Свет проклятых звёзд

— Господин Берен! Господин Берен! Окрики среди ночи отзывались эхом, отлетая от стен домов и рассыпаясь бессмысленным набором звуков и слогов. — Господин Берен! — Я не Берен, но тоже господин и приказываю тебе замолчать, иначе собак спущу! — заорали из дома, мимо которого торопливо семенил престарелый садовник, отвыкший от быстрой ходьбы, а бега — тем более. К тому же, на поясе висели хозяйские мирианы, врученные госпожой Эмельдир, и Верегор страшно боялся потерять их. «Не говори моему сыну, что у тебя есть монеты, — строго сказала супруга Барахира. — Пусть думает, что на нём ответственность за вас обоих!» Решив не спорить с озлобленным соседом, садовник притих. Он понимал — юный наследник хозяев слышал его, поэтому всё равно рано или поздно пожалеет старика и остановится. Это произошло на развилке дорог — Берен сделал вид, будто пытался решить, куда пойдёт дальше, а сам тайком оглядывался и медлил, оглядывался и медлил… — Господин Берен! — громким шёпотом проговорил Верегор, стараясь отдышаться поскорее. — Может, вернёмся? — Ты, наверное, спать хочешь? — с интонацией, не обещающей ничего хорошего, отозвался хозяйский сын. — Уже перехотел, — честно сказал слуга. — И я, — голос Берена прозвучал задумчиво. — Но до утра ещё далеко, а я ничего не взял. Пошли, вина возьмём. — Где? — не подумав, переспросил Верегор. — Мне везде дадут. Это прозвучало логично, несмотря на абсурдность. И правда, кто откажет сыну вождя, если не будет приказа отказывать? Юноша расправил плечи, осмотрелся, поправил сумку и бодро зашагал к ближайшему домику, где жили гномы-мастера по починке телег. Садовник успел свыкнуться с мыслью, что сейчас сын его господ постучится к кому-то среди ночи, однако даже не представлял, насколько громко Берен это сделает. — Эй! — крикнул сын вождя на всю улицу. — Умельцы золоторукие! Обменяемся? Моё золото на ваше золотое вино! И, я знаю, у вас гусли завалялись. — Берен обернулся, посмотрел на ужасающегося слугу. — Что? Я так торопился из дома, что ничего своего не взял. А как на жизнь зарабатывать? Я петь без музыки не хочу, за это не заплатят. «Я должен защищать наследника Барахира», — настраивал себя Верегор, готовясь, если вдруг гномам не понравится поздний визит, давать отпор. — О, господин Берен! — выбежал обниматься бородатый глава семейства, достававший юному адану до груди кисточкой высокого колпака. — А мы как раз в «Пьяницу-соседа» играем! Может, с нами? Гусельки найду! Дочка их убрала на чердак недавно, но точно не далеко. Проходи, проходи, и Верегора зови, за игральным столом места всем хватит! Хозяин быстро раздал задания неспящей семье: приказал утихомирить проснувшегося младенца, потребовал лучшего вина и гусли, а ещё — приготовить что побыстрее и повкуснее. Берен явно не хотел оставлять сумку, но идти с ней за стол было бы странно, поэтому пришлось повесить ношу на мощный гвоздь у входа. В гостиной было весело, но при этом не слишком шумно. За двумя сдвинутыми вместе столами сидело пятеро мужчин и четверо женщин разных возрастов, на пёстрой скатерти располагались разноцветные карточки и фишки, и, судя по довольным лицам и распределению «игрового золота», побеждали «зелёные». — У нас новая команда! — объявил хозяин дома. — Кон окончен! Новый кон! «Жёлтые» явно остались недовольны отобранной возможностью отыграться, Берену и Верегору выдали синие фишки и карточки, усадили между «красными» и «чёрными». — Правила известны, — радостно напомнил хозяин дома-мастерской. — Их нет. Зато есть награда тому, кто всех обыграет. Во-он та монета из телхаровской мастерской. Ценности в ней нет, зато сделана она из ножа, который Телхар на заказ сковал. В подарок на важное событие. И ножик тот о свежий хлеб сломался! Обломком лезвия обозлённый хозяин швырнул в рожу мастера, но тот не растерялся, переделал его в монеты и сказал, что каждая из них на удачу, потому что клинок, сломавшись, спас гостей от отравленного хлеба. Вот такой талисман сегодня разыграем! Первыми ходили победители прошлого кона и сразу же отжали у «белых» соседей половину карточек. На столе появились кружки с пивом, вино поставили отдельно, нарезали недоеденное за прошедший день мясо, наскоро сварили яйца. Берен набрал себе еды, Верегор тоже сделал вид, будто голоден, но на самом деле слишком нервничал, чтобы что-то затолкать в рот, поэтому просто наблюдал за гномами. Все они старались улыбаться сыну Барахира, и, в общем-то, это не выглядело странно — ещё бы они наследнику вождя не хотели казаться дружелюбными, живя на земле беорингов! — За игру! — поднял тост хозяин. — Честную! — подмигнула гномиха, которую было не рассмотреть за блеском золотых украшений. — Интересную, — потряс указательным пальцем её партнёр. — Сложно нам стало, — выпив и закусив, тихо заговорил хозяин дома, наклонившись к Берену. Гости, которые услышали слова собрата, разом покосились на сына Барахира. — Дед твой гномам помогал, хвалил нас, подати требовал через раз, а то и забывал, случалось. А отец твой больше о своих печётся, и это понятно, да! Но нам сложно стало. Мы уезжали из-за бунта, но потом вернулись, Брегор нас простил, нас не за что обесценивать. Может, подсобишь со встречей? Мы б побеседовали с Барахиром, обсудили… Всякое. Около сына вождя появлялось всё больше тарелок, фишки и карточки стало некуда класть. — Я ушёл из дома, — зло сверкнув выделяющимися на худом лице чёрными глазами, сын вождя сделал ход, не подумав, проиграл три из десяти фишек «красным». — Отец собирается нового преемника выбирать. Верегор чувствовал, как усталость начинает напоминать о времени суток, поэтому не сразу сообразил, насколько большую глупость совершил его господин, честно рассказав о случившемся. Да, гномы славились рассчётливостью, однако пьяные бородачи порой оказывались не столь продуманными, поэтому многие сидевшие за столом гости оценили ситуацию категорично: Берен больше не сын местного правителя — уважать его необязательно. Тарелок сразу же поуменьшилось, подливать вино и улыбаться в его сторону перестали. Лишь хозяин дома и его жена остались добродушными, как раньше. — Ты говори, если какая помощь нужна, — глава семьи допил всё, что было налито в кружке, посерьёзнел. — Все мы были молодыми, с горячими котелками, — он постучал по лысине, — с родителями ух как ссорились! Искры летели! А потом притёрлось. Наладится с отцом, вот увидишь. — Не, — жуя то, что ещё не отодвинули, Берен отмахнулся. — Бате нормальный сын нужен, а не такой, как я. А помощь пригодится, благодарю. Гусли бесплатно отдашь? Я потом верну их стоимость, когда прославлюсь. — А ты хитрец! — расхохотался гном и согласно кивнул. — Ну давай, спой, чем прославиться собрался. Ой, проклятье! — только сейчас заметил он, что сделал неправильный ход, подарив «зелёным» преимущество. Девушка с красиво переплетёнными косами и бородой принесла инструмент, Берен отодвинул фишки и карточки слуге и вдруг посмотрел на гусли совершенно ошалелыми глазами, руки замерли над струнами, на щеках заиграл румянец. Знающий, что обычно поёт сын господ, Верегор не без усилий сдержал смех — конечно, юноше стыдно исполнять такое в кругу уважаемых гномов. Решив, что не дать Берену погибнуть необходимо не только в прямом смысле, садовник начал напевать строчки, которые помнил с юности, когда по приказу Брегора Свирепого отправился на север. По правде сказать, кроме одного припева, в голове пожилого садовника ничего не задержалось, но в засушливый год сойдёт и одно ведро воды на десяток яблонь. — Кто привык за победу бороться, С нами вместе пускай запоёт: «Кто весел — тот смеётся, Кто хочет — тот добьётся, Кто ищет — тот всегда найдёт!» Ухватившись за шанс не упасть лицом в грязь, Берен заиграл, стараясь соблюдать заданный ритм. Слов он не знал совсем, мотив — тем более. Пришлось сочинять аккомпанимент на ходу. — А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер, — вдруг продолжила начатое садовником самая пьяная гномиха, уже проигравшая все фишки и почти все карточки, зато забравшая себе табак, изначально рассчитанный на десятерых. — Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты обшарил все на свете И все на свете песенки слыхал. Дальше не помню. Что-то про тайны морей. Спой нам, ветер, про на-на-на-на-на! Тра-ля-ли, ла-ла-ли, ла-ла-ла! На-на-на-на, на-на-на! На-на-на-на, на-на-на! Тра-ля-ля-ля, угу-эгей! — Спой нам, ветер, про дикие горы, — начал на ходу придумывать Берен, — про глубокие тайны морей. Про птичьи разговоры, Про синие просторы, Про смелых и великих людей! — Там не так было, — покачала головой курильщица, — но как — не помню! Вот же беда! Но не про людей точно. — Спой нам, ветер, про чащи лесные, — решил попробовать угодить ей Берен, потому что неодобрение обидно задело за живое, — про звериный запутанный след, Про шорохи ночные, Про мускулы стальные, Про радость боевых побед! — Не-не-не! — заспорил гном, лицо которого было словно в ожогах. — Там не так! Я помню! Я ж лес одно время возил из Таргелиона к нам и в осадный лагерь заодно. Слышал эту прибаутку от ваших. Спой нам, ветер, про славу и смелость, Про учёных, портных, кузнецов! Чтоб сердце загорелось, Чтоб каждому хотелось Догнать и перегнать отцов! Кто привык за победу бороться… Песня показалась Берегу скучной, однако юноша всё же хотел доказать всем, что достоин славы великого менестреля, поэтому играть старался хорошо, не ленясь фантазировать. Верегору в какой-то момент почудилось, что к больше-не-сыну-вождя снова стали относиться теплее, но всё равно повидавший многое старик не собирался обольщаться. Зато юноша радовался успеху, пусть и такому сомнительному. — Спой нам песню, чтоб в ней прозвучали Все весенние песни земли! — поддержала, наконец, веселье гномиха, уже с трудом различимая в дыму. — Чтоб трубы заиграли, Чтоб губы подпевали, Чтоб ноги веселей пошли! — Да, нам всем пора идти спать, утром доиграем, — многозначительно зевнул хозяин дома. — Господин Берен, у меня все кровати заняты, сам видишь — гости. Но я могу попросить внука поспать сегодня на сеновале. — Не, — отмахнулся юный адан. — Я не устал. Пошли, Верегор. Благодарю вас за прекрасный вечер! Хозяйка дома-мастерской быстро набрала для Берена в мешочек угощения, положила бутыль вина и вежливо проводила до дверей. Выйдя под звёздное летнее небо, сын Барахира без тени понимания и сочувствия посмотрел на зевающего слугу и указал куда-то вперёд: — Пошли. Не привыкший перечить господам садовник покорно поплёлся вперёд, чувствуя, как сердце то и дело начинало биться чаще, особенно, если приходилось с усилием разлеплять смыкающиеся веки. — Где будем ночевать? — всё-таки спросил Верегор, когда понял, что идти дальше не может. — У друзей? Вопрос был задан без насмешки, поскольку слуга никогда не позволил бы себе неуважительного отношения к тем, кто содержал его, но Берен воспринял слова как издёвку: где они, мол, эти друзья? Что-то не видно. — Мои друзья — болваны, — гордо напомнил юноша. — Но, так как я и сам такой, то это не беда! — То есть, не к ним? Верегору было совершено не до смеха, а хозяйский сын слышал в его словах злые шутки и поэтому реагировал соответственно. Расхохотавшись, Берен понимающе покачал головой: — Дружу я только с болванами. Но! Ночевать мы будем сегодня у тёти Бериль. Прикинув расстояние и осознав, что дом сестры бывшего вождя совсем в другой стороне, а, значит, до рассвета прилечь точно не удастся, старик подавил неположенные эмоции и спросил: — А как происходит посвящение в болваны? Что нужно сделать, чтобы ты, господин, посчитал меня другом? Берен настолько сильно удивился, что Верегор ощутил смятение — вдруг обидел? — Не знаю даже, — серьёзно ответил хозяйский сын. — С тобой должно быть весело. — А со мной не весело? — Не знаю. Пошли лучше, только не мимо дома вождя. Обойдём по кузнечной улочке. Не став ничего говорить о том, насколько дольше идти таким маршрутом, садовник просто зашагал следом за Береном, который вдруг достал из сумки гусли и начал тренькать, напевая: — На травах здесь роса покрыта пеплом угольным, Нет утренних туманов — здесь только смрадный дым, Здесь очень трудно жить, здесь трудно сделать вздох, И не поёт здесь соловей — он, задохнувшись, сдох.