Свет проклятых звёзд

Синие знамёна с золотым драконом колыхались на горячем ветру с суши, который смешивался с холодным потоком над водой и становился непредсказуемо переменчивым. Финдуилас вышла на крепостную стену и посмотрела в сторону далёкого Нарготронда. Принцесса чувствовала усталость. Надоело! Как же надоело! В ящиках комодов и под столом скопилась уже гора неотправленных писем, за что постоянно ругала мать, грозясь послать без спроса правильные и сжечь глупые. Финдуилас уже почти смирилась с такой участью, поскольку устала от собственных сомнений и слёз о том, что правильные письма ей казались отвратительными, а глупые, наоборот, нравились. «Величие светлого лорда покорило моё сердце, и я безмерно тоскую по нежности объятий…» — да, именно так надо говорить с возлюбленным женихом, по словам мамы, но принцесса уже начала внутренне содрогаться от необходимости писать одно и то же разными красивыми словами, вкладывая в огромные тексты суть на одну фразу: «Очень скучаю, хочу скорее встретиться». «Ты начала повторяться!» — обвинила дочь в скудном словарном запасе и бедной фантазии Толлунэль. «Прости, мама, — едва не плача, прошептала принцесса. — Мне, действительно, необходимо больше читать мудрых книг». «Иди читай! А когда опять иссякнешь, как сейчас, напиши о том, что истратила все нежные слова и от горькой тоски не способна больше ни на что, кроме плача о возлюбленном». Со вздохом посмотрев на волны Сириона, Финдуилас окинула взглядом живущих обычной жизнью подданных. Интересно, сколько писем было написано и сколько красивых слов сказано перед свадьбами у этих счастливых Эльдар? С собой на прогулку принцесса взяла книгу со стихами. Ничего нового в ней найти не удавалось, зато получалось помечтать, отвлечься и заново полюбить красивые речи. «В стихах даже простые слова распускаются дивными цветами», — было написано на первой странице среди витиеватых узоров — переплетения виноградной лозы, шиповника и павлиньих перьев. Вроде бы вдохновляющая, подбадривающая фраза… Но уже на следующей странице горечью разливались реки слёз, как сказала бы Финдуилас мать. О чём именно писал поэт, никто точно не знал. Принцесса слышала от невестки, что это дополненная и сделанная благозвучнее песня Мориквэнди о восходе солнца, из-за жара которого погибли растения подзвёздного мира, однако Финдуилас вчитывалась в строки снова и снова, думая лишь, как переписать их для жениха, чтобы передать всю свою тоску о нём. Как же сделать так, чтобы песня тёмных эльфов о смене эпох стала балладой о любви лорда Гвиндора и его невесты? — Распустились цветами дивными В пустоту сотни сказанных слов. Ночь из камня безумно длинная — От огня скрылась здесь любовь, — снова начала перечитывать, на этот раз вслух, Финдуилас. — Безопасны пещеры стены, Сталактитовые сады. Только в сердце ростки измены Поднялись, как весной цветы. Увядают гордость, величие — Душит их сталь оков раба. Жизнь привычная — непривычна! Неужели душа слаба? Камень стен — это вновь темница? Тьма вокруг. Где же мост на свет? Как чужие, родные лица! Стёрлась память счастливых лет. Вновь борьба — не за жизнь и славу, Но за смерть без позорных слёз. Пляшет пламя средь стен из камня, А цветок-солнца блик — меж берёз. Тьма пощады, увы, не знает, Режет сердце звук рваных струн, И древесный ствол обвивает Увядающий дивный вьюн. — Прекрасные стихи, принцесса! — вежливо восхитился архитектор Орландир, сидевший с удочкой в лодке недалеко от крепостной стены. — Я бы с радостью спел для тебя эту песню, да только есть те, кто сделает это в разы лучше. — Хорошо ли ловится рыба? — привычно спросила дочь принца Артаресто, даже не задумываясь над уместностью вопроса. Мама учила: встречаешь рыбака — интересуешься клёвом. — Мне хватает, благодарю, — рассмеялся архитектор. — Мне не нужно много. Если тебе интересно, я расскажу, какой причал мне приснился прошлой ночью. Думаю, стоит его построить, только необходимо одобрение твоего отца. — И моё тоже, — словно из ниоткуда появилась рядом с дочерью принцесса Толлунэль. — Ты что себе позволяешь?! — прошипела она на ухо Финдуилас. — У тебя есть жених! Не смей беседовать с глазу на глаз с другим мужчиной! Понимая: бесполезно спорить и говорить, что вокруг много эльфов, и общение с Орландиром совсем не похоже на свидание, невеста нарготрондского лорда покорно закивала. — Переписанные стихи эльфов тьмы не подходят для вдохновения на нежные переписки, — принялась критиковать выбор книги Толлунэль. Финдуилас повернулась к матери и поняла — правительница Минас-Тирита пьяна. Похоже, весело проводила время, но оказалась вынуждена прерваться из-за глупой дочери. — Покорны дракону стихии — огонь и вода! — любезно подыграл Орландир, зная предпочтения своей госпожи. — Нет, нет и ещё раз нет! — вдруг запротестовала Толлунэль. — Драконы не глупы и не слабы! — в голосе принцессы прозвучало восхищение морготовыми тварями. — Они разумны и прекрасны. В глазах драконицы нет брода — Огонь сияет янтарём. Взгляд, устремлённый к небосводу, Грустит о воине одном. Правительница начала петь, запах вина усилился. — Тот Эльда яростен в сраженьях И, как владыка, он богат. И, облачаясь в оперенье, Взлетит, где лишь орлы парят. «Мама? — Финдуилас захотелось встряхнуть родительницу, но она не посмела. — Ты что?! Восхищаешься вражескими червями?!» — Лишь этот Эльда не страшится Взглянуть в драконицы глаза. Его удар — скала крошится, Но гибок стан, будто лоза. Его лишь меч пронзить способен Любой драконицы броню. Прекрасен Эльда, бесподобен! Лишь одного его люблю! Орландир принялся усердно аплодировать. — Даже пойманная мной рыба в этом ведре восхищена! — сообщил архитектор. — Я бы побоялась петь от лица морготовой твари, — потупила взгляд Финдуилас. — Я смела и сильна, как драконица! — заявила Толлунэль. — Я — мать и жена, и этот статус дарит мне мощь, пред которой падёт любой недруг! Любая мать защищает потомство, как любой отец — мать своих детей. Но правитель защищает так же свой народ! Вот и представь, дочь, насколько я сильна, что могу оберегать и тебя с братом, и всех на Тол-Сирионе! Орландир восхищённо поклонился. Пойманная им рыба в ведре, вероятно, тоже. Перемешанный с холодным горячий ветер снова сменил направление, бросил золотые волосы эльфиек им в лица, вынуждая отворачиваться, чтобы поправить причёски. Принцессы невольно обернулись на север и ошарашенно замерли: поднимающийся вдалеке над лесом дым не походил на обычный для лета пожар. Это было нечто совершенно иное. И страшное.