Свет проклятых звёзд

Огромный шалаш, утеплённый шкурами поверх глины, палок и сухого лапника, изнутри грелся тремя небольшими печами и толпой весёлых пьяных людей. — Я всегда прихожу к празднику, — мило улыбнулась Нимродель, отдавая шапку, шубу и рукавички встретившим её и Аклариквета халадинам. Сидевшая рядом с мужем-вождём на троне-пне Харет удивлённо округлила глаза, а потом совсем по-детски вскочила и побежала к гостье обниматься. Эльфийка в первый момент опешила, но потом вполне искренне ответила на неожиданную ласку. — Я — Хай-ет! — передразнила себя маленькую аданет. — Помнишь меня? — Ты такая взрослая, — улыбнулась Нимродель. — Замужем уже? — Да! — Харет обернулась на Галдора, который усиленно делал заинтересованный вид. — А твоё появление — это к счастью! Тогда, давно, ты пришла — а у меня сестрёнка появилась. Жаль, ты её так и не узнала, она умерла от этой хвори проклятой. Но я теперь сама жду дитя, и это будет снова моя Хириль! Я её так назову. Сестра была дурой, но я её любила. — Я очень рада за тебя, — дориатская посланница похлопала аданет по плечам. — Рада, что твой народ снова решил дружить с эльфами. — Муж всех заставляет дома каменные строить. Или деревянные, из брёвен. Большие! — казалось, Харет жалуется. —Говорит, так надёжнее, но! Такой дом не сдвинешь, случись что. — А что должно случиться? — поинтересовалась Нимродель. — Ну… Захотелось подвинуть… Эльфийка не рассмеялась, улыбнулась одними глазами. — Вождь Галдор, — пропела она очень ласково, — мне необходимо решить с тобой и летописцем короля Финголфина, что сообщить владыкам. Мне бы хотелось, чтобы наши сведения не отличались друг от друга ни единым словом, поскольку я стремлюсь избежать двусмысленности трактовки. Наши владыки, не общаясь между собой, должны друг друга понять. — Это невозможно, но попробуем, — усмехнулся сын Хадора. — В прошлый раз, когда я приезжала, — Нимродель обвела взглядом шалаш для пиров, — здесь всех развлекал мой знакомый. Сегодня — мой черёд. Предлагаю всем выйти на улицу и поиграть с огнём — попрыгать через заградительное пламя. Кто испугается — тот орк трусливый. — Орков тут нет! — заявил мужчина со странным выражением лица, которого эльфийка помнила по предыдущему визиту — кажется, это сын прошлого вождя. Многие гости действительно решили пойти веселиться на улицу, и вскоре роща заполнилась разноголосым гомоном. — Линией огня во время Первой Битвы за Белерианд в летописи называют подожжённый на пути чудовищ лес, — начала рассказывать посланница, указывая, как правильно разложить хворост, чтобы из него получилась «стена», высотой примерно до колен среднему халадину. — Рассказывают разное: то ли чудовища Моргота жгли лес перед собой, чтобы было проще пройти в Эгладор, а наши воины пустили пал им навстречу, то ли это была наша инициатива, поскольку монстры боялись чистого огня, признавая только подземное искажённое пламя Удуна — крепости своего господина. Так или иначе, чтобы атаковать друг друга, необходимо было эту линию огня пересечь. Хворост подожгли, самые смелые не-орки принялись прыгать через пламя и дым и колотить друг друга. — Тех, кто сейчас дерётся, — Нимродель обратилась к Галдору и Харет, но слушали её и другие халадины, а Аклариквет понимающе кивал, — в летописях и играх назвали бы… — Пешками, — опередил дориатскую посланницу менестрель Нолофинвэ. — Пожалуй, да, — согласилась она, — это пешие воины, которым не достаёт умения сражаться на спине какого-либо животного. Животных сложнее научить сражаться, чем эльфов, гномов или людей, поэтому их обычно намного меньше, всем не хватает. Но и сидеть в бою на лошади или ком-то ещё осмеливается не каждый. Но все сложности перекрывает одно большое преимущество: всадники движутся быстрее пеших, поэтому способны обойти сражающихся бойцов по дуге. В игре фигуры всадников тоже делают ходы не по прямой. Чтобы это показать, нужно разделить поле на квадраты. Одинаковые, желательно. С обеих сторон от линии огня. — Менестрели и летописцы о битвах знают больше, чем непосредственные участники событий, — напомнил Аклариквет слова Маблунга, наблюдая, как халадины начали садиться друг на друга, изображая конных бойцов. Расчертить поле ровно не получалось совершенно. — Но главная задача любой битвы — защитить короля, ведь без короля нет и королевства, — дориатская посланница снова посмотрела на Галдора. — Ты знаешь, где находится королевство владыки Денетора? Марахлинг, разумеется, не впервые слышал это имя, но вспомнить, что именно знал про такого правителя, не мог. Да мало ли в Арде королей?! Что, всех в голове держать? — Если понадобится — найду, — уклончиво ответил Галдор. — Не найдёшь, — Нимродель развела руками, краем глаза наблюдая за тем, как пьяный «всадник» на ещё более пьяном «коне» пытался лупить палкой дразнящих его юнцов. — Вождь Денетор погиб в Первой Битве за Белерианд. И его народ, кто выжил, разумеется, вынужден был примкнуть к королю Тинголу, либо другим вождям. — Ясно, — сын Хадора начал что-то припоминать. Вроде бы совсем недавно об этом и читал, и слышал! Знал ведь! — Король, — продолжил объяснять правила Аклариквет, хотя уже видел — в Дориате играют совсем не так, как в Валиноре или Хитлуме, — это ещё и лицо королевства, он не имеет права делать лишнее, говорить лишнее, даже взгляд способен всё испортить, поэтому практически не двигается по полю. Зато… — Королева и советники имеют почти полную свободу, — подмигнула посланница Харет. — Но это лишь потому, что их проще заменить. Как правило. — А ещё, короля обычно защищает крепость, — добавил менестрель, — со стен которой можно бросать камни, стрелять или лить кипящее масло. Всё это движется прямо и далеко, поэтому… — В битве важнее башни, — возразила Нимродель. — Которые можно везти. — Смотря, какая битва. — То есть, по вашим правилам, на поле есть неподвижные фигуры? — На этом — точно нет, — хмыкнул Галдор, указав в сторону скачущих через огонь людей. — Ровные квадраты чётко ограничены, — вдруг сама собой начала сочиняться песня, и Аклариквет воодушевился, — цели и задания каждому свои. Не сорваться, не уйти — Пути все ограничены. Здесь тёмные фигуры — Нам предстоят бои. Горизонты скованы Ими, словно стенами, Свет сокрыт за гривою чёрного коня. Командиры и солдаты Ждут, играя венами, Башни защищают свиту короля. Среди прыгающих уже не столько через огонь, сколько в него, людей выделить королей было невозможно, конница устала, поэтому все превратились в пешек, с трудом переставлявших ноги, зато счастливых. Нимродель подхватила идею втородомовского менестреля: — Тонкие ловушки, тактика отточена. Мало поражений знали в прошлом мы. Решение ответить на обидную похвальбу дориатрим подсказало не самые приятные слова, но Аклариквет не промолчал: — Белое — несмелое, воины непрочные, Как сугробы рыхлые посреди зимы. Нимродель, однако, не смутилась: — Мы единой армией стражами подобраны, Вот сила наша общая, вот царствия залог! Королевской властью на сражение собраны, Чтоб легли противники все у наших ног. Решив изобразить трусливых воинов Тингола, менестрель повторил мимику и интонацию Тьялинельо, когда тот играл Феанариона: — Я не понял тебя! Я не вижу кто я! Вспаханное поле, тьма таких, как я! По обеим сторонам, все готовы к бою! Как я оказался на линии огня? Расхохотались все, кто услышали и увидели. Как ни странно, посланница тоже, а потом фыркнула и продолжила песню: — Нолдор так ломаются: «Кто ты против этой тьмы? Пешка ты бессильная! Что ты можешь сам?» Аклариквет хотел спеть что-то другое, но напоминание о постановках заставило снова повторять одну и ту же тему: — Королевской силою победить способны мы! Только зная правила, выжить можно нам. Нимродель не дала продолжить: — Тут другая тактика и другие правила — Здесь самонадеянный первым упадёт. Чтоб победа верная войско не оставила, Каждый должен видеть, как двигаться вперёд. — Он не понял тебя! — захихикала Харет, до этого с грустью смотревшая на веселящихся соплеменников. Конечно, молодой аданет хотелось присоединиться, но беременность требовала осторожности. — Вовсе нет, — менестрель поднял указательный палец. — Мы друг друга прекрасно поняли. — Владыка Элу Тингол будет рад помочь общему делу, если это не в ущерб ему, — улыбнулась посланница. — Халадины могут ездить на север воевать, но обязаны возвращаться и жить здесь. Если же есть особые обстоятельства, Дориат готов их рассмотреть. Пьяные игроки начали садиться отдыхать прямо на снег. Некоторые ложились, раскинув ноги и руки. — Яблоки на снегу, — Аклариквет кивнул на развалившихся халадинов, испытующе посмотрел на Нимродель. — Яблоки на снегу — розовые на белом! Что же нам с ними делать? С яблоками на снегу? Харет, пусть и не понимавшая сути шутки, расхохоталась до слёз. — Яблоки на снегу в розовой нежной коже! Ты им еще поможешь! А я уже не смогу! Яблоки на снегу так беззащитно мёрзнут! Словно былые вёсны, что в памяти берегу! Яблоки на снегу, яблоки на снегу! Что же нам с ними делать? С яблоками на снегу! Светят прощальным светом яблоки на снегу. Нимродель отрицательно покачала головой, тоже указала на пьяных халадинов: — Белые розы, белые розы, беззащитны шипы! Что с ними сделал снег и морозы, лёд озёр голубых? Кто выдумал их растить зимой, о, белые розы? И в миp уводить жестоких вьюг, холодных ветров. Помолчав немного, посланница пояснила: — Вы забираете их воевать, вы и защищайте. На время пребывания на севере это ваш народ, понятно? — Не ссорьтесь, — Харет прильнула к груди мужа. — Это мои люди. Всегда. Где бы ни находились. — Так королям и передадим, — радостно заявила Нимродель. — Прекрасное решение вопроса! А ещё, певец, — она милейше подмигнула Аклариквету, — с искажением нельзя бороться, искажая ещё больше — это лишь умножит беды Арды. Яблоня не должна цвести розами. — Можно мне однажды пойти погулять в Дориате? — спросила вдруг Харет, словно нарочно пресекая разгоравшийся спор. — Хоть немного? — Это зависит не от меня, — пожала плечами посланница. — Однако, полагаю, возможно всё. Если повезёт.