Свет проклятых звёзд

Проводив глазами снова что-то приносившего-уносившего смотрителя библиотеки, Андрет покачала головой. — Но пока перед нами лишь страшные тени, — печально вздохнул Финдарато и тоже сел к столу с книгами. — Насколько я понимаю, разница между эльфами и людьми лишь в близости конца. И только в этом, не в чём более. Ибо если вы думаете, будто Квэнди не ждёт неизбежная смерть, вы ошибаетесь. Лицо аданет лучше любых слов выразило её мысли по поводу сказанного. Сменившиеся за один лишь миг эмоции означали насмешку, которая могла бы сопровождать брошенное в собеседника слово «Брехня!» — Видите ли, — как ни в чём не бывало продолжал говорить Инголдо, — ни мы, ни вы не знаем будущего Арды, а Валар, даже если видели его, не поделились тайной грядущего с нами. Мы не знаем, долго ли Арда просуществует, однако ей точно не быть вечной. Понимаешь, Андрет, Арда сотворена Эру, но его самого в ней нет. При этом, бесконечен лишь сам Создатель, только он. Это означает, что конечно всё, кроме него: и бездна Эа, и Арда. Мы, Квэнди, появились лишь несколько веков назад, что для мира ничтожно мало. Да, Андрет, наш конец ещё не близок, но ведь и людям в молодости смерть кажется бесконечно далёкой? «И что?» — спрашивал взгляд сестры вождя. — Да, Квэнди прожили по вашим меркам много лет, о многом успели подумать, но это не отменяет нашего конца. Он придёт, Андрет. Все это знают. «Кроме меня, да? Я для тебя всё равно остаюсь глупым растением!» — прищурилась аданет, но решила, что эльф не стоит новых морщин и попыталась расслабить лицо. — Мы умрём вместе с Ардой, — продолжал то ли врать, то ли сочинять очередную сказку, то ли утешать несчастный недолговечный цветочек могущественный эльфийский король. — Исчезнем, похоже, навеки, поскольку принадлежим миру и в хроа, и в феа. «Я должна тебя пожалеть, да?» — Андрет скривилась, но Инголдо этого вроде бы не заметил. — Для вас смерть — конец всему, ведь так было сказано? — снова начал придираться к словам король. — Мы можем вернуться, а вы нет, так? Ваш охотник гонится за вами, но и наш тоже, только он не спешит, но точно так же идёт по следу, не отставая. Что будет после того дня, когда преследователь настигнет нас и протрубит: «Рази!», мы не знаем. И о надежде нам никто ничего не говорил. — Я не знала… — начала было аданет, но вдруг осеклась. — И всё же… — И всё же, — перебил её Финдарато, — наш охотник хотя бы не спешит, да? Это так, не спорю, но откуда уверенность, будто ждать неизбежного конца тем легче, чем дольше приходится это делать? Если я правильно понял всё сказанное ранее, вы, люди, не верите, что смертность ваша задумана изначально. Вы верите, что не были обречены на быстрый уход. Об этом веровании, истинно оно или не истинно, — речь Инголдо ускорилась, — можно беседовать очень долго и ни к чему в итоге не прийти, но мы не можем этого допустить. Поэтому для начала я спрошу: какие слова ваши Мудрые говорят о том, что именно произошло? Как они объясняют внезапно обрушившееся на вас зло? Я задавал вопрос: видите ли вы в этом тьму Моргота, и ответ был утвердительным. Теперь я понимаю, что имелось в виду не естественное увядание, свойственное всему в Арде Искажённой, но некое особое зло, которое Моргот причинил именно вашему народу, людям в целом. Я прав? — Да, — еле успела вставить Андрет. — Тогда это в самом деле чудовищно! — всплеснул руками король, отчего слова прозвучали фальшиво, будто он стремился скорее закончить разговор, не дав развить новые темы и согласившись со старыми удобными утверждениями. — Аманэльдар знают Моргота, помнят его предательство. Мы знаем, как он могущественен. Я сам видел его, слышал голос, внимал речам, ведь тьма ослепила меня, я был в самом сердце тени врага. Той самой тени, Андрет, о которой вы знаете лишь по слухам и «легендам». Однако даже во тьме мы не верили, что Моргот способен одолеть Детей Эру. Да, он может запугать одного, развратить другого, но переменить судьбу целого рода Детей, лишить их наследия, дарованного самим Эру, вопреки Его воле… Если Моргот способен на такое, значит, он гораздо могущественнее и ужаснее, нежели нам казалось! Выходит, вся доблесть эльфов — тщета и безумие! — Эльфов? — переспросила аданет. Она бы напомнила королю о подвигах и жертвах людей, о погибших в Дор-Даэделот собратьях, о судьбе несчастной Бельдир и героях из рода Мараха, но Финдарато было уже не остановить. — Да что там доблесть эльфов! — с нарастающим жаром продолжал король. — Даже Валинору не защититься от такой мощи! Значит, это просто замок на песке! — Вот видишь, владыка, — с торжеством заявила сестра вождя, — говорила я, что вы, эльфы, не знаете смерти! Смотри, владыка: стоило тебе просто подумать о конце, как ты сразу же впал в отчаяние! А мы, хрупкие люди-цветы, не просто думаем о смерти всю жизнь — конец действительно ждёт нас, а не существует лишь в наших догадках. Вы, эльфы, можете не предполагать, но мы-то знаем — миром правит не Эру и не тот Вала, которого в ваших «легендах» зовут королём Арды. Моргот — её истинный владыка. А значит, и ваша доблесть, и НАША тоже бессмысленна, безумна и бесплодна. — Осторожнее со словами! — казалось, Финдарато, наконец, потерял терпение. «Скажи это своему брату!» — едва не вырвалось обвинение, однако Инголдо всё же взял себя в руки. — Так можно не только уравнять Эру и Моргота, но и смешать их в одно! — голос эльфа потерял твёрдость. — Владыка Арды — её Создатель Эру. И Моргота он тоже создал, не забывай об этом. А наместник Творца в Арде — Вала Манвэ! Владыка Ветров. — Сулимо, — улыбнулась сестра Брегора. — Поэтому, Андрет, — король выдохнул, — утратить разум и память, поклоняться ненавидя, бежать, не смеяться, отвергнуть, любить тело и одновременно презирать его, называя падалью, это поистине не светлый луч, долетевший сквозь тьму веков! Это отравленные Морготом плевелы, которыми отравили вас. Да, на это враг способен. Но обречь на смерть бессмертных, оставив им воспоминания об утраченном наследии и тоску по нему — разве Моргот на такое способен? Уверен — никогда. Ибо если ваши тайные предания правдивы, значит, вся Арда — тщета, от высочайших гор до бездонных глубин. «А разве нет?» — задала немой вопрос аданет, и Финдарато уже был готов с ней согласиться, лишь долг перед подопечным народом заставил бороться дальше. — Такое не под силу никому, кроме Эру, Андрет, — тяжело вздохнул король. — Поэтому я спрашиваю: что такого сделали вы — вы! — люди в те далёкие, скрытые мраком веков годы? Чем прогневали вы Эру? Ибо если это не так, значит, ваши тайные предания — не более чем… — Враньё? — устало, но всё ещё язвительно спросила аданет. — Глупости, которые я выдумала прямо сейчас, желая оскорбить собеседника? — …чёрные сны, навеянные Морготом, — невозмутимо закончил Финдарато. — Могу ли я узнать ответ на мой вопрос? — Нет! — гордо расправила плечи Андрет. — Мы не говорим об этом с чужими. *** На складе было холодно и сыро, и Боромир приготовился устроить разнос всем, кто в последнее время завозил запасы. Они что, не видели, во что стены превратились?! Здесь либо щели появились, поэтому протекает, либо сырые мешки притащили, либо ещё что. Теперь придётся проверять всё! Перебирать и просушивать! Проклятые бездельники! Высечь бы каждого на площади! После смерти родителей Боромир, боясь оказаться никому не нужным и понимая, что сын не отдаст статус вождя, начал усерднее исполнять вверенные обязанности. Брегор требовал собрать и подготовить войско и припасы для отправки в Дор-Даэделот, чтобы оказать посильную помощь воюющим там эльфам и людям, однако Боромир был уверен: сын просто хочет избавиться от создающих проблемы сородичей, в том числе, от приёмного сына, который то жестоко подерётся, то разобьёт кому-нибудь окно, то обменяет безделушку на ценность, то напьётся… Уверенный, что за такое войско Брегору спасибо никто не скажет, отец вождя просто делал своё дело, чтобы в случае чего лишь развести руками и сказать: «А что я? Я тут это, просто за складом смотрю». В конце концов, если сын не справится с обязанностями вождя, можно будет восстановить справедливость и очерёдность наследования власти — родитель ведь всегда лучше знает, как правильно, нечего через головы прыгать. Однако вслух Боромир подобного никогда не говорил, потому что помнил, что Брегор делал с теми, кто пытался бунтовать против него. Лишиться головы в планы беоринга точно не входило.