Свет проклятых звёзд

Ледяной весенний ветер играл с лёгкими алыми флагами серо-красной крепости, словно побаиваясь прикасаться к исполинскому знамени на главной башне. Ещё по-зимнему холодное, но яркое, словно летом, солнце озаряло химрингские улицы, и там, куда доставали лучи, уже растаял снег. В крепости вечного марта просыпалась весна. Во время долгих метелей прядильщицы и ткачихи создали множество новых гобеленов для украшения стен со стороны улицы, и очень гордились тем, что смогли общими усилиями придумать красивую и одновременно огнеупорную ткань, практически неотличимую на вид от обычной. Туивьель отошла от окна, посмотрела на пустую постель. Легенда рано проснулся и ушёл, ничего не сказав, а избранница и не спросила — сделала вид, будто продолжала спать. Тёмная эльфийка понимала: если захочет ещё детей — они будут; решит вспомнить, как это — держать оружие — быстро научится всему заново; надумает стать советницей правителя, как супруга Канафинвэ — и это получится. Однако, проще было снова сесть за костяные изделия. Это привычно. Это отвлекает. Шаги Туивьель услышала задолго до появления Легенды в комнате. Сердце дрогнуло, но от каких именно чувств, понять не представлялось возможным. Не хотелось верить, что самым сильным из них оказался страх — вдруг любимый мужчина почувствует недобрые перемены? Что тогда? На плечо легла горячая живая рука, губы ласково коснулись волос на макушке, стальные пальцы осторожно пристроили на столе среди костей витую дверную ручку из меди, в виде цветущей ветви. — У меня даже в детстве лучше получалось, — рассмеялся Маэдрос, стукнув металлом протеза об изделие. — Столько лет учусь, а всё равно не то. Наверное, не хватает оплеух и обидных слов отца. — Нет, — улыбнулась Туивьель, склонив голову к руке из плоти. — У тебя отлично получается. А если что не так, то не забывай — ты очень редко практикуешься. Лорд не ответил, снова рассмеялся, но леди знала, о чём он подумал: «Нет ни времени, ни желания сидеть в кузнице, когда все мысли там, на севере». — Телперавион приехал, — прозвучал очередной приговор становившейся всё более хрупкой любви — если наместник в Химринге, Легенда отправится на Ард-Гален. — Тебе интересно послушать его доклад? «Стать советницей, как Эльфандис». — Ты расскажешь мне всё, что сочтёшь нужным, — щека сильнее прижалась к живой руке. — Я думаю побеседовать с Вирессэ. Может быть, есть новости. — Ты уверена, что они нам нужны? — вопрос был задан искренне. — Это Карнифинвэ необходимы вести от нас, но присылать их бессмысленно. Я не хочу играть с Ноло в игру, правила которой диктует он. Снова поцелуй, рука выскользнула из-под щеки, шаги удалились. Лишь когда всё стихло, Туивьель обернулась на закрытую дверь. Может быть, сделанная Легендой ручка — знак? Или не стоит искать символы там, где их нет? Леди бросила взгляд на окно. На севере ничего не изменилось. Что, если не изменится уже никогда? Возможно, это к лучшему. *** — Значит, всё правда, — Маэдрос, неотрывно смотря в окно неподвижным взглядом широко раскрытых бесцветных глаз, едва заметно покачал головой. — Получается, Ноло отправил своих людей за подкреплением к Эльвэ, но в итоге понесли потери обе стороны, и сейчас мы имеем в осадном лагере новых недовольных. — Так и есть, — усмехнулся Телперавион, принимая от сына бокал вина. — Более того, вылазки за Железные Горы по прихоти верховного нолдорана становятся всё более бессмысленными, а потери только растут. Новых карт нет, уничтожение вражеских складов и кузниц почти не происходит. — Он просто боится, — вставил Макалаурэ, сидевший вместе с супругой напротив брата. — Ноло действует, как поступают в панике. Под ним шатается трон, угроза Моргота сохраняется. — Кано, — Маэдрос криво улыбнулся, всё так же неподвижно смотря на север, — ты знаешь, как обстоят дела в твоих владениях? — Мне достаточно, что это известно тебе, — приложив руку к груди, король-менестрель поклонился. — Это ведь чудовищно! — Эльфандис резко встала, прошлась вдоль карт на стенах. — Нолофинвэ проливает кровь своих же подданных, пытаясь укрепить авторитет! Это неприемлемо! — Мы обязательно отметим его ужасное правление в наших летописях, — ласково сказал жене Макалаурэ. — Да! Я лично позабочусь о том, чтобы его ославить! — королева Поющей Долины выдохнула. — Я жду ответ Азагхала, — перевёл тему Маэдрос. — Он обещал разобраться с подданными, но до сих пор этого не сделал. Я не хочу, чтобы у нас возникли проблемы с привозом стройматериалов и провизии. — Нам можно было бы не волноваться об этом, если бы не Нолофинвэ! — снова вспылила Эльфандис. — Мы — те, кто пришли в этот мир ради светлых идей и великих свершений! Но с таким королём это невозможно! Она вдруг задумалась, загадочно улыбнулась и села за стол. — Я его ославлю! Он пожалеет, что проливает кровь наших союзников! — Зная коварство Эльдалотэ, — деланно испугался Канафинвэ Макалаурэ, — я уже сочувствую вызвавшему гнев влиятельной женщины верховному узурпатору. Королева Поющей Долины коротко кивнула, начала быстро записывать что-то на листе шёлковой бумаги. — Я поговорю с Варнондо, — процедил сквозь зубы Маэдрос. — Его не может устраивать тактика Ноло, я уверен. Варнондо жесток, но не из трусливых. — То, что творит дядя, — развёл руками король-менестрель, — это движение по пути проигравшего. И движение в пропасть. Ему повезло, что марахлинги любят воевать, и им всё равно, успешно или нет. Но про его новых подданных такое сказать с уверенностью нельзя. — Я сам поговорю с их вождём, — старший Феанарион сжал зубы. — Я не вижу смысла тратить ресурсы и обучать новый корм для червей. — Вот! — Эльфандис с гордостью пододвинула листок мужу. — Это узнает вся Арда. — «Мы — те, кто пришли в этот мир Ради светлых идей и великих свершений, — начал читать, а потом и напевать Макалаурэ, — подвластны нам сотни путей, Но ты жаждешь лишь крови и вечных сражений. Ты на любой решишься шаг, Чужие судьбы тебе ничто! Как больно вдруг всё осознать! Сломать всегда проще, чем вновь возродить из огня, Не испачкавшись пеплом. Но ты не способен понять! Замыкаясь в себе, ты навеки ослепнешь! И на любой решишься шаг, Чужие судьбы тебе ничто! Но всё ж придётся осознать! Шаг за шагом — и наплевать на других, Жалость не поможет в достижении цели. Кажется порой — самый искренний смех Прячет, как под маской, хищный облик зверя». — Прекрасно! — похвалил Хеправион, подавая угощения. — Я обязательно буду это цитировать в присутствии Второго Дома. — Ты гениальна, моя любовь, — не слишком искренне порадовался за жену Канафинвэ Макалаурэ. Эльфандис гордо вскинула подбородок, золотистые волосы красиво рассыпались по ало-бордовой с серебром накидке. Маэдрос вдруг отвёл взгляд от Тангородрима и без тени фальши рассмеялся.