Свет проклятых звёзд

Три всадника-тени беззвучно проскользнули мимо брошенного поселения, обогнули выгоревшую дотла рощу, разделились, добрались до развилки дорог, переждали снегопад и продолжили путь. День и ночь сменяли друг друга, холодало всё сильнее, белого покрова становилось больше, а листвы — меньше, лишь три призрака неизменно двигались по вздрагивающей земле в одним им известном направлении. «Мы пришли за помощью», — прозвучали тихие слова у высокой деревянной изгороди. Две безликие фигуры остались около крайнего дома, подняли головы на взлетевших в небо голубей. Птицы закружились будто в танце, зачаровывая чужаков. Третья тень проследовала дальше, и белокаменный город приветственно распахнул могучие врата. *** Крепость Исток встретила менестреля вздрагивающей землёй, ледяным ветром и полным отсутствием снега. Запах дыма здесь ощущался резче, то и дело ощущалась мерзкая вонь искажённого огня, всё ещё полыхавшего на севере из трёх верших Тангородрима. Аклариквет боролся с желанием зайти к Зеленоглазке, уверяя себя, что первым делом нужно посетить командира крепости и лишь потом подумать, стоит ли пытаться снова заговорить с подругой. Уезжая из хитлумской столицы, певец получил твёрдое указание: молчать об исчезновении верховного нолдорана. Никто не должен был узнать об этом, кроме самых доверенных, и кто это, решать не певцу. Но Варнондо, что неудивительно, обо всём сообщили. — Когда? — командир крепости поднял глаза на вошедшего к нему Аклариквета, и менестрель сразу понял, о чём его спросили. — Я не знаю точно, — певцу показалось, что под ним закачался пол. Сев за стол и взявшись за него рукой, Аклариквет выдохнул: — Я не видел короля пять дней, когда ко мне пришёл Аралкарион. Нам сообщили, что к Химрингу идут орки, и это была последняя весть. Прислали её отсюда. Варнондо кивнул. — Мы должны удержать власть нолдорана Нолофинвэ, — сказал он одними губами, помолчав мучительно долго. — Ты же понимаешь, что грозит всем нам, если сменится король? Менестрель прекрасно понимал, давно свыкся с этим, но всё равно побледнел. — Неважно, что случилось, Вильварин, — продолжил командир, — важно, что даже при самом худшем исходе никто до сих пор не видел тело. Мы должны хранить верность королю Нолофинвэ, даже если его больше никто никогда не увидит. Мы будем говорить, что король занят делами, поэтому не появляется перед подданными. Мы сможем сами вести дела, ведь помним, как это делал наш владыка. И, когда король вернётся, он увидит, что его верные сохранили его трон. Это понятно? Аклариквет кивнул. — Ты должен рассказать всем здесь, что два дня назад, перед отъездом сюда, держал с королём совет, на котором обсуждался план освобождения Белерианда от орков, которых по недосмотру пустил на нашу территорию осадный лагерь. С нами — свет Истинного Короля, Вильварин. С нами будет и победа. Да что я тебя учу? Ты сам всё знаешь. Иди. И служи своему королю верно. Менестрель поклонился. Пожалуй, сейчас действительно не до общения с друзьями. Надо сохранить трон Истинного Короля, которого купленный певец сам создал своей Песней Творения. От такого умозаключения стало очень страшно и горько. А ещё — невыносимо обидно, ведь можно было создать прекрасный мир, а что вместо него получилось? *** Земля содрогнулась так сильно, как не тряслась даже в начале извержения морготовых вулканов. Пенголод схватил подпрыгнувшие на столе подсвечники, задул огонь и открыл шторы. На улице уже светало, всюду белел свежий зимний покров. От чего эльф прятался за плотной тканью? Зачем?.. Засмотревшись на одинокого голубя над Каменными Вратами, летописец понял знак и нервно закусил губы. Затянутое снежными тучами небо стало слепяще-белым, очертания светоча Анар размазались, сквозь бреши в облаках клинками устремились к земле холодные лучи. Земля дрогнула. — Кельсамо, — вдруг прозвучал за спиной голос короля Турукано, — летописец обязан присутствовать на всех важных советах. Идём. Книжник с замиранием сердца обернулся. Владыка пришёл вместе с орлами: Лаурэфиндэ, Эктелионом и троими их соратниками. Сам Турукано был жутко бледен, глаза сверкали злобой. Нет, не злобой. Это было что-то страшнее. — Да, государь, — немеющими губами произнёс Пенголод. — Летописец должен видеть, записывать и передавать другим. — Благодарю тебя, — король напряжённо сжал зубы. — Что бы ни случилось, это не конец. Для тебя. Пенголод накинул шубу и поторопился выполнить приказ. Зачем король сам зашёл к нему? Тянул время? По всему было похоже, что да. Дневной свет невыносимо ударил по глазам, летописец молча выругался, чувствуя, как немеют ноги. Шаг, ещё… И вот впереди поднялось величественное и грозное сооружение: бронзовые врата одноимённой крепости. — Не конец, — эхом повторил летописец, — лишь завершение, которое можно продолжить. Я дополнил легенду о спасении. Теперь она завершена. Однажды я… — Сейчас, — Турукано сказал это так громко, словно хотел наказать верного подданного. — Читай сейчас. — И Маэдрос от ран Там исцеление обрёл, — боясь, что забудет собственные стихи, книжник, заикаясь, заговорил, — но сердцу не был дан Покой от боли. В левой длани Меч лишь ужаснее разил. Раздор же между их домами Утих; прощения просил У тех, кто брошен оказался И претерпел немало зол, Лорд Маэдрос; и отказался От притязаний на престол, Сказав: «По праву получил бы Финголфин всё равно венец: И старший он из Дома Финвэ, И не последний здесь мудрец». Так заканчивается эта легенда. Земля ощутимо содрогнулась. Турукано тяжело вздохнул, покачал головой. — Благодарю тебя, Кельсамо, — произнёс он вполголоса. — Только легенда, похоже, закончится иначе. *** «Мы идём за подмогой», — эти слова Нолофинвэ каждый раз повторял двум воинам, которых пришлось взять с собой из Хитлума. Верховный нолдоран понимал: с ними лучше, чем одному, но он не хотел выдать тайный город случайным подданным, поэтому сказал, что это просто попытка собрать армию из отдалённых уголков владений. Почему занялся этим сам? Чтобы не отвлекать воинов от обороны Белерианда. К тому же авторитет короля выше, чем у кого-либо иного. Похоже, оба стража догадались об истинных причинах побега владыки из Хитлума, но ни разу не показали вида. Скорее всего, были рады тоже оказаться в безопасном месте под предлогом важного дела. Заставляя себя не думать о том, в насколько плачевном положении оказался, Нолофинвэ даже смог искренне обрадоваться, когда понял: Варнондо действительно выследил посланника из Ондолиндэ и честно передал своему королю план дороги. Такая верность заслуживает высших наград! В Деревянных Вратах жители прекрасно играли свои роли, провели короля к главе, сказали, что всем сердцем за помощь в борьбе с Морготом. — Мне нужно не к тебе, — Нолофинвэ откинул капюшон, показал медальон со звездой рода. Командир Деревянных Врат помрачнел. — Ты не имеешь права меня не провести к сыну, — заявил верховный нолдоран, подойдя ближе к застывшему в нерешительности эльфу. — Ты и твой отец жили в моём дворце, ты рос вместе с моими детьми, и теперь ты, Нолдо, мой подданный, кто бы ни называл себя твоим королём. Твой единственный король — это я. И я приказываю… Командир кивнул. Он уже успел доложить о случившемся в Каменные Врата, а те, в свою очередь, оповестили остальных. «Пропусти», — пришёл ответ. И обязанный королю Нолофинвэ счастливым детством аманэльда проводил своего единственного владыку на следующий рубеж. *** — Я не пропущу его, — голос Турукано сорвался, задрожал, король побелел, как только что выпавший снег. — Он не ступит шагу дальше третьих ворот. Орлы переглянулись, Пенголод захотел присесть, чтобы не упасть. Он видел — сын не может решиться отдать приказ убить отца, поэтому, скорее всего, бросит его в тюрьму. Но это тоже опасный шаг! Очень опасный! Только отпускать тоже нельзя. — На стену, — тихо проговорил Турукано, и быстро пошёл к лестнице. *** Фальшивый Ондолиндэ, называемый Каменными Вратами действительно впечатлял. Нолофинвэ даже в какой-то момент поверил, что пришёл во владения сына, но когда его встретил совсем другой и тоже знакомый Нолдо, верховный король всё понял. — Ты обязан провести меня к принцу Турукано! Я — твой владыка! — Да, мой лорд. Но мне и моим воинам нельзя покидать пост. Мы пропустим тебя, дорога здесь одна. Полагаю, мой лорд, ты продолжишь путь утром, ибо устал и желаешь спать ночью в постели. Как ни хотелось отказаться, верховный нолдоран всё-таки принял предложение командира Каменных Врат. Заснуть не удалось, но мягкая тёплая постель действительно придала сил. На рассвете Нолофинвэ отправился в путь и быстро покинул город-фальшивку. Небо стремительно белело, король шёл по сужающейся тропе, которая постепенно начала подъём, и думал о предстоящем разговоре с сыном. Хотелось сказать очень многое и, прежде всего, заставить извиниться за непочтительное отношение к отцу. Верховный нолдоран не сомневался — Турукано давно узнал о его приезде, поэтому проявил вопиющую бестактность, не выехав навстречу и не заставив подданных оказать королю соответствующие почести. На пути встала крепость. Скалы по бокам практически сомкнулись, дорога стала узкой, её перегородили створки бронзовых ворот, увенчанные каменными зубцами. По бокам возвышались башни, откуда то и дело доносились голоса. — Открывайте! — крикнул Нолофинвэ, чувствуя закипающую ярость. — Открывайте королю! Воцарилась тишина. Те немногие фигуры, которые виднелись в окнах, исчезли, только земля дрогнула сильнее обычного. Ночью тоже трясло, но вне дома это ощущалось острее. Возможно, сказывалась закипаюшая злоба на неподчинение верных сына. Они все ответят за это! Все! — Открывайте! Это приказ! Услышав в ответ тишину, Нолофинвэ ударил в ворота. Гул разлетелся эхом по скалам, под ногами подпрыгнули мелкие камешки. Снова постучав по створкам, король ощутил накатывающую панику. На этот раз перед ним встала настоящая преграда: здесь не было эльфов, которых можно уговорить, подкупить, пристыдить или запугать — на пути были ворота, которым всё равно, кто пытается их открыть, не имея ключа. Понимая, что любое действие в данной ситуации будет выглядеть отвратительно, верховный нолдоран начал колотить по металлу. Сверху посыпался песок, каменное крошево. И снова тишина. Что делать? Уйти? Остаться в Каменных Вратах и ждать неизвестно чего? Поселиться там? Или сидеть здесь на дороге? — Турукано! — заорал Нолофинвэ, и ему снова ответило эхо. — Отец, — вдруг отозвался сверху очень знакомый и родной голос. — Я не пущу тебя в свой город. Подняв голову, верховный нолдоран увидел сына в окружении тех, кому тоже мог бы многое напомнить. — Ты не посмеешь! — едва не сорвав голос, крикнул он. — Ты — Нолофинвион! Я — король всех Нолдор, и, значит, твой тоже! Этот город мой! Ты не имеешь права меня не пускать! — Из-за тебя, — Турукано осёкся, но продолжил говорить, — погибла моя жена. Если ты не понимаешь, что я могу не простить тебя за это, ты ошибаешься. Ты сломал слишком многое в моей жизни, поэтому я не пущу тебя в свой город, даже если ты придёшь с армией. Земля снова едва ощутимо содрогнулась. — Скажи мне это в глаза! Спустись! Выйди из ворот! — ярость заставила сжать кулаки. Отчаяние набирало силу, Нолофинвэ затрясло, глаза защипало. — Нет. — Тогда, — верховный нолдоран побагровел, осмотрелся, — я сам поднимусь! Он заметался. Скалы по бокам от дороги были отвесными, а ворота — пусть и не гладкими, но лезть по ним было крайне опасно. Однако, можно. В голове мелькнула мысль, что в другой ситуации Нолофинвэ никогда бы не поступил столь глупо, но сейчас важным казалось лишь одно — настоять на своём. — Я глазам своим не верю! — ахнул Глорфиндэл. — Я тоже так делал… В детстве… Турукано посмотрел на орла скорее с горечью, нежели с осуждением. — Не помогайте ему, — тихо сказал он, — а если долезет, я сам его столкну. Пенголод незаметно схватился за зубцы стены. Цепляясь за края пластин, крепления, болты и выступающие узоры, Нолофинвэ медленно поднимался выше и выше. Он тяжело дышал и нервно смеялся, неразборчиво обещая наказать сына за свой позор. Середина ворот осталась позади, и вдруг земля затряслась почти так же сильно, как утром. Верховный нолдоран потерял опору, руки соскользнули с бронзы, эльф попытался поймать равновесие, но очередной подземный толчок швырнул его на землю. Упав на спину и кувырнувшись на склоне через голову, Нолофинвэ замер, неестественно изогнув шею. Турукано стиснул зубы, зажмурился, судорожно вцепился в каменное ограждение. — О. Мой. Создатель… — ахнул Эктелион. Потряся головой, король по очереди посмотрел на орлов и летописца и тихо сказал: — Похороните его там, где никто не найдёт. Он так стремился на высоту, пусть и могила на горе будет. Пенголод… Умник, мы должны сообщить о смерти верховного нолдорана. Я не знаю, как. Но верю: ты знаешь. Подумай. Но одно я уже знаю и говорю тебе: пусть все знают, Умник, я не убивал отца ради власти. И я его корону не возьму. Скажи это. Скажи, чтобы все узнали.