Свет проклятых звёзд

Прошлое возродилось внезапно. Во сне. Задремав над стопкой книг и горой свитков, Пенголод снова думал про размякший в безопасности и покое дух валинорских Нолдор. Книжник не мог с уверенностью сказать о себе, что когда-то ценил или трепетно относился к слишком жёстким и непримиримым для Дивного Амана сородичам, однако именно крепкий, словно лучшая сталь, дух помог пройти Хэлкараксэ и выжить в боях. Было боязно думать, что расслабившиеся от хорошей жизни Эльдар не смогут защитить себя. Ведь, даже если Лаурэфиндэ женился, дела Нолдор, похоже, летят под откос. Кто-то, конечно, ещё вспоминает об оружии, но чаще из новых сплавов делают музыкальные инструменты или украшения. Это плохо? Вроде бы нет, но… Прошлое пришло красивым страшным видением, словно напоминая летописцу о его собственной прежней храбрости. «Мало-мало-мало-мало-мало огня! Я хочу ещё немного больше!» — прошипел свистящий голосок, который Умник узнал сразу. На фоне вспышки пламени, словно от выплеснутого в костёр масла, с неба на землю спрыгнула хрупкая девочка в белом платьице. «Я — плохая примета», — прозвучали слова, сказанные давным-давно на леднике, которого уже не существует. Теперь же монстрица танцевала среди пламени. Жар не вредил ей, огонь не освещал, словно был нарисованным. — Мало-мало-мало-мало-мало огня! Разрешаю — это значит «Можно». Полностью чёрные огромные глаза посмотрели на Пенголода в упор. — Это — острые коготки, — жутко и одновременно чарующе запел крошечный ротик-ниточка на неподвижном белом лице. — Это — тонкие лепестки, Это — тихое «Не могу»… Появилось ощущение, будто в сердце вонзилась игла. — Это — шёпот усталых губ, Это — слабость усталых рук, Это — делай не только так! Это — там, где бывают сны, Это — лёгкое «Обними!», Это делает нас одним. Стало сложнее дышать, книжник решил, что пора просыпаться, но вдруг подумал: вероятно, морготово чудовище появилось не просто так, и надо дождаться конца этого странного танца. — Это больно и сразу нет, Это ночью и там, где свет, Это будет с тобой и мной. То ли воображение, то ли воспоминания, то ли чары монстрицы вдруг превратили пламя в картинки прошлого. — Это сделает нас огнём, Это будет казаться сном, Это —ты, Это — я. Пенголод увидел закутанную в меха Эльдалотэ, ненавистного соперника, тьму, метель… — Это не сможет нас уберечь, Это будут ожоги встреч, Это — ты, Это — я. Это — капельки от вина, Это значит — опять одна, Это — тихое «Не хочу…» Это: «Только не надо надо слёз!» Это: «Только не надо слов!» Это только в последний раз… Образы мелькали, но все были далеко или оставались недосягаемыми. В какой-то момент Кельсамо буквально столкнулся с учителем, но тот не заметил его среди пламени и метели и прошёл мимо. — Это сделает нас огнём, Это будет казаться сном, Это — ты, Это — я. — Да что тебе нужно?! — воскликнул Пенголод, не выдержав круговерти. — Твоего короля, — пожала плечиками монстрица. — Ты ведь так его и не позвал. — Здесь его нет! — летописец крикнул, и огонь чуть отступил. — Здесь — это где? — спросила тварь. — Назови место, в которое мне больше не приходить. Пенголоду показалось, что он рассмеялся не только во сне, но и наяву. — Тебе не обмануть меня, — сказал он, пытаясь отступить. — Твоя храбрость не спасёт его, — монстрица раскинула руки. — Мало-мало-мало-мало-мало огня! Я хочу ещё немного больше! Мало-мало-мало-мало-мало огня! Метель снова сменилась бушующим пожаром. Подпрыгнув и вспорхнув огромной чёрной мышью с перепончатыми крыльями, тварь вдруг заорала так, что у эльфа едва не остановилось сердце: — Разрушаю — это значит «Можно»! Резко подняв голову над столом, Пенголод почувствовал абсолютную уверенность — что-то случилось. Плохое. Орки напали опять? Или дракон, заставивший целые королевства спрятаться подальше от северных земель? Выглянув в окно, книжник не увидел ничего необычного: жаркий летний день, фонтаны, эльфы на улице, сады цветут. Но вдруг некоторые гуляющие подняли головы, тревожно указывая куда-то вверх и на север. — Птицы! — закричали жители Ондолиндэ. — Это сигнал! Он для стражи — на Ард-Гален беда! «Как вовремя Лаурэфиндэ отправился в разведку», — подумал летописец и, подавляя тревогу, вернулся к книгам в полной уверенности, что его дело сейчас — смиренно ждать вестей, а потом записать всё для новых поколений Эльдар. Однако уже к вечеру следующего дня мир Умника едва не рухнул в бездну. — Господин Пенголод! — вбежал неожиданно к летописцу королевский посланник. — Владыка зовёт к себе! Сейчас! Предчувствуя плохие новости, книжник поспешил во дворец. Проходя мимо белого дерева, высокого, стройного и могучего, Нолдо ощутил нечто схожее с благоговением перед Древами Валар. «Похоже, я поверил собственным сказкам», — отругал себя Пенголод и заторопился к королю Турукано, чтобы скорее уйти от прообраза своих выдумок. — Разведка сообщила следующее, — заметив, что летописец вошёл, гондолинский владыка заговорил, кивая в сторону бледного, словно полотно, Эктелиона и остальных собравшихся лордов Гондолина, — Железные Горы изрыгнули потоки лавы, в одночасье уничтожив осадный лагерь и Поющую Долину. Если я верно понял, Химлад отступает на юг, поскольку Аглон не остановит огонь. Лава движется на юг, движется быстро, под угрозой леса Дортониона. Мы не знаем, как далеко может продвинуться поток, поэтому задача всех лордов — обеспечить отступление своих домов в безопасное место. Пенголод слушал, всё понимал, однако сердце требовало совсем иного. Книжник вдруг осознал, что ему не страшно прослыть предателем и оказаться в тюрьме или полететь с городской стены. Ничто не имеет больше значения, только лава, надвигающаяся на Дортонион. Летописец понятия не имел, чем сможет помочь любимой и сможет ли вообще, но считал своим долгом быть рядом, не бросить в беде. Дождавшись окончания рассказа, как подготовить отступление и за какую реку, как распределить территории между Домами, куда отправить вещи и как помочь отступающим жителям Семи Врат, Пенголод оседлал коня и понёсся на север. Он заранее придумал оправдание на случай вопросов стражи: да, уезжает, но лишь чтобы помочь разведке и мирным жителям Деревянных Врат. Да, не его обязанность, но почему библиотекарю нельзя заниматься чем-то, кроме книг? Сталь, золото, серебро, железо… Защитники безмолвно проводили взглядами одинокого всадника, ничего у него не спросив. Везде Пенголод видел одно и то же: молчаливые стражи, ожидающие приказа, жители, спешно собирающие или уже собравшие пожитки в мешки и телеги, и птицы, птицы, птицы — вестники надвигающейся, но пока далёкой беды. — Дальше пути не будет, друг книжник, — у Бронзовых Врат всё-таки возникла преграда. Непреодолимая. — Лорд Дома Золотого Цветка, — выдохнул уставший и до изматывающей дрожи взволнованный летописец. — Пожалуйста. — Ничего не говори, — Глорфиндел кивнул в сторону морготовых земель. — Ненавижу ложь. А правда меня не интересует. Ты не сделаешь и шага за ворота, ясно? И никто не сделает. Здесь ты узнаешь достаточно для истории и выживешь, чтобы всё записать. — Лаурэфиндэ… — Умолять меня не надо, друг. Лучше не спорь. Пенголод почувствовал — неподчинение может дорого стоить. Спешившись, летописец покорно позволил страже забрать коня, принял еду и флягу и последовал за мирным лордом к дозорной башне. — Север горит, — сказал Глорфиндел, указывая на дым, закрывший горизонт. — Мы пока знаем слишком мало, чтобы действовать. И можем потерять слишком много из-за поспешных решений. «Мало-мало-мало-мало-мало огня! Я хочу ещё немного больше!» — вспомнилась тварь из сна. Мало? Это мало? — Говорят, — лорд Дома Золотого Цветка закатал рукава серой рубахи, поверх которой поблёскивала стальная кольчуга, — Поющую Долину уничтожил сначала вулкан, а потом — морготов червь. Полагаю, тебе есть, чем занять себя в ожидании вестей. — Я постараюсь, — подумав, что друг действительно пытается помочь и защитить, и это надо ценить, летописец начал искать в башне что-нибудь, пригодное для написания легенд. Легенд? Истории! Сказок? Песен… Какая разница? — Я верю в тебя, — отрешённо улыбнулся Орёл, устремившись к лестнице, но внезапно остановившись в дверях. — Знаешь, я не сомневаюсь: сейчас самое лучшее время для рождения легенд, что останутся в веках. Потомкам будет, что прочесть и чему искренне удивиться. И напишешь всё это ты. Не подведи, друг. Знай, мы все на тебя рассчитываем.