Свет проклятых звёзд

Тинвен села на кровати, думая, что надо бы вернуться к работе, но с другой стороны — не бросать же важного гостя, тем более в столь удивительный момент, когда он говорит о мечтах. Мечты! Аданет тоже много о чём мечтала в детстве и юности, но потом думать о хорошем стало страшно. Даже сейчас, когда судьба, похоже, решила хоть что-то подарить, столько перед этим отняв. Пусть другие мечтают вслух. А Тинвен может помолчать и подождать. Вдруг повезёт? — Я убью эту ползучую тварь! — уже в третий или четвёртый раз повторял Алмарил, развалившись поверх одеяла так, чтобы любовница могла наслаждаться зрелищем в полной мере. — Сделаю всё, чтобы она подохла! Кто-то мечтает уничтожить Моргота, ночами не спит, не сводит глаз с границы, и я тоже этого хочу, но сначала… Слушай, Тинвен, а о чём мечтаешь ты? — Моя мама хотела иметь свою швейную мастерскую, — осторожно ответила женщина, — но рано потеряла зрение. Однако её мечта сбылась иначе — я шью даже для эльфов, и на свадьбе сестры вождя многие были одеты в мои платья. — Мой отец не стал бы делиться со мной своей славой и местью. Он только передал своё проклятье мне, моему брату и сестре. Теперь они мертвы, остался только я. Отец говорил, что дал нам жизнь назло Творцам Арды. Полагаешь, мне стоит поступить так же? Алмарил расхохотался, потянулся за бокалом, оставленном на столике у постели. — Похоже, мне вообще не следовало сюда приезжать, — отмахнулся он, взял Тинвен за руку и стал направлять, чтобы аданет ласкала сама себя. — Один трусливый гадёныш наговорил про меня много такого, после чего никто здесь не хочет иметь со мной дела. Но видела бы ты их рожи! Снова захохотав, таргелионский принц стал наблюдать за реакцией тела любовницы на прикосновения. Интересно, эльфийки так же вздрагивают и сжимаются? Их дыхание и сердцебиение тоже вот так учащаются? А взгляд? Он тоже становится таким? Очень невовремя вспомнилось, что Ривиан расцветала в постели другого мужчины. Её глаза… Словно наяву, в памяти возродились картины прошлого, рисуя, как остекленел взгляд любимой, смотревшей сквозь слёзы и растрепавшиеся волосы на своего убийцу. Алмарил отдёрнул руку и вскочил с кровати. Тинвен притихла: она знала — с этим эльфом бывает подобное, и надо просто переждать. В конце концов, он действительно решил проблему с судом, дал горсть золотых мирианов, подарил серебряный слиток. Этого хватит на безбедную жизнь в неурожайные года или на попытку открыть свою мастерскую, которую можно назвать в честь мамы… Только пока богатый гость не дал всех обещанных мирианов, не получится жить только шитьём, придётся по-прежнему трудиться в гостинице. Только бы сил хватило! Но ничего, эльф ещё не уезжает вроде бы… — Мне сказали, что я ничего не добьюсь здесь, — Алмарил выпил, быстро прошёлся вдоль комнаты, зачем-то трогая шторы, скатерть, стену, вазу, край тарелки для фруктов. — Но я уже добился! Я заставил их всех стоять с вытянутыми рожами! Для женщины абсолютно не представляли интереса успехи гостя в подобных вещах, поэтому, делая вид, что с любопытством слушает, она задумалась о названии будущей мастерской, если мама будет против своего имени на вывеске. «Долгожданный росток»? «Первоцвет?» Хотелось назвать её одновременно и неожиданностью и первым побегом могучего дерева, но ничего не приходило в голову. Ладно, всегда можно спросить знакомых эльфиек — они точно знают красивые слова с глубоким смыслом. *** — В твоих словах, увы, смысла ни песчинки, принц Алмарил. Это было сказано после долгого молчания, когда за день до праздника в Фиримаре наконец собрали совет дортонионских владык. Все понимали — если бы не приезд короля Финдарато, дело бы так и не сдвинулось с места, но это устраивало бы большинство присутствующих, а точнее, всех, кроме таргелионского принца. Леди Эльдалотэ, одетая непривычно роскошно, словно стремившаяся превзойти по дороговизне и количеству украшений таргелионских богачек, одной фразой смела выстроенную Алмарилом линию обороны и нападения. — Да что вам лорд Арагарон написал такого?! — вспылил сын Морифинвэ Карнистира, краснея и вскакивая из-за стола, как это раньше делал отец. — Я должен знать! — «Я должен знать», — вздохнул Инголдо, обернувшись к Эдрахилю. — Кто решает, что должен, а что нет? Скажи мне, сын разорившего меня родича? — Вот, значит, в чём дело, — сжал зубы таргелионский принц. — Только ошибка вышла, король: я давно ему не сын и не имею никакого отношения к делам. Тебе лучше не знать, что я думаю о том Нолдо, кого ты моим отцом называешь. — Ты искренне полагаешь, будто я о нём хорошего мнения? — вежливо уточнил Финдарато, и все рассмеялись, даже ожидавший не самого приятного разговора о смертных и армии Эсуил. — Да мне плевать, что вы все думаете о моём отце! — выпалил Алмарил. — Я приехал, чтобы сказать, что никакие распри не должны вредить общей войне, поэтому нельзя прерывать торговлю между Дортонионом и Таргелионом! И мне нужно понимать, будет ли мне выделено войско для обучения! По-своему поняв крайнее изумление на лицах всех присутствующих, сын Карнистира хмыкнул: — Что ж, тогда я переговорю с вождём Брегором. — С какой целью? — Эсуил наклонился над столом. — Я командую военной крепостью, силы которой в случае необходимости будут брошены на север. Брегор не имеет никакого отношения к военной политике, но если он хочет что-то менять, это должно делаться с согласия короля! — Полагаю, — заулыбалась, сверкая драгоценностями, Эльдалотэ, — лорд Маэдрос решил, что нам скучно, вот и прислал такого забавного родственника. *** — Они попытались меня оскорбить! И не раз! — Алмарил посмотрел на Тинвен, усмехнулся. — Но куда им! С их-то скудными умишками! А на празднике я им показал, что бывает с теми, кто смеётся надо мной. *** Начало осени выдалось солнечным и тёплым, поэтому свадеб играли много и весело. Казалось, один только отец вождя Фирьяр ходил с мрачным видом, словно приехал не на праздник, а на поминки. Всю дорогу из уединённого лесного домика Боромир с пеной у рта рассказывал родне, как поставит на место зарвавшегося отпрыска, возомнившего о себе неизвестно что, однако оказавшись в Фиримаре встреченным вооружённой охраной сына, сразу же угрюмо притих. Изредка перекидываясь лишь парой слов с дочерьми, мужчина начал было снова пить сверх меры, но в какой-то момент обнаружил полное отсутствие в комнате выпивки и запертую дверь. Желание выбить окно или сломать замок быстро разбилось о понимание — у сына есть целая армия тех, кому только дай повод уничтожить конкурента за власть. «Ненавижу!» — промелькнула в бессильной злобе мысль. И вдруг почему-то вспомнился истекающий кровью брат, получивший удар по голове от обезумевшего деда. В душе вспыхнула борьба, но не добра и зла, а осознания двух истин: сейчас Боромир, сын Борона как никогда близок к пониманию ненависти Барана к успешному наследнику. Какой путь он выберет? Путь согласия, что дед был прав и оправдания его злодеяния или вспомнит братишку и то, как с ним было весело играть? Белегор был хорошим, ему бы жить да жить, но жажда власти сделала его случайной жертвой. Но всё-таки выпить очень хотелось. — Брегор! — заколотил в дверь Боромир. — Бре-е-его-о-ор! Однако никто не отозвался. *** Бериль была абсолютно счастлива. Глядя на младшую сестру, румяную и едва не взлетающую от восторга, вождь краем глаза заметил, что отец странно косится на него. Поговорить хочет, но не решается. Ладно, больше нет смысла откладывать. Поцеловав державшую на руках малышку жену и оставив её у стола с угощениями, Брегор кивнул охране идти вместе с ним. Отец напрягся. — Прости, — смотря на родителя страшными глазами, но при этом улыбаясь, вождь раскинул руки для объятий, — раньше не мог найти время для разговора. Дела народа. Их много. Боромир хмыкнул и на объятия не ответил. — Ты меня неверно понял, похоже, — примирительно заговорил Брегор, хотя взгляд словно принадлежал судье, вынесшему приговор. Или даже палачу. — У меня в мыслях не было делать из тебя солдата. Ты ведь понимаешь, что помощь армии нужна самая разная: например, контролировать отправку людей, оружия, еды, одежды, снадобий. Но для этого, конечно, нужно научиться держать оружие. Мало ли, что. И надо знать расстановку сил. Смотря на сына с весьма противоречивыми эмоциями, Боромир покачал головой: — Изображаешь благодарное чадо? Хочешь забрать отца из изгнания? Думаю, соглашусь. — Это будет правильно. Мимо пробежали взявшиеся за руки девушки, украсившие волосы венками из поздних цветов и колосков. — Ох-эй, ох-эй, краса девичья, Что губит всякое обличье! Будь ты король или простак, Одна судьба — попасть впросак. Идти, куда глаза глядят, Пусть этой доле и не рад. Шутить и петь, плясать как шут, Ведь плач её больней, чем кнут. Ей вырастить в ночи цветок, Сложить каменья все у ног. И в войнах проливают кровь Ох-эй, ох-эй, лишь за любовь. *** Горделиво ступая под руку с мужем, словно королева, Андрет смотрела вокруг. Особых взглядов, полных превосходства, удостоились брошенные мужчины, которые теперь вынуждены изображать любовь со своими старыми страшными жёнами, а также незамужние завистницы, которые наверняка болтали всякое, когда у ненавистной соперницы рушилась жизнь. Ну, любуйтесь теперь на дорого одетую леди, которую любит и не бьёт муж! Бросив взгляд на жену брата, Андрет вспомнила странный вопрос Мельдир о том, почему может вдруг начать чесаться между ног и как от этого избавиться. Догадываясь, что не стоит спрашивать супругу вождя о верности, потому что правду всё равно никто не скажет, Андрет дала самый простой совет о ромашковом отваре, однако то и дело вспоминала странный разговор. В честности Мельдир сомнений не возникало, значит… Братец не такой уж идеал и пример для подражания? Ай-ай-ай! Напоказ прильнув к Фаранору, аданет подумала, что стоит, наверное, оставить следующего ребёнка, пока муж не охладел и не растолстел от волшебных травок, а то остаться бездетной — это же неправильно. Только от мыслей о материнстве становилось тошно. Появление на поляне, где праздновали свадьбу, эльфийского владыки со свитой вызвало бурную реакцию всех, особенно молодожёна, который от волнения начал не только по-обычному картавить, но и заикаться, поэтому не мог сказать даже слов благодарности. «Пушка нет», — со смешанным чувством подумала Андрет и потащила супруга к дорогим гостям. Пусть видят. Среди свиты короля Нома оказался один незнакомый эльф — черноволосый, жилистый, со злыми глазами битого пса. Странно... — Здравствуй, владыка, — вежливо, однако с вызовом произнесла аданет, приветствуя Финдарато. — Рада встрече. Инголдо блистательно улыбнулся, взял на руки дочку Брегора, начал рассматривать, словно держал не ребёнка, но неведому зверушку. — Брегиль, — подсказала королю имя малышки сияющая радостью Мельдир. — В честь папы назвали, — улыбнулся Финдарато, возвращая девочку маме. — Внезапно вспыхнувшая звёздочка. Хорошее имя для долгожданного дитя. А ты, Андрет, — вдруг спросил правитель, — обзавелась потомками? — Не думаю, что это дело государственного значения, — криво улыбнулась аданет. — Почему же? — синие сияющие глаза эльфа посмотрели пугающе. — Род Беора всегда будет дружен с моей семьёй, и чем больше преданных друзей, тем лучше. — Преданных, — многозначительно кивнула Андрет. — Смотря кем. Король искренне расхохотался, кивнул слуге и взял из его сумки рукописи в кожаных обложках. — Я привёз это для тебя, — улыбнулся Финдарато. — Снова недописанные книги? — сестра вождя засмеялась. — В этом есть какой-то скрытый смысл? — Нет, — просто сказал король. — В этом вообще нет смысла. Но ведь никто не мешает тебе написать на этих страницах что-то своё. Я приехал надолго, и мне бы хотелось дополнить свои тексты, но, увы, совсем нет вдохновения. А ты можешь рассказать что-то такое, о чём не говорил мне Беор, однако о чём молчать нельзя. В этом смысл есть. — Мне тоже есть, что рассказать, — вдруг появился рядом с дочерью Боромир. — И что спросить — тоже. — Да, — подал голос черноволосый эльф, — надо всех выслушать. И меня, в порядке исключения. — Есть проблемы, Алмарил Морифинвион? — невинно уточнил Финдарато. — Да, я так и не получил ответа. — Хорошо, — король перевёл взгляд на окружённого охраной вождя Фирьяр, который вроде бы веселился и что-то с улыбкой говорил Бериль. — Брегор, скажи господину Алмарилу, что мы с тобой решили. — «Вы»? Что значит «вы»?! Андрет показалось — черноволосый битый пёс сейчас кому-нибудь вцепится в глотку, и даже немного пожалела, что пьяница-брат Фаранора «куда-то давно сгинул» — сейчас могла бы получиться забавная драка. — Я просто спросил Брегора, хочет ли он доверить свой народ не выигравшему ни одной битвы командиру, — пожал плечами король. — Ненавижу вас! — выкрикнул пёс, бросился прочь, не позволив себя схватить за цепь, и Андрет тихонько захихикала, представив это в красках. Какой смешной! И совсем не привлекательный, хоть и Нолдо. *** Алмарил вернулся в постель, посмотрел на Тинвен. Что-то в ней неуловимо изменилось. Запах? А впрочем, какая разница? Всё равно уезжать. Пусть хоть вообще больше не моется. — Я решил, что поищу воинственный народ для своих целей, а не такой, как твой, — заявил таргелионский принц, резковато укладывая женщину на подушки и раздвигая ей ноги. — Может, ещё вернусь сюда, и тогда снова увидимся. Тинвен позволила всё и даже подыграла. Было грустно осознавать, что гость, скорее всего, соврал насчёт мирианов, но с другой стороны, польза от общения с ним всё равно есть. Да и время провела интересно. *** Проводив Алмарила взглядом, Финдарато отмахнулся: — Не понимаю беспокойства Химринга насчёт дортонионских лесов. Наш договор с лордом Маэдросом нерушим, а Таргелион постепенно отказывается от наших ресурсов сам. Но этот посланник нас всех повеселил, правда? — А что насчёт военных дел? — Боромир и правда приободрился, хоть и не выглядел абсолютно трезвым. — А что тебе говорил сын? — спросил король. — Полагаю, он сказал всё, что считал нужным. Мужчина сжал зубы, обернулся на Брегора, тот добродушно кивнул. — В прекрасном волшебном лесу, — заулыбался Инголдо, указывая на недописанные книги в руках Андрет, — жили пушистые зверьки. Независимо от занятия, мохнатики любили меряться своими хвостами. Даже придумали идеал хвоста, к которому всем надо стремиться, только — вот беда! — таких правильных полосок, такого оттенка меха, такой формы хвостов никто никогда не видел. Однако все уверились, что такое бывает, и надо соответствовать. Чего только ни придумывали пушистики: краски, стрижки, щётки-гребешки, мех чужой себе прикладывали. Только представьте: одни зверьки себе пузико и спинку обстригали, чтобы хвосту пышности добавить, а другие могли соперника во сне налысо обрить! Появились пройдохи, которые приобретали чужой мех, но больше всех отличились зверьки, что стали подкупать соседей, требуя всем говорить, будто у них идеальные хвосты. Идёт такой зверёк с ощипанным огрызком сзади, а все вокруг, кому он мешки вкусностей подарил, хвалят: «Вот у кого идеальный хвост! Самый красивый!» Но однажды родился в том лесу необычный пушистик. Очень необычный... Разумеется, Андрет не успевала записывать, а большинство взрослых гостей праздника давно потеряли интерес к сказке, и только свита Финдарато и человеческие дети продолжали слушать крайне внимательно, затаив дыхание. — У него хвост был совсем лысый и очень длинный, а ещё — мускулистый. Таким хвостом можно было любого поколотить, как дубиной, или высечь, будто хлыстом. Как, думаете, отреагировали на такого конкурента любители покрасоваться дивным мехом? Брегор поджал губы. — Да что мы всё о делах? — снова невинно заулыбался король. — Давайте поздравим молодожёнов и посмотрим содержание моего сундука с подарками. Эдрахиль, я ведь прав? Слуга и не только он были абсолютно согласны. Все знали — надо успеть раздать и спрятать ценности, пока никто до поросячьего визга не напился.