, тело начнет разлагаться.
Скорость, с которой были организовано погребение, ничуть не повлияла на пышность и торжественность церемонии. На проводах в загробный мир моего отца присутствовал весь свет сицилийской мафии. Мы с матерью даже были удостоены чести принять слова соболезнования от Дона Тимотео, который лично посетил похороны одного из своих давних друзей и соратников.
Не знаю, подозревал ли кто-нибудь в причастности к убийству отца маму, но вот уже как месяц прошел с того неприятного события, а жизнь в особняке не особенно сильно изменилась. Что был у меня отец, что нет его у меня — всё равно. По-моему, в нормальной семье так быть не должно, но то в «нормальной», а я появилась на свет в очень богатой, пусть уже не столь авторитетной, как при жизни деда и прадеда, семье. Мои родители сочетались законным браком сразу после того, как моей матери исполнилось семнадцать. Брак был по расчету. И если мой отец ещё питал какие-то нежные чувства к этой обворожительной и яркой девушке, а позже и прекрасной женщине, то вот мать относилась к браку как к неприятной необходимости.
Еще по прошлой своей жизни я знала такую фразу: «У настоящего итальянца обязательно должна быть жена, любовница и дама сердца». Здесь эта фраза была как никогда уместна. У каждого человека в этом мире есть свой соулмейт, родственная душа, с которой их объединяет надпись на запястье — имя того или той, что предназначены судьбой. «Как романтично!» — подумают многие. На самом деле это доставляет много проблем всем живущим в этом мире. Нет, есть конечно и счастливые судьбы, да вот только… В процентном соотношении получится что-то вроде: одна счастливая пара к ста пятидесяти. Но разве это повод огорчаться? Может и повод, но как я уже упоминала раньше у любого настоящего итальянца должна быть «дама сердца». Человек, которого я считала своим отцом, воздвиг в этот ранг своего соулмейта, а две другие позиции со спокойным сердцем отдал моей матушке, которая была на девять лет младше его, да и по документам была законной владелицей всех тех богатств, которыми он в силу брака и оформленных ещё моим дедом доверенностей мог распоряжаться.
Женщинам в итальянских семьях пристало быть прекрасным украшением своего мужчины. И, естественно, им необходимо являться примером благочестия. Где это видано, чтобы жена мафиози изменяла ему? Да вот только в этом мире есть такое (набившее мне порядочную оскомину, право слово) понятие как «соулмейт». И моя мама свою вторую половинку не только нашла, но и полюбила всем сердцем. Конечно, она была в то время уже замужем! (Метка проявляется у людей в возрасте от тринадцати до двадцати, но искать можно вплоть до смерти, и то не факт, что найдешь.) Но разве такая мелочь как брак по расчету может остановить сильную, яркую и не обделенную властью женщину? Эта связь была тайной, но законный супруг о ней прознал. Мужчина не был обижен умом, и они с матерью смогли мирно договориться, но вот то, что она забеременела не от него — стало серьезным ударом по мужской гордости.
А что с моим биологическим отцом? Этого я, увы, не знаю. Как не знаю и того, кем он являлся, сколько ему лет, где живет, как они познакомились с моей матерью, поддерживают ли они отношения… Его личность была загадкой, разгадать которую у меня пока не было ни шанса.
К счастью или к сожалению, к моей не по годам развитой тушке интерес был постольку, поскольку я являлась единственной наследницей. Учителя, коих у меня было немного, относились к моим успехам, как к чему-то обыденному. Да, гений. Да, быстро учится и хорошо запоминает. Да, физически превосходит всех остальных, а в скорости не уступает и взрослым. Ну и что здесь такого? Это детки гражданских — слабенькие и беспомощные. Дети мафиози же… В общем, у этой касты населения данного мира, как по мне, всегда не «всё как у людей».
Постепенно я отходила от шока, который надолго сковал мои эмоции, хотя это заметили немногие. Все просто решили, что я стала менее капризной, чем было до смерти отца, ведь я никогда не проявляла свои эмоции ярко, как это делают дети. Сильно переживала обо мне только Алесса, но сделать ничего не могла, как, впрочем, и понять истинную причину.
Через три месяца мне исполнится четыре года, я с нетерпением ждала этого момента. Это для взрослых время летит как один миг, для меня сейчас оно безбожно медленно тянется, будто вязкая масса. Как же мне хочется стать нормальной! Не в плане способностей (владению которыми меня время от времени стала обучать мама) или принадлежности к мафиозным кругам по праву рождения и обладания Пламенем Посмертной Воли, а в том плане, что я хочу стать взрослой!
Не знаю, были ли у меня в прошлом мысли наподобие «вот бы снова вернуться в детство», но когда я преодолею барьер совершеннолетия в этом мире, то точно никогда ничего подобного не ляпну.