Свет проклятых звёзд

«В чёрном, словно тьма, плаще Ты стоишь у края обрыва… Холоден ветер был в твоём окне, И ты увидел небо». Зеленоглазка ощутила знакомое пугающее чувство потери самоконтроля, только на этот раз она не слышала и не видела врагов — перед глазами раскинулся лагерь Нолофинвэ, каким он был вечность назад на Ард-Гален в тот самый день, когда Истинный Король обрёл положенный ему волею Рока венец. «В комнате холодного рассвета На каменном полу застыло лето. По углам вино и кровь разлиты, И ты не заметил, как небо стало ближе…» Одна из девушек-менестрелей, племянница Риньо, оставившая незабываемый след в памяти колдуньи, сейчас была одна среди эльфов-теней. Она пела то же, что и тогда, только без сестры и, к счастью, не замечала никого вокруг. «Ночной полёт над землёй! Семь тысяч взмахов ввысь! Без права возвращения. Обретшие крылья не спустятся вниз». Улыбка зло хмыкнула, как она обычно делала, а потом всё же удостоила Зеленоглазку взгляда. И произнесла слова, которые внезапно воплотились в реальности, только уже совсем из других уст. *** — У меня зажила нога, поэтому я могу повторить, как и обещал. Вошедший вместе с ледяным ветром крайне неожиданный гость оставил верхнюю одежду-маскировку слугам, разулся, умылся и даже причесался, поэтому совсем не выглядел путником после долгой сложной дороги. С ним прибыли двое хитлумских стражей, которые помогли преодолеть границу ныне закрытого от чужих королевства. Он вошёл в просторный зал и слегка улыбнулся своей шутке, заверяя в несерьёзности намерений устроить драку. — На самом деле, — гость посмотрел на леди с ребёнком, сидевшую рядом с хозяином замка, — у меня разговор только для двоих, но если в вашей семье царит полное доверие, я готов передать послание вам обоим. Простите, что принёс в ваш дом скорбь. Младенец на руках матери кряхтел и тянулся к столешнице, пытался ухватить скатерть, чтобы засунуть себе в рот. Дела до взрослых разговоров ему не было. — Скорбь? — хозяин замка непонимающе нахмурился, и гонец посмотрел на него с сомнением — давно знакомый эльф показался странным, не таким, как раньше. Да, войны и потери изменили всех, сам гость тоже показался бы неузнаваемым тем, кто не видел его с падения тьмы на Валинор. Однако, всё же не настолько. — Твой отец мёртв, принц Финдекано, — произнёс практически бесстрастно Глорфиндэл и положил перед старшим Нолофинвионом королевский венец и медальон. Ошарашенный Нолдо расширил глаза, однако взгляд остался мутным. — Ты ничего не спросишь? — осторожно уточнил орёл. — Могу я спросить? — Линдиэль позвала нянек, отдала ребёнка и вдруг побледнела. — Если не против твой муж, леди. — Он не против. Лорд… — Лаурэфиндэ, леди. — Лорд Лаурэфиндэ, прошу, расскажи, что случилось. — Я не могу поверить… — выдохнул Финдекано, схватившись за голову. — Что с Хитлумом? — продолжала задавать вопросы эльфийка. — Отец сообщал мне про огонь на севере, но большего я не смогла узнать. Он лишь предлагал мне убежище, но я не брошу мужа. — Я могу позвать тех, кто знает ответы на твои вопросы? — Глорфиндэл перевёл взгляд на принца, и тот отрешённо кивнул. Двое хитлумских стражей вошли в молчании, мрачные и понурые. Поняв, что от них требуется, Нолдор неуверенно переглянулись. — Осадный лагерь погиб в морготовом огне, — сказал один из них. — Полностью. И мертвы все, кто там находились. Пала Поющая Долина. Что с ней, нам неизвестно, но дошли слухи, будто она тоже похоронена под слоем лавы. Химлад брошен, Дортонион погиб в огне, Тол-Сирион захвачен, Химринг осаждён. Так обстояли дела перед гибелью верховного нолдорана. — Короля Нолофинвэ убило землетрясение, — уклончиво пояснил орёл. — Моргот сотряс горы, где в тот момент находился верховный нолдоран. Наверное, сделал это нарочно. Могила короля находится в тайном месте, о котором никто не будет знать, пока Моргот не падёт. Мы не хотим осквернения усыпальницы столь великого правителя. — Если вам необходим отдых, — севшим голосом произнесла Линдиэль, — вам всё предоставят. А я должна переговорить с супругом. Посмотрев вслед вышедшим эльфам, леди громко всхлипнула, по щекам побежали слёзы. Финдекано с ужасом уставился на неё, хотел броситься утешать, но супруга выставила вперёд руку, останавливая его. — Нет, — с трудом произнесла она, начав ходить по залу. — Астальдо… Эльфийская армия падёт без тебя. Возможно, ты не понимаешь, что случилось, но это лишь потому, что не желаешь понять. Королевство обезглавлено, армия разбита. Да, мы проиграли тот бой, но этот проиграть мы не имеем права! «Он меня не слышит…» — горькое понимание ударило в грудь, вышибло дыхание. Линдиэль прекрасно знала, что должна делать, но страх заставлял неметь. «Твоя жизнь или жизнь Белерианда, выбирай, — насмехалось что-то в глубине души. — Ты или все они. Кто же ценнее, дай подумать?» — Я — ничтожество, — отвернулся Финдекано. — Это неправда, — дочь лорда Новэ Корабела зажмурилась, выдохнула, судорожно вытерла слёзы. — Это чары, Финьо. Умоляю, выслушай меня! — Моргот… — принц попытался предположить, о чьём колдовстве речь, но Линдиэль замотала головой: — Нет! Мои чары, Астальдо. То есть… Я заплатила колдунье, чтобы приворожить тебя. Всё, что было после того глотка вина, это чары, Астальдо! Я не прошу меня простить или пощадить! Я умоляю — осознай! Осознай, что твой разум поддался колдовству! Перебори чары! Вернись на войну и покончи с Морготом! Ты — последняя надежда своего народа, Астальдо! Только ты! В отсутствующем взгляде Финдекано что-то вспыхнуло, Нолдо принялся вращать глазами, осматривать себя, крутить головой. Линдиэль хотела сбежать, но вдруг почувствовала, что не сделает этого просто потому, что больше не хочет прятаться от судьбы. Если суждено погибнуть сейчас, что ж, да будет так. Только… Что Астальдо сделает с сыном? Тоже убьёт? Но ведь ребёнок не виноват… — Эрейнион… — прошептала леди, и Финдекано прямо посмотрел ей в глаза. Сквозь зачарованный туман и смятение всё ярче проступало нечто страшное, заставившее Линдиэль вспомнить своё же проклятье во время приворота: «Пусть он лишится сердца!» Не сдержавшись, эльфийка громко зарыдала и едва услышала чётко произнесённые слова: — Что ты сделала с моей жизнью?! *** Видение растаяло окончательно. Зеленоглазка с тревогой обернулась на вошедшего давнего знакомого. Знакомого? Друга? Возлюбленного? Кто он ей? Кто он ей теперь? Кем был ранее? — Ты не ослышалась, — сказал Аклариквет, и его голос пугающе дрогнул. — Король Нолофинвэ мёртв. В Исток возвращается принц Финдекано. — Что?! — колдунья подскочила на месте. — Но он не… Должен… «Чары рассеялись… Может быть, не полностью, но он точно догадается или уже знает, кто его приворожил!» Зеленоглазка задрожала всем телом, закрыла рот руками. — Я не знаю, что делать, — через силу улыбнулся менестрель. — И пришёл к тебе. Тоже не знаю, зачем. Может быть, убежим? Опять. — Куда, Риньо? — спросила колдунья, глотая слёзы. — Некуда бежать. Нас везде найдут. Либо орки, либо верные Финдекано. — Ты права, — Аклариквет опустил голову. — Я дождусь решения принца. Сошлёт меня куда-то, туда и поеду. — Сошлёт… — Зеленоглазка вдруг расхохоталась, а потом резко замолчала. — Знаешь, Риньо, — часто заморгав, выговорила она словно через силу, — ты всегда хранил верность не тем, кому надо. Просто знай это. А теперь иди уже. Мы друг другу давно всё сказали. Иди. Менестрель застыл на пороге. Немного подумав, он отступил за дверь и ударил себя в лоб. Почему нельзя было честно поговорить хотя бы сейчас? Зачем вообще было приходить, если это снова ни к чему не привело? Лайхениэ и так бы узнала о приезде Финдекано! Почему же всё так? Отругав себя за нерешительность, Аклариквет рванулся обратно в покои подруги, и та, услышав его, в ужасе подскочила со стула, но вдруг покачнулась, неловко схватилась за стол, однако рука соскользнула, и эльфийка повалилась на пол, вцепившись в горло. — Прости, — судорожно хватая ртом воздух, колдунья указала куда-то в сторону мешков и сундуков. — Но яда там было только на одного. — Нет, Эру! Нет! Лайхениэ! Зачем?! — в ужасе выкрикнул Аклариквет, бросаясь к Зеленогазке и пытаясь поднять её на руки, но эльфийка лишь задрожала, изогнулась и с ужасающим хрипом замерла. Широко раскрытые глаза застыли, смотря в потолок. Всё ещё не веря в случившееся, Вильварин прижал к себе мёртвое тело и что было сил закричал.