Свет проклятых звёзд

— А я говорила, что у меня в роду орки были, — краснея и посмеиваясь, Эмельдир обняла приунывшего за столом супруга. — Да причём тут орки! — Барахир с обречённым видом всплеснул руками. — Мы столько сил приложили, чтобы обеспечить себе будущее! Чтобы ему обеспечить возможность спокойно встать во главе народа! — Ну, не всем же быть вождями, ты это тоже пойми. Но я думаю, нам не стоило его называть в честь моего папаши. Это моя вина. Папашка ж мой не любил меня, и теперь вот так мстит. — Ты хотела, как лучше. — Да нет же, — покачала головой Эмельдир, — я после тяжёлой беременности и родов не в себе была. Я думала, перед папкой хоть как-то извиниться, ведь это из-за нас его бешеный волк укусил. Думала, сынок будет такой же умный, как мой папка. Но, видишь, не стоило. Но, Хирьо, Берен всё равно наш сын, каким бы ни был. Может, придёт день, мы ещё гордиться им будем. Да, не спорю, в его возрасте мы уже грабили таргелионского короля и попрошайничали, а он просто-напросто пьёт и распевает разное постыдное. Но просто прими его, как есть. Представь, что он не сын вождя, а обычный парень. — Но он — сын вождя, Эм, — Барахир медленно вздохнул. — И мне стоило огромных усилий отстоять это. Ты ведь помнишь? Супруга помнила. Очень хорошо помнила. *** Дорога в Ладрос из осадного лагеря преподнесла массу сюрпризов, впрочем, ожидаемых, но всё равно неприятных. Узнав о пропаже и, очевидно, гибели отца, Барахир принял решение ехать домой немедленно, поскольку не представлял, что на самом деле творилось в Алом Просторе в долгие годы его отсутствия. Догадывался, разумеется, получал известия и слухи, только в достоверности большей половины из них уверенности не было. Оставив беременную долгожданным первенцем жену под присмотром эльфийских знахарей, пока дороги не станут безопасными, сын Брегора решил срезать путь, проехав через реки по льду, минуя мосты, но каждый раз, стоило приблизиться к переправе, начинались оттепели. При проезде через лес, Барахир дважды попадал в метели, после которых приходилось браться за лопаты. Но самым обидным оказался финальный эпизод дороги, когда на въезде в Ладрос обнаружился патруль, потребовавший мирианы. Сын пропавшего вождя хотел было представиться и заставить стражу, состоящую исключительно из гномов, извиниться, но потом подумал, и мысли пришли в голову не самые приятные: отец сгинул, когда начал требовать от Кхазад неугодную им работу; возможно, кто-то уже сел на ладросский трон, просто пока не может об этом объявить; здесь сплошной лес, а зимой имеется возможность сделать незаметные после снегопада проруби, в которых очень удобно надолго и бесследно спрятать труп. Решив не выдавать себя и просто заплатить, Барахир проехал к дому отца. Больше для порядка, нежели ради результата, потребовав ещё раз очень подробно рассказать о поисках вождя и объяснить причины, по которым Брегор, сын Боромира до сих пор не найден ни живым, ни мёртвым, беоринг убедился заодно, что родитель больше жён не приводил и детей втайне не нарожал. Одной проблемой меньше. Ещё в дороге много размышляя о том, как строить отношения с подданными, которых не видел два десятка лет, Барахир решил собрать всех, кого знал, с кем переписывался, или кого хотя бы помнил по учёбе. Конечно, большинство уже повоевало на севере, и вернулись оттуда далеко не все, но все нужны и не были. «Радостно видеть, как родители продолжают жить в своих детях», — первое, что сказал при встрече Ангдир — отец друга детства и один из ближайших людей почившего вождя. Возможно, если бы не общался долгие годы с наугрим, Барахир не понял бы намёка, но гномы всегда говорили такие слова, когда наследник брался за дело отца, и означало это — продолжение того же пути, поддержание тех же связей на прежних условиях. Но ведь новый вождь хотел совсем не этого! Да, он видел мощь морготовых скал, слышал рассказы о жизни за Железными Горами, но также Барахир видел и то, как бдительно сторожат эльфийские войска вражескую территорию. Разумеется, хозяевам полей всё равно, куда отправлять пшеницу, кузнецам нет разницы, кто купит их изделия, но ведь лучше, если на тебя работают здоровые взрослые люди, чем калеки, дети и старики! Однако кого-то и по-старому устраивало. Может быть, в этих словах звучало только опасение обидеть скорбящего сына вождя, от которого теперь зависело будущее Алого Простора, но ведь, вероятно, и нет. Барахир с надеждой на лучшее посмотрел в глаза друга юности, но Ангрим, как его старший брат, во всём соглашались с отцом. — Предлагаю сначала поесть, — Белет, дочь Бреголаса, которую новый вождь помнил ребёнком, теперь была взрослой женщиной, хозяйкой большого дома, где и собрался первый совет Ладроса в новом составе. Белет стала очень красива, даже несмотря на ощущавшуюся в ней гордую агрессию, словно в крупной хищнице. Ей нравилось демонстрировать силу, поэтому, узнав, что дядя вернулся с севера, аданет сразу же предложила встретиться именно у неё. «Я продала этот проклятый отцовский дом, мы с братьями поделили выручку и купили себе жильё, какое сами хотели. Без прошлого». Барахир невольно засматривался на аданет. В голову и не только лезли навязчивые мысли, что, если бы он не был женат… Борьба с собой отняла немало сил, пришлось вспомнить самое мерзкое, что когда-либо видел: полусъеденные останки, вонючих бродяг, покрытых язвами, спившихся стариков и выживших из ума старух. Мысли постепенно вернулись в нужное русло, и Барахир посмотрел на кузенов. Младшие братья Белет выглядели не слишком приветливо, ничего о себе не говорили, только ели. — Барахир, — после вежливой похвалы в адрес хозяйки и её угощения, старший из них всё-таки начал открывать рот не только для поглощения пищи, — мы не наживались на войне. Скажу честно, и не собирались. Мы с Белегундом взялись за перевозки провизии на север, и это считалось за службу. Не хотелось бы что-то менять, если честно. *** — Они не наживались, а мы наживались, — Эмельдир взяла гребень, начала осторожно расчёсывать доходящие до плеч волосы мужа. — Я хорошо накопила добра. Нам с тобой. Барахир промолчал, поскольку стыдился методов обогащения супруги. Она ведь на самом деле обворовывала склады осадного лагеря! Вместе с другом-казначеем из Белегоста аданет переписывала списки и грамоты, и если бы это заметили… — Знаешь, что было самым страшным? — решил вождь сменить тему. — Я хотел перемен, мечтал стать лучше, чем отец, исправить его ошибки, но, вернувшись, понял: от меня этого не ждут! — Народ ждал, — пожала плечами Эмельдир. — А что народ, Эм? Случись что, никто из них не встанет на мою защиту, а друзья и дети Бреголаса — помогут. — Угу. — Я был рад, когда тётя Бериль взяла слово. И очень ей благодарен. *** Младшая из сестёр Брегора выглядела древней старухой, хотя глаза светились, словно у молодой. — У меня есть предложение, — неожиданно заговорила она, неловко ёрзая на стуле — видимо, ныла спина. — Барагунд, Белегунд, — обратилась Бериль к сыновьям Бреголаса, — вы знаете, я не раз говорила брату, что родила восемь сыновей не для того, чтобы они у Моргота калечились. Я не ради этого спасаю выброшенных на мороз полукровок. И мне не хочется снова прятаться в подвале и бояться, что мой дом подожгут бунтари. Но вы все знаете: Брегор никого не слушал. Барахир, я знаю, другой. Ангдир, тебя устраивало, как Брегор вёл дела. Но так дальше нельзя. Я не против, чтобы гномы ремонтировали приют, но я хочу жить среди своего народа. *** — Понимаешь, — Эмельдир начала расчёсывать мужу бороду, — это ж просто лесть, чтобы тебя использовать. Я каждый раз говорю. Но ты ж любишь ласковые слова! И, да, не думай, что я не замечаю, как ты на племяшку пялишься. Если что узнаю, попрощаешься с любилкой. — Эм, ну что ты! — А ничего! Белет замуж не спешит, потому что полуэльфка, она ещё лет через 100 стареть начнёт. А ты-то куда лезешь? Вон, седины сколько уже! — Это всё глупости, — смутился Барахир, — Эм, ты понимаешь, о чём я говорю. Мы тогда несколько дней говорили о том, как нам дальше жить, чтобы и народ не бунтовал, и те, кто при отце богатели, не обеднели. Сыновья Бериль мне всю плешь проели, мол, надо вообще с севера уходить! Вроде как это даже сам король Инголдо говорил. А я слушал и думал, как лучше будет нашему сыну! — Ой, не начинай, — Эмельдир пшикнула. — Поумнеет Берен ещё. Ты лучше присматривайся к родне: у кого есть сынок толковый. Покачав головой, адан встал из-за стола и полез за вином. — Только не допейся до песен о любви к животным, ладно? — супруга подбоченилась. — Не надо, прошу, — Барахир налил себе и жене по бокалу, одним махом опустошил. — Я уже думал о Брандире и о его сестре. Но мне претит сама мысль о том… — Что не твой сын будет вождём, да. Понимаю. А ещё, Брандир слишком вспыльчив, и сын его не лучше, как мне кажется. — Рано судить, Эм. Мальчишке едва десять исполнилось. — Вот и не суди о Берене! Мальчику едва исполнилось четырнадцать! Снова выпив, Барахир отмахнулся. — Понимаешь, Брандир… Он, как его мать. Я недостаточно хорошо знаю Брегиль, но по тому, что слышал в осадном лагере, по рассказам родни… В общем, я бы мужчине с таким нравом не доверил правление. Ты же помнишь, как он приехал в Ладрос? — Ещё б не помнить! *** Когда сошли снега, было решено устроить поминальное торжество в честь сгинувшего вождя. Король Финдарато Инголдо тоже приехал, однако практически ни с кем не разговаривал, лишь пожелал новому лидеру атани править мудро и бескровно. Уверенный, что такие слова говорились каждому новому вождю, Барахир сдержанно поблагодарил эльфийского владыку и продолжил беседовать с тётей Андрет, которая демонстративно не замечала короля и его свиту. Разодетая в роскошные белые меха и украшенная сверкающими на солнце драгоценностями Эмельдир, уже заметно беременная, точно так же, напоказ, не видела мать и сестёр, зато с Бериль весело болтала и рассказывала о гномах осадного лагеря. Барахир старался слушать, что говорили об отце. В основном, разумеется, вспоминали хорошее, особенно, из далёкого прошлого, когда Ладрос ещё назывался иначе. Чаще говорили о борьбе с неурожаями, об отсутствии голодных зим даже без помощи эльфов. Новый вождь кивал, соглашался и пытался понять, врут ему или нет. На днях должен был приехать из Дор-Ломина племянник — сын Брегиль по имени Брандир. Барахир его помнил лишь по словам сестры и совершенно не представлял, что это за человек, и какова цель его появления. Догадываясь, что ещё и с ним придётся так или иначе бороться за первенство, поскольку отец не удосужился оставить завещание, новый вождь надеялся обойтись мудро и бескровно. Думая обо всём этом, Барахир подошёл к супруге, начал кивать пожеланиям здоровья будущим малышу и маме, как вдруг с улицы донеслись перемешанные с криками хохот и похвальба. *** — Брандир явился, словно герой легенды! — засмеялась Эмельдир, вспоминая. — Как сейчас вижу, как он притащил того типа и орал, что он с дружками жёг на берегу чучело Брегора. И ещё добавил, что его сестра таких своими руками вешала. Сотнями! — Брандир сказал, — Барахир посмотрел на жену с укором, — что Ладросу нужен вождь, который таких поджигателей чучел вождей будет давить, как муравьёв. — Он был в хлам пьянющий, что ты от него хочешь? Притащил со своими вроде как слугами какого-то дядьку, поорал во дворе, а потом — хрясь! — Да, шею ему свернул. Знаешь, мне пришлось с Брандиром потом наедине разговаривать, и стоило немалых усилий объяснить, что вождь здесь я, поскольку во мне нет чужой крови. — Я так понимаю, подействовало не это? — Да, не слова. *** — А ты бесстрашен и силён, племянник, — Барахир отпустил из объятий жену и твёрдым шагом направился к бросившему себе под ноги труп Брандиру. — Я ждал тебя, хотел побеседовать о будущем. С глазу на глаз. Пойдём. Сын Брегиль согласился сразу же, двое мужчин направились подальше от дома. Как только шум скорбного торжества стих за спиной, Барахир без предупреждения ударил племянника в челюсть, и, когда тот упал, наступил ему на грудь. — А теперь слушай меня, — слова вылетели вместе со слюной, — в Ладросе может быть только один вождь — и это я! Ты, пришлый разбойник, тут никто! Без моего приказа никто не смеет казнить моих подданных, что бы те ни сделали, ясно? Ты либо присягаешь мне на верность, сын чужака, либо убираешься с моей земли! На разбитом пьяном лице проявилось глубочайшее уважение. Покивав, Брандир дал знак позволить подняться и после долгих усилий смог встать на одно колено. — Да, ты — вождь, и я за тобой хоть в огонь, хоть в воду, хоть… Не знаю, в чащу там! И я очень рад вернуться на родину, правда. *** — Мне иногда кажется, что зря мы не били Берена, — Барахир испытующе посмотрел на жену. — Не поверишь — мне тоже. Но, если сейчас начать, он не поймёт. Супруги замолчали, выпили ещё вина. Жаркий летний день сиял золотом солнца, со стороны леса потянуло запахом гари. — Слушайте все! — вдруг донёсся издалека с улицы голос вроде бы только что спавшего после пьянки сына. — Я такое сочинил!