Свет проклятых звёзд

Бериль взяла в руки свиток, стараясь не плакать заранее. Она знала — надеяться не на что, поскольку услышала достаточно от тех, кому посчастливилось видеть гибель осадного лагеря издалека и вернуться домой. Да, выжить на Ард-Гален никто бы не смог, и всё же… Бериль начала читать имена и смотреть пометки рядом: проехал через пост два на север, проехал через пост два на юг. Первая пометка была практически у всех: список предоставил командир этого рубежа, когда пришёл приказ разобраться с потерями среди ладросского населения. В свитке числились все, кто должен был ехать в осадный лагерь, а отметки говорили о фактическом пересечении границы в обоих направлениях. Бериль не хотела считать сыновей трусами и предателями, которые сначала заявили о желании служить в осадном лагере, а потом сбежали, не достигнув поста, но всё равно хотела либо увидеть обе отметки, либо ни единой. Но ни один из двоих её сыновей, отправившихся бить Моргота, не оказался в числе счастливых исключений из общего скорбного правила: Гваэрон, сын Гваэрона и Брегарон, сын Гваэрона проехали пост в направлении севера. Всё. Бериль отложила свиток и заплакала. Придётся сообщить жене и беременной дочери Гваэ страшную новость. Сыновья узнают позже, когда снова можно будет отправить письма. А Брегарон… Он был молод душой и беспечен разумом, так и не успел обзавестись семьёй. Старая аданет зарыдала. У неё с погибшим мужем родилось много сыновей, однако каждый из них был ценен для матери, как будто единственный. *** Осознание, что отец был прав, болезненно отдалось в груди. Признавать этого не просто не хотелось — в сердце вспыхивал отчаянный протест, и Барахир пытался понять, как лучше вернуть себе способность мыслить трезво: вдоволь позлиться, выпустить пар или задавить в себе неудобные чувства? И то, и то выглядело неуместно сейчас, поэтому вождь постарался думать только о деле, не отвлекаясь на мешающие эмоции. Собрав в своём доме тех, с кем привык обсуждать дела Ладроса, Барахир заранее готовился к бунту и неподчинению и впервые всецело рассчитывал на помощь Брандира и его названной семьи в случае необходимости усмирить недовольных. За столом в молчании сидели с мрачными лицами те, кого вождь привык считать не просто родичами и соплеменниками, но братьями и даже друзьями. Между собой здесь ладили не все, но у Барахира не было сомнений в их верности Ладросу и вождю, а это главное. — Враг перешёл в наступление, — сказал он негромко, внимательно посмотрев на каждого присутствующего. — Королевство владыки Финдарато, сына Арафинвэ в огне. Мы должны отстоять нашу родину, братья. Мужчины согласно закивали, Брандир сжал кулаки и, казалось, уже приготовился бить врагов, только скажи, в какую сторону бежать. — Боронмир, сын Гваэрона, — обратился Барахир к родичу по линии отца. — Юго-запад твой. Лесной пожар необходимо остановить. Мужчина с густой, чуть седеющей бородой кивнул. — Ангрим, — Барахир откашлялся, — твой брат останется в Ладросе патрулировать улицы. Бандитов убивать сразу, не разбираясь. Брандир чуть не подпрыгнул — ему такой приказ хотелось бы выполнять самому. — Ты идёшь со мной на север, — усмирил его пристальным взглядом вождь. — Остановим орочьё. Думаю, нам обоим по душе такое дело. Барагунд и Белегунд переглянулись. — Я с тобой, отец! — вдруг без стука и позволения в переговорную вломился Берен. Держа в руках старую, но добротную лютню, он ударил по струнам, сделал вдох. — Нет, — твёрдо сказал Барахир. — Да, отец! Я с тобой! — сын не отступал. Он по-прежнему выглядел исхудавшим и осунувшимся, был бледный, лохматый и небритый, но глаза горели, как у юнца. Берен снова ударил по струнам. — Я тебя не звал, — попытался прогнать его отец. — Да ладно, брат, — Брандир усмехнулся. — Не гони его. Хочет с нами — ещё одни руки лишними не будут. — Итак, стою у жизни на краю! — запел Берен настолько воодушевлённо и радостно, что даже Барахир невольно улыбнулся. — Но лик её и в этот миг прекрасен! И, если ты со мной, мой друг, согласен, Бессмертью жизни жизнь отдай свою! Пути и годы ждут нас впереди! И в час беды не смолкнет песня эта! Пусть много будет в ней тепла и света! До края жизни с песнею дойди! — Молодец, так и надо! — похвалил Барагунд. — Как жили мы, борясь И смерти не боясь, Так и отныне жить тебе и мне! В небесной тишине И в горной вышине, В морской волне И в яростном огне! Любовь, надежду, веру в новый путь Не может зло отнять у нас с тобою! И счастье жить то радостью, то болью Не в силах смерть сама перечеркнуть! Нам всё дано: поступок, мысль и речь! И только это в нашем мире властно! Утратить жизнь, чтоб жизнь была прекрасна, Своею жизнью Жизнь увековечь! Как жили мы, борясь И смерти не боясь, Так и отныне жить тебе и мне! В небесной тишине И в горной вышине, В морской волне И в яростном огне! И в яростном, и в яростном огне! Берен трижды ударил по струнам и поклонился. — Я с вами! — выдохнул он, смотря абсолютно безумными и счастливыми глазами. — Куда скажете! — Барахир, — Белегунд просиял, — не гони сына, нам действительно нужна поддержка в трудный час. С таким соратником к самому Морготу идти не страшно, согласись! — Да, брат, — Брандир стукнул кулаком по столу. — Берём. Если что, ты меня знаешь, в рожу получит и присмиреет. — Если хочешь, на юг Берена заберу, — предложил Боронмир, однако Барахир отрицательно покачал головой. — Пошли проверим, всего ли у нас достаточно для тушения леса, — сказал вождь родичу. — Решим, что оставить здесь, что раздать жёнам, а что взять вам. У эльфов всё есть, но с пустыми руками ты не пойдёшь. Ребят своих снаряди как надо. И с оружием решим. Брандир вскочил первым. Счастливый, словно получивший подарки на праздник, Берен ловко развернулся на пятках и, даже не спросив, куда отец собирался, рванул из дома. *** — Барахир ушёл, — сказала Эмельдир Эдрахилю, когда король Финдарато Инголдо прибыл в дом вождя. — Мы собираемся бороться, стоять до конца, даже если орки придут. Мой муж готовит мужчин к битвам, а женщин — защищать дома и хранить очаги. А что бы эльфы сказали нам? Слуга владыки опустил глаза, пожал плечами. — Это не моего ума дело, — тихо заговорил он, подумав, — я лишь наливаю моему государю вина. Но, думаю, эльфы сказали бы людям готовить пути к отступлению. У эльфов такие есть, а у вас, люди? Эмельдир задумалась. — Супруга вождя мудра, — поклонился Эдрахиль. — Решение будет непременно найдено. А пока, может быть, мне позволят приготовить пирог из яблок, которых в вашем саду очень много? Если плоды вовремя не собрать и не съесть, начнут гнить даже лучшие из них, заражаясь от порченных соседей, а где гниль, там и мухи. Полчища мух! Твари мелкие, но способны на многие злодейства! Поистине чудовищные создания! Женщина рассмеялась. — В плодах, даже лучших на вид, часто попадаются черви, — сказала она, — мои слуги ещё не отобрали чистые яблоки, не бросили порченные свиньям. — О, нет! — эльф поднял сияющие глаза на жену Барахира, взгляд был загадочно-игривый. — Черви делают плоды только лучше! Никогда не знаешь, что скрывается за манящей румяной кожицей. — Что ж, — Эмельдир указала на корзины вдоль стены, — здесь хватит и яблок, и червей на огромный пирог. — Да, — согласился Эдрахиль. — Главное приготовлении любого блюда из обманчивых красивых плодов — правильным образом бросить их в пекло.