Свет проклятых звёзд

То, как охотно молодой вождь смертных согласился ехать неизвестно куда на помощь неизвестно кому, всерьёз удивило Финдарато. Король знал про визит Брегора в Дор-Ломин, и уже тогда поразился активным действиям лидера Фирьяр, но теперь всё выглядело ещё более впечатляюще. Странная тревога закралась в сердце эльфийского правителя, и только когда уже в пути из Дортониона Инголдо увидел, как вождь властно обнимал и целовал супругу, картина составилась окончательно. Решительный юный адан напомнил королю Финдарато Феанаро. Конечно, этот человек не был талантливым мастером, не отличался блистательной внешностью, не изобретал новые языки, сплавы и способы обработки камня, но в нём горело точно такое же неукротимое стремление к переменам и самостоятельности, которое в итоге и заставило великого Куруфинвэ отречься от власти Валар. Тревога сдавила сердце. Углубившись в размышления, король Инголдо осознал ещё более пугающую истину: возможно, Брегору — пока! — не хватило знаний и ума понять, насколько Младшие Дети Эру несправедливо слабее плотью, чем все остальные создания в Арде, даже те, что являются творениями Валар, однако он уже догадался о необходимости умным и немощным атани приспосабливаться и выживать! Какие выводы будут потом? Ведь не просто так Брегор заинтересовался мятежом в Таргелионе! Мысль о том, что эльфов, в отличие от Айнур, можно легко убить обычным оружием, заставила похолодеть. Нет, нельзя допускать вражды! Ни в коем случае! Решив не ехать в Таргелион сразу, а побеседовать для начала с Амбаруссар, к которым убежали не меньше двух дюжин подданных Морьо, Финдарато внимательно наблюдал за потомком того, кого считал другом, кто безусловно восхищался владыкой Номом и всеми эльфами просто потому, что они прекрасны и вечны. Увы, дети и внуки спасённых от Моргота первых Эльдар тоже не любили Валар за прошлые деяния, не касавшиеся новых поколений непосредственно. — Не устал от дороги, Брегор? — на привале около леса подошёл к костру вождя эдайн эльфийский владыка. — А ты, Мельдир? — Всё в порядке, мой король, — улыбнулась женщина, прильнув к мужу. — Могу я прервать вашу беседу и поговорить с вождём наедине? — очень учтиво спросил Инголдо. По глазам беоринга было похоже, что он не желает ничего обсуждать с глазу на глаз, однако не может отказаться. Вероятно, из вежливости. Только на сколько лет хватит этого препятствия к полному отречению от «тирании владык»? Решив не придумывать то, чего, скорее всего, нет, Финдарато сел у костра и, дождавшись, когда Мельдир и охрана вождя отойдут на достаточное расстояние, чтобы человеческие уши не улавливали произносимые слова, заговорил: — Брегор, мне очень жаль, что с Андрет так вышло. Я мог бы принести извинения за поведение брата, но понимаю — это совсем не то, что нужно тебе. Не то, что нужно ей. Скажи, что я могу сделать для твоей семьи? Глаза вождя, не серые — карие, выдали полнейшее изумление, в котором читалось неверие в искренность — смертный не сомневался, что король пытается подкупить его, а на Андрет и остальных Фирьяр этому эльфу плевать. «Феанаро…» — Твой род, — взвешивая каждое слово, заговорил вождь, — и так очень много делает для нас. Я понимаю, что ты ждёшь, аран, но я не хочу этого. Можно заставить лорда Аэгнора жениться на моей сестре, но я не хочу, чтобы Андрет жила с тем, кто будет считать её временной помехой к нормальной жизни и ждать её смерти. «Проклятый Нарьо! — мысленно выругался Инголдо. — Надо было убить тебя в Хэлкараксэ!» — Эльфы, — Финдарато судорожно соображал, что говорить, но мысли путались, — не воспринимают людей помехой или временным явлением, тем более плохим. — А как воспринимают? Инголдо мог поклясться, что сейчас Брегор вспыхнет, как тот самый Нолдо, наговорит чудовищных вещей, причём правдивых, и назад пути уже не будет, поскольку либо эльфам придётся подчиняться людям или отойти в сторону, либо начнётся вражда. Нужно немедленно подобрать правильные слова, но какие? Какие?! — Я не могу говорить за всех, — осторожно ответил Финдарато, — даже несмотря на то, что я король. Но для меня все, с кем я общаюсь, становятся близкими, я впускаю в своё сердце любого, кто оказывается рядом, и каждая потеря, даже неизбежная, как в случае с людьми, больно ранит меня. «О, Эру! Я говорю, как Манвэ! До чего я докатился?» — Когда умер твой предок Беор, для меня это стало личной трагедией, — Инголдо отчаянно пытался понять, верит ли Брегор хотя бы одному его слову, и с радостью замечал, что этот человек, вызывающий пугающие ассоциации, немного сомневается в своей непоколебимой ранее позиции. — Я не мог смотреть на подаренные им вещи, мне не хотелось больше дружить с атани. Понимаешь, я знал Беора совсем юным, восторженным мальчиком, который от всего сердца восхищался эльфийской речью и не ведал большего счастья, чем новые выученные слова и выражения. Представляешь, он выбирал себе невесту по одному главному качеству — умению читать. Брегор искренне заулыбался, и нарготрондский владыка поразился, как мало сейчас надо ему для счастья — просто видеть, что человек, напоминающий, упаси Эру, Феанаро Куруфинвэ, верит в то, что эльфы не все одинаково подлые, не заодно в злодеяниях, не гнилые лжецы и не лицемеры с круговой порукой. — Я помню, как Беор бегал за помощью, когда его первая жена заболела, как плакал, когда она умерла. Самое ужасное, Брегор, я ничего не мог для него сделать, мои знахари оказались бессильны. «Эру! Наверное, так же Манвэ оправдывался перед Феанаро за смерть его матери! Или… — догадка ударила громом в ясный день. — Может быть, Валар отнеслись иначе? Может, Владыки показали равнодушие к чужой боли? Не демонстрировали усердия в помощи?» — Отец говорил мне разные глупости про это, — Брегор поддержал разговор, и Финдарато едва не запрыгал от радости, — называл прадеда проклятьем рода, потому что зачат он был вне брака, говорил, что это его призрак хотел забрать меня, поэтому убийцу, напавшего на меня в толпе, не найдут. Мне очень стыдно, что отец в это верит. Я ведь нашёл и покарал этих тварей. Всех до единого. Глаза — не цвета стали — вспыхнули страшным, пусть и не валинорским, огнём, вождь сжал кулаки. — Непростое тебе досталось время, Брегор, — постарался как можно более искренне посочувствовать человеку Финдарато, — но ты можешь всегда рассчитывать на мою помощь. Беор обращался ко мне, когда не мог справиться сам, а порой и просто так приходил поболтать, песенки попеть. Мне очень не хватает его дружбы, Брегор. — Эльфы с нами не только дружат, — вождь напрягся, посмотрел в костёр. Инголдо видел — этого адана что-то гложет, он хочет поделиться, но не решается. Лучше всё же подтолкнуть его к разговору, чтобы… …не получилось, как у Валар с Феанаро! Но что может его беспокоить? Неужели он так близко к сердцу принял убийство эльфийского младенца, что до сих пор об этом не забыл? Финдарато слышал, будто вождь угрожал подданным наказанием за подобные злодеяния, однако полагал — это уже в прошлом. Но, похоже, нет. — Беор любил свою вторую жену не меньше, чем первую, — начал издалека Инголдо, — но знаешь, это не мешало ему мечтать об эльфийках. Он так смущался каждый раз, когда я или кто-то другой говорил, что жена должна быть одна. — Женщины тоже мечтают об эльфах, — попался на уловку Брегор, и глаза снова вспыхнули. — Конечно! От них же дети здоровые рождаются и не умирают во чреве! Измены плохи сами по себе, но когда маленьких эльфов убивают, потому что они эльфы, это непростительно! Я хотел основать приют для таких сирот, чтобы если уж выбрасывали матери новорожденных, то не в реку! А на крыльцо дома! Но я не представляю, какими вырастут эти дети. Они ведь будут ненавидеть нас. Самое страшное в этом, — вождь схватился за голову, — что пока я думаю и сомневаюсь, продолжают гибнуть эти несчастные младенцы! — Когда вернёмся, — пообещал Финдарато, чувствуя, как снова ввязывается во что-то сомнительное, — обязательно всё разрешим. Вместе. Это наша общая беда, ты не должен взваливать на себя ответственность за два свободных и не всегда разумных народа. Брегор замер, улыбнулся, а потом беззлобно посмотрел на эльфийского короля и рассмеялся.