Свет проклятых звёзд

Тёмно-синяя шторка на окне кареты медленно отодвинулась, повинуясь неловкому движению дрожащей от напряжения руки. Вот он — город, куда, наверное, ехать не стоило. Митриэль осторожно ступила на обледенелые камни дороги, пошла в сторону площади. Пока она была ещё далеко, оставался шанс повернуть назад, спрятаться в доме невестки, она как раз живёт недалеко… «Я бы не поехал», — в один голос предостерегали все, кого знахарка просила довести её в хитлумскую столицу, отдельно от Варнондо и его верных. «Орков можем встретить. Ты их перебьёшь?» — не слишком вежливо поинтересовался гном, ещё летом прибывший в Барад Эйтель с Ард-Гален. Чудом спасшийся сам и сохранивший часть обоза. Митриэль была уверена — этот коротышка хотел добавить «калека», но всё-таки не решился. Почему, интересно? Ехать действительно оказалось страшно. Эльфийка с удивлением обнаружила — ей не всё равно, что может с ней случиться, она, оказывается, боится снова попасть в лапы врагов, совсем не хочет быть убитой, и даже готова дальше жить в ненавистном Средиземье, лишь бы… Жить. Шаг, ещё… Страшно. Впереди слышится шум, и он не предвещает ничего хорошего, но… Митриэль вдруг ухватилась за главное — она должна защитить сына своей госпожи. Может быть, ему помощь не требуется, однако это не имеет значения. Долг есть долг. Или это ещё один страх: вернувшись в Аман, придётся посмотреть в глаза Анайрэ, и что тогда? Митриэль пошла быстрее. Кем её здесь посчитают? Что она сумеет сделать? Может быть, повернуть назад? Нет. Не сейчас. Нет. *** «Нет!» — вспомнился тот глупый спектакль про суд над пеплом, и Карнифинвэ окончательно воспрял. Его привели, даже не связывая, на возвышение, поставили рядом с Варнондо и Аралкарионом, чуть позади Аклариквета, который всё ещё что-то играл, и сын Питьяфинвэ ощутил себя фигуркой на расчерченной доске. Но какая он фигура? Воин? Нет. Он — голос Химринга, а, значит, Первого Дома Нолдор. И он не может сказать Второму Дому «Да». На площади появились первые всадники со знамёнами принца Финдекано, и сердце Карнифинвэ ушло в пятки. Что ж, погибать, так с гордо поднятой головой. Он снова представил, как произносит речь, но на этот раз в голове всё звучало иначе: «Не вешать нос, гордый Дом Финвэ! Дурна ли жизнь иль хороша! Едины звёзды и душа! Судьба с войной за свет едины! Нолдор! Услышьте! Больше нет того, кто разделял Дом Финвэ! Мы снова можем быть едины! Те, кто поддерживают разделение — враги! Сея смуту, они помогают Морготу, поэтому должны понести наказание! По воле Рока Так случилось Иль это нрав у нас таков? Зачем, оторнор, Нам явилось Такое множество врагов? Но на судьбу Не стоит дуться! Там, в Амане, ещё ли есть? — А здесь у нас Друзья найдутся, Была бы честь, была бы честь! И видно, от начала мира Судьба для Нолдор такова, Что плата их за счастье милых — Не мириан, а голова. Но свист меча и рёв пожара, Тьмы ядовитой тишина — Чтоб Моргота настигла кара — Ах, это, право, не цена!» Задумавшись о пламенных речах, Карнифинвэ не сразу заметил, что воины Финдекано не останавливаются, а движутся вперёд. Верные Варнондо тоже это заметили, вскинули луки, давая понять — здесь есть готовые стрелять. Всадники не замедлились, тоже взялись за оружие, а над площадью прозвучал знакомый голос: — Мы пришли вас убить. И полетели стрелы. Карнифинвэ бросился на стоявшего впереди менестреля, повалил, сверху кто-то упал, едва не сломав принцу рёбра и позвоночник, откатился, послышались крики, ругань, ржание лошадей, и всё это то и дело обрывалось, а потом начиналось заново, только орали уже не те, кто замолчали мгновение назад. Среди воплей раненых различились выкрики о сдаче и изначальном плане поддержать законного наследника престола. Карнифинвэ осторожно приподнял голову. Вспомнив стратегические карты в осадном лагере, принц невольно оценил изначальное расположение воинов Варнондо, Аралкариона и Раниона. Да, они встали так, чтобы напасть и уничтожить верных Финдекано, если тот, придя на площадь и выслушав, откажется от трона, но… Эти эльфы не готовы оказались к столь стремительной и беспощадной атаке. Они в неё не верили и не успели изменить мнения. Или действительно изначально не поддерживали мятеж, просто не смогли ослушаться командиров. — Твоя взяла, Астальдо, — встал во весь рост Варнондо. — Я… — В темницу его и остальных! — приказал Финдекано совсем рядом. — Казним после совета! Карнифинвэ поднялся, вопросительно посмотрел на воинов крепости Стрела. — Айя Феанаро! — крикнул он первое, что пришло в голову, и старший сын Нолофинвэ кивнул: — Айя Феанаро! Айя Дом Финвэ! Слава защитникам Белерианда! Рядом прошли стражи в фиолетовом, увели выживших бунтовщиков, Финдекано повернулся к площади, потом остановил взгляд на Аклариквете, как раз оказавшемся рядом. Менестрель попытался что-то сказать, но не смог, только побледнел. — Дом Финвэ снова един, — произнёс слишком неуверенно Карнифинвэ, теряя опору под ногами. — Больше нет тех, кто разделял его… — Да, — голос Астальдо прозвучал неузнаваемо, словно говорил кто-то другой, не сам наследник Нолофинвэ. — Нолдор! — крикнул он. — С тяжёлым сердцем и скорбью в этот страшный для всех нас час я беру на себя бремя власти, нарекаюсь верховным нолдораном и главнокомандующим армией! Я поведу в бой против общего врага наши войска! И сейчас, не тратя время, удаляюсь на совет. Мы победим, братья! С нами правда, а, значит, сила! Все, кто не помогал раненым и не оттаскивал немногочисленных убитых, разразились овациями. Верховный нолдоран Финдекано Нолофинвион сделал знак верным и Карнифинвэ идти за ним, но, поднявшись на половину лестницы у парадного входа, вдруг остановился. — Ждите меня в главном зале, — произнёс он страшным голосом. — Со мной пойдёт только стража. *** Митриэль не успела увидеть внезапно вспыхнувшее и столь же быстро угасшее побоище. Знахарка добралась до площади, когда там остались только тяжелораненые, которым помогали не истечь кровью соратники. Решив, что с принцем, то есть, королём Финдекано поговорит потом, эльфийка поспешила к тем, кого ещё можно было спасти. Лишь краем глаза Митриэль заметила, как повзрослевший старшенький сынок госпожи Анайрэ развернулся на ступенях дворца и пошёл вместе с шестерыми воинами в очень неожиданном направлении. *** Дверь распахнулась так, что едва не слетела с ажурных петель. Многочисленные музыкальные инструменты на полу, полках, подставках и подоконниках испуганно зазвенели струнами, колокольчиками, пластинками. В отличие от способных постоять за себя или хотя бы убежать эльфов, арфы, лиры и множество из аккомпаниаторов могли лишь обречённо ждать неизбежного. Шестеро вооружённых Нолдор остались у входа, один по-хозяйски прошёл через покои — он знал, чего хотел, цель видел изначально. В руке его блеснул освобождённый из ножен меч. Взмах. Пронзительный скрежет, грохот падающего на пол инструмента, ещё один взмах, удар, снова взмах. Струны, колокольчики и пластинки в ужасе задрожали, ожидая схожей участи, однако эльф, с чудовищной жестокостью уничтоживший только одну арфу, просто развернулся и ушёл, забрав с собой пришедших с ним собратьев. На покрывшемся трещинами мозаичном полу замерли более ни на что не пригодные обломки деки и обрывки струн. Инструментам в погрузившихся в скорбную тишину покоях осталось лишь беззвучно плакать о сестрёнке по имени Вредина-Загогулина и покорно ждать возвращения хозяина.