Свет проклятых звёзд

В Барад Эйтель звучала музыка. Она заставляла то грустить, то тревожиться, то улыбаться, и всегда была без слов, однако старший Феанарион заметил, что многие встречные что-то беззвучно напевали и странно косились на перводомовцев, либо прятали глаза. Догадываясь, что долетавшие мелодии изначально с текстом, который не должны знать Феаноринги, зато обязаны именно сейчас вспомнить жители крепости, Маэдрос дал знак сопровождающим не обращать внимания — эти горы с самого приезда в Эндорэ приносили Первому Дому Нолдор только невосполнимые потери, поэтому нет причин ждать от них добра сейчас. «Пепел простит всё, что простить нельзя», — было правдой тогда, и сохраняло истинность до сих пор. Стараясь не думать о том, что оставил без личного контроля Химринг и осадный лагерь, лорд проследовал за воинами в синем к башне, где, вопреки всему, надеялся увидеть полукузена. Именно сейчас Маэдрос в полной мере ощущал, как было просто и удобно договариваться с Финьо. Да, решения он почти не принимал сам, слушаясь одновременно и отца, и брата, но Финдекано никогда не стал бы действовать в ущерб войне с Морготом, а о Варнондо этого сказать было нельзя — новый командир Барад Эйтель служил не общему делу, не идее победы света и добра, а исключительно своему пониманию верности владыке, которому присягнул. Говоря с Финдекано, можно было легко понять, что планирует и о чём беседует с верными Нолофинвэ, особенно если полукузен злился — тогда он честно выкладывал всё, в том числе, и лишнее. Варнондо же не читался, словно раскрытая книга. Маэдрос поймал себя на мысли, что сам бы тоже, если бы был в ситуации полудяди, скорее всего, выбрал именно такого наместника, а не подобного бесхитростному Финьо, который ещё и сдался на полпути. Приближённые и друзья — это совершенно не одно и то же, более того, друзьям у верховного нолдорана взяться неоткуда. И не только у него, к сожалению. Почти у самого входа в башню навстречу попался неприметный высокий мужчина с рябым лицом и проницательными глазами старика. Полуэльф, видимо. Прохожий учтиво поклонился и произнёс с открывающей неровные зубы улыбкой: — Приветствую, благородный господин Феанарион! Слава твоим подвигам! На фоне звучавшей без слов музыки, подразумевающей нечто обидное для Первого Дома Нолдор, сказанное незнакомцем выглядело настоящей дерзостью. Бесстрашный подданный Хитлума! Проявить такое откровенное почтение находящемуся во вражеском лагере Феанариону! Искренность и полное отсутствие оглядки у незнакомца на воинов в синем заставили химрингского лорда задуматься: а хотел бы он сам иметь полуэльфов среди родни? Скорее всего, они уже есть, но не считают сыновей Феанаро семьёй. А если бы кровные родичи знали о своём происхождении? Какие бы они были? Чему бы смог научить юного полуэльфа сам лорд Химринга? Среди круговерти мыслей промелькнула догадка: заботиться о ребёнке должен не владыка или полководец, но просто эльф со своим, уникальным опытом прожитых лет, плохим или хорошим, но личным, сокровенным, которым можно поделиться только с самыми близкими. Осознание опасно приблизило к чёрной пропасти с недосягаемым светом, толкнуло вперёд, но Маэдрос встряхнул себя. Нет, не время думать о таком. Около дальнего входа в крепость, как и везде, стояли стражи — молчаливые одинокие Нолдор в синем, с серебряными звёздами на груди. Вокруг одного из них внезапно начала виться молодая и, похоже, нетрезвая женщина со светлыми неухоженными волосами, в поношенном платье. — Слышь, воин, — подбоченилась она, — я от тебя беременна! Судя по полному отсутствию реакции на столь громкое заявление, страж видал и не такое, поэтому привык игнорировать горожан. — Тебе плевать, да? Козёл! А ещё эльфом называется! Да ты такой же, как все мужики! Грязный свин! Только на мясо псам годишься! Нолдо остался непоколебим, зато появилась городская стража, состоявшая не только из Эльдар. Увидев соплеменников-воинов, женщина тут же бросилась наутёк. Однако, стоило охране отойти, к Нолдо пристал мужчина — адан ничего не говорил, только приплясывал, притопывая и прихлопывая, делая характерные движения бёдрами. Появившаяся охрана площади быстро скрутила нарушителя порядка и куда-то увела. Маэдрос хмыкнул, посмотрел неподвижными глазами на север, мимо крепости, гор и подданных верховного узурпатора. Север. Осандый лагерь. Тангородрим. Моргот… Впереди открылись ворота, показалась лестница. Что ж, настало время задать немало интересных вопросов. *** Стол, за который предстояло садиться, был развёрнут так, чтобы собеседники оказались наиболее далеко друг от друга, при этом оба могли смотреть в выходящее на север окно. Химрингский лорд подумал в первый момент — показалось, либо случайность, но что-то в ледяном, сохранившем беспощадный мороз Хэлкараксэ взгляде Варнондо говорило об обратном. Всё для удобства гостя и наглядной демонстрации разделения позиции. Умно! — Приветствую, командир, — первым поздоровался Маэдрос, занимая подготовленное место. — Приветствую, лорд, — отозвался подданный верховного нолдорана. Ни одного восхваления в адрес владык: живых или погибших, Айнур или Эльдар не прозвучало, и это поддержало атмосферу нейтрального разговора на территории вне соперничества кого бы то ни было. — Я решил побеседовать лично о новых воинах Хитлума, — Феанарион коротко взглянул на верного помощника Нолофинвэ и снова посмотрел на горы вдали. — Как я понимаю, у послов не было возможности проверить доблесть этих людей, соответственно, мы рискуем получить новых беорингов, способных работать лишь из-под палки, и предающих общее дело при первой же возможности. На обучение и содержание халадинов потребуются ресурсы, и… Варнондо вдруг настолько многозначительно хмыкнул, что старший Феаноринг замолчал в ожидании ценных замечаний. Они последовали почти сразу. — Средства Хитлум выделяет сам, — словно нарочно подражая застывшему взгляду Маэдроса, подданный верховного нолдорана неотрывно смотрел в сторону Тангородрима. — Не думаю, что Химрингу есть смысл пытаться вникать в дела короны, поскольку в таком случае, корона может попробовать разобраться в делах Химринга, и тогда лорд столь славной крепости рискует оказаться в тюрьме. — И наблюдением за горами из окна крепости командир Барад Эйтель хочет показать, что способен справиться с моей долей обороны Белерианда, — с пониманием кивнул Феанарион, пугающе улыбаясь одними губами. — Если этого потребует король, — Варнондо снова повторил за Маэдросом мимику. — А он ещё не потребовал? — Нет, — командир Барад Эйтель, наконец, проявил собственные эмоции, холодный взгляд стал просто серьёзным. — И вряд ли это произойдёт. Я же не привык самовольничать. Я иду до конца по избранному пути. — Куда? — химрингский лорд спросил абсолютно спокойно, будто речь шла про направление будущего торгового пути. — Такие, как я, остаются верны, когда на земле не останется верности, — снова начал подражать интонации собеседника Варнондо. — Однако, верность не означает предоставления абсолютно всех сведений, если о них напрямую не спросили. В кольце гор, что севернее Завесы и восточнее моря, есть город-легенда за семью вратами. Маэдрос сразу понял, о чём речь, удивился осведомлённости постороннего эльфа о тайном убежище принца Турукано, в сердце вспыхнуло желание разорвать на куски проболтавшегося предателя, однако Феаноринг смог взять себя в руки и продолжить слушать молча. — Врата те поистине огромны, словно самая высокая скала в Арде, — рассказывал верный короля, — две исполинские створки из прочнейшего стекла открываются лишь владыке того сказочного места, но в них есть шесть дверей поменьше — каждая внутри предыдущей. И самая большая из них распахнётся только перед великими воинами. Говорят, из особо обработанной бронзы та створка. Следующая по величине — для мастеров, и она — из дерева. По красоте и изяществу та дверь превосходит даже королевские венцы. Червёртая — для певцов и сказителей, и сделана она из золота, словно речи посвятивших себя искусству эльфов. Пятая дверь — серебряная, она для странников в ночи. Свет Исиль открывает те врата лишь для чистых душой. Шестая створка — из мрамора, для строителей она. А седьмая — для пастухов, мясников, портных и торговцев, и никогда не запирается эта маленькая дверца из обычного листа стали. Вроде бы, любой способен зайти, но нет, город этот не на земле стоит, а парит в облаках над вершинами, покрытыми вечным снегом. Так-то, лорд Маэдрос! Летописец Кельсамо, хоть и предал короля, уйдя из Хитлума в трудное время, его сказки до сих пор любят в наших краях. Однако, эту дивную легенду о городе в облаках знаем только мы двое. Остальным повезло гораздо меньше. — Хорошо, — понимая, что необходимо выиграть время на обдумывание, старший сын Феанаро решил сделать вид, будто поддерживает слишком тщательно завуалированную идею. — Я рад, что Кельсамо в любой момент готов прийти на помощь сородичам, однако это не имеет отношения к халадинам. До меня доходят слухи, будто главной причиной воевать с Морготом для них была повальная хворь. Но готовы ли эти люди, озлобленные потерей близких, не бежать к врагу, размахивая топорами, а работать в осадном лагере под моим руководством? Или мне придётся применять силу? — Халадины будут работать под моим руководством. — В осадном лагере командую я, — напомнил Маэдрос. — Халадинами командует Хитлум, — повторил интонацию Варнондо. — Но это происходит на территории, где командую я. — Ты командуешь с позволения верховного нолдорана на территории верховного нолдорана. «Попробовал бы он мне не позволить, — мысленно усмехнулся Маэдрос, — отправился бы командовать сам. И быстро отказался бы от этой идеи. Добавилось бы труда певцам и книжникам правильно воспеть столь грандиозный позор!» — По приказу верховного нолдорана, — продолжал уже, похоже, хвастаться Варнондо, — халадинами буду командовать я. И содержание их, обучение и работа в осадном лагере Химринг беспокоить не должна. Разве мы об этом не поставили в известность сразу же? — Как и о новой вылазке, — кивнул Феанарион. — Полагаю, Хитлум уже подготовил правильные слова для тех халадинов, что вернутся, не убив Моргота собственными руками. — И для остальных тоже. Правильные слова у нас есть для всех. Именно поэтому побеждаем мы, и история Нолдор пишется нашими летописцами. Времена изменились, Нельяфинвэ Феанарион, и теперь вас не пускают в библиотеки с самыми ценными книгами. — Об их ценности я бы поспорил, — искренне рассмеялся Маэдрос. — А те, что придут позже, спорить не станут. Они просто прочитают наши летописи и будут считать их истиной. Вершина занята, и вас к ней не допустили. — Я всё понял про халадинов, — старший Феаноринг опасно прищурился. — А наш разговор ещё продолжится. В более подходящей обстановке. — Не думаю, — пожал плечами Варнондо, — что тюрьму можно считать таковой. Он проницательно посмотрел на перводомовца, выдержал паузу и рассмеялся. — Это была шутка, сын Куруфинвэ, — сказал командир Барад Эйтель примирительно, — то, что было при мне в Химринге, в Химринге и осталось.