Свет проклятых звёзд

— Проклятые птицы! — Трусливые? — Это не смешно, Курво. Туркафинвэ Тьелкормо Феанарион остановил коня, всё ещё неотрывно смотря на несущиеся по небу стаи перепуганных пернатых. В лесу летняя жара не чувствовалась, однако ощущение духоты не покидало с самого начала побега. Хуан то исчезал далеко впереди, то кому-то лаял, то возвращался и требовал ускориться. Всадникам это было сделать легко, но тем, кто шёл своими ногами да ещё и с грузом, оставалось лишь посочувствовать и пожелать удачи. Пока дым извержения лишь пугал издалека, а земля, хоть и дрожала, но не проваливалась под ногами, однако пес-Майя заверил хозяина — скоро сгорит даже то, что изначально не должно покоряться пламени. Правители и охотники Химлада шли впереди, полностью доверяя Хуану и своему опыту исследований лесов, за ними двигалась свита, охраняемый наскоро загруженный обоз, а ещё дальше позади — остальные жители Простора Холодных Ветров, подчинившиеся приказу покидать дома. Поначалу не все верили в необходимость бежать, однако вскоре вопросов не осталось. — Нам надо поговорить наедине, — Куруфинвэ-младший понизил голос, посмотрел брату в глаза. — Поскакали вперёд. Беловолосый Феаноринг медленно кивнул, прищурив обрамлённые белоснежными ресницами ярко-голубые глаза. Хуан сразу почувствовал тревогу хозяина и оказался рядом. — Ладно, друг, — улыбнулся Атаринкэ, — с тобой втроём. — Мне уже не нравится твоя затея, — Туркафинвэ напряжённо сжал зубы. — Сначала выслушай. Нолдор и пёс-Майя поспешили вперёд по дороге вокруг освещённой летним солнцем лесополосы, река мутновато блестела, запах дыма чувствовался всё сильнее, а голубое небо на глазах теряло цвет. Земля дрогнула, лошади испугались, однако послушались всадников и продолжили скачку. — Белерианд обречён, — сказал Куруфинвэ-младший. Уверенность и добродушие в одно мгновение слетели с Феанариона, и он больше не выглядел почти точной копией отца, несмотря на очень схожие черты. — Возможно, — пшикнул Туркафинвэ Тьелкормо, снова отворачиваясь к перепуганным птицам в посеревшем небе. — Они кричат о том же. И что? — Я полагаю, — Атаринкэ попытался снова улыбаться, — нам стоит уехать в Нарготронд. Тьелпе примет нас, по крайней мере, в качестве гостей. А дальше — по обстоятельствам. Голубые глаза Туркафинвэ расширились, в них сначала отразилось искреннее изумление, потом — гнев. — Что?! — воскликнул третий Феанарион и закашлялся, слишком резко вдохнув задымлённый воздух. — Ты… Ты понимаешь?.. Ах! — он зло расхохотался. — Так вот, почему ты хотел говорить без свидетелей! Ты предлагаешь бросить подданных и спрятаться в Нарготронде! Как это мило, Курво! Аплодирую! Браво! Айя Куруфинвэ Атаринкэ! Великий нолдоран! — Тьелко, спокойно, — попытался объясниться брат. — О-о, нет! Это же прекрасно! — беловолосый Феаноринг торжественно махнул рукой. — Именем Создателя Эру Илуватара приношу я Клятву и призываю в свидетели моего Слова Владыку Манвэ Сулимо, супругу его Варду Элентари и саму священную твердь горы Таникветиль! — принялся декламировать Туркафинвэ. — Клянусь вечно преследовать огнём и мечом, своим гневом любого, будь то Вала, Майя, эльф или иное творение Эру, что уже живёт или родится позже, великое или малое, доброе или злое, кое завладеет или попытается завладеть Сильмарилем, будет хранить у себя или станет препятствовать отвоевать святыню рода Феанаро Куруфинвэ! Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь от своего Слова! Клянусь! Клянусь! Клянусь! Помнишь, Курво? — А ты помнишь? — поднял брови Куруфинвэ-младший. — Мне кажется, направление нашего пути говорит об обратном. — Я всё помню, — беловолосый Феаноринг покивал. — Мы должны найти безопасное место для нашего народа, обосноваться там, а после — отправить воинов на север. Мы сами должны отправиться на север! А ты… Ты знаешь, что самое смешное? — Туркафинвэ скривился, указал пальцем назад. — Там — тьма временная. А в подземном городе — вечная. Отрекаясь от борьбы за Сильмарили, отступаясь от данного слова, мы обрекаем себя на вечную тьму, Курво. Ты понимаешь? — И где это безопасное место? — крайне ехидно поинтересовался Атаринкэ, проигнорировав напоминание о клятве. Ответа не последовало, Куруфинвэ-младший не сразу заметил, что брат внимательно смотрит на бегущего рядом с лошадью Хуана. — Курво, — сказал вдруг беловолосый Феаноринг едва слышно, — мне нужно кое-что обдумать. Возвращайся к подданным, проверь, всё ли в порядке. Внешне самый похожий на отца Феанарион легко подчинился и повернул назад. Туркафинвэ проводил его злым взглядом, обернулся к псу. — Хуан, — сказал он, вздохнув, — я понимаю, что Дориат безопасен. Но не для нас, Хуан. Я понимаю, ты хочешь мне сказать, что в беде Майэ Мелиан сможет помочь и, пусть не примет в свои владения, но на границу пустит и даст возможность защитить тех, кто не способен воевать. Но и ты меня пойми. Мы шли в Средиземье не ради возвращения под покровительство Айну. Если бы оно нам требовалось, мы остались бы в Валиноре. Все Айнур… Взгляд пса оказался слишком красноречивым, и Туркафинвэ смутился. — Прости, друг, — сказал он примирительно, — ты — другое дело. Но Мелиан… Это ведь бывшая слуга Валиэ Эстэ! Как я могу доверить жизни подданных создателям Садов, где умерла мать моего отца?! Да, мы можем подойти ближе и пообещать охранять северные границы Дориата. В обмен на защиту. Да, я знаю, что о принцессе Лутиэн говорят, будто она может помочь. Но я не доверяю Айнур, Хуан! Кроме тебя, конечно. Пёс издал гортанный рык, Тьелкормо вздохнул, закрыв глаза. — Давай дальше искать место для временной стоянки, — проговорил беловолосый Феаноринг. — Где-нибудь поблизости есть безопасное место? Земля снова задрожала, лошадь поднялась на дыбы, и Тьелкормо спрыгнул на дорогу, отпустил поводья. Бывший ученик Вала Оромэ слышал всё, что беззвучно для остальных кричал его скакун, поэтому от всей души презирал коня за трусость, однако, не подав вида, попытался успокоить животное жестами и словами — сказанными вслух и произнесёнными мысленно. Да, земля трясётся. Ну и что?! Лучше пасть в глазах хозяина и оказаться съеденным морготовыми волками?! Скакун несколько раз фыркнул и, тяжело дыша, склонил голову. Туркафинвэ вернулся в седло и вдруг снова посмотрел на Хуана. — Пожалуйста, — сказал он псу, — не надо утверждать, будто знаешь, какую тьму я выберу. Возможно, я уже и сам всё решил, но до тех пор, пока я сам не сказал этого вслух, никто не имеет права говорить о моих решениях. Кому же, друг мой, Дориат — это тоже вечная тьма. Но в одном ты прав: мы сдали рубеж врагу, и Нельо не простит нам этого. Ещё одна причина ненавидеть нас. — Туркафинвэ Феанарион рассмеялся. — Поэтому, когда мы решим, как именно будем воевать, Хуан, наши войска будут отдельно от его. Я не позволю командовать собой тому, кто желает мне смерти. «Вечная тьма?» — выразительный взгляд Хуана читался без слов. — Не надо, друг, — опустил голову Тьелко. — Пожалуйста.