Свет проклятых звёзд

Во сне был туман и снег — такой же чистый, как на вершинах аманских гор. Но вдруг на белое брызнуло алым, и внутри словно что-то оборвалось. Синее небо превратилось в расшитый звёздами плащ, начало падать вниз, а потом взмахнуло орлиными крыльями и взлетело к исчезающим в сумраке пикам хребта. Индис подняла голову над подушкой, на миг показалось, будто в постели она не одна: рядом супруг, порой чрезмерно ласковый, и новорожденный сынок. Тёплые только что прикосновения похолодели, бывшая королева Нолдор содрогнулась и, зная, что случилось, но не пуская осознание в сердце, резко поднялась. Нет, всё хорошо. Аман — земля счастья. Счастья! Так было, так есть, так будет! Так должно быть! Эльфы достаточно настрадались в Эндорэ, довольно! Хватаясь за спасительный самообман и надеясь на нечто невозможное, Индис Ингвиселер села писать письмо. «Дорогая Анайрэ, — дрожащая рука не желала слушаться, — мне очень нужно увидеться с тобой! Знаю — ты развеешь мои сомнения добрыми словами. Ты скажешь мне, что всё хорошо». *** — Только ветру есть место в пустоте, — владыка Манвэ Сулимо вышел на балкон дворца, протянул руку, призывая орла. — Ты говорила мне так, — обернулся король Арды на супругу. — Скажи, ты всё ещё мечтаешь о звёздной бездне, где не будет никого, кроме нас двоих? Варда Элентари молча посмотрела в окружавший Таникветиль туман. Манвэ понял намёк, и лёгкий ветер развеял дымку, открыв украшенный мерцающими искрами купол неба. — Звёзды всегда там, где я, — ответила, наконец, королева. — Творец и его детища неразделимы. Тишина, высота и сияние переплелись нитями Валиэ Вайрэ, опустились сонным ночным покровом на затихающий Аман. — Ирмо ждёт ответа, — с помощью речи произнёс Манвэ. — От меня. — Ты ждёшь от меня совет? — Варда погладила орла, севшего на перила балкона. Золотые перья чарующе переливались в свете цветка древа Телперион и далёких звёзд. — Нет, — голос короля Арды прозвучал непривычно, королева с интересом посмотрела на супруга: неужели он сейчас испытывает нечто схожее с той бурей, что зародилась в его душе, когда пришлось противостоять Мелькору? — Я хочу знать, готова ли ты делиться властью. — Власть так же ограничена и относительна, как и свобода, — улыбнулась куполу неба Варда. — Но чем именно я должна поступиться? Вместо ответа владыка Сулимо создал образ: танцующие цветы-вьюны пели голосами птиц и ручьёв, делая иллюзорный сад привычным для эльфов. На самом деле здесь не было ничего знакомого глазам и ушам Детей Эру, но Майяр Валиэ Эстэ искусно подражали всему необходимому, приукрашивали, дополняли, делали милее. Волшебство играло с воображением аманэльдар, трогало сердца, рисовало на лицах улыбки. «Мне нужно больше власти в Валиноре, Манвэ, — заговорил эльфоподобный призрак, на этот раз не казавшийся круглощёким ребёнком, — ты не справишься с Детьми Творца ни словом, ни молчанием. Слишком много потерь. — забавная картинка задрожала, вспыхнула поглощающим свет пламенем. — Когда пал Огненный Дух и его сообщники, это было больно, но ожидаемо. В это, возможно, не хотели верить, но в глубине души понимали — такой конец неизбежен. Скорбь в большинстве случаев сменилась пониманием и принятием, но теперь… — Среди рушащихся гор и дыма возникли два женских силуэта. — Нолофинвэ Финвион вглазах многих был не лидером и борцом, но жертвой тирании, непонимания, неоценённым талантом, способным привести народ к свету без крови и огня. — Он звался мудрым и казался таковым. Подобные ему не должны умирать, в понимании аманэльдар, ведь сами аманэльдар схожи с ним. В их понимании. Да, он совершил ошибку и покинул Аман. Но это был вынужденный шаг, не собственное решение. В их понимании». Варда заинтересованно подняла брови. — Индис и Анайрэ стали голосом аманэльдиэр, чьи родичи пали по новой прихоти Мелькора? — спросила она, смотря в глаза мужа. — И голос этот прозвучал слишком громко? — Нет, — Манвэ тоже погладил птицу, почесал перья на её шее, провёл рукой по голове. Орёл прикрыл золотые глаза. — Индис и Анайрэ просили заверить их, что сны — это только сны, не более. «Многие, а, может, и все аманэльдар хотят этого, — образ Ирмо заговорил снова, и огонь позади него угас, — они хотят моей власти над собой, им нужны вера и надежда, и неважно, ложные или нет. Они не хотят горевать, Сулимо. И ты не можешь дать им всё это, ты лишь можешь разрешить мне исполнить их желания». — Эру сделал меня наместником, — Манвэ вопросительно посмотрел на жену, словно не утверждал, а уточнял, так ли это, — смею ли я оспаривать его решения? — Ты — король Арды, — улыбнулась Элентари, — и тебе решать, кто будет здесь править. Ответ знали оба правителя. — Принять помощь — не тождественно лишению влияния, — после недолгого молчания произнесла Варда. — Мы пришли в Арду вместе, как вместе дали ей жизнь. Прикажи Ирмо помочь, и его действия станут считаться твоими. Его решения — твоими. Разделение власти перестанет таковым считаться, это будет лишь исполнение твоей воли. Воли единственного короля. — Это лишь смена одежды, которая не меняет сути, — посмотрел на свои руки Сулимо. — Меняет, — возразила создательница звёзд. — Мы ведь выглядим прекрасными совершенными Эльдар, а не искажёнными мелькоровыми фантазиями. Наши наряды изысканы, а не лишь бы какие тряпки. — Я хочу верить, что это так. Манвэ резко развернулся, пошёл прочь с балкона, орёл с пронзительным криком взлетел к облакам. — Ирмо! — произнёс владыка Сулимо голосом порыва ветра. — Я приказываю тебе разделить со мной власть над аманэльдар на период их особой печали! Валинор — земля счастья и покоя, и отныне за всё это отвечаешь ты. Безраздельно! Король Арды остановился, посмотрел на супругу: — Я хочу переговорить с Намо и Вайрэ. Предсказанная нам судьба им понятнее, чем мне. Они должны помочь с поиском ответов, которые я хочу найти. *** Сидя в библиотеке и невольно сравнивая книги, хранящиеся в Валимаре, с прочитанными в Форменоссэ, Лауренис вдруг почувствовала желание отдохнуть и просто выйти в сад. Настроение стремительно улучшалось, всё больше хотелось петь и кружиться в танце, даже супругу Ингварона потянуло обнять и расцеловать. «Счастье, — звучала в сердце радостная мелодия, — ты глубже моря, Счастье, ты выше неба! Счастье, оно быть может Эльдар нужнее хлеба! Счастье — творить героев, Счастье сильнее смерти. Счастье — когда есть двое — Двое с единым сердцем! Счастье — судьбы страница, Счастье — мне быть с тобою! Счастье! Пусть вечно длится То, что зовут любовью!» Сад был привычным, но по-новому прекрасным, каждый цветок теперь казался совершенным, лепестки хотелось гладить и целовать. Неужели среди столь дивной красоты есть местно чему-то плохому? Разумеется, нет. *** Ветер и пульсирующий мрак встретились на краю бездны, закружились среди сплетённых волокон, сходящихся в единое полотно и вновь рассыпающихся в бесконечную витиеватую бахрому. «Нитью останется нить, — неслышный телесной оболочке звук разошёлся волнами от затягивающей внутрь себя пустоты. — Что бы с ней ни делали. Для чего бы она ни служила. Как бы много их не было. Какой бы она ни оказалась длины. Нить — это нить, и нитью она останется. Жизнь — это жизнь. Смерть — смерть. С добром и злом так же. И ты останешься собой, что бы ни случилось. Как бы тебя ни использовали». Ветер отступил от края, завихрения рассыпались по грани материального и нематериального, однако гнев быстро утих. Так или иначе, Намо прав: если ты есть власть в самой своей сути, то властью ты и останешься.